В целом, она вне всяких сомнений, справляется со стоящими перед нею непростыми задачами. Не стану перечислять её заслуги. Это вряд ли целесообразно и заняло бы слишком много места. К тому же В.И. Ленин учил нас сосредоточивать первостепенное внимание не на успехах, а на недостатках партийной, общественной, идеологической деятельности. Именно поэтому, как партийный журналист советских времён, хочу сосредоточиться как раз на этой стороне дела. На мой взгляд, это особенно важно сегодня, после выборной кампании сентября 2016 года. Ныне перед партией, как справедливо подчеркнул ХII (октябрьский - 2016 г.) пленум ЦК КПРФ, встали новые серьёзные задачи. В частности, явно предстоит ужесточение всех форм политической борьбы. Особенно это касается борьбы идей, где недопустимы никакие пробелы и ошибки, ибо они слишком дорого обходятся святому делу коммунистического движения. Коммунисты не могут позволить себе новые трагические промахи! Таково требование Истории! Лимит на cтратегические просчёты полностью, до дна исчерпан! Таково моё глубокое убеждение партийца с более чем 60-летним стажем, знавшего вместе с КПСС и КПРФ величайшие достижения и тяжелейшие неудачи.

ПО ПОВОДУ ПРОЕКТА ПРОГРАММЫ

ВКП(б) 1947 г.

Читаю и перечитываю последнюю редакцию проекта Программы ВКП(б) 1947 года и цикл комментариев к проекту, подготовленный политическим обозревателем «Правды» Виктором Васильевичем Трушковым. Опубликованный проект, разделён на 10 фрагментов. Они помещёны в «пятничных» номерах газеты за 2016 год (№№ 79, 82, 85, 88, 91. 94, 97, 100, 103, 106) в сопровождении комментариев автора. Кроме того, ещё шесть номеров целиком посвящены размышлениям комментатора (№№ 70, 73, 76, 109, 112, 118 ).

ПОЗИТИВНЫЕ ИТОГИ

Невозможно пройти мимо той стороны дела, что крупный учёный-марксист, профессор, доктор философских наук cнабдил читателя новой научно-теоретической информацией, выполненной на уровне исследовательской работы. Комментарии большей частью солидны, насыщены историко-архивным и иным материалом, во многом полезным, как для квалифицированного читателя, так и для слабо разбирающегося в вопросах марксистско-ленинской науки.

Чрезвычайно интересны и познавательны предистория и история подготовки проекта. Соответствующие сведения помещены большей частью в первых трех выпусках (№№ 70, 73, 76). Из этих выпусков читатель получает объёмную информацию о первых приступах к работе над проектом третьей Программы ВКП(б) вплоть до её последней редакции, завершённой в начале сентября вслед за решением февральского пленума 1947 года. Первичные же шаги были сделаны почти на двадцать лет раньше в связи с решением Исполкома Коминтерна о включении в повестку дня VI конгресса Коммунистического Интернационала (1928 г.) вопроса о принятии новой программы международной организации коммунистов. Комментатор прослеживает сначала довоенный этап работы, а затем и послевоенные мероприятия вплоть до 1947 года.

Весьма впечатляют как cодержание проекта Программы ВКП(б), так и размышления автора, посвящённые Великой Октябрьской социалистической революции, столетие которой международный рабочий класс, мировое коммунистическое движение готовятся отметить в ноябре 2017 года. «Великая Октябрьская социалистическая революция, - подчёркивается в проекте, - открыла новую эпоху всемирной истории» (Правда. №79. 22-25 июля 2016 г.). Она впервые установила диктатуру пролетариата, уничтожила господство капиталистов и помещиков, что было закономерным результатом всего хода общественного развития и неуклонного роста непримиримых противоречий капитализма. Она заменила одно общественное мироустройство на принципиально иное. Это, подчёркивает автор, «ставит Великую Октябрьскую социалистическую революцию в один ряд с буржуазной Английской революцией ХVII столетия, с Великой французской революцией1789-1793 годов». Две первые подорвали устои феодальной собственности и личной зависимости. Октябрь же отменил не только буржуазную, но и всякую иную частную собственность, устранил эксплуатацию человека человеком. Октябрь доказал, что капитализм, как все предшествующие ему социальные системы является преходящим общественным строем, что открывает знаменательную историческую перспективу созидания социализма и коммунизма.

Внимание автора акцентировано на всемирном значении Великой Октябрьской социалистической революции, как начале подлинной истории человечества. Победа СССР в Великой Отечественной войне и возникновение государств народной демократии в Европе означали наступление нового этапа разрушения капитализма (см. №№ 79, 82, 85, 88). Автор показывает как в процессе работы над проектом данная проблема была поднята от уровня событийности до уровня научно-исторических обобщений. Если поначалу страны Центральной Европы рассматривались как буферная зона между СССР и мировым капиталом, то вскоре их стали характеризовать, как социалистические новообразования. В.В.Трушков справедливо подчёркивает, что такая дефиниция этих стран была в момент разработки проекта крупным научным достижением, поскольку этим государствам исполнилось от силы по два-три года, что затрудняло их квалификацию.

Проект программы констатировал, что всемирное противостояние социализма и капитализма после Второй Мировой войны коренным образом изменилось. Теперь Советский Союз перестал быть одиночным маяком социализма в капиталистическом окружении. Образовались два международных центра силы – лагерь социалистических стран, лагерь мирового прогресса, возглавляемый Советским Союзом и лагерь мировой империалистической реакции во главе с США. Это, в свою очередь, означало в тот период изменение соотношения сил в пользу социализма. Новым мотивом в проекте стало также то, что он впервые констатировал назревший кризис колониальной системы, характеризовал национально-освободительное движение в колониальных и зависимых странах как неотъемлемую часть мировой антиимпериалистической борьбы.

Особое место отведено разоблачению буржуазной демократии, как исторической форме политической диктатуры капитала. Автор категорически отвергает даже само подобие мысли, будто буржуазная демократия способна иметь надклассовый характер. Он с негодованием пишет, что двадцать пять лет тому назад коммунисты нашей страны проявили неспособность защищать классовые интересы пролетариата, «заслушавшись концертом погремушек про общечеловеческие ценности» (Правда. № 85. 5-8 авг. 2016 г.). Весьма своевременно и актуально звучит напоминание о том, что именно буржуазная демократия породила фашизм и расчистила ему в ряде стран путь к власти. Современные события одно за другим подтверждают данный факт. Достаточно напомнить, что нынешний процесс империалистической глобализации породил новый центр реакции и мирового фашизма в лице Соединённых Штатов Америки.

Во многом весьма привлекательно комментирование автором третьего раздела проекта, посвящённого итогам достижений советского общества за период, минувший со времени принятия второй (ленинской - 1919 г.) партийной Программы. Автор на конкретных фактах советской истории, зафиксированных в проекте, иллюстрирует гигантские свершения партии и советского народа. В результате таких невиданных и проведённых в кратчайшие исторические сроки общественных преобразований, как индустриализация страны, коллективизация сельского хозяйства, культурная революция, Советский Союз превратился в невиданное до того времени экономически высокоразвитое государство. Впервые в истории было создано общество без эксплуатации человека человеком, общество, состоящее из двух братских классов рабочих и крестьян, подкреплённое их дружественным отношением с интеллигенцией. Cоветский строй обеспечил неуклонный подъём материального благосостояния миллионных масс трудящихся города и деревни.

Высочайшим достижением Советской власти было последовательно демократическое решение национального вопроса. Она не только провозгласила, но шаг за шагом провела в жизнь принцип равноправия всех наций, народностей, этнических групп. Сложилась и окрепла нерушимая дружба народов СССР. Залогом этого были невиданный рост производительных сил в союзных и автономных республиках, всесторонний подъём культуры национальной по форме и социалистической по содержанию, последовательное и широкое развитие социалистической демократии. Автор подчёркивает выдающуюся роль в этих процессах русского народа, напомнив читателю о здравице Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза И.В.Сталина в честь русского народа на приёме в Кремле командующих войсками Красной Армии 24 мая 1945 года. Как известно, И.В.Сталин специально отметил замечательные качества русского народа, как выдающейся нации и руководящей силы в общественной системе Советского Союза.

Всё сказанное свидетельствует, что к тому времени в нашей стране было достигнуто полное морально-политическое единство советского народа. Планы ленинской партийной Программы (1919 г.) были не просто исполнены, но кардинально перевыполнены.

Примечательно, что многие идеи проекта были фактически апробированы на прошедшем в сентябре 1947 года в Польше информационном совещании представителей ряда компартий. В №88 (Правда. 12-15 авг. 2016 г.) сравнительно подробно освещаются материалы и результаты этого совещания. В частности, показана его роль в создании документов, положивших начало Коминформу. В.В.Трушков цитирует завершающий абзац Декларации совещания, посвящённой международным вопросам. Он звучал предупреждением коммунистам всего мира и особенно социалистических стран о незыблемости и решающей роли классового подхода. «Главная опасность для рабочего класса, - подчёркнуто в документе, - сейчас заключается в недооценке своих сил и переоценке сил империалистического лагеря». К сожалению, советские коммунисты и коммунисты европейских соцстран спустя всего лишь какие-нибудь четыре десятилетия не проявили должной принципиальности и настойчивости в борьбе против международного и народившегося внутреннего подпольного капитала, переоценили его силу, недооценили мощь рабочего класса. Были утрачены величайшие социальные завоевания, плоды бескорыстных усилий и человеческих жертв во имя торжества великой интернациональной идеи будущего, провозглашённой основоположниками марксизма.

Однако сказанным не ограничивается содержание комментариев, а подчас и содержание самого проекта. Более того, к сожалению, они во многих случаях порождают не просто недоумённые вопросы, но весьма серьёзные теоретические и политические возражения по ряду проблем. Именно о них в основном и пойдёт речь в дальнейшем.

ДИКТАТУРА ПРОЛЕТАРИАТА или ОБЩЕНАРОДНОЕ ГОСУДАРСТВО?

В №94 (Правда. 26-29 авг. 2016 г.) Виктор Васильевич совершенно справедливо отмечает чрезвычайно важную роль пролетарского государства для социалистического общества и его членов. При этом им столь же оправданно особо подчёркивается необходимость овладения наукой управления государством. Процитирую: «Она (наука управления государством – В.Б.) включает не только социальную зрелость, то есть осознание и готовность защищать коренные интересы рабочего класса, не только овладение технологиями социального управления, а также, что особенно важно, преодоление отчуждения трудящихся от власти, и власти и её представителей – от трудового народа. Одна из главных причин глубокого отступления социализма четверть века назад состоит как раз в том, что политическое руководство КПСС и Советского государства с середины 50-х годов не только не реализовывало, но и не ставило задачи систематического преодоления этих видов отчуждения».

Вполне резонно можно было ожидать, что в процессе разговора о проекте 1947 года cмысл и содержание процитированного отрывка станут ведущей и основной темой разговора с читателем. Они позволяют аналитически сосредоточиться не только на содержании проекта Программы, во многом продиктованном историческими условиями второй половины 40-ых годов прошлого столетия, но и на исследовании последующих трагических ошибок партии, приведших к гибели первое в мире социалистическое государство. Однако, к моему удивлению, данная очевидная проблема не приобрела характер магистрального направления. Помимо отдельных, попутно cделанных вскользь, упоминаний и констатаций, никаких рассуждений, всерьёз и последовательно анализирующих конкретные ошибки руководства партии в свете анализируемого проекта Программы в данной комментаторской статье (как, впрочем, и во всех остальных) по большому счёту не содержится.

Как известно, вопрос о судьбе реального социалистического общества в СССР и европейских странах народной демократии неправомерно встал в жесткую повестку дня вскоре после смерти И.В.Сталина т.е. через какие-нибудь шесть-семь лет после подготовки рассматриваемого проекта. Примечательно при этом, что ни один из высших руководителей партии и Советского общества той эпохи, казалось бы, не отрицал необходимости укрепления социалистического государства. Напротив, в частности, Н.С.Хрущёв, Л.И.Брежнев и даже поначалу М.С.Горбачёв, по крайней мере, формально, подчёркивали своё стремление всячески его упрочить. Это нашло своё отражение в хрущёвской Программе, принятой ХХII съездом КПСС (1961 год), а также в Программе горбачевских времён, принятой ХХVII съездом КПСС (1986 год). Но как раз данное обстоятельство и требует по существу разобраться в теоретических построениях этих деятелей и трагических последствиях практически проводимой ими общественно-политической линии в свете анализируемого проекта Программы ВКП(б) 1947 года. Тем более, что последовательная и существенная связь между проектом, указанными партийными программами и реальными событиями второй половины ХХ столетия вполне очевидна.

Начать с того, что именно в хрущёвско-брежневские времена в сфере политической жизни был нанесён первый, оказавшийся впоследствии смертельным, удар по Советскому Союзу в области теории и практики государственно-политического созидания социализма. В течение всего этого периода (продолжительностью в четверть столетия!) действовала хрущёвская Программа 1961 года. В ней фигурирует одиозное положение следующего содержания: «Обеспечив полную и окончательную победу социализма - первой фазы коммунизма – и переход общества к развёрнутому строительству коммунизма, диктатура пролетариата выполнила свою историческую миссию и с точки зрения задач внутреннего развития перестала быть необходимой в СССР. Государство, которое возникло как государство диктатуры пролетариата, превратилось на новом, современном этапе в общенародное государство, в орган выражения интересов и воли всего народа» [Программа Коммунистической партии Советского Союза (Принята ХХII съездом КПСС). Изд. полит. лит. М. 1973. С. 100-101].

Данный тезис по своей сути глубоко антинаучен и ультимативно противоречит ленинизму. В своей широко известной работе «Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата» (октябрь 1919 г.) В.И.Ленин особо подчёркивает: «Социализм есть уничтожение классов. Диктатура пролетариата сделала для этого уничтожения всё, что могла. Но сразу уничтожить классы нельзя. И классы остались и останутся в течение эпохи диктатуры пролетариата. Диктатура будет не нужна, когда исчезнут классы. Они не исчезнут без диктатуры пролетариата» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.39. С. 279).

Что же получается? Н.С.Хрущёв не выдвинул задачи достраивания социалистического общества до преодоления классовых различий с помощью диктатуры пролетариата («социализм есть уничтожение классов!»). Он подобно гоголевскому Хлестакову «с лёгкостью в мыслях необыкновенною» поставил антиисторическую задачу «развёрнутого» строительства высшей фазы коммунистического общества. (Об этом отдельная речь впереди). Поставил её в Советском обществе, в котором реально существовали рабочий класс, колхозное крестьянство, городские кооператоры, остатки мелких производителей, а также промежуточные слои в виде творческой интеллигенции, научных работников, врачей, школьных педагогов, государственных служащих и проч. И руководить процессом общественного развития должно было уже не государство диктатуры рабочего класса, как самого передового социального слоя советского общества, а некое общенародное государство в лице совокупного народа, лишённого какой-либо классовой определённости. Но согласно В.И.Ленину, пока сохраняются классы, необходима и диктатура пролетариата, ибо «классы не исчезнут без диктатуры пролетариата». Иными словами, прежде чем возводить высшую фазу коммунизма предстояло с помощью пролетарской диктатуры создать бесклассовое социалистическое общество.

Как видим, включённые в Программу КПСС 1961 года вымученные хрущёвские тезисы, будто диктатура пролетариата могла себя изжить в условиях сохранения классов, а ей на смену должно придти пресловутое общенародное государство, принципиально и категорично несовместимы с научной теорией ленинизма. Кто-нибудь спросит, а причём здесь проект Программы ВКП(б) 1947 года? Законный вопрос! Дело в том, что в соответствии с процитированным отрывком из Партийной программы 1961 года я, как и многие другие коммунисты, до публикации проекта 1947 года считал, что идея перехода от диктатуры рабочего класса к так называемому общенародному государству принадлежит не иначе как Н.С.Хрущёву и его окружению. Вплоть до лета-осени 2016 года мне и другим товарищам представлялось, что именно эти лица впервые выдвинули данное явно правооппортунистическое положение, которое в дальнейшем, опираясь на пресловутую критику «культа личности Сталина», реализовывалось через установки хрущёвской Программы КПСС о развёрнутом строительстве коммунизма в период 1961-1980 и последующих годов, что привело к известным трагическим последствиям.

