Прежде всего, поясним, что такое индексы деловой активности и почему это важно.

Когда мы говорим об экономическом спаде (рецессии), мы имеем в виду сокращение ВВП. Иногда говорят о спаде (рецессии) не в экономике в целом, а в каких-то ее сегментах, например, в промышленном производстве, и тогда имеется в виду сокращение выпуска промышленной продукции. В любом случае о спаде в экономике или в каком-то ее сегменте мы узнаем из соответствующей статистики, а она отражает такие процессы с заметным опозданием. И дело не только в том, что требуется время на то, чтобы собрать и обработать первичные данные по итогам месяца или квартала. Для того чтобы констатировать начало рецессии, требуется убедиться, что падение объемов – это не разовое явление, а часть устойчивого процесса. Поэтому принято считать, что рецессия начинается, когда ВВП сокращается два квартала подряд «в годовом выражении», то есть два квартала подряд значение этого показателя ниже, чем в соответствующих кварталах предшествующего года. Поэтому начавшийся спад отразится в статистике лишь спустя несколько месяцев после его начала.

Есть, конечно, более оперативная статистическая информация о динамике экономических показателей «месяц к месяцу», то есть значение показателя сравнивается с его значением в предыдущем месяце. Однако для того чтобы делать из такой статистики содержательные выводы, требуется устранить сезонность (чтобы, например, происходящее летом сезонное понижение цен на фрукты и овощи не привело к занижению оценки динамики инфляции), а в этом всегда есть значительная доля субъективизма. Так что статистика «месяц к месяцу» считается менее надежной.

Поэтому во всем мире для более оперативной информации о состоянии экономики той или иной страны часто используются различные индексы деловой активности. Пожалуй, наиболее распространенным типом таких индексов является PMI – «индекс менеджеров по закупкам». Этот индекс составляется на основе анкетирования репрезентативной выборки руководителей отделов снабжения в частных компаниях соответствующей страны. Их просят оценить, насколько изменилось по сравнению с предшествующем месяцем состояние их компании по тем или иным параметрам, таким как объем выпуска, объем новых заказов, закупочные цены, отпускные цены, количество работников и т.п. На основе их ответов вычисляется общее значение индекса.

Впервые подобный индекс стали использовать в США еще во времена Великой Депрессии; это был индекс Института управления запасами (ISM), и он до сих пор продолжает быть ключевым экономическим индикатором для США. Однако за пределами США наиболее важными и надежными индикаторами считаются индексы PMI от компании IHS Markit; они широко используются как бизнесом, так и правительствами и центробанками разных стран для стратегического планирования. Для России IHS Markit составляет PMI в производственном секторе и PMI в сфере услуг, а также совокупный PMI, который вычисляется по первым двум как их средневзвешенное значение. Шкала выбрана так, что значение 50 означает, что ситуация в целом не изменилась по сравнению с предыдущим месяцем; значение выше 50 означает рост, а значение ниже 50 – спад.

Вышедшие в первые дни октября индексы PMI по России за сентябрь показали, что в сфере услуг у нас пока наблюдается некоторый рост (значение индекса – 53.6), а вот в промышленности ситуация резко ухудшилась. Значение производственного PMI за сентябрь составило 46.3, опустившись с августовского значения 49.1 сразу почти на три пункта. Это самое низкое значение с мая 2009 года, то есть даже в кризис 2014-2016 годов этот индикатор не опускался столь низко (см. график производственного PMI от IHS Markit на рисунке).

Согласно пресс-релизу компании, наибольший негативный вклад в динамику индекса оказали ускорение падения объемов производства и новых заказов в результате падения спроса и трудностей с привлечением новых клиентов; следствием падения объемов производства стало также сокращение числа работников.

Отметим, что российский производственный PMI находится в зоне ниже 50 уже с мая этого года, что несколько противоречит статистике Росстата, которая в июле-августе текущего года (данных за сентябрь еще нет) показывает неплохой рост промышленного производства. Так, по данным Росстата промышленное производство в августе выросло на 2.5% по сравнению с июлем, а по сравнению с августом 2018 года рост составил 2.9%.

Эти расхождения в оценке динамики промышленного производства могут частично объясняться тем, что индексы компании IHS Markit касаются только частных предприятий, а Росстат дает статистику совокупно по всем промышленным предприятиям, включая государственные, спрос на продукцию которых поддерживается государственным заказом. Но дело, скорее всего, не только в этом.

Мы уже писали о том, что выданная Росстатом оценка 2.3% роста ВВП по итогам 2018 года удивила всех экспертов (см. «Бумага все стерпит», Правда, №15, 12.02.2019), и даже представители партии власти уже открыто высказывают сомнения в отношении этой оценки. Так, например, председатель Комитета по бюджету и налогам Госдумы единоросс Андрей Макаров в ходе обсуждения отчета об исполнении федерального бюджета за 2018 год заявил, что эти данные Росстата не находят подтверждения и что там «получаются совсем другие цифры».

Также можно вспомнить, что падение на 0.2% реальных располагаемых доходов населения за 2018 год «чудесным образом» превратилось в рост на 0.1% в результате перехода Росстата на новую методику расчета этого показателя (подробнее см. «Считать станут не в попугаях, а в мартышках», Правда, №32, 26.03.2019).

Да и вообще, данные Росстата по промышленному производству за август сами по себе вызывают некоторые вопросы. Например, в той же сводке Росстата сказано, что грузооборот транспорта в августе текущего года снизился на 0.7% по отношению к августу 2018 года, что не очень вяжется с декларируемым ростом промышленного производства на 2.9% за тот же период.

Таким образом, столь заметное расхождение оценок динамики промпроизводства у Росстата и у независимой компании IHS Markit, чьи данные в мире общепризнанно считаются высоконадежными, дает повод еще раз задуматься, насколько можно доверять нашей официальной статистике.

В заключение несколько слов о прогнозах на ближайшее будущее. Мы видим, что уже сейчас ограничения со стороны спроса приводят к замедлению промышленного производства. Это не удивительно, поскольку реальные располагаемые расходы населения продолжают падать (это признает даже официальная статистика Росстата: по его данным доходы населения за январь-август 2019 года упали на 1.3% по сравнению с соответствующим периодом прошлого года). Так что основным фактором поддержания спроса сейчас является потребительское кредитование, которое до сих пор росло ускоренными темпами. Но с начала октября банки при выдаче кредитов физлицам стали обязаны учитывать полную долговую нагрузку клиента, что в самом ближайшем будущем приведет к сокращению темпов роста потребительского кредитования. Это означает, что потребительский спрос будет сокращаться еще быстрее. Компенсировать сокращение внутреннего спроса за счет наращивания экспорта тоже не получится: мировая экономика сейчас заметно замедляется (что видно, в частности, по динамике различных индексов деловой активности), так что рассчитывать на рост спроса на нашу продукцию в других странах также не приходится. Таким образом, есть все основания ожидать, что кризисные явления в нашей экономике далее будут только усугубляться.