Публицист Александр Трубицын: Языки мира
Полвека назад, 9 сентября 1969 года, в Канаде вступил в действие Языковый Акт, устанавливающий на всей территории страны два равноправных официальных языка – английский и французский.
И
полвека практики показали: это было мудрое решение, установившее мир и
спокойствие в обществе.
Английский
язык является родным («материнским» – по западной терминологии, «домашним», на
котором говорят дома – по канадской) для 67,1% населения Канады. Французский –
для 21,5% населения.
Остальные
языки – китайский (для 2,6%), пенджаби (для 0,8%), испанский (для 0,7%),
итальянский (для 0,6%) и украинский (для 0,5%) населения.
По
исследованиям, которые проводили специалисты Института Гэллапа (США) на Украине
родным («материнским», «домашним») для 83% населения является русский язык. И
эти данные совпадают со статистикой социальных сетей – подавляющее большинство
населения Украины использует свой родной русский язык.
Украинский
язык является родным не для 17%, а меньше, так как на землях Польши, Румынии и
Венгрии, присоединённых к УССР в 1945 году, не всё коренное польское, румынское
и венгерское население было вырезано бандеровцами или депортировано по условиям
победителей – оставшиеся предпочитают говорить на своих родных языках.
Кроме
того, языки восточной и западной Украины существенно различаются, далеко не
каждый, владеющий литературным украинским языком, поймёт, что значит на
западенском диалекте «з цымборамы нахтэмы ракоши» или «наймыся уступыть з пуття
парадныця».
И
вот захватившие власть на Украине нацисты начинают навязывать большинству
родной язык меньшинства – под вопли о «приверженности европейским ценностям»!
Простите
– принуждать большинство к отказу от родного языка, языка, который они узнали
от матери, языка, на котором говорят – это «европейская ценность»?
А
сами нацисты – для большинства которых родной язык всё же русский – не
чувствуют себя идиотами, кривляясь и фиглярничая, чтобы «розмовляты дэржавною
мовою»?
В
Канаде уже полвека мирно и бесконфликтно уживаются английский и французский
языки, которые куда менее схожи, чем русский и украинский. Француз не поймёт
англичанина без переводчика, как и француз англичанина. А вот русскому и украинцу переводчик не нужен.
Вспомним популярный в советское время эстрадный дуэт Тимошенко и Березина –
долговязый меланхоличный хохол Тарапунька и маленький шустрячок-русачок
Штепсель. Тарапунька говорил только «на мове», Штепсель – только по-русски, и
они не только понимали друг друга – их понимали все зрители Советского Союза. А
ведь юмор – вещь тонкая, не всякий переводчик способен его передать.
Языковая
политика в советское время была залогом мира на Украине.
Исторически
сложилось так, что русский язык был языком города, городской культуры, науки и
промышленности. А украинский – языком села, фольклора и сельского хозяйства. В
его лексиконе просто не было слов, относящихся к физике и математике,
технологиям и искусству.
Именно
поэтому большевики создали в 1921 году ИУНЯ – Институт Украинского Научного
Языка. Сотни сотрудников в шести отделах
– естественном, техническом,
сельскохозяйственном, социально-историческом, правовом и художественном
сочиняли и придумывали новые слова. В десятках секций целыми днями сочиняли
новые слова «на мове» в области ботаники, геологии, географии, зоологии,
математики, медицины, метеорологии, физики, химии, путей и мостов, гидротехники,
механики, строительства, электротехники, горной промышленности,
сельскохозяйственного машиноведения, автомобильной и авиационной техники,
социологии, экономики, педагогики, психологии, филологии, философии,
делопроизводства, археологии, архитектуры, живописи, скульптуры, художественной
промышленности, музыки, театра – это обширный, но далеко не полный список
секций. По всем этим направлениям – а это примерно 80% современного лексикона –
в украинском языке просто не существовало слов, не было понятий об этих вещах.
Через
пять лет карточный материал института – придуманные слова и их использование –
составил два миллиона единиц.
Поэтому
русский и украинский языки на Украине в советское время мирно уживались и
дополняли друг друга. Был реальный билингвизм – все прекрасно понимали друг
друга, все официальные документы оформлялись на двух языках, за столом пели
украинские песни, на работе говорили по-русски.