Но каково же было моё удивление, когда я обнаружил в опубликованном в «Правде» очередном фрагменте последней редакции проекта программы ВКП(б), подготовленном по решению февральского (1947 г.) пленума ЦК ВКП(б), следующий текст, безапелляционно противоречащий марксизму-ленинизму: «Советское государство является выразителем силы, воли и разума народа. С ликвидацией эксплуататорских классов, победой социализма и установлением полного морально-политического единства всего народа диктатура пролетариата выполнила свою великую историческую миссию. Советское государство превратилось в подлинно всенародное государство» (Правда. №94. 26-29 августа 2016 г.).

Оказывается, Н.С.Хрущёв и его единомышленники никакие не изобретатели внеклассового (по сути правооппортунистического) «общенародного государства». Они элементарно заимствовали данную идею из проекта партийной Программы 1947 года, который, естественно, не был для них секретом. И каков же был практический результат их заимствования? В годы хрущёвского руководства партией и государством, а также в последовавшие за этим «благодатные» годы Л.И.Брежнева в сфере идеологии наблюдался расцвет мелкобуржуазного мещанского диссидентства, а в области политической практики набирало силу констатированное обозревателем «отчуждение трудящихся от власти, а власти – от трудового народа». В жизни государственных хозрасчётных предприятий имело, в частности, место безответственное внедрение буржуазного принципа прибыли, а также злокачественно регрессивного показателя стоимости валовой продукции как атрибутов главных, определяющих хозрасчётных характеристик деятельности государственных предприятий, что, как будет показано ниже, сыграло не просто негативную, но беспрецедентно разрушительную, роль в развитии социалистического производства.

Примечательно, что партийная Программа, принятая во времена М.С.Горбачёва на ХХVII съезде КПСС (1986 г.), весьма охотно «развивает» хрущёвскую формулировку о преждевременном «отмирании» диктатуры рабочего класса. Читаем: «Установленная в результате социалистической революции диктатура пролетариата сыграла решающую роль в создании нового общества. В этом процессе она сама претерпевала изменения. С ликвидацией эксплуататорских классов постепенно отпала функция подавления сопротивления свергнутых эксплуататоров, в полную силу развернулось осуществление её главных, созидательных задач. Выполнив свою историческую миссию, диктатура пролетариата переросла в политическую власть всех трудящихся, а пролетарское государство - в общенародное. Оно выступает главным орудием совершенствования социализма в нашей стране, а на международной арене осуществляет функции защиты социалистических завоеваний, упрочения позиций мирового социализма, противодействия агрессивной политике империалистических сил, развития мирного сотрудничества со всеми народами» [Программа Коммунистической партии Советского Союза (Принята ХХVII съездом КПСС). Изд. полит. лит. М. 1986. С. 45].

Как видим, «отмена» диктатуры рабочего класса продолжила своё гнусное идеологическое, а также практическое (политическое, социальное и экономическое) шествие. Во времена М.С.Горбачёва идея строительства, укрепления и совершенствования социализма была фактически подменена гнилой идеей еврокоммунизма о возврате к буржуазной демократии, как идеалу социалистических устремлений. Этому служил, в частности, лживый горбачёвсий девиз: «Больше демократии – больше социализма». Во многом именно он привёл к внедрению в структуры государственных социалистических предприятий по буржуазному «демократичных», (а по существу паразитарных) кооперативов, крушивших государственные социалистические предприятия и социалистическую экономику в целом. Под видом укрепления государственной власти (лишённой полномочий пролетарской диктатуры!) интенсивно шёл процесс разрушения Советского Союза как единого федеративного многонационального социалистического государства. Установленное Программой требование консолидации мирового социализма было предательски подменёно процессом его интенсивного развала. Миссия активного противодействия силам империализма в целях упрочения международного мира нежданно-негаданно вдруг де-факто почему-то перестала быть задачей социализма. В результате планета в интересах прибылей транснациональных корпораций была бесцеремонно ввергнута фашиствующим американским капиталом в процесс империалистической глобализации, в бесконечные локальные и межрегиональные конфликты на уровне «управляемого хаоса», реально угрожающие народам третьей мировой войной.

«ДИКТАТУРУ ПРОЛЕТАРИАТА УВОЛИЛИ в ЗАПАС?»

Можно небезосновательно предполагать, что автор комментариев сознательно ушёл от практического разговора о диктатуре пролетариата в начальных выпусках своих обозрений. Он, видимо, структурно строил свои публикации в расчёте уделить основное внимание данному вопросу в каком-либо из заключительных выпусков, что и было им фактически сделано. «Диктатуру пролетариата уволили в запас?». Думается, не случайно, так озаглавлена одна из последних (13-ая в порядке выхода в свет) статей обозревателя (см. Правда. №106. 23-26 сент. 2016 г.). Далее Виктор Васильевич возвращается к данной проблеме в последнем (16-ом по счёту) выпуске комментариев (см. Правда. №118 от 21-24 окт. 2016 г.). Впрочем, первое упоминание об этом коренном принципе марксизма-ленинизма сделано гораздо раньше (см. Правда. № 91. 19-22 авг. 2016 г.). В нём комментатор выражает своё недоумение тем, что выдающийся деятель международного коммунистического движения Георгий Димитров в первые годы существования стран народной демократии отвергал необходимость для них диктатуры пролетариата. «Получалось, - справедливо пишет автор, - отрицание открытой К.Марксом закономерности, которую он считал своим теоретическим главным открытием». Но эта тема не получила в данном выпуске своего продолжения. Главный разговор состоялся в указанных выше двух выпусках.

Понятно, что суть дела не в специфике порядка и конструкции размышлений комментатора. Этот технопроцессуальный вопрос целиком находится в авторской компетенции. Беда в другом. Она в том, что в обоих случаях автор по совершенно непонятной причине не развивает, не предлагает читателю развёрнутую и убедительную научную аргументацию, разоблачающую антимарксистский, антиленинский характер отказа от диктатуры пролетариата. Ведь тезис о выполнении диктатурой пролетариата её исторической миссии и превращении Советского Союза во всенародное государство практически оказался не настолько безобидным, чтобы не подвергнуть его сегодня с учётом исторического опыта самому беспощадному и непримиримому теоретическому анализу. Ведь хрущёвско-брежневские времена, когда бессовестно эксплуатировался данный тезис, стали прямыми воротами в горбачёвщину, а после неё в предательское ельциноблудие. Кратковременное пребывание у власти Ю.В.Андропова (ноябрь 1982 г. – февраль 1984 г.) не остановило начавшийся процесс прямого разрушения политической, социальной и хозяйственной систем Советского Союза.

Итак, проблема судьбы диктатуры пролетариата в Советском Союзе - один из главнейших и принципиальных вопросов при оценке общего замысла и результатов комментирования последней редакции проекта Программы ВКП(б) 1947 года. Заметим, в связи с этим, что итоги авторских размышлений производят противоречивое, двойственное впечатление.

Прежде всего, следует ещё раз отметить, что оба указанных выпуска обладают большим информационным потенциалом. Как уже говорилось, подавляющее большинство читателей найдёт в них (что, впрочем, характерно и для всех остальных комментариев) массу ранее неизвестных ему сведений. К их числу относится представленное в газете (№106) широкое разнообразие мнений о сути, задачах и сроках существования диктатуры пролетариата, которые имелись у партийных деятелей и крупных советских обществоведов, принимавших участие в разработке проекта. В определённом смысле, к числу новаций (правда, с немалой долей условности) можно отнести авторские «предположения» о том, чем якобы руководствовались И.В.Сталин, А.А.Жданов, другие товарищи, склоняясь к выводу об исчерпании диктатурой рабочего класса её социально-политической и хозяйственной миссий. Представляют несомненный интерес размышления о причинах и процессе перерождения советской интеллигенции. Заслуживает внимания напоминание Виктора Васильевича, что в противовес диктатуре рабочего класса так называемый общенародный характер Советского государства был закреплён законодательно только в 1977 году. Но это означает, добавим от себя, что до этого Н.С.Хрущёв, а затем и Л.И.Брежнев, проводили в жизнь эту идею фактически вопреки Советской Конституции, т.е. на основании лично-группового произвола, опираясь исключительно на Программу КПСС, подсунутую партии Н.С.Хрущёвым в 1961 году. Но это было явным превышением их государственных полномочий.

Таковы некоторые относительно позитивные содержательные моменты указанных выше газетных выпусков, которые было бы несправедливым не упомянуть. Но имеются в них (как и в ряде остальных комментариев) и теоретически совершенно неприемлемые положения. Это порождает справедливые претензии особенно к заключительному строю общих рассуждений о диктатуре пролетариата. Приходится с сожалением констатировать, что они во многом смягчены. Всего лишь вполголоса осуждены, не получили достойной резкой отповеди, те трагические, по существу антиисторические, процессы, которые были порождены отказом от государства диктатуры пролетариата, возведённым в принцип бывшим троцкистом Н.С.Хрущёвым, продолженным по существу малограмотным в теории марксизма-ленинизма Л.И.Брежневым и окончательно завершённым сначала прямым предательством политического слизняка М.С.Горбачёва, а затем и беспардонно активного антикоммуниста Б.Н.Ельцина, действовавшего по прямым указивкам заокеанских Госдепа и ЦРУ.

Изменнический характер данных процессов был порождён правооппортунистической идеологией подспудно пробивавшей себе дорогу в условиях мифического «внеклассового» («общенародного») государства. Мифического потому, что подобное государство объективно несовместимо с классовой природой любого из обществ, в котором до сего времени вообще существовало государство. А оно, как известно, возникло с переходом от действительно внеклассового первобытно-общинного (на его ранних этапах развития) строя к классовому рабовладельческому обществу. С тех пор человечеству, а тем более, общественной науке, не известно ни одного «внеклассового» общества и ни одного «общенародного», т.е. «внеклассового» государства. Именно потому мифическое общенародное государство, в которое был превращен СССР, и переродилось со временем в обычное классово-буржуазное политическое образование.

В комментариях не содержится каких-либо заметных теоретических возражений автора против вредоносной антимарксистской сущности идеи и реального осуществления «общенародного (внеклассового) государства». Имеется множество рассуждений относительно того, что, мол, составителями Программы предполагалось, будто социалистическое государство в новой своей ипостаси (без диктатуры пролетариата?!) благополучно сохранит свою классовую сущность и даже усилит, упрочит её. На это по существу и опирается автор, поскольку, дескать, разработчики Программы «особо подчеркнули возрастающую роль государства». Обратимся к содержащейся в одной из комментаторских статей оценке: «В документе показано, что политическая система СССР в целом сохранится в том виде, который доказал свою жизненность в период Великой Отечественной войны. Её основными элементами остаются Советское государство, Коммунистическая партия и общественные организации коммунистической ориентации, среди которых приоритетное положение занимают профсоюзы и комсомол» (Правда. № 106. 23-26 сент. 2016 г.).

Получается (хочет того автор или нет), будто «в документе» и в самом деле на необходимом теоретическом уровне убедительно доказано, что государство, в котором отменена диктатура рабочего класса с точки зрения задач строительства нового общества политически, экономически и социально равноценно государству диктатуры пролетариата. Но эта авторская версия - грубая политическая и теоретическая ошибка, весьма странная для такого заметного учёного в области марксистско-ленинской теории, каким нам известен Виктор Васильевич Трушков. Вся последующая жизнь полностью подтвердила, что в таких условиях советское социалистическое государство и КПСС, как передовое пролетарское ядро его политической системы, с ходом времени всё более утрачивали свой идейно-политический и хозяйственный авторитет, поддержку масс и прежде всего рабочего класса. Вместе с «теоретическим отмиранием» диктатуры пролетариата практически стало неумолимо погибать и социалистическое общество.

Жизнь в очередной раз подтвердила ту непреложную истину, что в общественной теории отказ от главной характерной (определяющей) черты явления приводит к фактическому отрицанию самого явления как практической категории. Оказалось, как и следовало ожидать, что никакие разговоры о сохранении и укреплении роли социалистического государства, лишённого его стержня в лице диктатуры пролетариата, не способны в реальной жизни сохранить социалистическое государство в качестве главного рычага социалистического строительства. Что диктатура пролетариата – это не только подавление сопротивления буржуазии как классового врага, но, что ещё важнее, обязательное условие социально-экономического созидания нового общества, автор специально подчёркивает, ссылаясь на И.В.Сталина (см. Правда. №91. 19-22 авг. 2016 г.) Но в № 106 это обстоятельство благополучно отступает в тень и совершенно не используется в качестве одного из решающих доводов.

В проекте программы 1947 года представлен внушительный перечень того, что Советское («внедиктатурное») государство было призвано добиваться. Говоря вкратце, речь идёт об укреплении широкого спектра хозяйственно-организаторской и культурно-воспитательной функций, об упрочении институтов армии, судебной системы, органов безопасности. Почему данным проблемам уделено в проекте 1947 года огромное внимание? Это вопрос не праздный. Вот как отвечает на него политический обозреватель: «…В сталинско-ждановском проекте программы ВКП(б) им отведено особое место именно потому, что в этом документе поставлен вопрос об исчерпании задач диктатуры пролетариата» (см. № 106). Строго логически получается (независимо хочет того автор или нет), что при сохранении диктатуры рабочего класса все перечисленные задачи стали бы попросту излишними? Но это абсолютно не соответствует фактической стороне дела. Напротив, именно диктатура пролетариата (a не её упразднение) диктовала активное сосредоточение сил на указанных направлениях. Уход же от диктатуры рабочего класса, вполне логично привёл, как известно, к прогрессирующему ослаблению принципиальных направлений деятельности социалистического государства со всеми трагическими последствиями данного обстоятельства. Но автор за редкими исключениями раз за разом проходит мимо указанной «детали», с чем невозможно примириться.

Самое же главное, чего не заметил и не стал констатировать автор, носит оценочный характер. Дело в том, что в теории «родился» гнилой оппортунистический тезис, извращающий суть марксизма-ленинизма и приведший в дальнейшем к гибели созданного В.И.Лениным первого в истории социалистического государства, которое было светочем пролетариев всего мира. Вот к этому-то и сводится суть дела, а не к разного рода малоубедительным перечислениям отказа авторов проекта 1947 года от диктатуры пролетариата, которыми, подчас, пестрит статья профессора В.В.Трушкова. Автор, в частности, ссылается на то, что четыре группы разработчиков проекта новой Программы ВКП(б) имели не всегда совпадающие мнения о сущности и характере диктатуры пролетариата (и не все, кстати говоря, были полностью согласны с её «отменой»). Вроде бы потому (?!), дескать, и ввели в «последнюю редакцию» проекта третьей Программы ВКП(б) положение, противоречащее коренным устоям марксизма-ленинизма, всемирно историческому научному открытию К.Маркса. Однако аргументы подобного рода невозможно принимать сколько-нибудь всерьёз.

Удивительно, но обозреватель в довольно индифферентном, спокойном тоне сообщает читателю, что «диктатуру пролетариата отправили в запас». Он не прибегает к активному протесту. Более того, попросту констатирует данный факт, как чуть ли не рядовое событие. Читатель не найдёт в его размышлениях убедительного, развёрнутого и решительного, во весь голос осуждения данной правооппортунистической позиции, коренным образом противостоящей теории марксизма-ленинизма. Автор лишь беззубо, скомкано, вскользь вспоминает о трагическом, разрушительном для строительства социализма характере, который продемонстрировала «идея отмены» диктатуры пролетариата, когда её попытались применить на практике. К данному вопросу он возвращается в упомянутом выше № 118. Там сказано: «В “Правде” уже предпринималась попытка объяснить, какие факторы привели к этому поспешному утверждению. В его преждевременности убеждают буржуазная контрреволюция и реставрация капитализма на просторах СССР и европейских стран социалистического содружества. Видно, И.В.Сталину, как и его соратникам, изменила политическая прозорливость».

