С первых минут заседания сессии фракция КПРФ попыталась остановить опасный эксперимент. Замруководителя фракции Александр Ратахин потребовал снять законопроекты с повестки, аргументируя это необходимостью учесть специфику края:

— «В Государственной Думе РФ приняли правильное решение и дали субъектам право самостоятельно решать переходить ли им на одно- или двухуровневую систему МСУ. Всегда был против решений Федерации, которые не учитывали особенности нашего региона. Когда по одной кальке выносились решения и по Костромской области, по нашему краю и, например, Якутии. Мы не должны повторять чужие ошибки, а должны учитывать специфику наших муниципальных образований. Мы должны дать право муниципальным образованиям самим решить какую форму управления избрать и предлагаю направить в советы всех уровней предложение созвать внеочередную сессию в срок до 23 мая и дать свой отзыв и в случае необходимости внести свои поправки в законопроекты. Прошу перенести рассмотрение данных законопроектов на 29 мая».

Однако призыв к диалогу был отвергнут машиной голосования ЕР. Даже попытки депутатов КПРФ и ЛДПР обратить внимание на сырость закона, его внутренние противоречия и риски коллапса на местах, были проигнорированы. Как едко заметил коммунист Борис Мельниченко:

— «Вы компенсируете свои прошлые провалы, принимая скороспелые законы? Хотя бы в подзаконных актах учтите интересы людей!».

Итогом стала «реформа-монстр»: 33 района и округа, включая Большеулуйский, Тасеевский, Саянский и другие, исчезнут с карты. Вместо них появятся гибриды вроде «Дзержинско-Тасеевского» или «Иланско-Нижнеингашского» округов — топонимический абсурд, предложенный губернатором Котюковым. Упраздняются сельские советы и выборные должности. Теперь глав муниципалитетов будет назначать губернатор через фиктивную схему: он предлагает двух кандидатов, а подконтрольные депутаты «выбирают» одного. Прямые выборы — в прошлом.

Чиновничий аппарат сохраняется, а рядовым сотрудникам разрешили работать без высшего образования — явный намёк на снижение качества управления. При этом зарплаты «верхов» вырастут, а низовые органы превратятся в филиалы краевой администрации. Власти клянутся сохранить сельские льготы, но как гарантировать это при слиянии с городскими округами? Риск обесценивания статуса села — очевиден.

Реформа, вступающая в силу уже 19 июня, превращает местное самоуправление в филиал вертикали власти. Уничтожение выборности, гигантомания округов и зависимость глав от губернатора создают прецедент для полного контроля ЕР над территориями. Но цена этого — управленческий хаос: как будут эффективно работать округа, объединяющие десятки сёл и посёлков с уникальными проблемами?

История повторила старый сюжет: «Единая Россия» вновь доказала, что мнение районов для неё — пустой звук. КПРФ и ЛДПР, как Кассандра, предупреждают о последствиях, но их не слышат. Остаётся вопрос: станет ли Красноярский край полигоном для тиражирования этой модели по всей России? Время покажет, но первые жертвы реформы — местная демократия и право территорий на голос — уже названы.