Левченко Сергей Георгиевич

член Президиума ЦК КПРФ, первый секретарь Иркутского обкома КПРФ, экс-губернатор Иркутской области.

Левченко
Сергей
Георгиевич

член Президиума ЦК КПРФ, первый секретарь Иркутского обкома КПРФ, экс-губернатор Иркутской области.

Персональная страница

В интервью Znak.com экс-губернатор Иркутской области рассказал, как Кремль убеждал его уйти в отставку с помощью федеральных каналов.

«Геннадий Андреевич [Зюганов] мне все нюансы не рассказывал»

— Насколько я понимаю, вы находитесь в Москве с середины прошлой недели. С кем-то из руководящих чиновников администрации президента, министров правительства России вы встречались в преддверии или сразу после вашей отставки?

— Во-первых, я прилетел [в Москву из Иркутска] только вчера, сегодня же вечером улечу обратно. По крайней мере, сегодня и вчера я с министрами [и чиновниками администрации президента] не встречался, если вас это так интересует. А 12 декабря (когда Левченко подал заявление об отставке. — Прим. авт.) я прилетал на один день. После я встретился, к сожалению, только с одним министром — [министром природных ресурсов России] Дмитрием Кобылкиным.

— Это была рабочая встреча?

— Абсолютно рабочая встреча. У нас очень много проектов, касающихся экологии. Это и Байкал, и накопленные отходы, у нас очень экономически развитая область, много предприятий крупных.

— По моим данным, Кремль предложил главе КПРФ Геннадию Зюганову и вам два сценария развития событий: или вы уходите с поста губернатора по собственному желанию, или вас отправляют в отставку в связи с утратой доверия. Это так?

— Нет. Но, по крайней мере, если говорить о Геннадии Андреевиче [Зюганове], то я знаю, что он встречался с администрацией президента, президентом [Владимиром Путиным], но Геннадий Андреевич мне все нюансы, темы для разговоров не рассказывал.

Да, меня убеждали в том, что я должен подписать такое заявление. Но вы знаете, дело даже не в том, что убеждали словами, дело в том, что много сил приложили для того, чтобы убедить меня [уйти в отставку] другими способами: при помощи ваших коллег, СМИ. За последний год количество разного рода негативных сюжетов по мне, по Иркутской области, по людям, которые там живут и работают, чиновникам превосходило [количество сюжетов] про остальные 84 субъекта России. Естественно, я видел этот способ «убеждения», не мог на него не реагировать. Кроме того, было возбуждение разного рода уголовных дел против чиновников администрации [Иркутской области]. То есть такие методы убеждения ко мне применяли, а не нормальный человеческий разговор.

Были и предложения разные, например, туда перейти на работу или туда перейти. Но я принял решение, что я остаюсь в Иркутске, остаюсь с обманутым народом.

— От кого и какие предложения вам поступали? Когда это было?

— От работников администрации президента. День и час, когда это было, я не запоминал, но достаточно давно.

«Ситуация для многих людей стала невыносимой»

— Вы рассматривали для себя возможность пойти наперекор решению Кремля и не подавать в отставку? Насколько вы уверены в том, что жители Иркутской области в этом случае готовы были бы вас поддержать? По данным опроса ВЦИОМ, 60% жителей региона недовольны положением дел, а 52% говорили, что области нужен новый губернатор.

— Первое, о ВЦИОМ и любых других аналогичных организациях. Если вспомнить 2015 год, то те же уважаемые организации, когда я принимал решение пойти на выборы губернатора, говорили, что у действующего тогда главы региона [Сергея Ерощенко рейтинг] был 65%, а у меня 5%. Мне с сочувствием говорили, что у меня есть возможность снова избираться в качестве депутата Госдумы от коммунистической партии, а в выборах губернатора зачем [участвовать], если у меня 5%?

Но я тогда сказал, что, знаете, когда на дорожке один бегун, то у него даже не 65%, у него 100% возможность победить. А вот когда выходит второй, нужно еще посмотреть. Поэтому если бы я все время действовал в соответствии с тем, что говорят социологические организации, я бы никуда вообще не ходил. Надо верить в себя и людей, которые меня поддерживают.

— И почему вы не пошли против воли Кремля, если так уверены?

