По завершении празднования нового, 1967 года «Правда» во втором номере газеты на первой странице разместила официальное сообщение «От Центрального Комитета КПСС», в котором говорилось: «Центральный Комитет КПСС с глубоким прискорбием сообщает, что 31 декабря 1966 года на 94-м году жизни скончалась старейший член Коммунистической партии Советского Союза, видный общественный и политический деятель, Герой Социалистического Труда Елена Дмитриевна Стасова». А ниже сообщалось о том, что ЦК КПСС постановил для организации похорон Стасовой образовать комиссию, председателем которой назначался М.А. Суслов. Похоронить же Елену Дмитриевну было решено на Красной площади у Кремлёвской стены.

Размещён тогда в «Правде» был и некролог, подписанный всем партийным руководством страны во главе с Л.И. Брежневым, а также, конечно, старыми большевиками, соратниками Елены Дмитриевны. В нём были изложены основные вехи биографии ветерана Коммунистической партии, а также подчёркивалось, что: «Замечательный представитель славной ленинской гвардии, Елена Дмитриевна Стасова всю жизнь была пламенным пропагандистом идей марксизма-ленинизма и пролетарского интернационализма. Её литературные труды, доклады, воспоминания о В.И. Ленине представляют большую ценность.

Большие заслуги Е.Д. Стасовой высоко оценены Коммунистической партией и Советским государством — она награждена четырьмя орденами Ленина, удостоена звания Героя Социалистического Труда.

Жизнь Е.Д. Стасовой является ярким примером беззаветного служения делу коммунизма. Светлая память о Елене Дмитриевне Стасовой навсегда сохранится в наших сердцах».

А в последующих двух номерах «Правда» проинформировала свою многомиллионную аудиторию и о том, как со Стасовой прощались в Краснознамённом зале Центрального Дома Советской Армии и на Красной площади, где на трибуне Мавзолея председателем комиссии по похоронам М.А. Сусловым был проведён траурный митинг. Была в газете размещена и фотография, на которой в почётном карауле у гроба Стасовой стоят Л.И. Брежнев, Н.В. Подгорный, А.Н. Косыгин, М.А. Суслов, К.Т. Мазуров, А.П. Кириленко, Д.С. Полянский, А.Я. Пельше.

Такое подробное описание прощания со Стасовой в «Правде», разумеется, было целиком оправданным. Партия и страна навсегда расставались с человеком-легендой, пламенной революционеркой, соратницей Ленина, только в период между II и III съездами РСДРП зашифровывавшей и отправлявшей Владимиру Ильичу за границу до трёхсот писем в месяц. Коммунистическая партия Советского Союза, её Центральный Комитет провожали тогда в последний путь большевичку, имевшую огромнейший авторитет в международном коммунистическом движении и среди пламенных борцов за мир, против фашизма, империализма и международной агрессии. Таковой она и являлась не одно десятилетие, заочно (буржуазные власти Германии и Голландии советских делегатов на свои территории тогда не пустили) выступив его зачинателем на Амстердамском антивоенном конгрессе в 1932 году. Потому-то в те первые дни 1967 года и напоминала «Правда» своим читателям в Советском Союзе и за его рубежами о Елене Дмитриевне, её большом личном вкладе в революционную деятельность и свершение Октябрьской революции, ставшей главным, кульминационным для неё событием, светоч которого не оставлял её до самых последних часов жизни.

Знакомство Стасовой с Лениным состоялось через Надежду Константиновну Крупскую. «Мы обе были учительницами воскресных школ, — вспоминала Елена Дмитриевна, — а затем вместе с ней работали в Подвижном музее учебных пособий, который учительницы сами и основали. После ссылки Владимир Ильич, а потом и Надежда Константиновна выехали за границу. Мы стали переписываться, и до 1905 года у нас всё время шла очень активная переписка по партийным делам».

Сама же первая их встреча произойдёт в сентябре 1905 года в Женеве. «Приехав в Женеву, я сразу пошла к «Ильичам» — на квартиру, где Владимир Ильич жил вместе с Надеждой Константиновной и её матерью Елизаветой Васильевной.

