Президент Владимир Путин почитает стабильность важнейшим условием развития страны. Это – общеизвестный факт. «Обязательное, непременное условие развития — это стабильность», — его слова на пресс-конференции в декабре 2012 года. На той же пресс-конференции он говорил о том, что в стране не выстроена авторитарная модель управления. В качестве доказательства Путин привёл факт своего ухода на вторые роли после двух президентских сроков подряд: «Если бы я считал, что тоталитарная и авторитарная система является для нас наиболее предпочтительной, я бы просто изменил Конституцию. Как вы понимаете, это было легко сделать, это не требовало даже всенародного голосования. Достаточно было провести это решение в парламенте, где у нас было более 300 голосов». По его словам, он сознательно ушёл на вторые позиции, чтобы обеспечить преемственность власти, проявить уважение к Конституции и российским законам.

Читать подобные цитаты сегодня, занятие где-то даже весёлое, но не очень радостное. Спустя десять лет мы видим перед собой доказательства окончательной трансформации «стабильного режима Путина» в «тоталитарно-авторитарную» систему власти, не стесненную даже рамками Конституции. Причём, это доказательство, по сути, озвучено самим президентом Путиным. Незадолго до «ковидного одиночества» президента.

В марте 2020 года, во время встречи с жителями Ивановской области, Путин сказал: «Сейчас, действительно, может быть, важнее даже стабильность, спокойное развитие страны. Но потом, когда мы наберем… Страна наберет побольше уверенности в себе, побольше ресурсов… Тогда точно совершенно нужно, безусловно, обеспечить сменяемость власти». Кстати, это весьма знаковая встреча — она оказалось последней публичной встречей президента Путина с общественностью. Именно после неё на фотографиях сайта Кремля появилась череда почти шаблонных фотографии одинокого Путина с монитором на столе и он-лайн совещаниями.

Важный вопрос, почему авторитарные режимы так упорно во главу угла тащат эту пресловутую стабильность, сущность которой противоречит развитию страны? Ответ прям и прост, совсем как дубинка росгвардейца: «стабильность» — это мантра для автократа. В его государстве всё должно быть спокойно и ровно — отсюда, кстати проистекают (1) разгром несистемной оппозиции, (2) усиление прессинга или попыток ужесточения контроля оппозиции системной и (3) даже сворачивание всех этих провластных «Идущих вместе»/«Наших» и замена их политически-нейтральными «волонтёрами». Совсем как в цитате Екатерины Шульман: «Авторитарный режим различными методами убеждает подданных оставаться дома: кто слишком бодро марширует и слишком громко поет, тот на подозрении, вне зависимости от идеологического содержания песен и направления маршей». Как говорил герой Галустяна – библиотечный вышибала из старого скетча в КВН, вышвыривающий посетителей: «Потому что тишина должна быть в библиотеке». Кстати, поощрение к эмиграции инакомыслящих тоже одна из ярких черт автократии.

Немаловажен ещё вот какой момент. Режиму всегда удобнее управлять людьми бедными. А если они ещё и зависят от «социальных плюшек «государства, то это вообще «бинго». Эта теория подтверждается цитатой из ежегодного исследования Global Wealth Report банка Credit за 2015 год: «Россия с 2000 по 2005 годы была лидером по росту благосостояния населения, а в 2005–2010 годах входила в десятку лучших стран по этому показателю. По состоянию на 2010–2015 годы РФ оказалась в числе стран, где благосостояние населения снизилось наиболее сильно». Добавлю, что впоследствии благосостояние россиян попросту рухнуло.

Дэниел Трейсман в своей работе «Модернизация, демодернизация и генерал Франко» пишет: «Карлес Бош обнаруживает значимую связь между более высоким уровнем дохода и политической демократизацией на горизонте 10-летнего временного периода; наши собственные расчеты дают сходные результаты, причем положительный эффект увеличивается, если мы увеличиваем временной период, в котором может произойти поворот к более демократическим институтам».

Примерно о том же говорит и Сергей Обухов, секретарь ЦК КПРФ: «Чем больше нищих — тем прочнее нынешняя власть. Я обратил внимание на этот парадокс еще в 1996 году, когда анализировал результаты голосования за Ельцина и Зюганова. Тогда самые нищие регионы голосовали за Ельцина. Нищий человек — обездоленный — полностью зависим от власти, и ему некогда рассуждать. Поэтому все социальные преобразования делает обнищавший средний класс. Та же Октябрьская революция была, по сути, революцией среднего класса — не стоит забывать, что в те годы промышленный пролетариат в Петербурге состоял из образованных граждан, которые хорошо зарабатывали».

