Пантелеймону Кондратьевичу Пономаренко, чьё стодвадцатилетие со дня рождения приходится на первую декаду августа текущего года, не было и тридцати шести, когда его, человека для республики нового и фактически незнакомого, избрали первым секретарём ЦК Компартии Белоруссии. Что и говорить, событие это было показательным и знаковым, ведь руководителем республиканской партийной организации избрали человека, в общем-то имевшего незначительный опыт партийной работы и проработавшего в аппарате ЦК ВКП (б) всего один год.

Но в том-то и дело, что был он фигурой необычайно яркой, сильной, умевшей находить точки соприкосновения с людьми разными, не всегда объективно оценивавшими происходящие события и имевшими о себе порою завышенное представление. Впрочем, недостатки того или иного человека Пантелеймон Кондратьевич не ставил ему в вину. Его система работы с кадрами заключалась в другом. Человеку, тем более наделённому определёнными полномочиями, необходимо было помочь, считал он, подсказать, подправив таким образом его слабые стороны. И, надо сказать, такой подход работал и приносил свои положительные результаты, особенно наглядно проявившиеся в те годы, когда Пономаренко возглавлял республиканские партийные организации Белоруссии и Казахстана, а также в годы Великой Отечественной войны, когда он был руководителем Центрального штаба партизанского движения, созданного весной 1942 года по указанию Сталина.

В связи с этим следует сразу сказать и о том, что именно Иосифу Виссарионовичу Сталину Пономаренко был обязан своим скорым рывком по карьерной лестнице. Демобилизованный из армии, ранее окончивший Краснодарский рабфак и Московский институт инженеров транспорта, руководитель группы во Всесоюзном электротехническом институте, считавшийся перспективным инженером, решившим заниматься научной работой, связанной с эксплуатацией электровозов, и имевший некоторый опыт партийной работы, Пономаренко в центральный партаппарат попал, по существу, случайно.

Выдвижению его поспособствовал не кто иной, как Алексей Чуянов, работавший тогда инструктором отдела руководящих партийных органов ЦК ВКП (б), а в 1938—1946 годах возглавлявший Сталинградские обком и горком ВКП (б).

«Занимаясь с кадрами Московского электротехнического института, — вспоминал годы спустя Алексей Семёнович, — я обнаружил, что на посту секретаря парткома этого института работает П.К. Пономаренко. Кажется, знакомый по Кореневскому району товарищ, вместе работали. Пригласил его в ЦК для знакомства. И не ошибся. Это был Пантелей Пономаренко с Кубани. Теперь научный работник института и секретарь парткома. Вспомнили дела и дни кубанских комсомольцев, работу среди казачьей молодёжи. Не отпуская Пантелея из ЦК, я решил «показать» его руководству: М.А. Бурмистенко (в те годы Михаил Алексеевич был заместителем заведующего отделом руководящих партийных органов ЦК ВКП (б). — Р.С.) заинтересовался им и представил секретарю ЦК Андрею Андреевичу Андрееву рекомендацию использовать П.К. Пономаренко на работе в аппарате ЦК. Предложение было принято».

Так, с подачи А.С. Чуянова и благодаря «меткому глазу» М.А. Бурмистенко и А.А. Андреева Пономаренко оказался в аппарате ЦК ВКП (б), где за год прошёл путь от рядового инструктора до заместителя заведующего отделом руководящих партийных органов, находясь в прямом подчинении у Г.М. Маленкова. В этом качестве его и приметил Иосиф Виссарионович, давший в 1938 году согласие на избрание Пономаренко первым секретарём ЦК Компартии Белоруссии.

«Насколько известно, Сталин, в частности, ориентировался на Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко, первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии, — вспоминал генерал-лейтенант Иван Потапов, не одно десятилетие проработавший в отделе административных органов ЦК КПСС. — Это был особый человек: он пришёл на партработу с преподавательской, кандидат наук. Блестяще освоил дело, отличался изумительной честностью и ответственностью, глубокий аналитик. В 1938 году возглавил парторганизацию Белоруссии, с начала войны был членом военных советов ряда фронтов, в 1942—1944 годах руководил Центральным штабом партизанского движения, затем возглавлял и ЦК, и Совмин Белоруссии. Когда Сталин спецпоездом ехал на Потсдамскую конференцию, то остановился в Минске, где провёл около 14 часов — Пономаренко ему всё подробно доложил по республике… Сталин предложил Пантелеймону Кондратьевичу поехать с ним в Берлин как представителю руководства партизанского движения, но он отвечал: «Я бы просил вас меня не трогать — здесь у меня столько дел! А там я просто буду сидеть…» Сталин сказал: «Если вы найдёте нужным, прилетайте, мы вам место найдём».