Когда я пришла, то застала только Владимира Ильича. Он сразу повёл меня в общую комнату, которая была одновременно кухней и столовой, и засыпал вопросами о том, что творится в Питере, в России, в Петербургском и Центральных комитетах. <…>

Манера слушать и расспрашивать у Владимира Ильича была особенная: задавая вопросы, он направлял рассказывающего по тому пути, который был ему нужен, заставлял затрагивать те вопросы, какие его интересовали. И в эту нашу первую в Женеве беседу Владимир Ильич таким образом узнал всё важное, что я могла сообщить о положении в России. <…>

На собрании русских социал-демократов 20 октября (2 ноября) 1905 года я впервые услышала Владимира Ильича как оратора. Ленин выступал с рефератом о политических событиях в России. Что поразило меня в докладе Владимира Ильича? На докладе присутствовали не только большевики, но и меньшевики и эсеры. Однако во время всего доклада не было ни одной реплики, никаких возгласов. Когда доклад кончился и председатель спросил, имеются ли вопросы, то никаких вопросов задано не было. Что же, в самом деле у меньшевиков и эсеров было полное согласие с положениями доклада? Конечно, нет! Но сила ленинской логики была такова, что все ей подчинялись. Лишь на следующий день меньшевики, опомнившись, горячо оспаривали положения, высказанные в докладе Ильича».

То первое знакомство с Лениным останется в памяти Стасовой на всю последующую жизнь. И под его впечатлением она станет выстраивать свои с ним деловые отношения и в последующие годы, и в первую очередь тогда, когда с февраля 1917-го до марта 1920 года будет работать секретарём Центрального Комитета партии и проводить огромную работу в области партийного строительства и укрепления молодого Советского государства.

Февраль 1917 года дал большевикам реальную и долгожданную возможность выхода из подполья. И Стасова, успевшая к тому времени вернуться из практически трёхгодичной ссылки, проведённой ею в Красноярском крае, мигом, с первых свободных дней, самым активным образом займётся партийной работой, требовавшей от неё мобилизации сил, собранности и дисциплинированности. Тех качеств, которых ей было не занимать.

Работа Секретариата ЦК и партии в целом стала вестись легально. Стала вновь выходить и «Правда». В ней открыто назывались имена партийных деятелей и сообщалось о тех, кто возвращался из эмиграции и ссылки. Для самой же Елены Дмитриевны начиналась, что называется, горячая пора. Ей ежедневно приходилось рассматривать груды писем от солдат с фронта и из тыловых частей, а также и обширную корреспонденцию от партийных комитетов из провинции. И вряд ли бы Стасова справлялась со своими обязанностями, если бы не было и у неё надёжных помощников — Веры Павловой, Татьяны Словатинской, сестёр Менжинских, курсистки Анны Иткиной. Вместе с ними она обеспечивала своё направление работы, впервые в истории партии организовывала легальную переписку, регистрацию партийных организаций, губернских, уездных и волостных комитетов, систему партийного учёта. Но всё это делалось с оглядкой: давала о себе знать старая привычка конспираторов: поменьше оставлять документов. Да и свобода была ещё во многом сомнительной, даже эфемерной, борьбу за власть пролетариата предстояло организовывать в совершенно иных условиях.

Со жгучим нетерпением в ЦК ожидали возвращения в Россию Ленина. Каждая весть о нём воспринималась и Стасовой, и всеми остальными товарищами с большим интересом и радостью. Так, Елена Дмитриевна фактически ворвалась в квартиру Т.Л. Щепкиной-Куперник, в которой остановилась вернувшаяся 18 марта 1917 года из-за границы А. Коллонтай, привёзшая и передавшая в редакцию «Правды» ленинские «Письма из далека».