Что касается явной неубедительности авторской «попытки объяснить» причины отказа от диктатуры пролетариата, то об этом речь шла выше. Не будем повторяться. Что же касается «прозорливости» И.В.Сталина и его соратников, то этот вопрос требует отдельного разговора и о нём речь впереди. Здесь же заметим, что сам Иосиф Виссарионович и остальные участники разработки проекта 1947 года, а также наша партия в целом абсолютно не нуждаются ни в сочувственном обелении их ошибок, ни в выдвижении маскировочных версий и подтасовок, с целью оправдать или преуменьшить допущенные ими теоретические промахи, приведшие к крушению социалистического строя в СССР. Решительно напротив, крайне необходим строгий и беспристрастный их анализ, чтобы партия и её руководство могли избегать подобных промахов в дальнейшем.

Завершая раздел, добавим, что профессор в соответствии со своей «личной версией» содержащегося в проекте смысла коммунистического строительства в сороковых годах прошлого века львиную долю своих рассуждений отводит также не столь уж злободневной в те годы (а тем более в наше время) проблеме судьбы государства при коммунизме. А ведь речь идёт о той поре, когда вскоре во весь свой трагический рост встал вопрос об участи социалистического государства, которое впоследствии было разрушено обуржуазившейся партийно-государственной верхушкой страны при активной поддержке мирового империализма. Вот какая проблема нуждалась в главном, даже исключительном внимании при разговоре о роли и назначении государственной власти в условиях социализма (или «наделения социализма идеалами коммунизма» согласно В.В.Трушкову). Но увы, она оказалась в густой тени разнообразных рассуждений, в частности, по поводу вероятных будущих обстоятельств отмирания государства при коммунизме.

ДОСТРАИВАТЬ СОЦИАЛИЗМ или НЕМЕДЛЕННО СТРОИТЬ КОММУНИЗМ?

Однако сказанным не ограничиваются вещи, способные удивить всякого, кто знакомится с проектом Программы ВКП(б) 1947 года в его «последней редакции». В №97 «Правды» (2-5 сент. 2016 г.), где помещён очередной фрагмент проекта, содержится ещё одно крайне сомнительное положение. Процитируем: «Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков) ставит своей целью в течение ближайших 20-30 лет построить в СССР коммунистическое общество». Иными словами, речь идёт о создании коммунистического общества к 1967-1977 годам. Правда, не выдвигалась задача построения «полного коммунизма». По свидетельству автора такая идея, предлагавшаяся Г.Ф.Александровым, П.Н.Федосеевым и К.В. Островитяновым, а также М.Б.Митиным и П.Ф.Юдиным, была отвергнута И.В.Сталиным и А.А.Ждановым. Но это не меняет сути дела. Коммунизм, согласно теории марксизма-ленинизма, никогда не будет построен «полностью», поскольку это общество «обречено» на бесконечное поэтапное развитие. Думается, именно этим и руководствовались руководители партии и советского государства, когда отринули предложение крупных учёных-обществоведов.

Но главное не в этом, а в том, что, опираясь на формулировку «последней редакции» проекта 1947 года, Программа партии, принятая во времена Н.С.Хрущёва (1961 г.), объявила о начале развёрнутого строительства коммунизма в СССР, которое псевдолевыми авантюристами намечалось завершить в 1980 году. Была поставлена преждевременная и неосуществимая в условиях конкретного исторического времени задача. Л.И.Брежнев, пришедший на смену Н.С.Хрущёву, в силу своего теоретического невежества не озаботился вопросом о её дезавуировании. Более того, в уточнённый Гимн Советского Союза, вошедший в силу с 1977 года, был внесён ряд не всегда оправданных исправлений. Остановлюсь на одном, имеющем прямое отношение к затронутому вопросу. Речь идёт об установке на непосредственное коммунистическое строительство в Советском Союзе. В гимне СССР 1944 года припев заканчивался словами «Знамя советское, знамя народное // Пусть от победы к победе ведёт!» В 1977 году по заданию брежневского партийного и государственного руководства «автор трех гимнов» Сергей Михалков сочинил иную концовку: «Партия Ленина - сила народная // Нас к торжеству коммунизма ведет!»

Формально говоря, исходя из общего учения марксизма-ленинизма, против данной концовки, казалось бы, в принципе бессмысленно возражать. Ведь коммунизм – главная стратегическая цель рабочего движения и всего современного исторического прогресса. Всё это так. Но всякая истина общественной жизни, как справедливо подчёркивает марксизм-ленинизм, не только обязательно конкретна, но и исторически обусловлена. Дело в том, что процитированная концовка была приурочена к особой странице нашей эпохи. К тому периоду, когда продолжал действовать преждевременный хрущевский лозунг о «развёрнутом строительстве коммунизма в СССР» под лживым прикрытием критики «культа личности Сталина». И как раз это и придаёт ей исторически неоправданный смысл. А смысл состоит в том, что последующая, очередная (притом относительно отдалённая) стратегическая цель - созидание высшей фазы коммунизма была объявлена непосредственной задачей и ближайшей стратегической целью партии и советского народа. Предшествующая же ей историческая фаза, состоящая в создании полного (бесклассового) социалистического общества, основанного на единой общенародной собственности, оказалась как теоретически, так и на деле проигнорированной. Практическое осуществление данной идеи таило в себе грозную опасность, которая не замедлила себя реализовать.

Попутно приходится констатировать, что в гимне от 1977 года имеется и ещё одно несоответствие требованиям коммунистической партийности. Присмотримся к формулировке «Партия Ленина – сила народная». В ней явно проглядывают отзвуки замены диктатуры пролетариата общенародным государством. Подобно такому «бесклассовому государству» партия коммунистов теперь уже не атрибут рабочего класса, а «сила народная» (т.е. по существу как бы внеклассовая). Это было более или менее простительно принципиальному властеугоднику поэту С.Михалкову, но отнюдь не политическому руководству ленинской партии и социалистического государства, стоявшего в авангарде мирового исторического прогресса, каким в то время всё ещё оставался Союз Советских Социалистических Республик.

К сожалению, в полном соответствии с установкой на непосредственное созидание высшей фазы коммунизма звучат многочисленные и пространные рассуждения профессора В.В.Трушкова. Более того, уже в №73 «Правды», т.е. за восемь выпусков до упоминания в опубликованном проекте о задаче непосредственного строительства коммунизма в СССР (см. № 97), автор, ничтоже сумняшеся, утверждает, что уже накануне ХVIII cъезда ВКП(б) (1939 г.) было, как он полагает, ясно, что будущая партийная программа «должна была стать программой перехода от первой, социалистической, фазы коммунистической формации ко второй, высшей фазе». Автор как бы готовит читателя «к правильному», на его взгляд, восприятию содержащегося в проекте 1947 года утверждения о задаче непосредственного строительства коммунизма в СССР немедленно после Великой Отечественной войны.

Комментируя установку проекта на безотлагательное созидание коммунизма, автор ссылается на то, что «максимализм в (поставленных) задачах» не выходил-де «за рамки реальности их выполнения». Дескать, в проекте шла речь не о «шапкозакидательской задаче развёрнутого строительства коммунизма», как это было у Н.С.Хрущёва. В документе, мол, говорится не об установке на построение коммунизма, а о вопросах «развития Советского общества к коммунизму в разрезе 20-30 лет» (см. «Правда». 2016. №76). Данная мысль гораздо чётче сформулирована в №79, а в развёрнутом виде представлена в №97 (см. Правда. 2-5 сент. 2016 г.). Там сказано, что в отличие от хрущёвского «развёрнутого строительства коммунизма» готовившаяся к ХIХ съезду партии программа ВКП(б) якобы ставила не проблему непосредственного созидания коммунизма, а всего лишь выдвигала «задачу насыщения советского социалистического жизнеустройства чертами высшей фазы коммунистической формации».

Однако, это сугубо личное авторское мнение далеко не в полной мере соответствует истине, а точнее, вообще ей не соответствует. Обратимся ещё раз к проекту 1947 года. В нём жёстко, без всяких оговорок и двусмысленностей заявлено: «Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков) ставит своей целью в течение ближайших 20-30 лет построить в СССР коммунистическое общество» (Выделено мною – В.Б.). А четырьмя абзацами ниже особо подчёркнуто: «Коммунистическая партия, исходя из того, что в советской стране есть всё необходимое и достаточное для построения коммунистического общества, вдохновляет, объединяет и направляет усилия советского народа, деятельность всех организаций Советского Союза к единой цели – к полной победе коммунизма в СССР» (Выделено мною – В.Б.) (Правда. №94. 26-29 авг. 2016 г.). Как видим, речь идёт не о маскирующей существо дела, придуманной автором задаче «насыщать социалистическое жизнеустройство идеалами коммунизма», а о непосредственном и прямом созидании высшей фазы коммунистического общества. Для этого, мол, имеется «всё необходимое и достаточное» (о данном обстоятельстве отдельная речь впереди).

Суммируя сказанное, следует отметить явную непоследовательность автора при оценке преждевременно поставленной задачи строительства коммунизма. Дескать, в проекте все было правильно и теоретически грамотно, но Н.С.Хрущёв затем всё извратил. Комментатор почти безоговорочно оправдывает положения проекта «в последней редакции», одновременно осуждая хрущёвскую партийную Программу 1961 года. Но ведь последняя, пусть и не очень умно, но продолжила «дело», начатое проектом 1947 года, естественно-логически доведя его до абсурда.

О РАСПРЕДЕЛЕНИИ по ПОТРЕБНОСТЯМ

Чрезвычайно широкое место отводит автор методам и формам коммунистического распределения по потребностям, а также путям их развития и распространения в ближайшие послевоенные годы. При этом допускается частичный перекос теоретического анализа в сторону проблем распределения в сравнении с проблемами производства. Но, ведя разговор о созидании нового общества, уделять чрезмерное, внимание проблемам распределения теоретически не корректно и абсолютно бесплодно. Это принципиально противоречит марксистско-ленинскому принципу жёсткого приоритета производства перед распределением. Но таков уж отчасти выбор автора, во многом отражающий недостатки самого проекта.

В связи с изложенным, приходится поначалу обратиться к специфическому вопросу, внешне, казалось бы, не имеющему отношения к затронутой проблеме. В одном из опубликованных комментаторских выпусков (см. №97) политобозреватель поднимает немаловажный для своего времени вопрос, что нужнее и полезнее для ускоренного созидания коммунизма понижение розничных (потребительских) цен или повышение заработной платы. Первое подразумевалось разработчиками и в той или иной мере заложено в проект 1947 года, второе – в хрущёвскую программу развёрнутого строительства коммунистического общества. Следует заметить, что абсолютизация любого из указанных путей представляет собою догматическое и весьма вредное (экономически и политически) отрицание необходимости планово осуществляемой гибкой политики цен. Хозяйственная жизнь не стоит на месте. Научно-технический прогресс в разных отраслях экономики в неодинаковой степени влияет на процесс создания стоимости (а, следовательно, и на цену) товаров. Экономическая теория гласит, а хозяйственная практика подтверждает, что наиболее рациональный метод ценообразования требует в планомерно организованном социалистическом обществе разумного и постоянного сочетания снижения цен на одни товары и относительного их сохранения (а в отдельных случаях даже их соответствующего повышения) – на другие.

Идеализируемый автором процесс массового снижения цен, который проводился в Советском Союзе в первые послевоенные годы имел специфический характер. Он не мог быть бесконечным, как это молчаливо предусматривали авторы проекта партийной программы. Дело в том, что к моменту создания проекта снижением цен в числе других преследовалась цель привести их в соответствие со стоимостью, что было вынужденно нарушено в тяжёлые годы войны. По достижении данного предела механическое снижение цен становилось экономически бессмысленным (разумеется, если оно не диктовалось особыми политическими причинами). То же самое следует сказать и о принципе неприкосновенности цен, который (за исключением весьма узкого круга товаров) отстаивала группа Н.С.Хрущёва. Словом цены предстояло научно регулировать, а не механически снижать, повышать или сохранять при (естественно!) обязательном неуклонном росте доходов трудящихся.

К сожалению, данный принцип был грубо нарушен во времена хрущевского реформаторства и так называемого брежневского застоя. Как это людям, слабо подготовленным в экономической науке ни покажется странным, но неоправданно низкие цены оказались одной из причин болезненного для населения дефицита ряда продуктов (особенно свежего мяса и колбасных изделий). И напротив относительно завышенные цены на многие промтовары (качество которых не удовлетворяло потребителей не столько с точки зрения их удобства и долговечности, сколько с позиций моды) приводили к росту залежей нереализованной продукции, в то время как население гонялось за внешне более привлекательными импортными изделиями. Всё это вело к существенному сокращению доходов госпредприятий, заметному недобору средств государственного бюджета, существенно подрывало авторитет социалистической экономики.

Приходится с сожалением констатировать, что рассуждения доктора философии по данному вопросу удивляют своей экономической наивностью. Виктор Васильевич с жаром безоговорочно отстаивает обязательное требование бесконечного и по существу бездумного (никак не обоснованного проектом 1947 года) понижения розничных цен. При этом он исходит из неугомонного и частого возвращения к теме коммунистического распределения по потребностям. Такое его мнение заимствовано из проекта «третьей программы» (см. Правда. № 100. 9-12 сент. 2016 г.). В нём, непременное и регулярное снижение цен на потребительские товары оценивается «как важнейший рычаг перехода к коммунистическому принципу распределения». В связи с этим предполагалась и обязательная необходимость в кратчайшие сроки начать бесплатное обеспечение населения некоторыми видами товаров (в первую очередь хлебом). Это будто бы было предвестником постепенного, но реального перехода к коммунизму.

В связи с этим приходится напомнить, что в 50-х и начале 60-х годов действительно определённое распространение получило «бесплатное» пользование хлебом в рабочих и студенческих столовых. Оно объявлялось тогда одним из признаков непосредственного движения к коммунизму, о чём с видимым удовольствием сообщает читателю комментатор. Но на поверку никакого бесплатного потребления хлеба посетителями рабочих и студенческих столовых не было, и быть не могло. В противном случае производители печёного хлеба, муки, зерна, соли, специй, растительного масла, которым обмазываются хлебные формы, и т.п. не могли бы компенсировать свои затраты, оплачивать труд работников и получать хозрасчётную прибыль – главный источник расширенного воспроизводства, без которого невозможно хозяйственное развитие общества. Поэтому фактические расходы общественных пищеблоков на покупку и доставку хлеба включались их экономическими службами в стоимость приготовляемых блюд. Словом введение псевдобесплатного хлеба в некоторых учреждениях общепита, вопреки мнению профессора, ни на йоту не приближало народ к коммунизму, нисколько не насыщалo «советское социалистическое жизнеустройство чертами высшей фазы коммунистической формации».

Столь же беспочвенны, на мой взгляд, положения проекта Программы 1947 года и рассуждения Виктора Васильевича о возможном переходе к частичному распределению по потребностям таких основных продуктов питания, как мясо, сахар, овощи, жиры и др. (см. №№ 100 и 118). Ведь распределение по потребностям неизбежно предполагает бесплатное предоставление продуктов в распоряжение трудящихся. Но под созиданием коммунистического общества автор, как отмечалось выше, понимает «насыщение социалистического жизнеустройства идеалами коммунизма», т.е. фактическое функционирование реального социалистического (и к тому же не до конца, а лишь вчерне построенного) общества. Но в таких условиях переход к «распределению по потребностям» перечисленных выше продуктов грозил выродиться в не оправдывавший себя вариант с «бесплатным хлебом», но уже с весьма непредсказуемыми грубыми экономическими и политическими последствиями. Это была преждевременная, явно утопическая, прагматически бесплодная идея, оставшаяся, к счастью, благим пожеланием.

При том, как это ни странно, хрущевская Программа КПСС (1961 г.) оказалась намного ближе к практическим возможностям расширения круга бесплатного удовлетворения потребностей населения. Виктор Васильевич в №118 добросовестно перечисляет свод потребностей, включённых в данную Программу (бесплатное содержание детей в учреждениях и школах-интернатах; материальное обеспечение нетрудоспособных; бесплатное образование во всех учебных заведениях; бесплатное медицинское обслуживание граждан, включая обеспечение медикаментами и санаторным лечением; бесплатное пользование квартирами и коммунальными услугами; бесплатное пользование коммунальным транспортом; бесплатное пользование некоторыми видами бытового обслуживания).

