Моё внимание привлекли следующие слова уважаемого Патриарха: «Я не вступал ни в пионеры, ни в комсомольцы, и когда меня спрашивали, почему, я отвечал, что буду первым пионером и комсомольцем, только позвольте мне в красном галстуке пойти в воскресенье на литургию и причаститься. Мне говорили, что это невозможно». Конечно, тут кто-нибудь из любознательных читателей удивится: «Разве в этом признании есть что-либо интересное?» Согласен, нет, но забавно то, что эта цитата разлетелась по многим, т.е. по большинству, интернет-изданиям. Но, понятно, что я должен объяснить, почему меня-то это признание заинтриговало, ибо в нём для меня есть некая «тайна».

Взяв это слово в кавычки, я несколько пошутил, особой тайны нет. Дело в том, что мы с патриархом одногодки, он родился 20 ноября 1946 года, а я – 19 июля того же года. То есть по жизни мы шествовали в одни и те же годы, но я, когда пришло время, в младших классах школы вместе с одноклассниками даже с энтузиазмом вступил в пионеры. С годами понял, что в своё время это обстоятельство мне очень здорово помогло. Начиная со второго класса, мои уроки проходили во вторую смену, во второй половине дня, а в первой – я был предоставлен сам себе. И очень много времени проводил во дворе вместе с такими же шалопаями, гоняя мяч или консервную банку в качестве шайбы вместо выполнения домашних заданий. Некоторые из этих моих друзей оставались на второй год, но я проскакивал благодаря звеньевой нашего отряда Лиличке Иньковой. Как только она чувствовала, что я по какому-то предмету начинаю отставать от класса, она тут же «прикрепляла» ко мне кого-то из «передовиков», и я быстренько подтягивался.

Но в классе была одна девочка, Таня А., которая отказалась вступать в пионеры, а потом и в комсомольцы с очень простой формулировкой: папа не разрешает! И я абсолютно точно знаю, что её за это абсолютно никто не ругал и не принуждал к вступлению в пионеры-комсомольцы. А папа её, как папы всех мальчиков и девочек класса, был простым рабочим, в отличие от папы патриарха Кирилла, известного также как Владимир Гундяев. Одно время он был главным механиком питерского завода имени Калинина, а впоследствии стал православным священником, протоиереем. Ну, и славненько, папу, Михаила Васильевича, никто не расстрелял, и вроде бы даже и в тюрьму не сажал вместе с сыном Владимиром Михайловичем. Так что лично я эту цитату из выступления Патриарха Кирилла воспринимаю просто как забавную шутку, вызвавшую у меня детские воспоминания.

А вот другая цитата, всё же несколько серьёзнее. 

«Когда же в 1922 году государство начало кампанию по изъятию церковных ценностей якобы на нужды голодающих, митрополит Вениамин без колебаний согласился передать властям ценности, не имеющие богослужебного употребления». Во-первых, в 1922 году, сразу после окончания Гражданской войны, люди разорённой России, в Поволжье и других регионах, на Украине голодали отнюдь не «якобы», а просто умирали на улицах тысячами. Это обстоятельство было широко известно в мире, знаменитый учёный, легендарный полярный исследователь Фритьоф Нансен взял на себе международную миссию помочь голодающим жителям России. Видимо, нынешний патриарх толи забыл, толи вообще не знал, что вначале Вениамин распространил в среде верующих обращение тогдашнего патриарха Тихона с призывом воспрепятствовать передаче церковных ценностей большевикам. И это привело к тому, что небольшой отряд красноармейцев, направленный на изъятие, был просто обезоружен и солдаты избиты беснующейся толпой. И только уже другой отряд, прибывший на место происшествия с пулемётами, сумел водворить порядок.

Патриарх Кирилл развил свою мысль насчёт помощи советского правительства голодающим. «Однако вовсе не это было истинной целью богоборцев. Воспроизвожу по памяти слова господина Ульянова, известного также как Ленин: «Чем больше мы расстреляем по этому делу реакционного духовенства, тем лучше». Может быть, в каких-то словах я ошибся, но Ленин сказал именно это». Патриарх не ошибся, он просто не полностью воспроизвёл слова Ильича о том (цитирую по памяти), что надо «дать серьёзный урок этой публике, чтобы запомнила надолго». Добавлю, что несколько позже митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин вслед за патриархом Тихоном изменил позицию, прикинулся кроткой овечкой, но дело-то было сделано. Т.е. он уже стал неким символом сопротивления «православных» «безбожным большевикам», такого же свойства символом, какого колчаковские офицеры хотели бы сотворить из батюшки-царя. Не получилось ни в одном, ни в другом случае. И в этом есть некий урок Истории, из которого ещё надо сделать правильные выводы, как нынешним властям, так и Патриарху Кириллу.