ИДЕЯ освободительной миссии Советского Союза в Восточной Европе сейчас активно трансформируется европейцами в захватническую, в то время как, например, операции американских и британских войск во Франции, Италии или Бельгии представляются освободительными. Запад освободили американцы, англичане и примкнувшие к ним канадцы, а Восток оккупировал СССР. Это так называемая новая концепция Запада относительно Второй мировой войны. Осуществляются активные действия по изменению сознания, особенно молодого поколения. Европа хочет нарастить в России и Белоруссии проевропейскую элиту и иметь в её лице инструменты влияния.

Представители так называемой либеральной оппозиции на постсоветском пространстве, в том числе и в Белоруссии, в унисон западным ревизионистам истории межвоенного периода и Второй мировой войны исключительно в чёрном цвете представляют эти события без опоры на исторические реалии, преследуя глобальную цель: принизить роль Советского Союза, девальвировать нашу Великую Победу над нацизмом. Подписание договора между СССР и Германией от 23 августа 1939 года представляется как день начала Второй мировой войны, а 17 сентября 1939 года трактуется как вторжение СССР на территорию Польши и оценивается как день вступления СССР во Вторую мировую войну. Более того, современная польская власть оценивает события 17 сентября 1939 года как широкомасштабный процесс оккупации своих восточных земель.

Недопустимая фальсификация событий Второй мировой войны, как и откровенное манипулирование в политических целях событиями межвоенного периода, идёт активно по шкале роста. Усердствуют не только представители коллективного Запада, но и их идейные сподвижники на постсоветском пространстве, особенно те, кого больше всех лелеет Запад. Лживые, оскорбительные выпады в адрес внешнеполитического курса Советского Союза в межвоенный период отмечены со всех европейских флангов, и эти циничные обвинения набирают обороты. В связи с 80-летием начала Второй мировой войны в ряде европейских столиц началась новая атака на её историю.

Дошло до того, что Европарламент в соответствующей резолюции от 19 сентября этого года назвал Договор о ненападении от 23 августа 1939 года между СССР и Германией причиной начала Второй мировой войны. В тексте резолюции подчёркивается: «Вторая мировая война, самая разрушительная в истории Европы, стала непосредственным следствием печально известного нацистско-советского Договора о ненападении от 23 августа 1939 года, также известного как пакт Молотова — Риббентропа, и его секретных протоколов, в соответствии с которыми два тоталитарных режима, задавшиеся целью завоевать мир, делили Европу на две зоны влияния».

Стоит отметить, что в первоначальном варианте резолюции содержалось утверждение о недопустимости наличия в Европе мемориалов, парков и скверов, «прославляющих Советскую Армию». Это утверждение, хоть и в изменённом виде, сохранилось и в окончательной версии документа: «Дальнейшее наличие в общественных местах в ряде государств-членов памятников и мемориалов (парки, площади, улицы и т.п.), прославляющих тоталитарные режимы, создаёт предпосылки для искажения исторических фактов о последствиях Второй мировой войны и для пропаганды тоталитарной политической системы».

Данная резолюция нацелена на открытие пути к пересмотру итогов Второй мировой войны, девальвации решений Нюрнбергского трибунала, где СССР был победителем и обвинителем. Это попытка перевести СССР из категории победителя в категорию равной ответственности с нацистской Германией за Вторую мировую войну, сделать Советский Союз из обвинителя обвиняемым. Резолюция представляет собой наглядный пример обрушения миропорядка, сформированного в победном 1945 году.

Следует отметить, что на Западе были политики, которые дали объективную оценку договору от 23 августа 1939 года. В частности, Г. Киссинджер в своих воспоминаниях отмечает: «Сталину всего лишь удалось на время поменять приоритеты Гитлера, что война началась не с нападения на СССР». В подтверждение своих слов Киссинджер приводит одну из цитат, касающуюся этого вопроса, из выступления Гитлера: «Если Запад так глуп и слеп и не понимает, что всё, что я делаю, направлено против России — мне нужна территория. Я сначала этот Запад завоюю, а затем совокупными силами обращусь на Восток». Далее Киссинджер отмечает следующее: «Пактом Молотова—Риббентропа Сталин обхитрил Запад, причём сделал это с искусством, заимствованным из учебника «Искусство дипломатии» XVIII века».