Бегло расспросив подругу о том, как она добиралась в Россию, Стасова, что и не удивительно, стала расспрашивать Александру Михайловну о Ленине. Когда он возвращается, когда будет в Питере, какие первостепенные задачи будут поставлены им перед товарищами? Её интересовало буквально всё, что могло пролить свет на вопрос о дальнейшей деятельности партии и её вождя.

«Не могу вспомнить, почему я не поехала навстречу Владимиру Ильичу в Белоостров, куда отправились его родные, Александра Михайловна Коллонтай и другие товарищи, — рассказывала годы спустя Елена Дмитриевна. — Знаю, что оставалась до последней минуты во дворце Кшесинской. К дворцу собирались делегации рабочих со всех районов Петрограда. Были делегации полков и моряков Кронштадта. Многие пришли со своими оркестрами. <…>

Вот показался поезд. Бросились к вагону, в котором ехал Владимир Ильич. Как Ленин вышел, не помню. Помню только, что толпа товарищей окружила его, и все мы вместе хлынули в парадные комнаты, где прежде принимали только царскую фамилию. Там уже находилась делегация Петроградского Совета во главе с Чхеидзе и Церетели. Чхеидзе обратился к Владимиру Ильичу с длинной «приветственной речью». Ленину надоело слушать словесные излияния меньшевика, он нетерпеливо подёргивал плечом, перешёптывался с рабочими. Вежливость не позволяла ему прервать Чхеидзе. <…>

В особняке мы ждали Ильича с нетерпением. Наконец-то медленно, окружённый сплошным кольцом людей, подъехал броневик. Рабочие снова подхватили своего вождя на руки и внесли в помещение».

А затем состоялась долгая беседа Ильича с соратниками. Он подробно расспрашивал, что «происходит в Петрограде, что делается в России, рассказывал о препятствиях, которые пришлось преодолеть, чтобы попасть на родину. Мы засыпали его вопросами о текущем моменте, о задачах партии. Разговоры были длинными. Ильич обстоятельно отвечал присутствующим. Своих тезисов, которые теперь все знают как знаменитые Апрельские тезисы, в точном, определённом порядке он тогда не изложил. Но основные мысли тезисов были им высказаны во время этой беседы. В ту ночь Ленин в живой дружеской беседе обрисовал практическую программу перехода от буржуазно-демократической революции к социалистической».

Несколько позже состоится знаменитое выступление Ленина в Таврическом дворце, а затем и первая легальная VII Всероссийская партийная конференция, в организации работы которой заметная роль будет принадлежать и делегату конференции Стасовой. На этом партийном форуме изберут новый состав ЦК из девяти человек во главе с Лениным. Руководство же организационными делами партии Центральный Комитет возложит на Якова Свердлова, возглавившего Секретариат, где техническими делами заведовать поручат Стасовой. И, по сути, если провести условную параллель с деятельностью партийного аппарата в более поздние, послевоенные годы, то Стасова тогда в нём де-факто заведовала общим отделом, сведя в своих руках все нити информационного обеспечения, переписку, учёт кадров, подготовку решений и иной документации, контроль за их исполнением.

О том же, как Елене Дмитриевне работалось с Лениным, она рассказывала в своих воспоминаниях. И дабы и нам более детально представить то время, да и самих этих выдающихся подвижников, революционеров-бессребреников, самоотверженных тружеников и принципиальных большевиков, позволю себе вновь обратиться к повествованию Стасовой, о себе говорившей вскользь, а о Ленине подробно, как того и заслуживала его масштабная фигура:

«Вспоминаются случаи периода 1917—1920 годов, когда я работала секретарём ЦК партии. Надежда Константиновна или Мария Ильинична приходили ко мне или сообщали по телефону:

— Надо принять какие-либо меры, Владимир Ильич доработался до бессонницы.

Тогда приходилось по телефону звонить членам ЦК и выносить постановление об отпуске Владимиру Ильичу, а когда постановление принято — сообщать ему по телефону:

— Владимир Ильич, имеется постановление ЦК, чтобы предоставить вам отпуск на столько-то дней.

И в ответ очень сердитый голос говорил по телефону:

— Когда прикажете приступить к отпуску?