Собственно,
этот исторический опыт и переняли канадцы, подписав Языковый Акт,
устанавливающий равноправие двух основных языков, не принуждая ни англоязычное
большинство, ни франкофонное меньшинство, проявив цивилизованный, как в СССР,
подход.
Отмечу,
что «мягкая украинизация» шла на Украине всегда.
Украинский
язык учили со второго класса – и до сих пор помню, что первый раз моих
родителей вызвали в школу за то, что я, русскоговорящий мальчик, поправил
учительницу, которая неправильно перевела украинское слово. Поправил-то верно,
но наказали «за подрыв авторитета».
Про
Незнайку, капитана Немо, даже Печорина впервые прочитал на украинском языке –
лучшие книжные новинки и классику переводили «на мову», издавали в прекрасном
полиграфическом качестве. А на русском языке всё это было «дефицитом». Во всех
книжных магазинах и газетных киосках определённый процент печатной продукции
был «на мове» – и неважно, что после годов, проведённых на полках магазинов,
книги отправлялись в макулатуру: политика требовала затрат.
Это
же относилось и к школьным учебникам – для украинских школ учебники были ярче и
красочнее, на лучшей бумаге. И форма школьная была получше у нас – серые
гимнастёрки с отложным воротничком, а в украинских школах тёмно-синие кители,
точно как у гимназиста Володи Ульянова на известной фотографии. И классы
попросторнее, и учебных пособий побольше. Но всё это не воспринималось, как
дискриминация – потому что всегда был выбор, была свобода: каждый шёл, куда
хотел (или направляли родители).
В
магазине «Художественный салон» в центре Днепропетровска тоннами лежали
полотенца-рушники, рубахи-вышиванки, шаровары шириной с Чёрное море,
шляпы-брыли и прочие доспехи «свидомых украинцев» – и дремали в тишине сонные
продавщицы: товара много – покупателей мало.
Все
проблемы начались на Украине с того, что меньшинство начало навязывать
большинству язык.
Паустовский
– великолепный русский писатель, выросший в Киеве и прекрасно украинский язык
знающий, написал когда-то: «Петлюра привез с собой так называемый галицийский
язык - довольно тяжеловесный и полный заимствований из соседних языков. И
блестящий, действительно жемчужный, как зубы задорных молодиц, острый, поющий,
народный язык Украины отступил перед новым пришельцем в далекие шевченковские
хаты и в тихие деревенские левады. Там он и прожил "тишком" все
тяжелые годы, но сохранил свою поэтичность и не позволил сломать себе хребет.
При
Петлюре все казалось нарочитым - и гайдамаки, и язык, и вся его политика, и
сивоусые громадяне-шовинисты, что выползли в огромном количестве из пыльных
нор, и деньги, - все, вплоть до анекдотических отчетов Директории перед народом».
(Как тут не провести аналогию с нынешними временами?!)
Высочайший
литературный и художественный вкус Паустовского несомненен: ведь даже
знаменитая Марлен Дитрих публично, стоя на коленях, целовала его руку,
написавшую «Корзину с еловыми шишками» и «Тёплый хлеб»… Но, как программист,
занимавшийся языками, могу добавить: украинский язык очень гибкий и мощный (это
вычислимые математические характеристики). Однако это относится к тому самому,
настоящему народному, не выдуманному в ИУНЯ и прочих скучных заведениях, языку,
языку, который сохранялся в далёких шевченковских хатах и тихих деревенских
левадах. А петлюровско-бандеровско-иунявский новодел – тяжеловесный и
бездарный, как любой выдуманный язык – эсперанто, идо, воляпюк и т.п.
И
мир на Украине наступит только тогда, когда прекратится насилие, когда вернётся
свобода выбора языка, когда снова равноправными станут язык и мова, как было в
советские времена.
Украинские нацисты, как и гитлеровцы, проводят «декоммунизацию», потому советский опыт у них вызывает аллергию. Пусть тогда сошлются на полувековой опыт Канады и подпишут Языковый Акт, устанавливающий равенство русского и украинского языков. И насаждают украинский язык не тотальным принуждением, как нацисты, не строгими лимитами тиражей, как коммунисты, а в свободной конкуренции, создавая украинскую литературу, которая превосходила бы русскую, кино, театр, эстраду, прессу «на мове», которые привлекали бы собой к использованию украинского языка.