Избранный 19 июня 1938 года первым секретарём ЦК Компартии Белоруссии, Пономаренко действительно развернул в республике активную деятельность. Его живо интересовали все вопросы, стоявшие тогда на повестке дня. И надо признать, что вникал в их суть он основательно, отвергая поверхностный подход при их решении.

При этом Пономаренко интересовали не только проблемы сугубо экономического характера. Не меньше внимания он уделял и вопросам идеологическим. Неравнодушным Пантелеймон Кондратьевич был и к делам культуры и искусства, как раз таки при нём шагнувших в гору.

Известно также и то, что именно Пономаренко, только начав осваиваться в должности первого секретаря ЦК КП(б) Белоруссии, спас от необоснованных нападок и возможного ареста, на котором настаивало руководство Наркомата внутренних дел республики, выдающихся белорусских поэтов Янку Купалу и Якуба Коласа. За поддержкой же в решении данного вопроса он обращался лично к Сталину, распорядившемуся оставить классиков в покое.

Большую организаторскую работу, сумев мобилизовать все лучшие творческие силы республики, провёл Пономаренко и в 1940 году, обеспечивая проведение летом того же года декады белорусской культуры в Москве, прошедшей на самом высоком уровне.

Соответствующим образом к Пономаренко относились и сами белорусские деятели культуры, уважавшие и ценившие его. Много лет спустя некоторые из них выскажутся о том времени и о роли первого секретаря ЦК, энергично пытавшегося им помогать и сглаживать неизбежно возникавшие между ними противоречия и конфликты.

Необходимо подчеркнуть и то, что к решению всех животрепещущих вопросов Пономаренко подходил принципиально и старался всегда чётко и последовательно отстаивать своё мнение, менявшееся только тогда, когда ему приходилось сталкиваться с вескими аргументами, подтверждавшими ошибочность его собственных суждений. Это качество, неоднократно дававшее ему возможность объективно разобраться в наиболее сложных вопросах, тем не менее, сыграет с ним и в очень недобрую игру, проводившуюся, что называется, навылет.

Искренне отстаивая интересы республики, поздней осенью 1939 года Пантелеймон Кондратьевич фактически впервые соприкоснётся с иезуитским нутром Хрущёва, возглавлявшего тогда ЦК Компартии Украинской ССР и решившего после победоносного похода Красной Армии в Западную Белоруссию включить в состав Украины Брест, Пружаны, Столпин, Пинск, Лунинец, Кобрин и большую часть Беловежской пущи.

Воспротивившийся этому предложению Хрущёва, 22 ноября 1939 года Пономаренко был вызван в Москву. Дожидаясь приёма у Сталина, Пономаренко уже в приёмной столкнётся с Хрущёвым, шедшим, как всегда, напролом, и будет вынужден сделать ему замечание, обратив внимание на то, что негоже Никите Сергеевичу вести с ним диалог в грубой и нахальной форме, чего, как известно, будущий советский лидер никогда не чурался.

Тогда же ту явно конфликтную ситуацию разрядил Иосиф Виссарионович, который, по воспоминаниям Пономаренко, рассказанным им в 1978 году известному советскому историку Георгию Куманёву, заявил следующее: «Граница, которую предлагает товарищ Хрущёв, совершенно неприемлема. Она ничем не может быть обоснована. Её не поймёт общественное мнение. Невозможно сколько-нибудь серьёзно говорить о том, что Брест и Беловежская пуща являются украинскими районами. Если принять такую границу, то западные области Белоруссии по существу исчезают. И это была бы плохая национальная политика».

Далее историк Куманёв в своей книге «Рядом со Сталиным» писал: «Потом, обращаясь к Хрущёву, чтобы несколько смягчить своё заявление, он заметил: «Скажите прямо, выдвигая эти предложения, вы, наверное, имели в виду другое: вам хотелось бы получить лес, его на Украине ведь не так много?»