ПАКТ И СЕГОДНЯ продолжает оставаться в активной политике, что и было подтверждено во время памятных мероприятий, проходивших в Польше в связи с 80-летием начала Второй мировой войны. Политическое руководство Российской Федерации как правопреемника СССР не получило приглашения на данные мероприятия, а выступления политических лидеров Запада в основном были направлены на обвинение Советского Союза в развязывании Второй мировой войны. Честь освободителя Европы от нацизма была отведена американцам и британцам, при этом вклад Советского Союза в победу над нацизмом не упоминался вовсе.

Подобное является не чем иным, как циничным, безответственным искажением исторической истины. Доподлинно известно, что порядка 80% сил вермахта были разгромлены Красной Армией. Пакт от 23 августа 1939 года и в правовом, и в моральном плане не нарушил положения норм международного права. За прошедшие годы после развала Советского Союза антисоветчики не обнаружили ни одной нормы международного права, которую этот договор преступил бы. Также напомним, что дипломатии без секретных договоров не бывает. В связи с этим следует порекомендовать в первую очередь полякам открыть свои архивы и опубликовать в полном объёме договор между Германией и Польшей от 26 января 1934 года, в котором содержались секретные положения.

Неплохо было бы и англичанам опубликовать свои документы межвоенного периода. Пусть Лондон покажет пример для стран коллективного Запада и откроет официальные архивы, в том числе материалы, которые касаются прилёта Р. Гесса в 1941 году в Великобританию. Данная «командировка» имеет абсолютно прямое отношение к тому, что происходило в межвоенный период.

Пакт от 23 августа 1939 года был не только вынужденной мерой для Советского Союза, но абсолютно необходимой. Он разрушил большую игру всех центров мировой силы и заложил условия для Победы 1945 года, помог СССР избежать войны на два фронта. Благодаря пакту за полтора года на несколько сот километров была увеличена глубина стратегической обороны, что позволило сорвать германский блицкриг в 1941 году. За эти почти два года в значительной мере была создана промышленная база на востоке (создавались предприятия-дублёры, проводились коммуникации буквально в чистом поле, где впоследствии эвакуированные предприятия из западных регионов в предельно короткий срок смогли начать выпуск военной продукции), что позволило разгромить немцев под Сталинградом и переломить ход войны.

Только с декабря 1939 года до июля 1941-го Красная Армия получила 7 тысяч танков, около 18 тысяч боевых самолётов, 82 тысячи миномётов и орудий, более 105 тысяч пулемётов разных модификаций, около 100 тысяч автомобилей. Эти факты свидетельствуют, что государство делало всё возможное для укрепления обороны страны. Таким образом, это подтверждает, что пакт заложил условия нашей Победы в 1945 году.

Справедливая оценка Договора о ненападении от 23 августа 1939 года дана У. Черчиллем: «…Тот факт, что такое соглашение оказалось возможным, знаменует всю глубину провала английской и французской дипломатии за несколько лет». Таким образом охарактеризовал он предшествовавшую подписанию пакта политику «умиротворения» агрессора по отношению к Гитлеру.

МЮНХЕНСКИЙ СГОВОР оказался осознанно выведенным европейскими парламентариями из контекста резолюции, а ведь именно он дал карт-бланш Гитлеру творить всё, что угодно, и именно эта позорная сделка явилась шагом, сделавшим Вторую мировую войну неизбежной. Буквально вкратце напомним: Чехословакия как независимое, суверенное государство исчезла с политической карты. Западные элиты «забыли», кто сваливал мир в чудовищную катастрофу. Именно Запад, а не Советский Союз сделал выбор в пользу политики «умиротворения» нацистской Германии. В свою очередь Советский Союз делал всё возможное для создания общеевропейской системы безопасности, но все попытки советского руководства были блокированы Западом и в итоге обречены на провал. Давая оценку англо-советским отношениям того периода, У. Черчилль правомерно отметил: «История англо-российских отношений — это кладбище хороших намерений».