Таким образом, падение уровня жизни выгодно режиму, поскольку, в первую очередь вызывает проблему выживания, а не борьбы за свои права и свободы — демократия и даже просто политизация общества в этой ситуации оказывается вторичной для населения автократии. А попытка граждан показать «фигу» режиму во время выборов нейтрализуется властью путём электоральных механизмов, всё ещё способных обеспечить нужный результат.

К весне 2020 года сложился, казалось бы, идеальный политический ландшафт. Политадминистраторы вместе с силовиками внутрипола наверняка чувствовали себя победителями. Несистемная оппозиция была разгромлена, парламентские партии были объявлены Путиным частью Системы, внутриэлитная Фронда (помните все эти расследования о дочери Путина, о Ковальчуках…) утихла. На таком благоприятном для режима фоне и началось развитие «путинизма», как политической системы, должной существовать без самого Путина.

Подробнее о процессе развития «путинизма без Путина» можно почитать в статье Татьяны Становой «Левиафан – преемник Путина. Как транзит власти набирает обороты». Тут обойдусь цитатой: «Вопреки широко распространенному мнению Путин в итоге выстроил не личный авторитарный, а деперсонифицированный режим, где государственная безопасность как высшая ценность становится идеологическим контуром функционирования всей власти. С одной стороны, шло взросление и политическое созревание путинского «Левиафана» – культа государства с чрезвычайными полномочиями, а с другой стороны, наблюдалась эрозия личной роли Путина, снижение его доступности для элит и резкое ослабление его арбитражной функции. Конституционная реформа, вкупе с пандемией, эти процессы резко усугубили, создав нечто совершенно новое».

В итоге, мы видим сегодня как пытаются построить «долгое государство Путина», в котором уже сегодня самому Путину отводится роль «маски», за которой скрывается коллективный Левиафан, управляющий государством. Именно отсюда проистекает логика заявлений Пескова в стиле «Это не вопрос Кремля», «Мы в этот процесс вмешиваться не хотели бы» и прочее… Часто люди в этом видят смешное и постят «мемы,» за смехом упуская истину. А прочитав полностью цитату Пескова, а не шутку из «мема», ты понимаешь, что на самом деле Путин голосом Пескова говорит о том, о чём и писала Татьяна Становая: сегодня нет даже системы ручного управления — все эти механизмы делегированы Левиафану-Государству, а Путин не хочет быть даже механизмом передачи поручений: «Давать оценку действиям депутата — это не наша функция, это функция Государственной Думы и комитета, который занимается этикой».

Отсюда же растёт и самостоятельность силовиков. Они не намеренно игнорируют мнение президента Путина о том, что ректора Шанинки Сергея Зуева не обязательно держать в СИЗО. Это, опять же не власть силовиков над Путиным, как представляют это некоторые эксперты. Они действуют в рамках всё той же парадигмы коллективного Левиафана. Выступают ли они за рамки? Да, выступают. Как и многие сегодня. И в этом кроется главная угроза для преемника Путина — этого самого Левиафана — потеря стабильности или баланса.

Общеизвестный факт — Путин не любит резких движений. Даже в начале своего президентства он старался не торопиться и не столько ломал предыдущую Систему, сколько постепенно инкорпорировал в неё «своих», изменяя её под себя. Баланс Системы очень важен для Путина, отсюда и его долгое терпение как по отношению к существованию несистемной оппозиции, так и к радикальным представителям системной оппозиции. Это же касается и кадровых перестановок внутри Системы. Но сейчас, на стадии постройки новой версии государства, Система подвергается риску слома или потери баланса. Причём складывается ощущение, что раскачиванием лодки занимается вся Система.

Начну с КПРФ, которая хоть и стала бенефициаром протестного голосования в ЕДГ-2021, но свои, по праву голоса не получила — система электорального контроля и корректировки результата в очередной раз решила эту проблему, отняв у коммунистов, по разным данным, до 90 депутатских мандатов. Обида на это, помноженная на агрессивную медийную кампанию Кремля против КПРФ в преддверии ЕДГ, привела к росту радикальных настроений внутри партии. Силовой ответ Системы не заставил себя ждать: крайне мутное «дело лося» в отношении лидера московских коммунистов Валерия Рашкина, задержание депутата Законодательного собрания Приморского края от КПРФ Артема Самсонова по подозрению в педофилии, административное преследование, с потенциалом в будущем применения «дадинской статьи» и реальная угроза лишения депутатского мандата Саратовской областной думы из-за обвинения в коррупции Николая Бондаренко. В последнее время и последний и его коллеги по партии значительно ужесточили риторику и «тыкают» Кремль во все болевые точки: от внешней политики, требуя признать ЛНР и ДНР, оперируя патриотизмом и идеалами «русского мира», до внутренней: требуя, например, рассмотрение заявления депутата-единоросса от Чечни, угрожающего отрезать головы врагам.