Владимир Ильич не спорил, когда было соответствующее постановление ЦК».

«В 1919 или в 1920 году — точно не помню — Владимир Ильич вызвал меня и дал большое политическое поручение. Я стала отказываться, ссылаясь на то, что я только организатор и не чувствую себя достаточно теоретически сильной для такого поручения. Владимир Ильич хитро прищурился и стал спрашивать:

— А вы с «Рабочей мыслью» воевали?

— Воевала.

— А с «экономистами» воевали?

— Тоже.

— А с меньшевиками?

— Тоже.

— А с ликвидаторами?

— Тоже.

— Так идите и выполняйте это поручение.

Владимир Ильич показал этими своими вопросами, что мы учимся не только по книгам, но и у жизни.

Глубоко изучать жизнь, работать в гуще народа, хорошо знать интересы и запросы трудящихся, овладевать богатейшим опытом масс — этому неустанно учил нас Владимир Ильич Ленин».

Приведённые выше воспоминания Елены Дмитриевны красноречиво и о многом говорят. Прежде всего, о её отношении к Ленину. Тут, думается, дополнительных пояснений не требуется, Стасова являлась убеждённой сторонницей Ленина, и её преданность как самому Владимиру Ильичу, так и его делу несомненна и очевидна. Однако важно подчеркнуть и то, что и Ленин уважал, ценил Стасову не только как опытного партийного, аппаратного работника, но и как политического деятеля, хорошего агитатора и пропагандиста, всесторонне образованного человека, обладавшего лучшими человеческими качествами, среди которых на первый план выдвигались порядочность, честность, целеустремлённость, дисциплинированность, трудолюбие, скромность и презрение к равнодушию.

Ценили Стасову и её товарищи по работе в Центральном Комитете. Известен эпизод, связанный с открытием в конце июля 1917 года VI съезда партии. Придя тогда на заседание съезда, Стасова услышала вопрос от председательствовавшего М. Ольминского:

— Что это ты пришла?

Елена Дмитриевна ответила, что пришла на заседание съезда. Но на этот скорый и вполне ожидаемый ответ Михаил Степанович не преминул ей напомнить, что съезд проходит нелегально, а она является «хранителем традиций партии», посему съезд ей следует покинуть. Стасова, естественно, данному решению подчинилась. На самом же съезде её заочно изберут кандидатом в члены ЦК.

Вспоминая этот случай, Елена Дмитриевна писала: «Говоря о «хранении традиций», М.С. Ольминский имел в виду то обстоятельство, что на протяжении многих лет в моих руках были сосредоточены партийные связи. За долгие годы подполья я привыкла хранить в памяти огромное количество адресов, имён и всего прочего, что относится к связям партии.

Это имело тогда огромное значение… После провалов вследствие бесконечных арестов большевистские организации всегда быстро восстанавливались именно потому, что у нас, как правило, оставался на свободе кто-нибудь из «хранителей традиций».

Октябрьскую революцию Стасова встречала на своём ответственном посту. Именно ей предстояло обеспечить рассылку исторического ленинского воззвания «К гражданам России!». А затем в 1918 году её назначат секретарём Петроградского бюро ЦК. И это бюро должно было руководить гражданскими и военными партийными организациями всего севера России. На деле же Стасовой приходилось каждодневно заниматься формированием отрядов Красной Армии, вопросами снабжения хлебом, продовольствием и топливом, пропагандистской работой, рассылкой партийной литературы в провинции.

Не оставляла она без своего внимания и партийные организации Архангельской, Олонецкой и других губерний. Продолжала работать Стасова и среди женщин, а также в исполкоме Советов Северной области. И на этом круг решавшихся ею вопросов не замыкался, ведь секретарь в её понимании «это — нос-совалка всюду, он должен обо всех думать, толкать всех, гореть, а не спать».