Итак, в Программе 1961 года речь идёт о расширении круга и роли общественных фондов потребления. Это был проверенный практикой, реальный путь повышения материального благосостояния трудящихся. Граждане СССР уже с 20-30-х годов прошлого века имели права на бесплатное образование и медицинское обслуживание, безвозмездно получали жильё, оплачивая коммунальные услуги по копеечным нормам. Принципиальный недостаток данного пути Виктор Васильевич усматривает в том, что «его роль в переходе к распределению по потребностям была ограничена, так как распределение общественных фондов потребления часто осуществлялось в зависимости от трудового вклада граждан». Но вопреки мнению автора именно усиление их роли и было реальной формой появления уже в социалистическом обществе зачатков коммунистической формы распределения. И всё это целиком или большей частью делалось как раз независимо от трудового вклада работников в общественную копилку. Внедрение других форм бесплатного обеспечения населения через общественные фонды потребления было делом сравнительно отдалённого будущего.

В целом же нужно отметить, что у автора получилась неправомерная подмена актуальнейших вопросов на злобу дня темами сугубо абстрактными, далёкими от практических задач второй половины ХХ и первой половины ХХI веков. В частности, вопрос о коммунистическом методе распределения по потребностям оказался, как свидетельствует автор, наиболее жарко обсуждаемым участниками подготовки проекта 1947 года. Видимо это обстоятельство и подвигло его на чрезмерное внимание к данному вопросу. Однако сегодня приходится признать, что распределение по потребностям не было тогда и не находится сегодня среди главных теоретических и непосредственно практических вопросов коммунистического движения. Заметим, между прочим, что, в тот период стократно большее значение имело совершенствование социалистического метода распределения по количеству и качеству труда. Нельзя сказать, что комментатор полностью обходит данную проблему. Одна из его статей «Кто не работает, тот не ест» как раз как бы и посвящена данной теме (см. Правда. № 97. 2-5 сент. 2016 г.). Однако, статья многопланова, её содержание много шире обозначенного заголовка. Поэтому придётся затронуть большей частью некоторые иные её стороны.

СОЦИАЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ТРУДА

Итак, автор, верный своему замыслу и содержанию проекта третьей Программы ВКП(б), особое внимание уделяет проблеме движения к коммунистическому обществу. По его мнению, в отличие от ленинской второй Программы партии, принятой в 1918 году VIII съездом РКП(б), в проекте 1947 года «чётко определён рубеж, к которому большевистская партия обязывалась вести страну, - коммунизм». Но это, по меньшей мере, неточная оценка второй (ленинской) Программы Российской Коммунистической партии (большевиков). Она начинается со следующих слов: «Октябрьская революция (25 октября, 7 ноября 1917 г.) в России осуществила диктатуру пролетариата, начавшего при поддержке беднейшего крестьянства или полупролетариата созидать основы коммунистического общества» (Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов , конференций и пленумов ЦК. Часть I. Госполитиздат. 1954. С. 409).

Думается, это не менее чёткое определение, чем в проекте 1947 г. (тем более, что оно в отличие от проекта опирается на диктатуру пролетариата). Кстати говоря, автор в одном из выпусков цитирует данное положение, отнюдь не опровергая коммунистическую в целом направленность второй Программы КРП(б). Правда, отличительная особенность проекта 1947 года в том, что в нём делается попытка дать развёрнутую характеристику сущности коммунизма, чего нет в Программе 1919 года. В чём же видит профессор особое достоинство данной характеристики? Он, в частности, усматривает его в ином по сравнению с классиками подходе к понятию «труд при коммунизме».

В проекте главный (даже единственный) упор делается на обязанности трудиться в полную меру способностей каждого члена коммунистического общества. Автор восторженно приветствует данный тезис в качестве «новаторского уточнения марксистско-ленинского взгляда на коммунизм». Читаем: «В последней редакции сталинско-ждановского проекта программы труд определён как условие и обязанность каждого гражданина не только при социализме, но и при коммунизме». Развивая данную идею, автор добавляет: «Представляется, что это новаторское уточнение марксистско-ленинского взгляда на коммунизм заслуживает всяческой поддержки». Подводя итог, он решительно заявляет: «Думается, такое уточнение представления о строительстве социализма-коммунизма современным коммунистам надо обязательно взять на вооружение» («Правда». №97. 2-5 сент. 2016 г.).

Виктор Васильевич явно смешивает процесс созидания полного (развитого, зрелого) социализма, где труд, как и в условиях раннего социализма, является обязанностью с характеристикой труда на высшей фазе коммунистического общества. Отстаивая подобный взгляд, автор вслед за составителями проекта вступает в конфликт с научной идеей сущности труда при коммунизме. Согласно К.Марксу коммунистическое устройство предполагает, что труд становится первой жизненной потребностью и осознанной необходимостью (это, кстати говоря, присутствует даже в хрущёвской Программе, но почему-то никак не упоминается в рассматриваемом проекте 1947 года). Но что такое «первая жизненная потребность»? Её главная особенность в том, что она исключает такой внешне принудительный фактор, каким является обязанность. К примеру, воздух, еда, одежда являются первой жизненной потребностью человека. Но из этого не следует, что какие-то внешние экономические и иные обстоятельства сугубо общественной жизни понуждают его дышать, поглощать пищу, носить одежду и т.п.

Иными словами, при коммунизме люди будут добросовестно трудиться отнюдь не потому, что общество их к этому обяжет. Они станут делать это в силу высочайшего уровня развития социальной жизни, когда труд станет таким же внутренним состоянием их общественной психологии и таким же неотъемлемым фактором их повседневного поведения, как еда и другие естественные нужды. Словом, приписываемая коммунизму идея «господства равной обязанности всех трудиться по своим способностям», фигурирующая в проекте 1947 года, находится в явном противоречии с основополагающими позициями теории марксизма-ленинизма. И весьма странно, что политический обозреватель «Правды» В.В.Трушков не просто с жаром и упоением отстаивает данный сомнительный тезис, но настоятельно рекомендует современным коммунистам взять его на вооружение ( см. №97). Это тем более странно, что строительство коммунизма – достаточно отдалённая стратегическая цель. В недалёком же будущем коммунистам (установив политическую власть диктатуры пролетариата!) предстоит приступить к созиданию начальной ступени социализма. Именно эта задача окажется на первом плане, а не отдалённые проблемы характера труда и судьбы государства при коммунизме или теоретической характеристики присущего высшей фазе коммунистической формации распределения по потребностям.

Но на этом приключения понятия «характер труда при коммунизме» в цикле комментариев не заканчиваются. Автор вновь возвращается к этому вопросу в «Правде» за №112 (4-6 окт. 2016 г.). Здесь он цитирует известный труд И.В.Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР». Приведём часть этой цитаты: «Товарищ Ярошенко не понимает, что раньше, чем перейти к формуле “каждому по потребностям”, нужно пройти ряд этапов экономического и культурного перевоспитания общества, в течение которых труд из средства только лишь поддержания жизни будет превращён в глазах общества в первую жизненную потребность, а общественная собственность – в незыблемую и неприкосновенную основу существования общества» (Сталин И. Соч. Т. 16. Ч.2. Изд-во ИТРК. М., 2011. С. 533).

Приведя цитату, Виктор Васильевич выражает полное согласие с мнением Иосифа Виссарионовича. Теперь труд при коммунизме фактически признан им «первой жизненной потребностью», что, естественно, не может вызвать каких-либо возражений. Однако возникает недоумение относительно подлинной позиции автора. Ибо, приведя указанную цитату, он от себя добавляет: «Здесь Сталин повторяет положения последней редакции программы ВКП(б) 1947 года». Но, как было показано выше, это не имеет ничего общего с действительностью. Ведь в «последней редакции» проекта труд при коммунизме объявлен обязанностью, а не жизненной потребностью, что довольно экзальтированно приветствуется Виктором Васильевичем в №97. Словом, автор в двух разных выпусках своих комментариев без малейших колебаний эклектически объединяет в одно целое два разных и полностью исключающих друг друга теоретических положения. Что же касается И.В.Сталина, то вполне естественно, что в официально изданном труде он исправляет то, над чем размышлял в практически черновом варианте, отправленном в архив.

ЕЩЁ РАЗ о КОММУНИЗМЕ и ПОЛНОМ СОЦИАЛИЗМЕ

Напомним, что в предвоенный период социализм в Советском Союзе по оценкам И.В.Сталина был построен лишь «в основном». Стране предстояло построить полный (развитой, зрелый в современной терминологии) социализм. Такую задачу ставил В.И.Ленин, который считал, что вслед за переходным периодом (нэпом) страна войдёт в преддверие полного социализма (у И.В.Сталина – это и есть «социализм, построенный в основном»). Далее, согласно В.И.Ленину, будет создан полный социализм.

К сожалению, в понимании «победы социализма в основном» сегодня имеется противоречивый разнобой. Весьма характерны в этом отношении взгляды того же профессора В.В.Трушкова. В одном из своих предшествующих печатных выступлений «Сталин и проблемы социализма» (см. Правда. №23 от 01-04 марта 2013 г.) он весьма нелогично и непоследовательно подходит к этому вопросу. С одной стороны, для него сталинский «cоциализм в основном» – «это социализм ещё не полный, не “зрелый”, не “развитой”, не до конца построенный». Согласно прямому смыслу данной формулировки это и есть реально существующий социализм, хотя и «не до конца построенный». Такое понимание полностью соответствует ленинскому понятию «преддверие социализма», поскольку под социализмом Ленин чётко и строго понимал только полный (т.е. «до конца построенный») социализм. Добавим к этому, что сталинская категория «социализм, построенный в основном» равноценна употребляемому ныне понятию «ранний социализм». Однако Виктор Васильевич, судя по всему, не приемлет именно эту современную научную категорию и потому приходит к выводу, который противоположен его собственной вышеприведённой позиции. И в конечном итоге у него получается будто в послевоенные годы никакого реального социализма в СССР не было, а имел место всего лишь переходный период к социализму(?!). Согласиться с этим невозможно. Триумфальный и негативный опыт СССР говорит об этом со всей очевидностью. Таково совершенно непонятное заблуждение человека на весьма высоком уровне владеющего теорий марксизма-ленинизма.

В свете сказанного, необходимо ещё раз возвратиться к ленинскому понятию «преддверие социализма». Сущность данного понятия впервые чётко выражена в знаменитой ленинской работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться», написанной всего лишь за месяц с небольшим до Великого Октября. Процитируем: «Империалистическая война есть канун социалистической революции. И это не только потому, что война своими ужасами порождает пролетарское восстание, - никакое восстание не создаст социализма, если он не созрел экономически, - а потому, что государственно-монополистический капитализм есть полнейшая м а т е р и а л ь н а я подготовка социализма, есть п р е д д в е р и е его , есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. 193).

Итак, по В.И.Ленину преддверие социализма есть такая степень материальной подготовки общества к социализму, т.е. такой уровень развития производительных сил и такая ступень обобществления производства, которые складываются в эпоху господства государственно-монополистического капитализма. Именно поэтому в указанной работе Владимир Ильич требовал от большевиков всемерно добиваться в предреволюционной России ускоренного роста производительных сил на базе научно-технического прогресса, усиления процессов картелизации и создания монополистических трестов в сочетании с огосударствлением фабрик, заводов, рудников, шахт, железных дорог (попутно отметим, что по существу данные требования выдвигает сегодня КПРФ).

Ну а как обстояло дело непосредственно после победы Октября? На этот вопрос мы также находим исчерпывающий ответ у В.И.Ленина. В своей работе «О “левом’’ ребячестве и о мелкобуржуазности», датированной 5 мая 1918 года, он подчёркивает: «Неужели не ясно, что в материальном, экономическом, производственном смысле мы ещё в “преддверии” социализма не находимся? И что иначе, как через это, не достигнутое ещё нами, “преддвериe”, в дверь социализма не войдёшь?» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 303).

Иными словами, руководитель партии большевиков в начале 1918 года, т.е. ещё до полной разрухи народного хозяйства в результате империалистической интервенции 14 иностранных государств и гражданской войны, учитывая экономическую отсталость Советской России, видел необходимость (по завершении переходного периода) прежде всего поднять страну до уровня «преддверия» социализма, т.е. первоначально построить социалистическое общество на базе производительных сил, соответствующих уровню развитых капиталистических стран. Этот шаг должна была осуществить диктатура рабочего класса, заимствуя у мирового капитализма самые совершенные виды и формы производительных сил, а также самостоятельно создавая инновационные средства труда и производства.

Такое общество было построено под руководством большевистской партии к концу 30-х годов прошлого века. Оно просуществовало до начала 90-х годов. Как уже говорилось, И.В.Сталин квалифицировал его как вчерне построенный социализм, а многие представители современной политэкономии и социологии определяют данный этап как ранний (т.е. неполный) социализм (или преддверие социализма). И для этого существуют серьёзные основания. Главное из них состоит в том, что имеет место относительная равноценность производительных сил развитых капиталистических стран и раннего (вчерне построенного) социализма. Но именно это ( что приходится констатировать с великим сожалением) не исключает объективную возможность реставрации капитализма, в результате которой новоявленная буржуазия получает в свои руки средства производства, в основном соответствующие по своему техническому уровню буржуазному обществу. В таких условиях единственной гарантией против реставрации капитализма служит политическая власть рабочего класса в исторической форме диктатуры пролетариата. Но именно её «отмена», как отмечено выше, и была сначала продекларирована в проекте Программы 1947 года, потом предательски использована троцкистской дружиной Н.С.Хрущева, затем вероломной горбачёвской перестройкой, а, в конце концов, и откровенно антикоммунистической акцией американских холуёв из ельцинской команды.

Но существовала и иная перспектива. Войдя в преддверие социализма, т.е. в построенный вчерне (ранний) социализм предстояло согласно В.И.Ленину двигаться к полному (т.е. зрелому, развитому в утвердившейся современной терминологии) социализму. Можно отметить несколько основных черт этого этапа. Во-первых, производительные силы полного социализма должны быть технологически и организационно столь высокоразвиты, что их невозможно применять в обществе, где господствует частная собственность. Во-вторых, как подчеркнул В.И.Ленин в работе «Великий почин», социализм создаёт на этом этапе производительность труда, недоступную для капитализма (см. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 21). В-третьих, в отличие от раннего социализма, где функционируют множество видов социалистической собственности, полный (зрелый, развитой) социализм строится на единой общенародной собственности на средства производства. В-четвёртых, человек, как главная производительная сила общества, в своём научно-техническом и гуманитарном развитии поднимается на ступень, исключающую его функционирование в качестве наёмного рабочего на средствах производства, свойственных капитализму. В-пятых, полный социализм является бесклассовым обществом. В.И.Ленин в «Речи на Московской широкой конференции металлистов 4 февраля 1921 г.» подчеркнул: «…Социализм будет тогда, когда не будет классов, когда все орудия производства будут в руках трудящихся». (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 42. C. 307).

Приведённая здесь (далеко не доскональная) совокупность коренных качеств полного социализма явно свидетельствует, что возврат к буржуазному обществу теперь объективно, притом целиком и полностью (категорически) исключён. Трудящиеся могут реально приступить к непосредственному созиданию высшей фазы коммунистического общества. Оно становится ближайшей стратегической целью.

Следует отметить, что некоторые из указанных пунктов упоминаются как в рассматриваемом проекте программы, так и в комментариях политического обозревателя. Но, к сожалению, в ряде случаев указанные пункты присутствуют со смещённым центром тяжести. Так в проекте 1947 года (см. Правда. №100. 9-12 сент. 2016 г.) ставилась следующая задача построения коммунизма: «На основе всесторонней механизации труда и полного использования рабочего дня во всех отраслях хозяйства достигнуть уровня производительности труда, недоступного самым развитым капиталистическим странам». С данным тезисом явственно перекликается комментарий профессора: «Предстояло превзойти уровень производства на душу населения в главных капиталистических странах средствами производства, которые соответствовали бы высшей фазе коммунизма».