Одну из ключевых ролей в этом сыграла недальновидная, агрессивная по отношению к Советскому Союзу политика руководства Польши и Румынии. Первая заслуживает отдельного внимания, поскольку её имперские амбиции о возрождении «Великой Польши» находят своё выражение и сегодня. Во-первых, напомним, что Польша одной из первых заключила пакт с Гитлером в январе 1934 года. Договор был нужен обеим сторонам: Гитлеру — для выхода из возможной международной изоляции, а Польше — для реализации её имперских амбиций.

С этого времени политика польского руководства преимущественно велась в русле нацистской Германии. Польская дипломатия взяла на себя защиту интересов гитлеровской Германии в Лиге Наций, которую Германия демонстративно покинула в 1934 году. Польские представители всячески поддерживали с трибуны Лиги Наций нарушения Германией Версальского и Локарнского договоров: введение всеобщей воинской повинности, отмену военных ограничений, ввод в 1936 году гитлеровских войск на демилитаризованную территорию Рейнской области и т.д.

Польское руководство занимало благожелательную позицию и относительно агрессивных действий других стран. К тому же правящие круги Польши неоднократно выступали с требованием предоставления ей колониальных владений. В этом направлении политика польской стороны совпадала с германской. Вот несколько строк из письма посла Польши в Германии Ю. Липского на имя министра иностранных дел Ю. Бека: «В качестве возможной сферы будущего сотрудничества между двумя государствами германский министр иностранных дел назвал совместные действия по колониальным вопросам и вопросам эмиграции евреев из Польши, а также общую политику в отношении к России на базе «антикоминтерновского пакта».

Более того, в марте 1939 года была опубликована польская программа по колониальным владениям, в которой прямо заявлялось, что «Польша, как и другие крупные европейские государства, должна иметь доступ к колониям». Как свидетельствуют опубликованные источники, не стоял в стороне от этого вопроса и польский костёл: в храмах проводились специальные торжественные службы, на которых восхвалялась захватническая политика.

Следует напомнить, что подготовка Гитлера к нападению на Польшу велась задолго до подписания пакта Молотова—Риббентропа, что подтверждают документы. Решение о нападении на Польшу было окончательно принято в конце зимы 1939 года, а прямые указания на этот счёт были отданы Гитлером 3 апреля. В результате напряжённой работы всех штабов оперативный план «молниеносного» разгрома Польши был готов к маю и получил кодовое название «План Вайс» («Белый план»). В течение последующих месяцев дорабатывались мельчайшие детали вторжения, включая дезинформацию и особо изощрённые меры по мобилизации и развёртыванию вооружённых сил.

Нужно отметить, что если Польша и оказалась первой жертвой Второй мировой войны, то прежде всего из-за собственной политической элиты, которая не просто ненавидела Советский Союз, но мечтала заполучить часть советских территорий и поэтому отчаянно набивалась в союзники Гитлеру. В этом был главный смысл польской политики 1930-х годов.

Но Гитлер не взял Польшу в союзники, а вместо этого напал на неё, что неудивительно. В большой предвоенной политической игре польская элита крупно просчиталась. На протяжении практически всего межвоенного периода Польша пыталась прибрать к своим рукам всё, до чего только могла дотянуться. Она находилась в иллюзиях своей истории образца 1772 года — Польши «от моря до моря». В Варшаве активно разрабатывали планы новых военных действий с СССР. У польского командования до марта 1939 года не было плана обороны на западе, а все военные планы, все стратегии и все пункты развёртывания — только сугубо на восток, против СССР.

Польша готовилась «резать пирог», и делать это поляки планировали вместе с Германией. Вот, к примеру, какими откровениями делился ещё в декабре 1938 года в беседе с немецкими дипломатами посланник Польши в Иране Ян Седлевский: «Политическая перспектива для европейского Востока ясна. Через несколько лет Германия будет воевать с Советским Союзом, а Польша поддержит в этой войне Германию. Для Польши лучше до конфликта совершенно определённо стать на сторону Германии, так как территориальные интересы Польши на востоке, прежде всего за счёт Украины, могут быть обеспечены лишь путём заранее достигнутого польско-германского соглашения».