На это Хрущёв ответил: «Да, товарищ Сталин, всё дело в лесе, которым так богато Полесье, а у нас леса мало».

«Это другое дело, — заметил Сталин, — это можно учесть. Белорусы предлагают правильную, обоснованную границу. Объективность их варианта подчёркивается, в частности, и тем фактом, что они сами предлагают район Камень-Каширска отнести к Украине. Мы утвердили границу, в основном совпадающую с проектом товарища Пономаренко, но с некоторой поправкой в соответствии с желанием украинцев получить немного леса».

Он взял карту и прочертил линию границы, почти совпадающую с нашим предложением. Только в одном месте сделал на зелёном массиве карты небольшой выгиб к северу и сказал: «Пусть этот район отойдёт к Украине».

Хрущёв выразил своё согласие. Я был особенно доволен таким решением вопроса.

После этого Сталин пригласил Хрущёва и меня к себе обедать. По лицу, по настроению Никиты Сергеевича чувствовалось, что он остался недоволен таким исходом и эту историю надолго запомнит. Я не ошибся».

Да, Пантелеймон Кондратьевич оценил тогда настроение Хрущёва предельно верно. Он в действительности ничего не забудет и все последующие годы будет относиться к Пономаренко предвзято, делая всё для того, чтобы постепенно, поэтапно отодвигать его на менее значительные роли, тем самым лишая одного из самых перспективных выдвиженцев Сталина реальной возможности участвовать в управлении партией и страной.

К тому же нельзя сбрасывать со счетов и утверждения целого ряда очевидцев и честных, непредвзятых историков, утверждавших, что именно в Пономаренко Сталин видел своего преемника, с 1948 года наделяя его всё большими полномочиями.

«Дело в том, — утверждал впоследствии бывший министр сельского хозяйства СССР Иван Бенедиктов, — что Сталин вскоре достойного, с его точки зрения, преемника, по крайней мере, на один из высших постов, подобрал. Я имею в виду Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко, бывшего первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии, который во время войны возглавлял штаб партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования. Обладая твёрдым и самостоятельным характером, Пантелеймон Кондратьевич одновременно был коллективистом и демократом до мозга костей, умел располагать к себе, организовывать дружную работу широкого круга людей. Сталин, видимо, учитывал и то, что Пономаренко не входил в его ближайшее окружение, имел собственную позицию и никогда не старался переложить ответственность на чужие плечи.

Документ о назначении П.К. Пономаренко Председателем Совета Министров СССР был завизирован уже несколькими членами Политбюро, и только смерть Сталина помешала выполнению его воли. Став Первым секретарём ЦК, Хрущёв, который, естественно, был в курсе всего, предпринял необходимые шаги с тем, чтобы отодвинуть Пономаренко подальше — сначала в Казахстан, затем, в 1955 году, на дипломатическую работу, послом в Польшу, а потом в Нидерланды. Впрочем, и здесь он работал недолго: опасного «конкурента» быстренько препроводили на пенсию, весьма скромную и без причитавшихся ему льгот за государственную службу. Человек простой, скромный и непритязательный в личной жизни, обременённый заботами о родных и близких, он в буквальном смысле влачил полунищенское существование, когда наконец после отставки Хрущёва друзья, обратившись в ЦК, добились достойного обеспечения его старости».