Стасова в то непростое время, между прочим, благодаря присущим ей рассудительности и взвешенному подходу к действительности, умудрялась предотвращать нежелательный ход событий, который мог поколебать революционный порядок, установившийся в городе. Так, после убийства 30 августа 1918 года председателя Петроградской ЧК М. Урицкого, на экстренном совещании партийного актива, проходившем в гостинице «Астория», она выступит категорически против предложения Г. Зиновьева. А он тогда предложит ни много ни мало — разрешить всем рабочим расправляться с подозрительными интеллигентами «по-своему», «прямо на улице».

Явную эту авантюру, грозившую серьёзными, а может, и непоправимыми последствиями, под сомнение поставит бесстрашная Стасова. «Товарищи в смущении молчали, — вспоминала Елена Дмитриевна. — Тогда я встала и сказала, что предложение Зиновьева вызвано паникой. Я считаю его неправильным, так как оно обернётся против нас в первую голову. Черносотенцы, принявшие облик рабочих, перебьют коммунистов и партийных руководителей.

Мои слова, очевидно, развязали языки, так как выступавшие затем товарищи указывали, что я права, и в конце концов было принято решение о создании троек по районам для выявления контрреволюционных элементов».

На том же совещании Стасову введут в состав президиума Петроградской ЧК как представителя Петербургского комитета РКП (б).

А на VIII съезде партии в марте 1919 года Стасову изберут членом Центрального Комитета, и она вновь продолжит исполнять обязанности секретаря ЦК. Но, помимо ведения протоколов заседаний ЦК, она станет ведать финансами и проводить всю шифровальную работу. Когда же положение молодой Советской России станет критическим, именно Стасовой поручат позаботиться о запасных позициях: подготовить паспорта для членов ЦК, и в первую очередь для Ленина, обеспечить партию необходимыми средствами, наметить сеть явочных квартир.

Поручение то ответственное Елена Дмитриевна выполнит блестяще. С деньгами ей поможет опытный революционер и конспиратор Н. Буренин. В Петрограде под его началом будут отпечатаны деньги, так называемые екатеринки — купюры сторублёвого достоинства с портретом Екатерины II. И для сохранности этих банкнот Николай Евгеньевич поместит их в оцинкованные ящики, которые зароет на Выборгской, в Лесном. Также на его имя был оформлен документ, свидетельствовавший, что купец Буренин является владельцем гостиницы «Метрополь».

Что и говорить, умели большевики работать нелегально, в подполье. Да и конспираторами были они хорошими. Собственно, все эти премудрости прекрасно знала и Стасова, прошедшая большую школу нелегальной борьбы, закалившей и многому её научившей.

Пришлось Стасовой заниматься и подготовкой первого съезда народов Востока, прошедшего в Баку в начале сентября 1920 года. Елена Дмитриевна готовила его совместно с такими видными большевиками, как С. Орджоникидзе, Н. Нариманов и А. Микоян.

Анастас Иванович, уже после кончины Стасовой, рассказывал: «В 1920 году, когда Советская власть победила в Азербайджане, где я тогда работал, в Баку прибыла в качестве секретаря Кавказского бюро ЦК партии Е.Д. Стасова. В течение нескольких месяцев, до моего отъезда с Кавказа, мне довелось работать вместе с Еленой Дмитриевной. В частности, мы вместе с ней работали в составе оргбюро, возглавляемого Орджоникидзе, по созыву в Баку съезда народов Востока. Помню её всегда сдержанной и сосредоточенно деловой, умеющей твёрдо отстаивать принципиальные позиции. За её скромностью и простотой чувствовались большая культура и благородство. Она была требовательна к себе и к товарищам, когда дело касалось исполнения партийных решений. Она очень тепло и бережно — повторяю, при всей внешней строгости и замкнутости — относилась к молодым партийным деятелям. Я, как и другие товарищи в Баку, чувствовал это на себе. Она заботилась о нас и готова была всегда помочь».

С 1921 года Стасова работала в Исполкоме Коминтерна, а в 1927—1937 годах являлась заместителем председателя Исполкома Международной организации помощи борцам революции (МОПР) и председателем ЦК МОПР СССР, в которой состояло свыше десяти миллионов советских граждан; одновременно с 1935 по 1943 год она была и членом Интернациональной контрольной комиссии Коминтерна.