Но не вышло реализовать эти амбиции. Польская верхушка хотела быть равноправным партнёром Германии, как итальянцы, например, а им предложили что-то вроде союзников второго сорта. Отношения между Германией и Польшей окончательно испортил вопрос «польского коридора». Осенью 1938 года и в начале 1939-го Германия предложила Польше изменить пакт о ненападении от 1934 года, превратив его в союзный договор против СССР сроком на 25 лет. В случае согласия поляков ждали новые территории на востоке и сохранение за Польшей Познани и Верхней Силезии. Взамен Гитлер просил вернуть Германии Данциг и согласиться с созданием экстерриториального коридора между этим городом и Германией. Варшаве предлагалось стать союзником Германии, таким же, как Венгрия и Румыния, и принять участие в скорой войне с СССР.

Поляки колебались. В начале 1939 года в Германию прибыл глава польского МИД Ю. Бек, который намекнул, что поучаствовать в разделе СССР Польша готова, а вот коридор немцам они не дадут. Британия, пообещав Польше защиту в случае агрессии со стороны Германии, в реальности не предполагала выполнять своих обязательств. Это подтверждает, в частности, в своих воспоминаниях У. Черчилль: «Англия, ведя за собой Францию, выступила с гарантией целостности Польши, той самой Польши, которая всего полгода назад с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении Чехословацкого государства». Вот только Лондон и Париж не хотели воевать с Берлином из-за поляков, как не хотели воевать из-за чехов. Пообещав вступиться за Польшу, Британия и Франция попросту её обманули — это понял Гитлер, но не поняли в Варшаве.

ПОСЛЕ обещаний Лондона и Парижа польской верхушкой овладели широкомасштабные имперские настроения, она готова была теперь дойти до Берлина и приступила к подготовке плана действий против своего несостоявшегося союзника. Вот ещё одна красноречивая цитата. Польский маршал Э. Смиглы в интервью английской газете 6 августа (!) 1939 года сделал заявление: «Польша добивается войны с Германией, и Германия не сможет избежать её, даже если захочет. Польша заявляет о том, что она собирается воевать с Германией до победного конца, до того как польские уланы промчатся под Бранденбургскими воротами».

1 сентября 1939 года Германия напала на Польшу. Англия и Франция, зная конкретный срок нападения, даже не сообщили об этом своей союзнице. Они пожертвовали Польшей для того, чтобы быстрее спровоцировать войну между СССР и Германией, «войну с коммунизмом», который они люто ненавидели. 3 сентября 1939 года Англия и Франция, для создания видимости поддержки Польши как союзницы, объявили войну Германии.

Несмотря на мужественное сопротивление польских солдат и офицеров, германская армия, обладая значительным военным превосходством, уже к 4 сентября вышла к Висле, а 8 сентября прорвалась к Варшаве. К 15 сентября части вермахта, заняв Брест, пересекли «линию Керзона», признанную международным сообществом в 1919 году в качестве границы территории с преобладанием польского этноса. Отошедшие на Люблинщину соединения польской армии к 17 сентября были окружены и 25 сентября капитулировали. 28 сентября была подписана капитуляция Варшавы. Последний бой германским захватчикам дала 5 октября польская войсковая группировка «Полесье», которой командовал генерал Ф. Клеберг.

В условиях фактического разгрома польской армии и распада польской государственности 17 сентября 1939 года Советское правительство отдало приказ Красной Армии взять под защиту население Западной Белоруссии и Западной Украины. А 28 сентября 1939 года СССР и Германия подписали новый договор «О дружбе и границе». В соответствии с договором граница была проведена по так называемой линии Керзона, определённой ещё в 1919 году Верховным советом Антанты как восточная граница Польши. Это была этническая граница между белорусами и поляками, а также между украинцами и поляками.

Подтверждением законного характера новых границ СССР являются сказанные тогда слова У. Черчилля: «То, что русские армии должны были встать на этой линии, линии Керзона, совершенно необходимо для безопасности России против нацистской угрозы. Как бы то ни было, эта линия существует, и создан Восточный фронт, который нацистская Германия не осмелится атаковать. В этом смысле всё происходящее между СССР и Германией — перемирие перед решающей схваткой». В очередной раз опытный политик оказался прав!