Справедливости ради, при том что Сталин Пантелеймону Кондратьевичу явно благоволил, выдвинув его в секретари ЦК, а затем и в члены Президиума ЦК, следует обратить внимание, что версию о Пономаренко как о сталинском преемнике под сомнение поставил известный отечественный историк Е. Спицын. В своей книге «Осень Патриарха» Евгений Юрьевич на сей счёт пишет: «В связи с последним обстоятельством (когда Бюро Президиума ЦК решило, что в случае отсутствия или болезни И.В. Сталина Г.М. Маленков должен был председательствовать на заседаниях Президиума и Секретариата ЦК, а Л.П. Берия — на заседаниях Президиума Совета Министров СССР. — Р.С.) довольно неожиданно, но пока, увы, бездоказательно выглядят попытки ряда современных авторов (Ю.В. Емельянов, Н.А. Добрюха, М.В. Зимянин, А.И. Лукьянов, А.И. Вдовин), ссылаясь в том числе на интервью и мемуары ряда видных партийных и государственных деятелей, в частности секретаря ЦК КПСС М.В. Зимянина и многолетнего министра сельского хозяйства СССР И.А. Бенедиктова, представить дело таким образом, что уже в декабре 1952 года И.В. Сталин якобы распорядился ознакомить всех членов узкого руководства с проектом постановления о назначении новоиспечённого члена Президиума ЦК, секретаря ЦК и министра заготовок СССР генерал-лейтенанта П.К. Пономаренко новым Председателем Совета Министров СССР. По утверждению указанных авторов, уже к началу января 1953 года проект этого документа был завизирован всеми членами нового, но уже существенно расширенного состава Президиума ЦК, за исключением четырёх партийных «аксакалов» — Л.П. Берии, Г.М. Маленкова, Н.С. Хрущёва и Н.А. Булганина. Однако, как верно указали ряд авторитетных авторов (Ю.Н. Жуков), подобного документа в архивах до сих пор не обнаружено. Более того, с их точки зрения, в тогдашних политических реалиях появление такого документа было невозможно по определению».

Был или не был такой документ в действительности, доподлинно неизвестно. Но то, что Сталин имел на Пономаренко определённые виды, очевидно и не вызывает сомнений. Судите сами. И вот вам факты, общедоступные и подтверждённые целым рядом источников.

Впервые членом ЦК ВКП(б) Пономаренко изберут в 1939 году. Незадолго до войны и в годы Великой Отечественной войны он будет заниматься руководящей оборонительно-наступательной деятельностью в качестве члена Военных советов Белорусского, Западного, Центрального, Брянского фронтов и 3-й ударной армии Калининского фронта. А с 1942 по 1944 год по инициативе вождя именно ему доверят возглавлять Центральный штаб партизанского движения, структуры в годы войны важной и влиятельной.

После освобождения Белоруссии он, не оставляя пост первого секретаря ЦК КП (б) Б, утверждается также и в должности председателя республиканского правительства, что в те годы было решением правильным, так как кадрами разбрасываться было нельзя, да и нехватка их ощущалась достаточно остро.

Кстати, о том, какой авторитет Пономаренко имел в Белоруссии, говорит и тот факт, что ещё 21 декабря 1943 года, в день рождения вождя, руководство республики обращалось к нему с ходатайством о присвоении Пантелеймону Кондратьевичу звания Героя Социалистического Труда.

В подписанном секретарями ЦК КП(б) Белоруссии, Председателем Президиума Верховного Совета БССР Н.Я. Наталевичем, а также первыми руководителями Совнаркома республики обращении, находящемся в РГАНИ и введённом в научный оборот писателем и историком В. Огрызко, в частности, говорилось: «Работая в Белоруссии с 1938 года, товарищ Пономаренко проявил исключительную энергию и организаторскую деятельность в разрешении задач развития промышленности, укрепления колхозного хозяйства, подъёма культуры и искусства белорусского народа, выращивания и воспитания в большевистском духе руководящих кадров для государственной и партийной работы.

В Отечественную войну, выполняя директивы ЦК ВКП (б) и Ваши, товарищ Сталин, указания, партийные организации Белоруссии провели огромную работу по повсеместному развёртыванию массового партизанского движения в тылу немецких захватчиков в Белоруссии. В организации и руководстве партизанским движением товарищ Пономаренко имеет большие заслуги.

Находясь на посту первого секретаря ЦК КП(б) Б и начальника Центрального штаба партизанского движения, он неутомимо и настойчиво работал и работает над всемерным расширением партизанской борьбы в тылу противника, насаждением подпольных партийных организаций, усилением их организующей роли в движении, обеспечением надёжной и бесперебойной связи с подпольными обкомами и райкомами партии, партизанскими отрядами и соединениями и поднятием их боевой активности».

Однако Сталин данное ходатайство белорусских товарищей не поддержал. Видимо, посчитал, что для награждения столь высокой государственной наградой на тот момент время ещё не подошло.

Не подойдёт такое время для Пономаренко и позже. Героем он так и не станет. Но и считать его наградами обделённым тоже нет оснований, так как он четырежды награждался орденом Ленина, а также был удостоен ордена Октябрьской Революции, орденов Суворова I степени и Отечественной войны I степени, ордена «Знак Почёта».