— Речь идет не о том, чтобы пойти наперекор Кремлю. Я видел, что ситуация, которую создавали ваши коллеги, правоохранительные структуры, для очень многих людей стала невыносимой. Если каждый день с утра до вечера рассказывают, что в Иркутской области живут какие-то плохие люди, плохие учителя, плохие врачи, что плохие дороги, плохие чиновники, а уж про губернатора и говорить нечего… И я за последние месяцы все время видел немой вопрос: «Вы защитите нас?».

[В Иркутской области] есть большая когорта людей, которая работала очень честно, особенно в период ЧП (наводнения в регионе. — Прим. авт.). В этот момент больше 200 человек из правительства области и администрации работали круглосуточно, они с ног валились. Ко мне приходили врачи и говорили, что некоторым нельзя больше работать, их надо госпитализировать. Я приказывал идти в госпиталь, а человек снова сбегал на работу, потому что трагедия людская была. 47 тысяч человек пострадало, такого не было нигде. Работники правительства и администрации не могли иначе поступать. А тут их с утра до вечера полощут. Я должен был их защитить, и я их защитил. На второй день после того, как я подписал заявление [об отставке], в области все стало хорошо. И следующая информация с центральных телеканалов — оказывается, дома [для пострадавших от наводнения] строятся, все решается, все в порядке.

— Вы так говорите, будто буквально в жертву области себя принесли.

— Это так и есть. А разве это не так?

— Думаю, вам виднее. Как вообще у вас выстраивались отношения с Кремлем? Вам тяжело было быть губернатором-оппозиционером?

— В 2015 году я был один (губернатор из КПРФ. — Прим. авт.), в 2016 году тоже был один. Я не исключаю, что на меня смотрели, как на белую ворону. Но поверьте, для меня это было незаметно. Ни разу мне не давали понять, что на меня смотрят через призму партийной принадлежности. С другой стороны, все познается в сравнении, я не был губернатором от «Единой России», мне не с чем сравнить. Не было ни одного случая, чтобы я обратился с письмом, а мне был бы отказ. Я не испытывал сложностей с тем, что со мной кто-то не встречался.

— В таком случае, узнав о планируемой отставке, вы пытались добиться встречи с Владимиром Путиным, поговорить с ним?

— С того времени, как в Иркутской области случилось наводнение, я виделся с Владимиром Путиным пять раз. У меня была полная возможность говорить о реальных результатах, я говорил, и они были приняты. Мне никто не возразил, никто негативной оценки не дал. Что касается того, чтобы жаловаться на ваших коллег или кого-то другого, я не привык.

— Вы не ждали какой-то защиты и поддержки со стороны президента?

— Честно говоря, нет.

— Скажите, вы поддерживаете своих однопартийцев, которые после вашей отставки потребовали отставки Владимира Путина и Дмитрия Медведева?

— Мои однопартийцы имеют полное право требовать отставки кого угодно. Выносить за рамки партийной организации оценки моих товарищей я не имею права, есть этика.

— Вы не ответили на прямой вопрос: поддерживаете требование об отставке Путина и Медведева или нет?

— Я еще раз повторяю, вы просите, чтобы я оценил действия моих товарищей по партии.

— Я прошу не оценить, а сказать «поддерживаю» или «не поддерживаю».

— Это и есть оценка.

«Там в законе не написано „губернаторских“»

— 14 декабря в Москве состоялся митинг в вашу поддержку. На него пришло, по разным оценкам, от 1 тыс. до 5 тыс. человек. В регионах на аналогичные акции коммунистов приходило меньше людей. 5 тыс. человек — это маленькая цифра для Москвы. Не случилось масштабного митинга и в Иркутске. Чем вы можете объяснить такую маленькую численность на митинге в вашу поддержку?

— Вы ожидаете, что за или против отставки губернатора из далекой Сибири в Москве будет подниматься народ?

— Почему бы и нет.

— А вы можете привести хотя бы один пример, чтобы за кого-то из жителей всей огромной страны поднялся народ?

— За фигурантов «московского дела», за Егора Жукова выходили, за Ивана Голунова выходили, Светлану Прокопьеву.

— Какого «московского дела»? Я вам другой вопрос задал.