В чём же состоит смещение центра тяжести в применяемых здесь понятиях? Из прямых утверждений автора и из контекста проекта программы ВКП(б) 1947 года следует, что в данном случае речь идёт о производительных силах и уровне производительности труда, характерных для высшей фазы коммунистического общества. Согласно проекту и мнению автора комментариев перечисленные впереди высоты экономической и социальной жизни достижимы только при коммунизме. Но с этим невозможно согласиться. Общество достигнет превосходящего капитализм уровня производительных сил и производительности труда на более ранней ступени исторического развития, на ступени полного (зрелого, развитого) социализма. Составители проекта программы и наш комментатор в данном конкретном случае смешивают коммунизм с этапом полного (развитого, зрелого) социализма, что порождает теоретические несообразности.

Или взять вопрос о бесклассовом обществе. Согласно проекту программы 1947 года такое состояние общества достижимо лишь на высшей фазе коммунизма. Согласно же В.И.Ленину оно возникает раньше – при вступлении общества в стадию полного социализма. Понятно, что доктор философии, выступающий в высокой роли политического обозревателя «Правды», обязан был в целях теоретического просвещения коммунистов и других читателей разъяснить им суть допущенной неточности. Впрочем, нельзя утверждать, что он этого совсем не делает. Автор поначалу выражает несогласие с положением проекта, что социальное равенство тружеников достигается лишь при коммунизме. Так, он отмечает: «Эта точка зрения, нашедшая отражение в последней редакции проекта программы ВКП(б), явно противоречит марксистско-ленинскому положению о том, что полный социализм предполагает ликвидацию классов, причём не только эксплуататорских, но и любых классов. На это, в частности, обращал внимание В.М.Молотов в письме ХХVI съезду КПСС…» (Правда. №97. 2-5 сент. 2016 г.).

Казалось бы все точки над i автором расставлены. Ан, нет! В следующем выпуске комментариев (см. №100) проблема бесклассового общества вновь встаёт в повестку дня. Но уже в сочетании с вопросом о единой общественной собственности на средства производства. Для лучшего уяснения сути дела процитируем соответствующий фрагмент из проекта программы: «Различия между двумя формами социалистической собственности будут постепенно стёрты; две формы социалистической собственности сольются в единую форму коммунистической собственности. На этой основе вместе с уничтожением противоположности между городом и деревней, между физическим и умственным трудом постепенно сотрутся и исчезнут различия и грани между классами, и советское общество превратится в бесклассовое коммунистическое общество» (Выделено мною - В.Б.). Соответственно, рассуждая о развитии агропромышленного комплекса, автор вслед за проектом подчёркивает, что это развитие «непосредственно связано <…> с важнейшей социально-политической установкой на слияние в перспективе двух форм социалистической собственности в единую коммунистическую и на преодоление классовых различий между рабочими и крестьянами». Как видим, в сравнении с №97, где автор без обиняков отстаивает идею бесклассового общества в результате создания полного социализма, присутствуют уже совершенно иные мотивы. Теперь автор выражает солидарность с процитированным выше текстом проекта. Оказывается, что оба указанных в цитате общественных достижения (единая общественная собственность на средства производства и устранение классовых различий) уже не присущи полному (развитому, зрелому) социализму, а достижимы лишь на высшей ступени коммунистической формации (?!).

Ещё более странно выглядят противоречивые утверждения автора, фигурирующие в «Правде» за №79. С одной стороны, справедливо утверждается, что созидание нового общества, идущего на смену капитализму, представляет собой многоступенчатый исторический процесс, а не одномоментный акт, а переход к бесклассовому обществу в ходе такого процесса достижим по ленинским научно-теоретическим оценкам уже в условиях полного социализма. С другой стороны, понимая, что данная позиция не согласуется с процитированным выше фрагментом проекта Программы 1947 года, автор применяет своеобразную «смешанную методологию». Он заявляет, будто фигурирующее в проекте утверждение, что бесклассовое общество возникает лишь с переходом к коммунизму, якобы логически соответствует ленинскому положению о бесклассовом полном социалистическом обществе. Но оно-то ведь, cогласно В.И.Ленину, возникает ступенью раньше, о чём «позабыл» упомянуть автор! Весьма странно наблюдать подобные теоретические кульбиты со стороны серьёзного учёного.

Словом, любезная сердцу автора идея, что проект 1947 года «насыщает строительство социализма в СССР живыми идеалами коммунизма», превращается в данном случае в свою противоположность. Теперь уже коммунизм запоздало «насыщается» социалистическими идеалами, как бы держа равнение на предшествующий ему этап полного социализма. Вот и гадай, в чём тут дело? То ли автор позволяет себе случайную неряшливость, позабыв, что он опубликовал неделю назад? То ли такая неряшливость вытекает из неудержимого стремления в очередной раз преуменьшить, примаскировать недочёты до небес превозносимого им проекта Программы 1947 года? Такую вот в данном случае проявляет профессор странную эклектику, которую обычно сам он (насколько мне известно) категорически осуждает в принципе.

О «НОВЫХ» ЗАКОНАХ СОЦИАЛИЗМА и КОММУНИЗМА

Вне всякого сомнения, задача непосредственного практического строительства коммунизма, начиная с конца 40-х годов, позитивно оцененная обозревателем, означала, как подчёркнуто выше, весьма странное и совершенно непонятное игнорирование его составителями предстоящего обязательного исторического этапа движения к полному (развитому, зрелому в современной идентификации) социализму. О неправомерности такого понимания предупреждал партию В.И.Ленин, а вслед за ним и И.В.Сталин. Да и сам автор в более позднем выпуске комментариев (см. №109 от 30 сент. - 3 окт. 2016 г.) особо отмечает (правда, по другому поводу), что «гегелевская диалектика, из которой выросли великие революционеры К.Маркс и Ф.Энгельс, исходила из того, что всякое явление существует до тех пор, пока полностью не изживёт себя». Тем не менее, Виктор Васильевич вслед за авторами проекта 1947 года отстаивает правомерность «досрочного» приступа к непосредственному созиданию коммунизма, странным образом игнорируя то хорошо известное ему обстоятельство, что фаза строительства полного социализма не только «не изжила себя», но была весьма и весьма далека от своего завершения.

Чем же руководствуется комментатор в своих умозаключениях? Он полагает, что выведенная Г.В.Ф.Гегелем закономерность, вполне применима к капитализму и более ранним общественно-экономическим формациям, но практически не укладывается в логические рамки социалистического и коммунистического строительства, имевшего место в Советском Союзе. «Советское общество, - пишет он, - решало задачи, объективно присущие капиталистической формации (индустриализация, концентрация сельскохозяйственного производства, приведение культурно-технического уровня рабочей силы в соответствие с производственно-техническими требованиями), но при этом одновременно формировало общественные отношения социализма. В сталинско-ждановском проекте программы этот принцип фактически возведён в ранг социальной закономерности, присущей всей коммунистической формации» (Правда. №109. 30 сент.-3 окт. 2016 г.). В этом, по мнению комментатора, проявилось «новаторское видение становления коммунистического общества» составителями проекта 1947 года.

Словом, можно утверждать, что автор делает весьма странное открытие «научного открытия», дополняющего Гегеля и К.Маркса. Виктор Васильевич обращает внимание читателя на то, что после победы Октября советский народ под руководством коммунистов решал две группы кардинальных проблем. С одной стороны, это были задачи буржуазно-демократические (индустриализация, национализация земли и преобразование мелких крестьянских хозяйств в крупные производственные единицы, культурная революция). С другой стороны, шел процесс социалистических преобразований, процесс создания принципиально нового общества. По аналогии с этим в противовес гегелевскому выводу строительство социализма также якобы сопровождалось досрочным наложением на социализм разнообразных форм коммунистических отношений задолго до того, как исчерпали себя задачи созидания полного социализма. В этом автор видит особую «социальную закономерность, присущую всей коммунистической формации», которая якобы была открыта составителями проекта. Рассмотрим эти утверждения профессора с точки зрения их соответствия истине.

Начнём с вопроса о том, что представлял собою начальный этап строительства социализма вскоре после победы Великого Октября? Несомненно, это была ступень созидания раннего социалистического общества, т.е. общества преддверия полного социализма. Данный этап предполагал одновременно и попутное решение ряда буржуазно-демократических (а точнее, общедемократических) задач, которые перечислены выше. Их Россия, опоздавшая к пиру мирового капитала, не успела в достаточной мере решить до Октября 1917 года. Примечательное совпадение параллельных задач Виктор Васильевич усматривает и на очередном этапе. Теперь созидание полного социализма, так сказать, «облагораживается», по мнению автора, прививкой ему различных форм коммунистического бытия. Отсюда и делается вывод, проистекающий из понимания автором проекта 1947 года, будто существует некий, доселе неизвестная, социологическая закономерность коммунистической формации. Ее, видимо, можно было бы охарактеризовать как принцип обязательного досрочного обогащения переживаемого этапа общественного развития сущностными ценностями следующего (ещё не наступившего) этапа.

Однако, абсолютно ошибочно считать, будто на начальной стадии созидания нового общества формы социалистического жизнеустройства всего лишь «накладывались» на решение ряда буржуазно-демократических проблем. Подобная идея предполагает, будто буржуазно-демократические задачи были первичной целью, а социалистические – вторичной, производной. И именно в таком порядке они и фигурируют у автора. Фактически приоритетное место отдаётся буржуазно-демократическим задачам. Нечто похожее в своё время отстаивала правая оппозиция. Но в жизни всё было, как обожают говорить современные журналисты, «с точностью до наоборот». Социалистические преобразования общества были главной стратегической целью, а буржуазно-демократические решались попутно и были полностью подчинены классовым целям пролетариата по построению социализма в одной, отдельно взятой, стране. Иными словами, социалистические цели достигались путём своеобразного отрицания буржуазно-демократической сущности унаследованных от капитализма проблем, полностью сохраняя свою социалистическую суть. Именно поэтому индустриализация, преобразование мелкого крестьянского хозяйства в крупное, культурная революция получили справедливое наименование социалистических, но отнюдь не буржуазно-демократических мероприятий. Словом, напрямую утверждать, и даже косвенно предполагать, будто принципы социалистического жизнеустройства всего лишь «обогащали» по сути дела буржуазно – демократическое развитие СССР беспочвенно и нелепо. Разумеется, в буквальном смысле подобного вывода не содержится в комментаторских статьях автора, но, к сожалению, данное заключение волей-неволей вытекает из логики открытого им «нового закона» развития обеих фаз коммунистической формации.

Однако, при анализе и оценках происходящих социально-экономических процессов следует исходить из глубинной сущности конкретного этапа развития. Именно она, а не суть предыдущего или последующего этапов определяет характер и смысл общественного прогресса в каждый момент конкретной действительности. Забегание вперёд столь же опасно и неправомерно, как и игнорирование назревших проблем, а тем более, ориентация на цели предыдущей ступени развития. На мой взгляд, именно неоправданное грубое опережение в постановке задач стало одной из причин гибели Советского Союза, о чём уже шла речь впереди.

Несомненно, какие-то проявления последующей ступени развития неизбежны на текущем этапе, но они, играя несомненно прогрессивную роль, существуют в неразвитой форме, не изменяют главную сущность в данном случае раннего социализма. К примеру, социалистическая форма государственной собственности на средства производства является зародышем будущей общенародной собственности, которая сложится в условиях полного (развитого, зрелого) социализма, открыв реальные пути перехода к высшей фазе коммунизма. Безусловно эмбрионом грядущего коммунистического распределения по потребностям выступают социалистические общественные фонды потребления. Вне всякого сомнения, коммунистические субботники, родившиеся ещё в период «военного коммунизма», движение за коммунистическое отношение к труду, получившее распространение в 60-70 годах прошлого столетия, также были зачатками высшей ступени коммунизма. Но до категорий высшей фазы коммунистического общества всем им ещё предстояло развиваться в течение многих годов, если не десятилетий.

Словом, излишнее «поспешание» в наделении раннего социализма развитыми жизненными устоями высшей фазы коммунизма, субъективное перешагивание через ступень полного социализма, к чему, противореча сам себе, в ряде случаев прибегает профессор, не содержит в себе ничего полезного для решения объективно стоявшей в то время реальной задачи строительства развитого социализма. Такой приём – не более чем пустое теоретизирование. Оно, как показала жизнь, порождает преждевременные надежды и последующие разочарования. Достаточно вспомнить об обещанном, но не построенном коммунизме, о дефиците ряда потребительских продуктов на фоне разговоров о начале внедрения принципов коммунистического распределения по потребностям в виде «бесплатного хлеба» в рабочих и студенческих столовых и т.д., и т.п.

Бесплодность беспочвенного теоретизирования прежде всего в том, что оно занято не научным познанием объективных законов общественного развития, а их «изобретением», что, к несчастью, и продемонстрировал в данном случае автор комментариев. При этом примечательно то, что данный факт явно противоречит его мировоззрению. Так в №112 «Правды» (4-6 окт. 2016 г.) он убеждённо приводит из «Экономических проблем социализма в СССР» следующее теоретическое положение И.В.Сталина: «Марксизм понимает законы науки, - все равно, идёт ли речь о законах естествознания или о законах политической экономии, - как отражение объективных законов, происходящих независимо от воли людей. Люди могут открыть эти законы, познать их, изучить их, учитывать их в своих действиях, использовать их в интересах общества, но они не могут изменить или отменить их. Тем более они не могут сформулировать или создать новые законы науки» (Сталин И. Соч. Т. 16. Ч.2. Изд-во ИТРК. М., 2011. С. 482-483).

Поэтому остаётся головоломкой, с какой стати профессор искусственно «формулирует и создаёт» свой загадочный закон. В частности, заключая свои рассуждения, Виктор Васильевич вновь повторяет свою версию о сути поставленной в проекте задачи строительства коммунизма в СССР. «Сталинско-ждановская программа ВКП(б), - утверждает он, - задумывалась как политическая стратегия завершения строительства полного социализма и насыщения его чертами высшей фазы коммунизма» (Правда. №109. 30 сент.-3 окт. 2016). Это тем более странно, что в проекте программы 1947 года нет ни одного слова о созидании полного социализма, а главное, о насыщении его свойствами высшей стадии коммунистической формации. Всё это результат личного авторского домысла. Желаемое комментатор выдаёт за сущее. В проекте же, опубликованном «Правдой», как уже говорилось, фактически без обиняков ставится задача прямого и непосредственного строительства коммунизма (см. № 97).

Вызывает принципиальные возражения и не менее странная оценка автором значимости поставленной проектом задачи на основе проведённой в стране индустриализации приступить к широкому развёртыванию второго подразделения общественного производства, чтобы в широком ассортименте обеспечить выпуск предметов потребления (см. «Правда». №100. 9-12 сент. 2016 г.). Это была естественная задача социального развития, поскольку индустриализацию Советский Союз начинал с тяжёлой промышленности. Лёгкая промышленность далеко отстала в своём развитии. Требовалось в достатке обеспечить население потребительскими товарами. Факт простой и бесспорный. Но автор и тут бежит впереди паровоза экономической реальности. Для него идея ускоренного роста второго подразделения в те годы предстаёт не в качестве элементарной экономической потребности, а как некое новаторски грандиозное открытие доселе неизвестной науке закономерности. Намечаемое проектом увеличение объёма и удельного веса отраслей промышленности, производящих предметы потребления, он громогласно объявляет чем-то «теоретически непривычным» и неоправданно отождествляет с непосредственным переходом к коммунистическому распределению по потребностям. Однако, сколь бы «резким» ни был рост второго подразделения общественного производства, он в намечавшиеся проектом сроки (20-30 лет) объективно не мог обеспечить такого перехода. Объявленное впоследствии Н.С.Хрущёвым пресловутое развёрнутое строительство коммунизма наглядно это подтвердило. Автор в очередной раз явно теряет чувство меры, дезориентирует читателя, обращаясь к полюбившейся ему теме «ускоренного» перехода к распределению по потребностям.

Как видим, никаких новых диалектических закономерностей общественного развития, «присущих всей коммунистической формации», ни проект Программы ВКП(б) 1947 года, ни комментарии к нему профессора В.В.Трушкова не содержат. В частности, гегелевский вывод о необходимости полного исчерпания сути конкретного явления в качестве обязательного условия перехода к следующей ступени развития полностью сохраняет свою силу, по меньшей мере, для первой фазы коммунистического общества.