Воссоединение Западной Белоруссии с БССР и СССР имело поистине историческое значение, устранив угрозу геноцида для белорусов. Как известно, по условиям Рижского мирного договора, подписанного 18 марта 1921 года, западные области Белоруссии и Украины отошли к Польше. На этих землях было введено существовавшее тогда в Польше территориально-административное деление: воеводства, поветы, гмины. Западнобелорусские земли вошли в состав четырёх воеводств: Виленского, Новогрудского, Полесского и Белостокского. Они получили название «Западная Белоруссия», или «восточные кресы» (окраины). В 1931 году на этих землях проживали 4,6 миллиона человек. Из них белорусы составляли 65% населения, поляки — 15%, евреи — 11%, украинцы — 4%, литовцы — 2,5%.

Польша, стремясь к восстановлению границ Речи Посполитой 1772 года, воспринимала этнические белорусские земли как исконные восточные окраины исторической Польши («крэсы всходни»). Западнобелорусские земли фактически являлись её внутренней колонией, где на протяжении почти двух десятилетий осуществлялись тотальная эксплуатация национальных богатств белорусской земли и широкомасштабная дискриминация населения во всех сферах.

Промышленность в Западной Белоруссии не только не развивалась, но приходила в упадок. Лесные богатства Западной Белоруссии эксплуатировались хищнически. С 1919 по 1939 год было высечено 589,2 тысячи гектаров лесных массивов, в то время как натуральный прирост лесных угодий составил только 41,8 тысячи гектаров. Более 70% деловой древесины в необработанном виде вывозилось за границу и только 30% перерабатывалось на местных предприятиях. С 1921 по 1936 год площадь лесов в Западной Белоруссии сократилась на 400 тысяч гектаров. Тяжёлая промышленность отсутствовала вообще. Большинство действующих предприятий были мелкими (до 20 рабочих) и занимались переработкой продукции сельского хозяйства и некоторых видов местного сырья.

Низкий уровень промышленного производства в Западной Белоруссии был во многом обусловлен политикой польских властей. Они создавали более благоприятные условия для развития промышленности в центральных районах Польши, стремясь сохранить «крэсы всходни» в положении аграрно-сырьевого придатка более развитых промышленных районов коренной Польши. Промышленность Западной Белоруссии давала только 3% промышленного производства Польши, а на её предприятиях работали лишь 4,9% рабочих, занятых в польской промышленности. Если в Варшавском воеводстве в промышленности был занят 21% населения, в Лодзинском — 31, то в Новогрудском и Полесском воеводствах — 7 — 8%, в Виленском — 10,2%. Пользуясь дешёвыми сырьём и рабочей силой в условиях аграрного перенаселения и массовой безработицы, польские и иностранные капиталисты обрекали Западную Белоруссию на отсталость и нищету.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ отсталость была причиной крайне тяжёлого положения рабочего класса. Рабочий день на большинстве предприятий Западной Белоруссии длился 12 часов, а на некоторых его продолжительность достигала 14 часов и более. Заработная же плата рабочих была в 2 раза ниже, чем в коренной Польше. Её с трудом хватало на полуголодное существование. Рабочие трудились в антисанитарных условиях. Техника безопасности и охрана труда находились на очень низком уровне, а в лесной промышленности полностью отсутствовали. Подлинным бедствием для рабочих была безработица. Ежегодно в городах Западной Белоруссии насчитывались десятки тысяч безработных. Лишённые пособий по безработице и всякой перспективы на получение работы, они нищенствовали, бродяжничали, влачили полуголодное существование. Нередки были случаи самоубийства на почве голода.

В тяжёлом экономическом положении находилась и западнобелорусская деревня. Основную массу сельского населения Западной Белоруссии составляла деревенская беднота. По данным переписи 1921 года, беднейшие слои крестьянства насчитывали здесь 284706 дворов, но им принадлежало только 24,15% общего фонда земель, в то время как некоторые помещики владели майоратами и ординациями, размеры которых превышали сотни тысяч гектаров земли (например, С. Радзивиллу в Столинском повете принадлежала ординация в 146970 гектаров, а К. Радзивиллу в Давид-Городке — майорат в 142250 десятин земли). В начале 1930-х годов крестьяне-бедняки составляли 70% общей численности крестьянства Западной Белоруссии.