Очередной важной вехой в биографии Пономаренко станет его избрание в июле 1948 года секретарём ЦК ВКП (б). И по всей видимости, принимая такое решение, Сталин видел в нём вдумчивого и перспективного руководителя, тем более что поручалось ему курировать планово-финансовые вопросы, или, проще говоря, экономический блок всего народно-хозяйственного комплекса страны.

Несмотря на это, Сталин на практике использовал деловые качества Пономаренко более широко, привлекая его и к делам, напрямую к ведению Пантелеймона Кондратьевича не относившимся. Так, он был вместе с М.А. Сусловым в 1949 году привлечён к подготовке постановления ЦК по «ленинградскому делу», а также к формированию в народно-хозяйственных структурах и ведомствах новой кадровой политики, что ранее входило в обязанности секретаря ЦК по кадрам.

Привлекался Пономаренко и к решению вопросов, касавшихся идеологической сферы. По поручению Сталина, который хотел, чтобы его выдвиженец свободно ориентировался не только в экономике, но и в политике, он в конце 40-х — начале 50-х годов прошлого столетия детально изучал деятельность редакции журнала «Знамя» и ситуацию с кадрами в Московском педагогическом институте, а также наводил порядок в различных учреждениях культуры, что, бесспорно, пригодилось ему в недалёком будущем, когда Хрущёв в середине марта 1953 года отправил его руководить советской культурой.

В 1950 году Пономаренко переизберут депутатом Верховного Совета СССР и назначат министром заготовок СССР. А в октябре 1952 года, после XIX съезда КПСС, на первом Пленуме ЦК его изберут к тому же членом Президиума ЦК. Правда, в марте 1953 года, сразу после смерти Сталина, Пономаренко из членов Президиума переведут уже в кандидаты, в которых он пробудет до февраля 1956 года. Совсем недолго, считанные месяцы, Пономаренко поработает заместителем Председателя Совета Министров, членом Президиума Совета Министров СССР, откуда Хрущёв, бывший тогда в связке с Берией и Маленковым, поспешит его удалить уже в мае 1953 года.

Всего лишь год проработает Пономаренко в качестве министра культуры СССР, оставив, однако, о своей работе хорошие отзывы и воспоминания прежде всего потому, что сразу же после назначения попытался наладить диалог с творческой интеллигенцией, находившейся в поле его зрения. Дело это было, конечно же, не из простых, но коммуникабельность Пантелеймона Кондратьевича, его умение слышать собеседника и находить с ним точки соприкосновения, не подвели его и тут. В результате он смог найти с творцами не только общий язык, но и включить их в стан своих единомышленников, разделявших его взгляды на развитие советской культуры и искусства.

Следующим значительным, хотя и непродолжительным по времени этапом в жизни Пономаренко станет Казахстан, куда его направят вместе с Л.И. Брежневым в статусе второго секретаря ЦК, по официальной версии, поднимать целину.

Избравшись первым секретарём ЦК Компартии Казахской ССР, верный своим вырабатывавшимся десятилетиями профессиональным наработкам и принципам, Пономаренко стал внимательно присматриваться к республиканским кадрам. Так, с его подачи в рост пойдёт Динмухамед Ахмедович Кунаев, бывший тогда президентом Академии наук республики и выдвинутый в конце марта 1955 года Пантелеймоном Кондратьевичем в Председатели Совмина Казахской ССР.

Десятилетия спустя, после того как перестал существовать Советский Союз, Динмухамед Ахмедович, проработавший с Пономаренко совсем недолго, в своей книге воспоминаний и размышлений «От Сталина до Горбачёва (В аспекте истории Казахстана)» писал: «За короткий срок работы с Пономаренко у меня сложились с ним дружеские отношения. Он был человеком твёрдого характера и очень доступным, простым. Умел располагать к себе собеседника, был очень демократичным. Его выступления отличались большой оригинальностью. В свободное время, в домашней обстановке, он любил рассказывать о своих делах в Белоруссии, в штабе партизанского отряда, так как с 1942 года Пономаренко был назначен Сталиным начальником Центрального штаба партизанского движения.