Поскольку речь зашла о вопросах теории, придётся остановиться ещё на одном моменте. В №79 автор рассуждает, почему И.В.Сталин в тексте проекта, где поначалу говорилось, что буржуазная собственность себя изжила, заменил понятие «буржуазная» на «частная». Он видит причину в том, «что исторически свой век изжила не только буржуазная собственность, но и частная акционерная собственность, и собственность мелкой буржуазии» (Выделено мною – В.Б.) Однако, с фактическим исключением акционерной частной собственности из состава буржуазной частной собственности, как это делает Виктор Васильевич, невозможно согласиться. Дело в том, что в условиях капитализма акционерная собственность не просто частная, но и высокоразвитая буржуазная форма собственности, приведшая к господству сначала национальных монополий, а затем и транснациональных корпораций. Частная же собственность мелкого товаропроизводителя – исходный пункт развития капитализма. Думается, внося свою поправку, И.В.Сталин, в отличие от автора, имел в виду многочисленность форм не буржуазной, а мелкобуржуазной и других докапиталистических видов частной собственности.

«ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ДОПОЛНЕНИЯ» от РЕДАКЦИИ

В завершение нельзя пройти мимо заключительной врезки «От редакции», подписанной профессором В.Трушковым. Она помещена в «Правде» №112 (от 4-6 окт. 2016 г.). В ней содержится, в частности, следующий пассаж: «Практика показывает, что немалое число людей в постсоветский период утверждали о т.н. “левацком загибе” И.В.Сталина, когда он утверждал о постепенном отмирании товарного производства. Но в начале 1950-х годов имелись все предпосылки для перехода социализма на его новую, более совершенную стадию. <…> Де факто товарный характер производства сам начинал уходить в прошлое. И.В.Сталин заметил [и] констатировал данное обстоятельство. И совершенно справедливо. А восстановление товарного характера производства в 1965 году, когда капиталистический элемент в виде прибыли был внедрён в экономику, провозглашён основным показателем производственной деятельности предприятий, сыграло злую шутку как с социализмом, так и с СССР».

Данный отрывок (как это не удивительно!) – прямое свидетельство того, что его автор довольно поверхностно знаком с трудом И.В.Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» и его вкладом в теорию политической экономии социализма. Обратимся к сути дела. Виктор Васильевич явно смешивает товарное производство с капиталистическим, когда пишет, что «в 1965 году товарный характер производства был восстановлен в виде капиталистической прибыли». Но И.В.Сталин не только с этим не согласен, но решительно опровергает такое понимание. У него сказано: «Нельзя рассматривать товарное производство, как нечто самодовлеющее, независимое от окружающих экономических условий. Товарное производство старше капиталистического производства. Оно существовало при рабовладельческом строе и обслуживало его, однако не привело к капитализму. Оно существовало при феодализме и обслуживало его, однако, несмотря на то, что оно подготовило некоторые условия для капиталистического производства, не привело к капитализму. Спрашивается, почему не может товарное производство обслуживать также на известный период наше социалистическое общество, не приводя к капитализму, если иметь в виду, что товарное производство не имеет у нас такого неограниченного и всеобъемлющего распространения, как при капиталистических условиях, что оно у нас поставлено в строгие рамки благодаря таким решающим экономическим условиям, как общественная собственность на средства производства, ликвидация системы наёмного труда, ликвидация эксплуатации?» (Сталин И. Соч. Т. 16. Ч.2. Изд-во ИТРК. М., 2011. С. 492).

Итак, согласно И.В.Сталину товарное производство и деньги возникли за несколько десятков тысячелетий до капитализма в эпоху разложения первобытно-общинного строя. В буржуазную эпоху они достигают высшей ступени своего развития. В период социализма товарно-денежные отношения переживают нисходящую ветвь своего генезиса. Однако, как уже говорилось, это не мешает им обслуживать нужды социалистического производства и обращения. Так было в советские времена. И ныне социалистические страны с успехом используют это обстоятельство. Компартия Китая, например, утверждает, что она строит социалистическую рыночную экономику с китайской спецификой.

Как видим, утверждение автора о «восстановлении товарного производства в 1965 году» - полная бессмыслица, поскольку никакой отмены товарного производства до 1965 года в стране никто не проводил. Оно продолжало существовать, как и в 1952 году, когда И.В.Сталиным были опубликованы вышеприведённые строки. И никаких объективных предпосылок для его отмены или для, как утверждает Виктор Васильевич, «перехода социализма на его (товарного производства – В.Б.) новую, более совершенную стадию» в СССР не существовало в принципе. Словом, убеждение «в отмирании» товарного производства в 50-ые годы, весьма широко распространённое в кругах современных левых «авангардистов», не имеет ничего общего с действительностью. И.В.Сталин не только не констатировал «уход товарного характера производства в прошлое», как это утверждает автор врезки «От редакции», но, напротив, призывал хозяйственников умело использовать товарно-денежные отношения и закон стоимости в интересах укрепления и ускоренного развития социалистического общества. «Беда,- подчёркивал он,- не в том, что закон стоимости воздействует у нас на производство. Беда в том, что наши хозяйственники и плановики, за немногими исключениями, плохо знакомы с действиями закона стоимости, не изучают их и не умеют учитывать их в своих расчётах» (Сталин И. Соч. Т. 16. Ч.2. Изд-во ИТРК. М., 2011. С. 496).

Что же в действительности произошло в 1965 году и в последующее время? На основе «косыгинской реформы», взамен ограниченных общественной собственностью товарно-денежных отношений, обслуживающих социалистическое производство, усиленно внедрялись чисто буржуазные принципы при оценке и стимулировании хозрасчётной деятельности государственных предприятий. Таковыми были, как уже отмечалось ранее, прежде всего показатели прибыли и валовой продукции. Первый обязывал трудовые коллективы добиваться прибыльности «любой ценой» в том числе методами, нарушающими общенародные интересы и социалистический коллективизм. Второй показатель, действуя в унисон с первым, не ориентировал предприятия на снижение себестоимости и на рост производительности общественного труда. Он работал в прямо противоположном направлении.

В результате члены трудовых коллективов получали премии, во-первых, за такие социально-экономические «достижения», как увеличение прибыльности любыми методами. Во-вторых, немалые вознаграждения фактически начислялись также за рост себестоимости и стоимости продукции в соответствии с выполнением и перевыполнением планов по показателю валовой продукции. В этом проявлялся антиобщественный характер данного показателя, порождавшего безответственное отношение к задаче неуклонного подъёма производительности труда. Тем самым переродившейся партийно-хозяйственной верхушкой было положено начало разрушению советского социализма. Примечательно, при этом (добавим в скобках), что такой нелепой хозяйственной и социальной безграмотности, как ориентация на разрушительный по своей сути показатель валовой продукции, не допускал ни один мало-мальски разумный предприниматель капиталистического мира.

Таким образом, вопреки сталинской теории товарного производства, которое успешно обслуживало социализм, внедрялись буржуазные принципы хозяйствования, не имеющие ничего общего с социалистическими методами товарно-денежных отношений. Причиной гибели социализма были не товарно-денежные отношения, как таковые, а буржуазные методы их использования, в результате отказа от диктатуры рабочего класса. Между тем среди большого числа коммунистов и сторонников социализма до сих пор бытует мнение, будто социализм погубило именно товарное производство. Отсюда нелепые призывы, ориентирующие на «бестоварное хозяйство», якобы единственно соответствующее духу социалистического строя. Но современная и прошлая практика социализма не подтверждает этого левацкого тезиса.

Полной противоположностью таких взглядов является и труд И.В.Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР». И это не случайно. Ведь что означал бы отказ от социалистических методов использования товарно-денежных отношений? Он бы означал не что иное, как возврат к методам «военного коммунизма» времён гражданской войны и иностранной военной интервенции. Но эти методы по настоянию В.И.Ленина были отменены Х съездом партии еще в 1921 году, как не соответствующие долгосрочным интересам социалистического строительства. И в период работы над «Экономическими проблемами социализма в СССР» Иосиф Виссарионович понимал это лучше, чем кто-либо другой.

Теперь о том, что автор иронически назвал сталинским «левацким загибом». Фактически разговор затеян по поводу якобы поставленной И.В.Сталиным задачи «о переходе от товарного обращения к прямому продуктообмену». Сегодня у данной идеи имеются как ретивые сторонники, так и условно-принципиальные противники. При этом те и другие понимают под продуктообменом полный отказ от товарного обращения. Но вся ирония обстоятельств состоит в том, что «оба течения» до сих пор не разобрались в мыслях И.В.Сталина, хотя со времени выхода в свет «Экономических проблем социализма в СССР» минуло уже почти шесть с половиной десятков лет. То ли они за это время не удосужились повторно заглянуть в текст, то ли сознательно наводят тень на ясный день. Позицию «левых» сторонников» о необходимости отмены при социализме товарно-денежных отношений представляет, в частности, герой нашего повествования, который почему-то убеждён, будто И.В.Сталин «справедливо констатировал» то обстоятельство, что «в СССР 1950-х годов товарный характер производства сам начал уходить в прошлое».

Естественно, такое заявление заставляет, прежде всего, разобраться с истинной, а не вымышленной, позицией И.В.Сталина. Действительно ли он исповедовал идею скорейшего отмирания товарно-денежных отношений с помощью перехода к продуктообмену. Тем более, что об этом усердно толкуют не только псевдолевые. Многими иными оно после ХХ съезда КПСС, на котором Н.С.Хрущёв «разоблачил» вымышленный им «культ личности», оно трактуется не иначе как грубая теоретическая ошибка И.В.Сталина. И поскольку позиция второго крыла критиков И.В.Сталина во многом противоположна мнению Виктора Васильевича, т.е. располагается как бы «справа», её следует, на мой взгляд, озвучить, чтобы лучше понять мнение нашего героя.

Дело в том, что после смерти И.В.Сталина определенные политики и научные круги стали неправомерно рассматривать категорию продуктообмена как нечто противоположное товарному обмену, как явление, отрицающее товарно-денежные отношения и закон стоимости при социализме. Был поднят шум относительно того, что, дескать, И.В.Сталин предложил стране курс на отмену товарно-денежных отношений и замену их «прямым продуктообменом». «Леваками», такая позиция воспринималась (и воспринимается сегодня) в качестве «революционной» теоретической нормы. Об этом, в частности, свидетельствуют оценки, содержащиеся в процитированном выше высказывании профессора В.В.Трушкова. Для их же противников, которые яростно осуждали «культ» И.В.Сталина это было свидетельством его теоретической «несостоятельности» и «практической беспомощности». Однако оба представления оказались либо умышленной фальсификацией, либо результатом недомыслия. Тем не менее, представление, будто И.В.Сталиным намечалось введение «прямого продуктообмена» утвердилось и вошло в оборот, приняв благообразный вид некой формальной истины.

Одним из первых противников «культа личности» указанную с его точки зрения «ошибку» озвучил Г.М.Маленков через три месяца после смерти И.В.Сталина. Будучи Председателем Совмина СССР, он выступал докладчиком на июльском (1953 год) Пленуме ЦК КПСС. Доклад содержал пресловутую критику «культа личности Сталина» за три года до ХХ съезда КПСС, но впервые опубликован в августе 2013 года. Среди других вопросов затронута и проблема «продуктообмена». Процитируем: «Или взять известное предложение т. Сталина о продуктообмене, выдвинутое в работе “Экономические проблемы социализма в ССCР”. Уже теперь видно, что это положение выдвинуто без достаточного анализа и экономического обоснования. Оно, это положение, о продуктообмене, если его не поправить, может стать препятствием на пути решения важнейшей ещё на многие годы задачи всемерного развития товарооборота. Вопрос о продуктообмене, о сроках и формах перехода к продуктообмену – это большой и сложный вопрос, затрагивающий интересы миллионов людей, интересы всего нашего экономического развития, и его надо тщательно взвесить, всесторонне изучить, прежде чем выдвигать перед партией программное предложение» (Аргументы и факты. 2013. №34).

Трудно оспорить заявление Г.М.Маленкова по поводу важности и необходимости роста социалистического товарооборота. Столь же бесполезно возражать и против того, что вопрос о продуктообмене затрагивал интересы миллионов людей. И тем не менее, данные утверждения, скорее всего, свидетельствует, что критик весьма поверхностно ознакомился с трудом И.В.Сталина и, видимо, руководствовался скороспелыми и подчас необъективными суждениями некоторых экономистов и социологов. Попытаемся разобраться в существе дела.

Что понимал И.В.Сталин под продуктообменом? Обратимся к его работе «Экономические проблемы социализма в СССР». Все «заступники» и иные обвинители данной категории ссылаются на этот труд, но никто его не цитирует. А между тем в нем говорится буквально следующее: «Как известно, продукция хлопководческих, льноводческих, свекловичных и других колхозов уже давно ”отоваривается”, правда, “отоваривается” не полностью, но все же “отоваривается”. Заметим мимоходом, что слово “отоваривание” - неудачное слово, его следовало бы заменить продуктообменом. Задача состоит в том, чтобы эти зачатки продуктообмена организовать во всех отраслях сельского хозяйства и развить их в широкую систему продуктообмена с тем, чтобы колхозы получали за свою продукцию не только деньги, а главным образом необходимые изделия». Чуть ниже И.В.Сталин добавляет: «Выгодна ли такая система для колхозного крестьянства? Безусловно, выгодна. Выгодна, так как колхозное крестьянство будет получать от государства гораздо больше продукции и по более дешевым ценам, чем при товарном обращении» (Сталин И. Соч. Т. 16. Ч.2. Изд-во ИТРК. М., 2011. C. 555-556].

Итак, И.В.Сталин предложил заменить ходовой в то время термин «отоваривание» категорией «продуктообмена». Речь, заметим, шла не об отказе от довольно долго практиковавшейся системы отоваривания, а о замене одного термина другим. Кстати, по прямому лингвистическому смыслу «отоваривание» нисколько не противоречит категории товарно-денежных отношений. И если бы руководитель Советского государства не предложил ее переименования, вряд ли возникли бы какие-либо возможности теоретически спекулятивного обращения с данной проблемой. Но случилось иное. Термин был переиначен. Но ничего нового в саму проблему это по существу дела не внесло.

У И.В.Сталина идет речь не о замене товарного обращения «продуктообменом», а о введении новых прогрессивных форм его использования в интересах развития кооперативного сектора народного хозяйства. Колхозы должны были по мысли руководителя Коммунистической партии и Советского государства в соответствии с заключенными договорами получать за свою продукцию в порядке продуктообмена (отоваривания) промышленную продукцию в возрастающих количествах, причем по более низким ценам. В начале 50-х годов прошлого века село недополучало промышленные товары, и предлагаемая система продуктообмена (отоваривания) должна была восполнить данный пробел. Как видим, проблема продуктообмена рассматривается И.В.Сталиным исключительно по отношению к сельскому хозяйству, и при этом ни в коей мере не предусматривает общую отмену товарного обращения. Следовательно, совершенно некорректно приписывать И.В.Сталину стремление отменить, притом в масштабах всего народного хозяйства СССР, эквивалентную торговлю и заменить её мифическим «прямым продуктообменом». Кстати говоря, термин «прямой продуктообмен», как экономическая категория, вообще не употребляется И.В.Сталиным. Толкование данного двуединого термина, предполагающее прямое и всеобщее бестоварное распределение продуктов, было приписано ему недобросовестными критиками и отдельными неумными экономистами и социологами. При этом примечательно, что в данном факте наглядно проявилось трогательное единство левого оппортунизма и правооппортунистического недомыслия.

И.В.Сталин в «Беседе по вопросам политической экономии», состоявшейся еще до написания «Экономических проблем социализма в СССР», специально подчёркивал: «…Продуктообмен – это все-таки обмен, а прямое распределение – это распределение по потребностям… Пока еще существует товарное производство, купля-продажа, с ними надо считаться. Артель связана с куплей-продажей, а прямое распределение будет на второй фазе коммунизма» (Сталин И.В. Беседа по вопросам политической экономии. Соч. Т. 18. Тверь. 2006. C.571). Иными словами, в противоположность указанным выше недобросовестным искажениям и измышлениям продуктообмен у Иосифа Виссарионовича ни в коей мере не был прямым бестоварным движением произведенных продуктов. Сталинский продуктообмен был одной из рациональных форм товарного обращения между государственными промышленными предприятиями и колхозно-кооперативным сектором социалистического сельскохозяйственного производства. Он активно вписывался в систему товарного производства и товарно-денежных отношений, сложившихся в Союзе Советских Социалистических Республик, но отнюдь не противостоял им, как это ошибочно представляют псевдолевые «сторонники» И.В.Сталина и его «критики» с правого фланга. Вот уж действительно на всякого мудреца довольно простоты. Все размещается по своим местам, стоит лишь, как говорится, заглянуть в святцы, прежде чем бухать в колокола.