На основании закона «О наделении землёй солдат польской армии» (декабрь 1920 г.) польское правительство проводило политику заселения западнобелорусских земель военными колонистами, бывшими офицерами и унтер-офицерами польской армии — участниками советско-польской войны 1919—1920 годов, так называемыми осадниками. Они получали бесплатно или по низкой цене земельные участки размером от 15 до 45 га. Уже к концу 1924 года в Западной Белоруссии было около 5 тысяч «осадников». Они были вооружены, занимали руководящие должности в местном административном аппарате и, самое главное, были политической опорой польской власти в «крэсах всходних».

Тяжёлый социальный гнёт тесно переплетался с национальным угнетением трудящихся Западной Белоруссии. Польское правительство грубо нарушало положения Версальского трактата (дополнительный протокол к параграфу 93), Рижского мирного договора (статья VII) и польской Конституции 1921 года, гарантировавших свободное развитие национальных меньшинств. В польской Конституции было записано, что гражданин Польши имеет право сохранять свою национальность, включая развитие своего языка и национальных особенностей. Согласно Конституции, права граждан белорусской национальности признавались полностью и без сомнений.

Фактически за ними не признавалось никаких прав. Белорусы не допускались на государственную службу и не назначались на должности в армии и местном административном аппарате, в почтово-телеграфных ведомствах не принимались письма и телеграммы, написанные на белорусском языке даже латинским шрифтом. В государственных учреждениях не разрешалось пользоваться белорусским языком. Рабочие и служащие белорусской и еврейской национальностей на железной дороге, коммунальных предприятиях заменялись поляками. Преследовалась прогрессивная белорусская печать.

Политика правовой дискриминации национальных меньшинств получила своё логическое завершение в официальном заявлении министра иностранных дел Польши Ю. Бека на заседании Лиги Наций в Женеве в сентябре 1934 года об отказе Польши от данных ранее гарантий по защите прав национальных меньшинств. В октябре 1936 года МВД Польши подготовило проект ускорения ассимиляции белорусов. Начался усиленный процесс закрытия белорусских национальных организаций. К концу 1938 года в Польше их практически не осталось. В июне 1939 года белостокский воевода Г. Осташевский подал в министерство внутренних дел подробную записку по окончательной полонизации «крэсов всходних».

Польское правительство проводило политику удушения белорусской национальной культуры и насильственной полонизации белорусского народа. С первых дней оккупации после 1921 года польские власти начали закрывать белорусские школы, гимназии, возникшие в период существования Советской власти. Закрывая белорусские школы и преследуя белорусский язык, польское правительство добивалось, как говорил министр просвещения Польши С. Грабский, чтобы «граница политическая стала границей этнографической». Схожее мнение высказал с трибуны сейма в 1925 году польский государственный деятель Л. Скульский: «Через десять лет на крэсах всходних белорусами и не запахнет!»

Под этим лозунгом весь межвоенный период осуществлялась планомерная ассимиляция белорусов. Польские власти не признавали белорусской нации и ставили целью искоренить национальное сознание белорусов, ополячить их. Статистические данные о национальном составе населения Западной Белоруссии фальсифицировались, к полякам относили почти всех белорусов-католиков и многих православных. На самом деле в Новогрудском, Полесском и Виленском воеводствах белорусы составляли 67% населения, а не 22,5%, как утверждала официальная польская статистика, поляки — соответственно 12—13%, а не 42%.

РЕАКЦИОННАЯ политика польских властей особенно остро проявилась в сфере школьного образования. До захвата Польшей в Западной Белоруссии работали 359 белорусских школ, учительские семинарии в Свислоче и Борунах, белорусские гимназии в Новогрудке, Несвиже, Клецке, Радошковичах и Вильно. В 1938/39 учебном году в Западной Белоруссии не осталось ни одного белорусского учебного заведения. Около 13% детей школьного возраста нигде не учились, 43% населения старше 10 лет было неграмотным. К осени 1939 года 129 тысяч детей школьного возраста не имели возможности получить даже начальное образование. Интеллигенции из числа коренного белорусского населения насчитывалось совсем мало.