То есть КПРФ пытается расширить коридор своей системности, посылая сигналы обществу о том, что закрытых тем для партии нет, и коммунисты готовы их поднимать и озвучивать. Существует мнение, что нынешней радикализацией партии некоторые  кураторы политических процессов крайне недовольны и готовы закрыть эту проблему радикально, но конкретно тут Левиафан на самостоятельное решение, как минимум, еще не способен. Так или иначе, но противостояние Системы и КПРФ усиливается: обе стороны повышают ставки — риски дисбаланса тут растут.

Даже «Единая Россия» начинает цеплять «красные ленточки» системности. Пытаясь измениться, очеловечиться (отсюда, кстати участие в федеральном списке кроме топ-чиновников Шойгу и Лаврова, врача Проценко, символа образования Шмелёвой и главной матери России Кузнецовой) и усилить собственную субъектность, партия начинает казаться типично популистской, причём даже немного левеет от своего популизма. Но тем не менее, это всё ещё партия-флюгер, вертящаяся вслед за своим ветром-Путиным.

Показательна история с предложением партии поддержать ЛНР и ДНР поставками непризнанным республикам вооружения. Это заявление прозвучало как ответ КПРФ, потребовавшей признать ЛНР и ДНР. И выглядело вторичным, блеклым шагом. Если КПРФ предложила Кремлю выступить с позиции сильной державы, защищающей слабых, то «Единая Россия» озвучила предложение дать оружие слабым, чтобы они погибали, защищая дальние границы империи. Разница существенная. По сути, «Единая Россия» косплеит внешнюю политику США, страны-агрессора, в понимании «глубинного народа» (кстати, образа, во многом навязанного госпропагандой). А КПРФ, выступая в роли «державников», собирает вокруг себя «патриотов из глубинного народа».

Но больший ущерб для баланса Системы, для её стабильности наносят политики-фрики из «Единой России». Риторика в стиле «новой искренности»: «макарошки стоят всегда одинаково» или «государство не просило вас рожать» трансформировалась в риторику депутата Рязанской областной думы от «Единой России» Владимира Сидорова, заявившего о своём желании лично расстреливать людей: «Сегодня покупают эти сертификаты от прививок. Вообще за это надо расстреливать. Я посчитал… я сам бы принял участие в расстрелах. Обязательно это надо делать!».

Апофеозом чего стало заявление депутата-единоросса из Чечни Делимханова о том, что у него «вражда и кровная месть» с семьей судьи Сайди Янгулбаева: «Знайте, что днем и ночью, не жалея своих жизней, имущества и потомства, мы будем вас преследовать, пока не отрежем ваши головы и не убьем вас». По поводу этого высказывания, на момент написания статьи, «Единая Россия» молчала.

И тут видны проблемы этого ещё неокрепшего Левиафана: Песков дал чётко понять, что в новой реальности это не вопрос Кремля, а вопрос Госдумы и «Единой России». Но видимо, ни Володин, ни Турчак не в состоянии решить этот вопрос. Самоустранение Путина может оказаться излишне ранним и это несёт риски для взросления Левиафана и его способности к самоконтролю. Излишняя турбулентность, возникшая после некоторого периода «политического застоя» грозит Системе дестабилизацией, а единственный инструмент, которым она умеет пользоваться — это ключ для закручивания гаек. Но поможет ли это, когда другая часть Системы будет эти самые гайки раскручивать?

Утрата политической стабильности несёт в себе потенциал дальнейшего демонтажа Системы. В своём исследовании Милан Сволик (Йельский университет) утверждал, что примерно в 70% случаев демонтаж авторитарных режимов происходил в результате внутрисистемных конфликтов — автократ просто не мог продолжать удерживать баланс сложившихся сил. Примерно похожие процессы мы наблюдаем сегодня. А если приплюсовать ещё и угрозу войны, то риски вырисовываются запредельные и непредсказуемые.