Однако, разговор о продуктообмене был бы не полным без учёта ещё одного момента. В ряду вышеприведённых характеристик позиции И.В.Сталина стоит ещё одна, которую в отрыве от остального текста приводят сторонники мнения, будто автор «Экономических проблем социализма в СССР» мечтал о введении «прямого продуктообмена». Так у И.В.Сталина сказано, что вводить систему продуктообмена «нужно неуклонно, без колебаний, шаг зашагом сокращая сферу действия товарного обращения и расширяя сферу действия продуктообмена» (Сталин И. Соч. Т. 16. Ч.2. Изд-во ИТРК. М., 2011. С. 556). Примечательно, однако, что приводя данную цитату, прославители «прямого продуктообмена» почему-то забывают, что двумя-тремя строками выше в работе И.В.Сталина недвусмысленно указано, что система продуктообмена необходима для того, «чтобы колхозы получали за свою продукцию не только деньги, а главным образом необходимые изделия». Словом, опять-таки речь идёт не об отмене товарного производства и товарного обращения путём введения «прямого продуктообмена», а об их наиболее разумном и целесообразном использовании в экономических взаимоотношениях рабочего класса и колхозного крестьянства.

ОСНОВНЫЕ СОЦИАЛЬНО- ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ЗАДАЧИ

Ближайшее рассмотрение выдвинутых проектом 1947 года конкретных социально-экономических целей свидетельствует о том, что фактически они, не соответствовали высотам высшей фаза коммунизма. Поставленные задачи, как правило, не выходили за рамки созидания полного социалистического общества, а подчас не вполне решали даже эту задачу. Однако, они нередко приписывались строительству именно высшей фазы коммунизма. Таков рассмотренный ранее переход к единой общенародной собственности и бесклассовому обществу. Или задача «во всех отраслях народного хозяйства достигнуть уровня производительности труда, недоступного самым развитым капиталистическим странам» (см. №100). Но это, согласно В.И.Ленину, присуще полному социализму, т.е. наступит на ступеньку раньше. Намечалось достижение превосходства перед капитализмом в развитии науки, которое также должно быть завоёвано на ступени развитого социализма. Всё сказанное полностью относится и к таким задачам как электрификация страны, создание единой энергетической системы в её развитом виде, утверждение в промышленности автоматических систем машин, перевод сельского хозяйства на высшую техническую базу и т.п. предусмотренные проектом партийной Программы 1947 года.

Эти задачи никак не могут быть отнесены к высшей фазе коммунистической формации. Состояние современных производительных сил во многом даже превзошло указанные уровни. Это значит, что нынешние представления об экономических показателях даже полного социализма никак не умещаются в рамках показателей, предусмотренных проектом 1947 года для коммунизма. Они должны быть заметно выше с точки зрения современного видения полного (развитого, зрелого) социализма. Что же касается коммунизма, то в его рамках уровень развитого социализма по указанным показателям должен быть многократно превзойдён. Виктор Васильевич, судя по всему полагает, будто перечисленные общие представления второй половины 40-х годов прошлого столетия о производительных силах коммунизма могли быть исправлены принятием генерального хозяйственного плана (см. Правда. № 109. 30 сент.-3 окт. 2016 г.), отсутствием которого он объяснял отказ от принятия новой партийной Программы на ХIХ партии. Но это весьма сомнительно. Вряд ли детализация того, что намечал партийный проект 1947 года, объективно могла изменить сущность намеченных в нём процессов.

Взять, к примеру, выдвинутую в проекте основную экономическую задачу СССР. Она намечала в течение 15-20 лет превзойти уровень производства на душу населения в главных капиталистических странах (см. Правда. №97. 2-5 сент. 2016 г.). Предполагалось, что это создаст изобилие продуктов потребления, необходимое для перехода к распределению по потребностям. Как видим, отождествлялось грядущее превосходство СССР над Западом в производстве на душу населения с созданием коммунистического изобилия предметов потребления. Но такое понимание, по меньшей мере, вызывает серьёзные сомнения. Простого преобладания Советского Союза над развитыми странами мирового капитала по данному показателю совершенно недостаточно для коммунизма, хотя и создало бы огромный авторитет социалистическому обществу. Для распределения по потребностям необходимо не простое, а многократное (притом не механическое, а научно обоснованное) преобладание. Ибо коммунизм предполагает отнюдь не безудержное потребительство, пропагандируемое рекламой современных акул транснациональных корпораций, а полноценное удовлетворение здоровых, разумных потребностей, среди которых приоритетны к тому же не физические, а духовные интересы.

Главная же беда состояла в том, что необходимого изобилия никак не обеспечивали намеченные плановые цифры, указанные в №97. Так через 15-20 лет предполагалось довести ежегодное производство чугуна до 50 млн. тонн, стали – до 60 млн. тонн, добычу угля – до 500 млн. тонн, а нефти – до 60 млн. тонн. Все эти цифры были намного превзойдены в 70-80-х годах, но не то чтобы до коммунизма, до полного социализма советскому народу надо было ещё пахать и пахать.

Столь же неубедительны с позиций нынешнего дня и намётки проекта в сфере роста образовательного уровня населения. В проекте об этом говорится в общей форме: «На основе неуклонного повышения уровня материального благосостояния народа, развёртывания всей системы культурно-просветительной работы, расширения сети учебных заведений, производственного обучения, широкого развития печатного слова, кино, радио, литературы, искусства сделать всех рабочих и крестьян людьми культурными и образованными» (Правда. №103. 16 сент. 2016 г ). Через какие-нибудь два десятка лет в стране утвердилось обязательное полное среднее образование, а в 1970 году Академия Наук СССР объединяла четверть тысячи научных учреждений. Более того, насколько мне известно, стало входить в практику второе высшее образование. Однако, ни о каком коммунизме (кроме бесплодного хрущёвского) в то время по большому счёту не было, да и не могло быть, речи.

Далеким от коммунизма оставалось (в разрезе обозначенных в проекте 15-20 лет) и критическое состояние жилого фонда. Страну давили не только убогое наследие царской России, но и разрушения причинённые гитлеровским нашествием. Подавляющее большинство семей ютилось в коммуналках, а нередко и в малопригодных для жилья помещениях. Однако в стране по существу не было достаточно мощной строительной базы. Её, как констатировал проект 1947 года (см. №103), ещё только предстояло создать. И лишь после этого многие и многие годы (если не десятилетия) строить современное жильё для 250-миллионного населения СССР. В таких условиях говорить об удовлетворении в течение 15-20 лет потребностей трудящихся в жилье на уровне коммунистического общества было более чем нереально. Аналогичным образом обстояло дело в сфере строительства поликлиник, амбулаторий, больниц, санаториев, а также подготовки соответствующего персонала.

Данные примеры свидетельствуют, что достижение намеченных проектом Программы ВКП(б) 1947 года, перспектив не только не гарантировало намечавшийся переход в течение 15-20 лет к коммунизму, но даже в нужной мере не решало возведение полного (развитого, зрелого) социализма. Думается, именно поэтому комментатор искусственно и произвольно трактует проект, как якобы не задачу созидания коммунизма, как это фактически обозначено в документе, а в виде «обогащения социализма идеалами коммунизма». Именно это нередко и позволяет ему подчас с чрезмерным умилением и восхищением оценивать документ в целом.

А что мы имеем в итоге преждевременного, неоправданного курса на непосредственное строительство высшей фазы коммунистического общества? Коммунизма не построили, а социализм под идейно-политическим руководством буржуазных перерожденцев, правооппортунистических предателей и леводогматических авантюристов впоследствии загубили. К счастью для партии и страны в конце 40-х и начале 50-х годов идея такого бесплодного произвола справедливо стала достоянием архивов, поскольку «окончательная редакция» проекта Программы ВКП(б) 1947 года не была принята в качестве практического партийного и государственного документа.

ПОЧЕМУ ПРОЕКТ ПОПАЛ В АХИВ?

Как уже говорилось, левацкий последыш Л.Д.Троцкого, самодовольный и некомпетентный в теории марксизма-ленинизма Н.С.Хрущев, после смерти И.В.Сталина объявил на весь мир о полной и окончательной победе социализма в СССР и о переходе страны к развёрнутому строительству коммунизма. Данная авантюристическая затея была бездумно продолжена Л.И.Брежневым, который безграмотно провозгласил, будто в 70-е годы в Советском Союзе было построено развитое (зрелое) социалистическое общество. По своему смыслу обе несостоятельные декларации чисто внешне, т.е. сугубо формально, совпадали с ленинским понятием полного социализма, который предстояло ещё только построить. Однако, как уже говорилось, сомнительные теоретические построения, предлагающие волюнтаристски перешагнуть через целый этап исторического развития, изначально опасны и вредны для коммунистического движения. Они порождают многие неурядицы, не позволяют давать истинно научное объяснение ряду социальных явлений. Заявление о построенном в СССР «развитом социализме» превращало идею социализма в мыльный идеологический пузырь, не пользовавшийся доверием масс, прежде всего рабочего класса.

Возникало множество вопросов, на которые не было удовлетворительных ответов. Почему зрелое социалистическое общество обладает менее совершенными производительными силами, нежели наиболее развитые капиталистические страны? Почему продукция легкой промышленности сплошь и рядом хуже качеством, чем на Западе? Почему жизненный уровень населения СССР ниже, чем в Западной Европе и США? Само существование этих вопросов было свидетельством того, что народ видел в указанных преждевременных постулатах бесплодные идеологемы, оторванные от его реального бытия. Пропаганда таких идеологем компрометировала социалистическую идею. Более того, она, хотя и косвенно, но весьма опасно настраивала народ в пользу западного «потребительского общества».

Как уже говорилось, совершенно антинаучный и популистски-обманный «великий замысел» Н.С.Хрущёва «программировал» переход в течение двадцати лет (1961-1980) к коммунистическому обществу от фактически существовавшего тогда преддверия (т.е. раннего, построенного вчерне) социализма. Его авантюристическая, абсолютно нереальная «задумка» вносила сумятицу в сознание трудящихся масс. С одной стороны, она порождала настроения беспечности и зазнайства, а с другой - подрывала доверие народа к социалистическому строю и Коммунистической партии. Будучи бесперспективной, практически неосуществимой, идея «скороспелого коммунизма» помогала диссидентам и антикоммунистам бороться против социализма, утверждать в сознании масс ложность коммунистической идеи как таковой. Не случайно, политическая деятельность Н.С.Хрущёва, несмотря на его внешне выраженный «левацко-коммунистический экстремизм», довольно благосклонно в целом оценивается российскими и западными антикоммунистами, жёлтой прессой и ангажированным буржуазным телевидением.

Итог этой провокационной авантюры общеизвестен. Никакого коммунизма к 1980 году в СССР не было (и не могло быть!) возведено. Более того, даже до полного (развитого, зрелого) социализма ещё не успели дорасти. В результате советский и международный социализм были грубо скомпрометированы, что помогло западным спецслужбам в союзе с предателями социалистической идеи в нашей стране и европейских странах народной демократии разрушить самую передовую на то время хозяйственно-политическую систему, продолжительное время существовавшую в Советском Союзе и в социалистических странах Центральной Европы. Сегодня призывы к оправданию, а тем более к реанимации, лозунгов, проповедующих авантюристические «скачки» столь же абсурдны и недопустимы; как и четыре-пять десятков лет тому назад. Они способны в очередной раз погубить дело борьбы за социализм и потому должны быть категорически отвергнуты в теории, а следовательно, и на практике.

Всё это хорошо известные всем вещи. Однако Виктор Васильевич, по совершенно непонятным причинам обошёл тот очевидный, и даже бесспорный, факт, что антинаучные программные установки ХХII и ХХVII съездов КПСС уходят, к сожалению, своими корнями именно в проект Программы КПСС 1947 года («в последней редакции»), которому посвящена серия его комментаторских статей. И обошёл, по-видимому, не случайно. Ведь иначе пришлось бы подвергнуть серьезной и основательной критике указанные сомнительные положения проекта. Но, судя по всему, автор видел свою задачу главным образом в обязательном безудержном его восхвалении, закрывая, подчас, глаза на содержащиеся в нём явные теоретические и политические несообразности.

Весьма прискорбное обстоятельство, свидетельствующее о былой закоренелой привычке хвалить тот или иной документ, то или иное руководящее высказывание высокого органа или влиятельного лица, не считаясь с их явными теоретическими и политическими несуразностями, как говорится, мы уже проходили, и куда оно нас привело, хорошо известно. Плохую услугу мы оказываем современному рабочему классу, передовым силам России, преподнося им подобные умолчания и игнорируя необходимость серьёзного теоретического разговора о явных ошибках проекта Программы ВКП(б) 1947 года. Тем более, что редакция «Правды» - главного печатного органе КПРФ - озаботилась задачей подробно и объективно доложить читателю об этом документе нашей истории. Притом доложить в посвящённом 100-летию Великой Октябрьской социалистической революции обширном круге (в полтора с лишним десятка) публикаций.

Примечательно, что в преамбуле к редакционным комментариям Виктор Васильевич подчёркивает: «Документы, о которых идёт речь в этом цикле статей, были отправлены в архив почти 70 лет назад. Но не потому, что утратили актуальность. Вот уж тот случай, когда уверенно можно говорить о решающей роли субъективного фактора. Смерть А.А.Жданова (хотя не только она) сыграла решающую роль в том, что в архиве оказался “проект новой программы ВКП(б) в последней редакции”».

В отличие от автора комментариев, мне представляется, что не только и даже не столько смерть А.А.Жданова, как это утверждается в преамбуле, оказалась основной причиной того, что проект Программы ВКП(б) 1947 года, «поныне не утративший свою актуальность» (но это уж, смотря в чём!!!) оказался в архиве и не был вынесен на обсуждение и утверждение ХIХ съезда ВКП(б). И здесь, пожалуй, вполне уместно откровенно поразмышлять, почему «не только» смерть Андрея Александровича, как это отмечено в преамбуле, имела в этом случае решающее значение. Ведь вряд ли именно А.А.Жданов, проживи он ещё несколько лет, мог бы единолично решить данный вопрос. Скорее всего, такую определяющую роль сыграл иной «субъективный фактор», который остался вне поля зрения автора комментариев.

Можно с уверенностью предполагать, что, никто иной, как И.В.Сталин, предъявлявший высочайшие требования к Программе партии, в конце концов, счёл «новую редакцию», по меньшей мере, недостаточно совершенной. Высказанные выше замечания к проекту и реальные последствия конкретного в дальнейшем претворения в жизнь бывшим троцкистом Н.С.Хрущёвым и откровенным предателем, фактическим антикоммунистом М.С.Горбачёвым ряда их сомнительных позиций вполне согласуются с высказанным предположением. И потому многократно (видимо, для вящей убедительности) повторяемая автором характеристика проекта как «сталинско-ждановского» (а не хотя бы, как общекомандного), звучит не убедительно и вызывает серьёзные сомнения.

Комментатор партийного проекта выдвигает свою версию судьбы проекта Программы 1947 года. Он видит главную причину в кознях группы Г.М.Маленкова и Л.П.Берия, которые из опасений усиления близкой к А.А.Жданову группы Н.А.Вознесенского, А.А.Кузнецова, М.И.Родионова фактически в отсутствие И.В.Сталина в октябре 1948 года похоронила проект, протащив на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) решение об особом статусе хранения документального наследия А.А.Жданова. В дальнейшем было организовано знаменитое «ленинградское дело», которое не только политически, но и физически устранило их соперников с партийно-государственной арены.