В государственных учреждениях не разрешалось использовать белорусский язык, белорусов не брали на государственную службу. Не было белорусских театров, закрывались немногочисленные клубы, библиотеки, избы-читальни, созданные в предыдущие годы белорусской общественностью. Запрещались прогрессивные газеты и журналы.

Параллельно с ополячиванием белорусского населения шёл активный процесс окатоличивания. Так, например, в 1932 году польское правительство под нажимом Ватикана приняло тайное решение о том, что «задача склонения Востока в католичество, так же как и в прошлые столетия, остаётся и далее «исторической миссией» польского государства». К 1936 году более 1300 православных церквей были преобразованы в костёлы. Католическое духовенство являлось одним из важнейших рычагов полонизации.

Эту политику польское правительство осуществляло насильственными мерами. Территория Западной Белоруссии была покрыта густой сетью полицейских участков. Только в трёх воеводствах (Виленском, Новогрудском и Полесском) в 1925 году имелось 432 участка, 43 поветовые комендатуры и комиссариатов полиции, в которых насчитывалось более 11 тысяч полицейских. Жестокий социальный и национальный гнёт, политический деспотизм правящих кругов Польши придавали классовым и национальным противоречиям в Западной Белоруссии особенно острый и глубокий характер. Эти противоречия явились социальной базой революционного и национально-освободительного движения.

После заключения Рижского мирного договора и начала польской оккупации в Западной Белоруссии развернулось широкомасштабное национально-освободительное движение, продолжавшееся вплоть до воссоединения этих территорий с БССР. В нём участвовали крестьяне, ремесленники, деревенская интеллигенция — представители различных политических взглядов и направлений, от коммунистов до отдельных белорусских политических группировок. Во главе революционного движения стояли коммунисты.

Стремясь сломить нараставшую борьбу партизан, польское правительство усиливало репрессии. В деревнях свирепствовал полицейский террор. Во многих поветах было объявлено осадное положение. К концу 1923 года в тюрьмах Западной Белоруссии насчитывалось 1300 политических заключённых. Большинство из них обвинялись в участии в партизанском движении. Реакционный курс польских правящих кругов был ужесточён после государственного переворота в мае 1926 года и возвращения к власти Ю. Пилсудского, установившего в Польше диктаторский режим «санации».

Быстрыми темпами и с применением жесточайших мер продолжилась политика полонизации, ассимиляции и окатоличивания. Политику Пилсудского чётко выразил министр внутренних дел Польши Б. Перацкий, который на вопрос американской журналистки о карательных акциях, проводимых на территории Западной Белоруссии и Западной Украины, ответил следующее: «Дайте нам ещё 10 лет, и вы с фонарём среди бела дня не найдёте ни одного украинца и ни одного белоруса». В 1931 году карательные отряды действовали в деревнях Брестского, Кобринского, Новогрудского, Ошмянского и других поветов. В некоторых местах крестьяне стихийно переходили к партизанским формам борьбы. Правительство использовало против них силы полиции и даже войска, вводили чрезвычайные суды. Только во второй половине 1931 года в Западной Белоруссии было вынесено 44, а в 1932 году — 76 смертных приговоров. На протяжении всего периода польской оккупации на территории Западной Белоруссии проходили массовые забастовки рабочих и выступления крестьян.

В начале 1930-х годов в тюрьмах Польши находилось более 10 тысяч политзаключённых. Пик репрессий пришёлся на 1934—1939 годы. В 1934 году по распоряжению президента Польши в местечке Берёза-Картузская был создан концентрационный лагерь — один из первых в Европе. Заключённые содержались в нём в нечеловеческих условиях, подвергались чудовищным пыткам и издевательствам. Документальных свидетельств этому более чем достаточно. Вот что вспоминает В. Ласкович, ветеран Коммунистической партии Западной Белоруссии: «Закрывали рот тряпкой, из бутылки капли керосина лили в нос. Раз, два, три — человек умирал. Страшные мучения. Польские тюрьмы были переполнены. Больше половины заключённых — политические».