— Ну, за них же выходили.

— Я считаю, что вы не привели ни одного примера, когда Москва за какого-то человека из далекого региона поднималась.

— Почему вы сами не пришли на митинг?

— У меня на эти часы и эти дни заранее были запланированы встречи с десятками людей, которых я не мог подвести.

— Ровно за два месяца до вашей отставки вы в очередной раз подтвердили свое намерение участвовать в выборах губернатора Иркутской области в 2020 году. Теперь, уйдя в отставку по собственному желанию, по закону о досрочных выборах вы не можете принять участие в выборах главы региона в 2020 году. При этом позавчера, говоря о своих планах по поводу участия в губернаторских выборах, вы сказали, что «жизнь покажет, всякое может произойти». Можете пояснить, что вы имели в виду?

— Могу. Вы юрист?

— Нет.

— Вы читали этот закон, который сейчас цитировали?

— Да.

— Близко к тексту можете [процитировать]?

— Вы прекратили свои полномочия досрочно, в связи с чем не можете быть выдвинуты кандидатом на выборах именно Иркутской области, но можете участвовать в выборах в другом регионе.

— Каких выборах?

— Губернаторских.

— Там [в законе] не написано «губернаторских». Я вам советую прочитать прямо этот закон, чтобы мы с вами одинаково понимали. Прочитали бы этот параграф закона, потом бы рассуждали, что он означает.

(В абзаце 6 части 3 статьи 18 ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ» сказано, что «гражданин РФ, замещавший должность высшего должностного лица субъекта РФ и досрочно прекративший полномочия в связи с отставкой <…> не может быть выдвинут кандидатом на выборах, назначенных в связи с указанными обстоятельствами». Исключение описано в абзаце 7 части 3 статьи 18 того же федерального закона: «Гражданин РФ <…> может быть выдвинут кандидатом на выборах высшего должностного лица субъекта РФ <…> с согласия президента России».

Экс-глава управления внутренней политики администрации президента России Константин Костин заявил Znak.com, что, по его мнению, согласно данному закону Левченко не может претендовать на участие в выборах. Политолог Александр Кынев пояснил нашему изданию, что сейчас существует место для спора: формально выборы и должны были состояться в сентябре 2020 года, то есть по плану, но может быть и назначено досрочное голосование. Однако здесь, как уточняет Кынев, решение будет принимать избирательная комиссия. «Не думаю, что Левченко сейчас снимали, чтобы он снова кандидатом стал», — сказал политолог.)

«Я сделал гораздо больше, чем первоначально ставилась задача»

— Во время наводнения в Иркутской области федеральные СМИ и чиновники действительно открыто критиковали вас за плохую работу. И можно было бы даже поверить в то, что все это — информационная травля самостоятельного губернатора-коммуниста, оказавшегося в трудной ситуации. Но в сентябре журналисты нашего издания сами были в Тулуне, общались с местными жителями, которые говорили о проблемах с получением сертификатов, компенсаций. Люди отмечали, что, как только Владимир Путин покидал регион, местные власти реально переставали эффективно работать. Вы считаете, вы справились как губернатор с ликвидацией ЧП в вашем регионе?

— Во-первых, ликвидация той ситуации, которая случилась в регионе, не должна была состояться вчера или сегодня. Я приведу цифры. У нас после первой волны паводка было 3 тыс. 448 помещений, жители которых нуждались в новом жилье. ЧС была объявлена до октября 2020 года, был составлен график восстановления всех социальных и коммунальных объектов. Этот график рассчитан на три года. Если говорить о предоставлении жилья, то срок назывался — август 2020 года.

Кому-то, кто координировал ваших коллег, пришло в голову сказать: «Всем людям должны были построить и дать жилье не сегодня, а вчера. И если вчера не дали, то ситуация обстоит плохо». В Иркутской области состоялось больше 7 тыс. судов, на которых 1 тыс. 942 семьи были признаны имеющими право на получение нового жилья. Скажите, можно было бы всем сразу дать жилье? Я повторяю, что в России не было примера, чтобы за три месяца государство дало 15 тыс. человек жилье: построило, купило, отремонтировало.