С этим трудно не согласиться. Однако имеется и другой неразрешимый, на первый взгляд, вопрос. Судя по всему, И.В.Сталин явно осознанно не возражал против похорон своего детища. Это обстоятельство крайне озадачивает политобозревателя. Он удивлён. Чем же? Обратимся тексту комментария: «Никаких принципиальных расхождений между основными положениями проекта последней редакции программы ВКП(б) и “Экономическими проблемами социализма в СССР” нет, хотя этот вопрос заслуживает особого разговора». И в самом деле, особый разговор по этому поводу явно необходим, поскольку в отличие от проекта 1947 года именно указанная работа И.В.Сталина официально стала его посмертным научным и политическим завещанием партии и советскому народу.

Итак, озадаченный необходимостью «особого разговора» я приступил к новому прочтению труда И.В.Сталина. И у меня сложилось представление противоположное мнению Виктора Васильевича. Расхождений между двумя указанными документами масса и они носят принципиальный характер. Складывается впечатление, что проект Партийной Программы 1947 года представлял собою не более чем типичный черновик размышлений И.В.Сталина, который затем с необходимыми серьёзными уточнениями и дополнениями предстал в виде «Экономических проблем социализма в СССР». Об э том свидетельствуют факты.

Во-первых, при самом напряжённом внимании в последней работе И.В.Сталина нигде не удаётся обнаружить отказа от диктатуры пролетариата. В работе, как и в проекте 1947 года действительно присутствует задача укрепления социалистического государства, на что как на доказательство такого отказа ссылается автор. Но и теоретически и просто логически это нельзя считать доказательством, ибо данная задача не только не отрицает, но решительно предполагает возрастание политической и экономической роли диктатуры рабочего класса. Во-вторых, И.В.Сталин ни разу не говорит о необходимости непосредственного строительства коммунизма в Советском Союзе 50-х годов. И это никак не случайно. Ведь в 50-ые, 60-ые и последующие годы годы в силу объективных причин сохранялось и использовалось в интересах социализма товарное производство. Но И.В.Сталин в своём ответе тт. А.В.Саниной и В.Г.Венжеру подчёркивает, что «товарное обращение несовместимо с перспективой перехода от социализма к коммунизму». В-третьих, Иосиф Виссарионович, по понятным причинам, не употребляет формулу комментатора о созидании в СССР «социализма, обогащённого идеалами коммунизма». Мне также не попались на глаза какие-либо утверждения о первом шаге к коммунистическому распределению по потребностям в виде бесплатного хлеба в рабочих и студенческих столовых. В-четвёртых, вряд ли кто-либо сумеет найти в сталинском труде хотя бы одну фразу, в которой утверждается, что единая общенародная собственность и бесклассовое общество возникают не в период полного социализма, а лишь при переходе на высшую ступень коммунистического общества. В-пятых, проект заявляет, что коммунизм означает преодоление противоположности между городом и деревней, между умственным и физическим трудом. В работе же Сталина показано, что эта противоположность исчезает уже при социализме. Коммунизму же предстоит преодолеть сохраняющиеся существенные различия между этими категориями общественной жизни. Примечательно, что Виктор Васильевич отметил данное обстоятельство (см. № 97). Однако, затем оно в общей форме оказалось отринутым, поскольку по его мнению, никаких расхождений между проектом Программы ВКП(б) 1947 года и сталинской работой «Экономические проблемы социализма в СССР» якобы не наблюдается. В-шестых, как уже говорилось выше, И.В.Сталин в той же работе, критикуя Л.Д.Ярошенко, категорически утверждает, что труд при коммунизме станет первой жизненной потребностью, а не обязанностью, как это провозглашено в проекте 1947 года. Таков отнюдь не полный перечень доводов, подтверждающих очевидную справедливость предположения, что И.В.Сталин пересмотрел своё отношение к документу, ввиду его явного несовершенства по многим позициям.

В заключение приходится в который раз обратить внимание на то, что исторически неоправданная трагическая гибель Советского Союза и европейских стран народной демократии в результате практического применения предателями дела социализма и коммунизма ряда некорректных (но якобы не утративших свою актуальность!) «теоретических тезисов» проекта почему-то не получила достаточно полноценной и самой строгой оценки со стороны профессора В.В.Трушкова. Она во многом обойдена его вниманием. Данная сторона дела весьма слабо представлена в его материале. И поразительнее всего, что подобный изъян оказался возможным в цикле статей, приуроченных к 100-летию Великой Октябрьской социалистической революции. К сожалению, фактически из данного цикла, на мой взгляд, не получилось достойного подарка к грядущей знаменательной дате. Это, скорее, во многом непростительная ошибка политического комментатора и главного редактора «Правды». В связи с этим подчас возникает «крамольная» мысль, а не лучше ли было, если б данный документ до сей поры по-прежнему оставался достоянием архивов, а не стал объектом сомнительных подчас комментариев, во многом дезориентирующих партийные массы?

Хотелось бы также обратить особое внимание на то обстоятельство, что де-факто мы имеем дело с неофициальным документом, чего никак не желает учитывать в своих рассуждениях автор. Фактически проект на деле оказался всего лишь попыткой вчерне (повторяю вчерне!) поразмышлять о насущных задачах партии менее чем через два года после окончания Великой Отечественной войны. Попытка, которая не получила своего практического воплощения, поскольку итоги теоретических доводов, рассуждений и сопоставлений участников разработки были отправлены в архив. Кстати, для Виктора Васильевича данный факт выглядит нелепым недоразумением по отношению к «сталинско-ждановскому проекту». Но если даже это было таковым, можно благодарить судьбу, что ряд коренных пороков проекта был заблокирован вплоть до принятия в 1961 году хрущёвской партийной программы, т.е. на целых тринадцать лет. В отличие от Виктора Васильевича Трушкова у меня нет об этом ни малейших печалей.

Уж если и есть о чём сокрушаться, так это о том, что принципиальные ошибки данного проекта Программы, будучи в дальнейшем предательски использованы левыми авантюристами и прямыми изменниками великой идеи социализма и коммунизма, привели к гибели Советский Союз и европейские страны народной демократии. Но, как уже отмечалось, данное обстоятельство почему-то не стало в комментариях главным (магистральным!) направлением анализа и рассуждений, что вызывает законное недоумение. По-видимому, автор, чрезмерно озадаченный и увлечённый безудержным восхвалением «сталинско-ждановского проекта», счёл эти вопросы не заслуживающими специального внимания. Судя по всему, именно поэтому в комментариях не нашлось места для обстоятельного, притом остро критического и убедительного, рассмотрения явных упущений проекта партийной Программы 1947 года. И совершенно напрасно!

ПРОСЧЁТЫ ПОЛИТИЧЕСКИЕ

Ошибка усугублялась тем, что указанный цикл статей активно публиковался в разгар кампании по выборам в Государственную думу. Оправданием служило, видимо, то, что он был посвящён приближающемуся столетию Великой Октябрьской социалистической революции. Однако его публикация завершилась за год с лишним до столетия и самую чуточку позднее выборов. Словом времени для публикации данного цикла к юбилею Октября было более чем в избытке. Тем не менее, редакция в своей торопливости с этим не посчиталась. Это отчасти несомненно отвлекло её силы от предвыборной борьбы, как главной на тот момент политической задачи КПРФ, и заполняло страницы газеты подчас не самыми актуальными согласно состоянию момента материалами. Да и глубокое знание профессором В.В.Трушковым теории марксизма-ленинизма и практики политической борьбы также, пожалуй, не было достаточно полноценно использовано к месту и времени.

Между тем, КПРФ оказалась под ударами многочисленных партий-спойлеров, среди которых особую наглость и беспринципность проявляли мелкие пакостники из партии «Коммунисты России». Но в «Правде» они не получили никакого зубодробительного отпора. Была опубликована всего лишь одна-единственная сравнительно небольшая статья с критикой леваков-спойлеров. Речь идёт о помещённой в №100 (от 9-12 сентября 2016 г.) статье Павла Шаповалова «Кому прислуживают “Коммунисты России”». Кстати, эта лживая партия в купе с «Партией пенсионеров за справедливость» отняли у КПРФ 4% голосов (2 млн. избирателей), а совместно все партии-спойлеры – 6-8%, т.е. примерно от трёх до четырёх миллионов голосов (см. Правда. №118. 21-24 окт. 2016 г.; Советская Россия №118. 25 окт. 2016 г.). Согласно действующему закону о выборах, эти голоса достались «Единой России». Как партия, занявшая первое место, она в соответствующей пропорции (чисто механически) дополнительно нарастила количество депутатских мандатов.

Кроме того, два года назад в № 86 (12-13 авг. 2014 г.) фигурирует ещё одна публикация. Речь идёт о статье В.Песенкова, председателя КРК Амурского областного отделения КПРФ, члена избирательной комиссии Амурской области от КПРФ с правом решающего голоса. Она помещена накануне состоявшихся 14 сентября 2014 года региональных и муниципальных выборов под заголовком «Про шестерых мусульбесов и одну партию. Для чего “Коммунисты России” идут на выборы». Несколько позднее появилась статья Виктора Трушкова «Не отгораживаться от трудящихся» (Правда. 2014. №100. 12 сент.) В ней весьма квалифицированно изложены взгляды В.И.Ленина и И.В.Сталина на проблему работы коммунистов в реакционных профсоюзах, на недопустимость левацкого отказа от такой деятельности, ибо это составная часть борьбы за политическую власть рабочего класса. Автор вполне резонно обращает внимание на то, что реакционность профсоюзов сплошь и рядом есть результат не миропонимания большинства их членов, а следствие реакционной политической позиции профсоюзных лидеров. Именно так оценивал обстановку в таких профсоюзах В.И.Ленин. Однако, к сожалению, автор данной публикации не приводит и не анализирует ни одного факта левацких искривлений в конкретной политической жизни. И заголовок статьи «Не отгораживаться от трудящихся» повисает в воздухе. Кто именно из левых оппортунистов в России перегибает палку в данном вопросе и какую занимает общественную позицию, об этом читатель не найдёт никакой информации. Короче, получился академический абстрактный разговор «для галочки». Выходит дело, «Правда» вроде бы отреагировала на требования критически анализировать идеологию левого оппортунизма, но почему-то оградила от критики конкретные движения и конкретных лиц.

Как известно, весьма неблаговидную роль играют спойлерские партии другого вида. Таковы упоминавшаяся «Партия пенсионеров» и партия «Патриоты России». Они тоже были созданы в своё время для оттягивания голосов у КПРФ. Однако, и в отношении этих прислужников властей «Правда» вряд ли сможет похвастаться заметными успехами, принесшими практический результат. Сказанным, к сожалению, ограничивается всё, что, помимо официальных партийных материалов, удалось обнаружить критического в адрес вредоносности левацко-спойлерского уклона в коммунистическом движении за время пребывания тов. Б.О.Комоцкого на посту главного редактора «Правды». Столь «скромное внимание» со стороны редакции главного печатного органа КПРФ к данной проблеме вызывает справедливое недоумение читателей и законное неприятие подобных действий.

Между тем, на сайте КПРФ и в журнале «Политическое просвещение» регулярно публикуются критические материалы в адрес «параллельных компартий» и иных спойлеров. Возникает вопрос, почему же данная тема по существу игнорируется «Правдой» в последние полтора десятка лет? И, почему вместе с тем, «Правда» охотно публикует грубо разносные статьи Юрия Белова в адрес непосредственного союзника КПРФ, общества «Русский лад» и его деятелей?! И почему тот же автор, на тех же страницах в полном противоречии с партийными оценками утверждает, будто Россия сегодня не полуколония, а империалистическое государство, и воссоединение Крыма с Россией – не что иное как «добыча российского империализма»? Но из этих постулатов логически следует, что своим голосованием в Государственной думе КПРФ будто бы активно содействовала империалистической аннексии данных регионов. Словом, член ЦК на страницах «Правды» компрометирует собственную партию в глазах рабочего класса и всего общественного мнения. (См. Юрий Белов. Российский империализм и его топ-менеджер // Правда. № 37. 10-13 апреля 2015 г.). Ну, какой грамотный избиратель, ознакомившись с такими оценками, захочет голосовать за кандидатов КПРФ? Всё это для главного информационного и организационно-политического органа КПРФ выглядит весьма странно! Не правда ли?

Упущенное в связи с бездействием тов. Б.О.Комоцкого время уже не вернуть. Но в преддверии новых крупных политических кампаний необходимо срочно менять отношение к обозначенной здесь теме. Мы не имеем права делать наших избирателей заложниками недобросовестной левацкой демагогии и терять голоса своих сторонников, которых нагло обманывают и дезинформируют «левые» провокаторы. Однако я сомневаюсь, что сегодня (как и вчера) данную проблему примется с жаром решать Борис Олегович. На мой взгляд, его фактическое равнодушие к разоблачению левацкой мелкобуржуазной демагогии дело, скорее всего, не случайное. Таково, подчёркиваю, моё, сугубо личное, мнение, имеющее, однако, свои причины.

Помнится, в 2005 году в то время член Президиума и секретарь ЦК КПРФ тов. О.А.Куликов настоятельно советовал мне в переработанном виде опубликовать в «Правде» статью, помещённую незадолго до этого в №3 журнала «Политическое просвещение» под названием «Комдвижение: мифы и реальность». Статья была посвящена проблемам борьбы против левого оппортунизма. В ней существенное место уделялось обстоятельной критике программы новоявленной в то время ВКПБ. Когда я, по его настоянию, явился в указанное им время в редакцию для беседы, тов. Б.О.Комоцкий активно убеждал меня, что подобного рода статья «Правде» вообще, в принципе не нужна. Понятно, что это меня удивило, но я не придал состоявшемуся разговору серьёзного значения, поскольку в отличие от тов. О.А.Куликова сомневался в то время в необходимости печатать две похожие статьи в параллельных партийных органах. Сегодня я вижу данный факт в ином свете, с учётом указанных выше обстоятельств.

* * *

Разумеется, было бы крайне несправедливо отрицать, что ряд положений проекта 1947 года обогащает теорию марксизма-ленинизма. И о многих из них вполне резонно, подчас прямо-таки взахлёб, рассказывает читателю комментатор. Однако принципиальные ошибки партийного документа, претендующего на эпохальность, заслуживают не меньшего (если не большего!) внимания со стороны главного печатного издания нашей партии. В этом важнейший залог революционного (идеологического и политического) воспитания масс, прежде всего рабочего класса. Неправда и лукавые умолчания, касающиеся принципиальных вопросов, гибельны для Коммунистической партии и всего дела борьбы за социализм, за общество социальной справедливости. Об этом неоднократно предупреждал коммунистов В.И.Ленин. Об этом свидетельствует исторический опыт не только КПСС, но всего мирового коммунистического движения. Забывать об этом недопустимо. Коммунисты не могут позволить себе новые трагические просчёты и промахи! Таково категорическое требование Истории! Лимит на стратегические ошибки полностью исчерпан!

Прошу понять меня правильно. Пусть читатель не думает, что я жажду крови и жду непременного наказания критикуемых мною товарищей. Это было бы нелепо и крайне глупо. Важно иное. Следует объективно разобраться в допущенных (если они действительно имеются) ошибках, независимо от занимаемой тем или иным из них должности и положения, с тем чтобы подобных промахов больше не допускать. Отказ от такого принципиального пути гибелен для партии и потому непростителен. Самолюбие любого из нас не может стоять выше общеполитических партийных и классовых интересов. В этом реальный залог честной и безотказной деятельности каждого коммуниста. Всё остальное – суета сует.

В заключение не могу не подчеркнуть – я не претендую на истину в последней инстанции. Наверняка, и сам могу оказаться в чём-то неправым. Буду рад услышать несубъективные и непредвзятые опровержения тех или иных моих утверждений. Главное стопроцентно наладить партийную (в т.ч. в особенности теоретическую) работу партии. Тысячекратно был прав И.В.Сталин, заявив: «Без теории нам смерть!» А это значит, что к марксистско-ленинскому учению следует относиться не только творчески, но и (хочу это особо подчеркнуть!) в высшей степени бережно. Об этом красноречиво свидетельствуют трагедия КПСС и СССР, трагедия советского народа, вновь возвращённого в дикое пекло капитализма.

119048, Москва, Учебный пер., 2, кв. 48; 8-(499)-246-69-31(дм); 8-985-457-57-08(мб.);

E-mail: budvikant@yandex.ru.

Москва. 15 сентября – 31 декабря2016года.