Идею создания концлагеря приписывают тогдашнему премьеру Польши Л. Козловскому, впоследствии — агенту гестапо. Он находился под впечатлением речи Геббельса о воспитательной функции концентрационных лагерей. Существует мнение, что Берёза-Картузская была создана по образцу нацистского концлагеря Дахау. Ю. Пилсудский идею одобрил и назначил комендантом лагеря своего верного сподвижника и друга Костека-Бернацкого. К слову, после нападения Германии на Польшу Л. Козловский перебежал к гитлеровцам и до самой смерти в 1944 году получал от них пенсию.

По воспоминаниям бывшего заключённого лагеря в Берёзе-Картузской С. Мацкевича (между прочим, бывший соратник Пилсудского), в бараках лагеря заключённых лишали сна. Их будили ночью каждые полчаса, заставляли бегать, прыгать, ползать, чтобы потом снова забыться в тяжкой полудремоте на 30 минут. Ползать и падать узников часто заставляли в отхожих местах, прямо в нечистоты. Умываться после этого запрещали. Посуду мыть арестантам тоже запрещалось. Кормили заключённых отвратительным хлебом, что никак не способствовало лёгкому пищеварению. С переполненными желудками людей заставляли делать «гимнастику» — сидеть в глубоком приседе с поднятыми вверх руками на протяжении 7 часов! В приседе бегать, ходить, спускаться с лестниц и подниматься обратно. При этом на узников сыпались удар за ударом, особенно если чей-то желудок не выдержал. В концлагере всё нужно было делать бегом, и бегать заставляли даже калек с поломанными в результате пыток костями, больных туберкулёзом, артритом, гипертонией. Заключённым даже не разрешалось молиться и носить крестики на шее. За это их тоже избивали.

«Всё выглядело, как дантовский ад», — заключает С. Мацкевич. Эпилепсии, психические припадки, внезапная смерть были ежедневной практикой в Берёзе-Картузской. Из застенков не выпускали даже ослепших узников. Их заставляли бегать и прыгать вместе со всеми, избивая, если они сбивались с дороги.

В 1935 году в Польше была принята новая Конституция, которая законодательно ввела авторитарное правление. Тысячи радикально настроенных рабочих, крестьян, представителей прогрессивной интеллигенции были брошены в тюрьмы и лагеря, выселены из родных мест. Только в одном Полесском воеводстве в 1934—1937 годах были брошены в тюрьмы и концентрационный лагерь 1064 человека.

Даже эти примеры со всей очевидностью подтверждают, что нет никаких оснований говорить о некоем надуманном польском «рае» в межвоенный период для Западной Белоруссии.

СЕГОДНЯ польское руководство называет СССР «оккупантом», сносит памятники солдатам Красной Армии и активно переписывает историю. Ему активно «подпевают» так называемые оппозиционеры в Республике Беларусь. Ими цинично и лживо подаются все события межвоенного периода. По аналогии с коллективным Западом началом Второй мировой войны они считают дату подписания Договора о ненападении между СССР и Германией от 23 августа 1939 года, а освободительный поход 17 сентября 1939 года подаётся чёрной краской как агрессия против Польши. В этом усердствуют эксперты польского канала Белсат, который уже на протяжении многих лет осуществляет по отношению к Республике Беларусь провокационную, подрывную деятельность.

Но стоит отметить, что даже духовный лидер белорусской оппозиции Зенон Позняк, называя 17 сентября 1939 года агрессией по отношению к Польше, вынужден признать: дальнейшее пребывание Западной Белоруссии в составе панской Польши грозило уничтожением для белорусского этноса. «Дата 17 сентября 1939 года стала днём, когда история на мгновение повернулась к нам лицом. Если бы не война — перспективы национально выжить и восстановить государственную независимость у белорусов уже почти не было. С точки зрения исторического единства страны акт советской оккупации объективно стал причиной объединения Беларуси и фактом восстановления исторической справедливости, уничтоженной в 1921 году», — сказал он.

В заключение необходимо отметить, что 17 сентября 1939 года — это историческая дата для белорусского народа. Освободительный поход Красной Армии спас белорусов от исчезновения. Правомерно было бы придать этой дате статус государственного праздника. Нам необходимо сберечь это историческое достояние.