Немецкие коммунисты в начале двадцатых годов прошлого столетия называли эту женщину товарищем Гертой. И работала она тогда оргсекретарём ЦК Компартии Германии под именем Лидии Вильгельм. Безукоризненная немецкая речь не вызывала и толики сомнений в национальности Лидии, но лишь немногие руководители КПГ знали, что под этим именем работает опытнейший советский партийный работник Стасова — представитель Коминтерна в Германии.

Пройдёт три десятилетия — и старый партийный друг Стасовой, президент ГДР Вильгельм Пик пригласит её отметить его восьмидесятилетие.

Пять дней находилась тогда, в январе 1956 года, Елена Дмитриевна в Берлине. Она, а шёл ей в то время 83-й год, беседовала со многими людьми, коммунистами, солдатами, рабочими, школьниками, выступала с речами, делилась воспоминаниями о Ленине, рассказывала об успехах социалистического строительства в СССР.

«Когда я вчера увидел тебя издалека во второй половине дня у Восточного вокзала, — писал ей в те дни немецкий коммунист Герман Маковер (Макс Менде), — я подумал с благодарностью и гордостью о той самоотверженной работе и помощи, которую ты 30 лет тому назад посвятила нашей немецкой партии.

Мы все, кто тогда соприкасался с тобой в процессе партийной работы, никогда не забудем твоё строгое понимание верного выполнения своего долга борца и твою безграничную любовь к делу рабочего движения и попытаемся в будущем ставить тебя в пример себе…»

Клара Цеткин, с которой Стасову связывали долгие годы совместной работы и дружбы, начавшейся в 1920 году, когда в Москве проходила Международная конференция женщин, говоря о Елене Дмитриевне, подчёркивала, что революционер «должен всей душой быть революционером, а не просто более или менее искусно повторять, как граммофон, лозунги Коммунистической партии». И со словами этими, конечно, трудно не согласиться. Тем более что Стасова, дочь присяжного поверенного и общественного деятеля Д.В. Стасова и племянница крупнейшего российского художественного и музыкального критика В.В. Стасова, прекрасно образованная и свободно владевшая французским, немецким, английским языками, в действительности была настоящей революционеркой. Она посвятила жизнь борьбе за светлые идеалы социальной справедливости и построение нового социалистического, гуманного государства. Потому-то и работала она самоотверженно, не щадя ни времени, ни сил. И, что интересно, везде успевала, и в МОПРе, и в Коминтерне, и в Антифашистском комитете, а также в Центральной контрольной комиссии ВКП (б), ВЦИК и ЦИК Союза ССР, в журнале «Иностранная литература», где она с 1938 года служила редактором его французского издания.

…Абсолют. Такой партийный псевдоним был дан товарищами Елене Стасовой в молодые годы. И, наверное, в нём наиболее точно было сконцентрировано всё беспокойное существо этой неординарной личности, убеждённого большевика-ленинца, крупного партийного работника и деятеля международного коммунистического движения, борца-антифашиста, наставника молодёжи, литератора. Человека, перешагнувшего девятый десяток и продолжавшего в меру сил трудиться, ежедневно с 10 до 14 часов слушавшего секретаря, читавшего ей газеты, журналы. Она диктовала секретарю статьи для «Комсомольской правды» и журнала «Юность». Стасова верила в светлое будущее Советского государства, у истоков которого она стояла и с которым прошла многие испытания, всегда встречаемые ею мужественно, без сентиментальных порывов и пустой болтовни, чуждых этой сильной и волевой натуре.

…Абсолют. Да, совершенно точно, ведь абсолютное преобладание в Елене Стасовой чести и достоинства, высокой морали и нравственности, преданности убеждениям и гражданскому долгу, стране и её народу было налицо. А уж для тех, кто знал её лично, эти характеристики являлись неоспоримыми.