Он сумел аргументированно убедить вождя в том, что настойчиво предлагаемые Берией узкие методы ведения войны в тылу врага только лишь силами спецотрядов НКВД чрезмерно однобоки. Они к большому, масштабному успеху не приведут. Важно было формировать крупные партизанские соединения, причём на армейских принципах, обеспечивая боевое, кадровое, материально-техническое снабжение партизан централизованно, с привлечением крупных сил транспортной авиации. Концепция Пономаренко возобладала и дала самые высокие позитивные результаты. Пономаренко с большим интересом рассказывал о работе в Москве и о добром отношении к нему Сталина, особенно когда он был его заместителем».

Затем Динмухамед Ахмедович рассказывал и о том, как они с Пономаренко собирались идти в гости к выдающемуся казахскому советскому писателю Мухтару Ауэзову и в кабинете первого секретаря ЦК в это время раздался звонок по аппарату ВЧ-связи. «Пономаренко поговорил по телефону и, положив трубку, сказал, что звонил Хрущёв. Настроение у него было явно испорчено. Он и не скрывал этого, помню, бросил фразу: «С Хрущёвым становится работать всё труднее и труднее». Затем он рассказал, что их «неладные отношения» начались ещё до войны, когда Хрущёв работал в Киеве, а он в Минске. Дальше, в период войны, а затем — в Москве, они по многим вопросам не находили общего языка. <…>

Я отчётливо запомнил и такие слова Пантелеймона Кондратьевича.

— Работать в Казахстане очень интересно, — сказал он, — здесь надо решать крупные проблемы, но не знаю, позволят ли мне долго поработать в этой республике, с её замечательными людьми. Вам придётся работать под началом Хрущёва. Учтите — это увлекающаяся натура. Многие вопросы он ставит неглубоко, всесторонне не продумывая. Ваши вопросы, предложения, мнения, если таковые расходятся с его мнением, он не пропустит. Более того, это может привести к нежелательным результатам. Для него чуждо мнение других, он идёт напролом. Хрущёв органически не выносит людей, более способных и более знающих, чем он сам. Он начал планомерно избавляться от людей твёрдых и способных до конца отстаивать свои взгляды. Многих руководящих работников на местах и в центре, решительно защищающих свои предложения и взгляды, он постепенно убирает со своих постов.

Признаюсь, в то время такое заявление Пономаренко для меня было странным. И только потом, много позже, я убедился в правоте его слов. На этом наш разговор закончился, и мы отправились к Ауэзову. <…>

Вообще, надо отметить, что Пономаренко стремился установить тесные контакты с ведущими казахскими писателями. Я был сам очевидцем, как Мустафин, Мусрепов, Ауэзов, Муканов подолгу беседовали, иногда часами, бывая у него на приёме.

А сам он тщательно изучил историю, быт, традиции казахского народа, внимательно читал лучшие образцы казахской поэзии и прозы. Когда я бывал у него в кабинете, то всегда на его столе видел книги наших казахстанских авторов.

Такой внимательный и благожелательный подход Пономаренко к лучшим представителям нашей интеллигенции давал свои положительные плоды. Ему удалось даже примирить и сгладить сильные противоречия и конфликты среди наших литераторов и значительно улучшить творческую атмосферу в писательской среде. <…>

До самой его кончины у нас сохранились дружеские, тёплые отношения».

Покинув не по доброй воле Казахстан, Пономаренко направился в Варшаву, где чуть более двух лет ему предстояло исполнять обязанности Чрезвычайного и Полномочного Посла в Польше. Затем он станет Чрезвычайным и Полномочным Послом в Индии и Непале (по совместительству), а также в Нидерландах. А последним его дипломатическим назначением перед выходом на пенсию станет должность постоянного представителя СССР в Международном агентстве по атомной энергии в Вене…

История, как известно, не имеет сослагательного наклонения, но, к сожалению, Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко, растившийся и пестовавшийся Сталиным для ключевых ролей в Советском государстве, в силу своей исключительной партийности и порядочности, из-за неустанных «забот и помощи» Хрущёва, их так и не достиг. Но, как бы там ни было, в истории нашей партии, а почитай и великой страны под названием СССР он навсегда остался, и, что самое главное, к его имени никогда не прилипала и никогда уж не прилипнет никакая наносная тина и грязь, так как жизнь свою он прожил достойно, честно, по-коммунистически…