Как мы уже неоднократно писали, с начала нынешнего года в России наблюдается бум потребления и потребительского кредитования, который уже привел к новому витку разгона инфляции, в результате чего ЦБ, начиная с середины мая, резко ужесточил свою риторику в отношении денежно-кредитной политики (ДКП). И хотя на заседании ЦБ в начале июня ключевая ставка была сохранена на прежнем уровне 16%, большинство банков повысили свои ставки как по депозитам, так и по кредитам, причем весьма значительно. Исходя из классической экономической теории, было бы логично ожидать, что это приведет хотя бы к небольшому охлаждению кредитования. Но не тут-то было…

Из опубликованного на минувшей неделе ежемесячного информационно-аналитического материала ЦБ «О развитии банковского сектора Российской Федерации в июне 2024» мы узнаем, что темпы роста кредитования и не думают сокращаться. 

Мы здесь даже не говорим об ипотеке, резкий взлет объемов которой в июне объясняется существенным ужесточением с июля условий для ипотеки с господдержкой. Здесь все понятно: люди хотели «залезть в последний вагон уходящего поезда»; это разовый фактор, и его эффект нет смысла учитывать в нашем анализе.

Более интересна динамика корпоративного и потребительского кредитования. Что касается корпоративного кредитования, то оно, с учетом корректировки на некоторый разовый фактор (а именно, взятый в мае и погашенный в июне очень крупный бридж-кредит, то есть краткосрочный кредит для устранения кассового разрыва), оно не только не замедлилось по сравнению с маем, но и немного ускорилось. Согласно данным ЦБ, месячный темп прироста корпоративного кредитования (с корректировкой на указанный выше разовый фактор) в мае составлял 1.4%, а в июне он вырос до 1.5%. 

Что касается потребкредитования, то в июне месячные темпы его роста остались на уровне мая –  2.0%, но по историческим меркам это очень много. За два с половиной года с января 2022  месячный прирост потребкредитования лишь один раз превысил 2%. Это было в августе 2023, когда он составил 2.4% и когда, как мы помним, ЦБ был вынужден резко поднять ключевую ставку на внеочередном заседании, чтобы остановить «свободное падение» курса рубля (см. «Об обвале рубля и ставке ЦБ», Правда, №87, 17.08.2023).

Таким образом, мы видим, что повышение банками ставок по потребкредитам, которое к июню уже состоялось, так и не привело к охлаждению потребкредитования. Мы это предсказывали в нашей недавней статье «Не ставкой единой…» (Правда, №72, 11.07.2024). Мы тогда писали, что «людей нисколько не пугает переплата, вызванная покупками в кредит; они смотрят главным образом на то, будет ли ежемесячный платёж для них посильным или нет» и что «борьбе с такой моделью поведения подъём ставки на 1—2 процентных пункта (п.п.) кардинально не поможет». 

Помочь в такой ситуации могло бы шоковое повышение ключевой ставки сразу на несколько п.п., но это было бы губительно для предприятий реального сектора. Поэтому в указанной статье мы предлагали идти другим путем – а именно, подходить к вопросу охлаждения потребкредитования комплексно, то есть не только повышать ставку, но и использовать другие меры, не связанные с ДКП. Одна из таких мер – это изменение информационной сферы, о котором мы здесь поговорим подробнее.

Речь идет в первую очередь о «пропаганде и агитации» - в том же духе, как наши власти теперь пропагандируют традиционные ценности. На самом деле, здесь нет никакой натяжки – ведь у советских людей старшего поколения «жить по средствам» действительно было значимой ценностью. Многие из них впоследствии рассказывали своим детям и внукам что-то в таком духе: «Наша семья жила скромно, но мы никогда ни у кого денег не занимали». Многие советские люди считали, что занимать деньги стыдно и поэтому делать это можно лишь в исключительных случаях, а регулярно занимают «до получки» только неблагополучные семьи. Правда, для крупных покупок (например, бытовой техники) существовал механизм беспроцентной рассрочки, использование которого не считалось зазорным, но оно не носило массового характера.

Для нашего времени такой подход, наверное, был бы слишком жестким. Ведь бывают случаи, когда брать потребительский кредит, даже под высокий процент, – это абсолютно правильное, рациональное решение. Например, если у вас сломался холодильник, то, наверное, лучше уж купить новый в кредит, даже под высокий процент. Ведь иначе придется какое-то время жить без холодильника, что в итоге обойдется даже дороже, не говоря уж о неудобствах. Либо если вы живете в маленькой деревне, куда не ходит автобус, а работаете в ближайшем городе, то, наверное, вам не обойтись без машины, и тогда покупка недорогого авто в кредит будет для вас правильным, рациональным решением. 

А вот брать кредит для покупки смартфона последней модели на замену исправного смартфона предпоследней модели – это в большинстве случаев решение нерациональное, сделанное под влиянием эмоций, и о нем человек впоследствии, скорее всего, пожалеет. Поэтому задача государственной пропаганды, на наш взгляд, должна состоять в том, чтобы формировать у людей понимание того, что потребительский кредит не стоит брать без веской причины; надо десять раз подумать, действительно ли этот кредит вам необходим. Такую модель поведения надо в положительном свете показывать в сериалах, на ток-шоу и т.п. 

Между тем, сейчас информационная среда работает ровно в противоположную сторону. Со всех сторон нас окружает реклама потребкредитов, сопровождаемая фотографиями улыбающихся знаменитостей и яркими слоганами. Например, так: «лето – это время для отдыха и приключений»; или «теперь с нашей кредитной картой вы можете позволить себе большее»; или так: «не гадайте – с кредитом отпуску быть, проведите лето без компромиссов». 

Кроме того, мы постоянно получаем звонки от банков, где девушки с приятными голосами радостно сообщают нам нам, что у них для нас есть «отличная новость» – нам предодобрен кредит, благодаря которому мы сможем «воплотить в жизнь» все наши «планы, желания и мечты», осталось только нажать кнопку и деньги мгновенно окажутся у нас на счете. Все это призвано действовать на наше подсознание и стимулировать нас к решениям, основанным на эмоциях, а не на рациональном размышлении. 

На мой взгляд, имеет смысл на законодательном уровне ограничить подобную рекламу. Совсем запрещать рекламу потребкредитов было бы неправильно; это помешало бы конкуренции среди банков по условиям и ставкам, и людям было бы сложнее выбрать самый подходящий им кредит, если он им действительно необходим. Однако следует сделать так, чтобы реклама потребкредитов несла информацию, а не эмоции. 

Исходя из этого критерия, наверное, имеет смысл запретить обзвоны от банков с предложениями потребкредитов, а в визуальной рекламе этого банковского продукта запретить использование слоганов и изображений – оставить только возможность размещения информационного текста о существенных условиях кредита, причем желательно потребовать, чтобы этот текст был написан строгим шрифтом на однотонном фоне. Примерно так банки сейчас рекламируют свои вклады под высокий процент, ведь для привлечения вкладов им надо апеллировать к нашему разуму, а не к эмоциям. 

Мне возразят, что подобные меры будут работать только в долгую, а для борьбы с нынешним разгоном инфляции их эффект не успеет проявиться. Даже если и так, то подобные меры все равно нужны, ведь повышенное инфляционное давление будет с нами еще долго – как минимум, пока у нас имеет место жесткий дефицит рабочей силы. Поэтому для противодействия этому давлению нашему ЦБ еще долго придется держать ставки на повышенных уровнях (хотя, возможно, и не на таких высоких, как сейчас). Если же указанные меры будут приняты, то, когда их эффект проявится, мы сможем жить при более низких процентных ставках без риска разгона инфляции.