— Вы снова не ответили на конкретный вопрос. Вы как губернатор справились или нет с той задачей, которая перед вами стояла, как сами оцениваете?

— Я сделал гораздо больше, чем ставились первоначальные задачи. Другое дело, что задачи все время увеличивались, и сегодня еще увеличивались.

Объясню. Вот я принял решение, что надо помочь сельхозпроизводителям, у которых пострадал урожай, выделил 1 млрд 700 млн рублей из нашего бюджета, чтобы они смогли подготовиться к следующему году. Возникла следующая ситуация — люди, у которых были затоплены приусадебные участки, тоже стали ко мне приходить, говорить, что я фермерам помогаю, надо и им помочь. Я принимаю решение, что и людям надо выплатить компенсации за каждую сотку земли, голову скотины. Через две недели ко мне приходят садоводы. И таких 11 тыс. человек! Заранее предусмотреть это невозможно.

Я повторяю, я сделал в несколько раз больше, чем ставилась задача.

— К моменту, когда вы ушли с поста губернатора, проблемы с подготовкой к отопительному сезону в Тулуне были решены?

— Да, конечно. Он получил паспорт готовности к сезону. Раньше Тулун такого паспорта не получал.

— Почему еще в октябре не был завершен персонифицированный учет людей, чьи дома нуждаются в ремонте?

— Он был завершен. Но я же вам говорил, что увеличивалось число пострадавших.

— Почему вы так сильно затянули с решением об отставке пресс-секретаря иркутского правительства Ирины Алашкевич, которая оскорбила пострадавших от наводнения?

— Процесс не был затянут. Для того чтобы принять решение, я должен был понять, насколько эта запись соответствует действительности. Я отдал запись трем экспертным организациям, которые проверяли, не смонтирована ли она. Из трех организация одна сказала, что запись смонтирована, другая — что монтажа нет, эксперты третьей говорили, что определить очень трудно.

Но когда создалась вся ситуация, было принято решение, чтобы [Ирина Алашкевич] ушла.

«У многих экспертов к нацпроектам прохладное отношение»

— В ноябре, говоря о «майских указах» президента, вы сказали, что «не видите в них особого смысла», потому что это «бессистемные сигналы из Москвы». Можете подробнее объяснить, почему вы тогда так сказали?

— Вы упрощаете до искажения. Речь идет не о майских указах, а о тех целях и задачах, которые записаны в наших национальных проектах. У многих экспертов, ученых к нацпроектам достаточно прохладное отношение. И я это видел, что в каком-то нацпроекте, который уже надо решать, цели нет, деньги выделены, уже есть механизм контроля, уже надо отчитываться, а цели не сформулированы. Сначала надо определить, куда мы идем, кто участвует, механизмы реализации.

— В ваших декларациях о доходах и имуществе не раз были выявлены несоответствия. Так, например, вы не указали, что у вас есть участок земли в поселке Новая Разводная, затем не указали, что на участке появился дом, в декларациях также отсутствовали данные о том, что соседний участок вы взяли в аренду. Как вы можете это объяснить?

— Все очень просто. Вы опять же рассуждаете не юридическими терминами. Вы говорите «появился дом», а я вас уверяю, что этот дом строится 24 года и он до сих пор недостроенный, а недостроенный дом не должен быть поставлен на учет. Разобрались? За то время, пока участок земли, который был передан для строительства дома, четыре раза менялось законодательство о земле, и каждый раз я переоформлял документы. Да, участок земли, который был на оформлении, я на полном основании не записал [в декларации]. А соседний участок, который в аренде, был передан сначала в аренду моему товарищу, с которым мы договорились, что он мне его переоформит, и я там буду строить какие-то объекты.

— Какие у вас сейчас планы? Чем будете заниматься после отставки?

— Я для себя решил, что остаюсь первым секретарем областного комитета КПРФ в Иркутске до тех пор, пока меня будут избирать. Не могу сказать, что я помазанник божий и так будет все время. Второе: наша область стала сильно развиваться, такие результаты развития могли быть достигнуты не только потому, что новые люди пришли или из-за изменений в законодательстве. Многие стали вкладывать деньги и развивать область под мое обязательство, под мое слово. Мне нужно продолжать помогать людям, которые откликнулись на мои предложения и призывы.