Как вступить в КПРФ| КПРФ в вашем регионе Eng / Espa

Дата в истории. 35 лет назад ушел из жизни советский писатель Нодар Думбадзе

Тридцать пять лет назад, 14 сентября 1984 года, ушёл из жизни советский писатель Нодар Думбадзе. Ему было всего пятьдесят шесть. Жизнь прервалась, что называется, на взлёте. В отведённые же ему годы творчества, к которому он, выпускник экономического факультета Тбилисского университета, подобрался достаточно рано, успел создать целую прозаическую галерею потрясающих произведений, покоривших в своё время многомиллионную читательскую аудиторию Страны Советов. Нодару Владимировичу Думбадзе определённо сопутствовала удача.

По страницам газеты "Правда".
2019-09-19 08:00

ОН УВИДЕЛ и ощутил признание и любовь сограждан. Его печатали огромными тиражами, ставились спектакли и фильмы по его произведениям. Имел в багаже и официальные регалии, старт которым дал ВЛКСМ, удостоив его в далёком 1966 году, в числе первых, недавно учреждённой премии Ленинского комсомола. Затем была Государственная премия Грузинской ССР им. Шота Руставели, серебряная медаль им. А.А. Фадеева и высшая, самая авторитетная награда — Ленинская премия. Два созыва представлял Н.В. Думбадзе интересы родной республики в Верховном Совете СССР. Тогда, в 70—80-е годы прошлого века, он, без преувеличения, был одним из самых любимых и почитаемых писателей Союза.

При этом к славе своей, оставаясь человеком скромным, он относился и философски, и с юмором одновременно. Приведу пример, рассказанный самим писателем и в полной мере отображающий его понимание популярности и её значения в жизни мастера: «Я расскажу, какой я популярный. Мы сегодня на съезде писателей с Чингизом Айтматовым разговаривали. У нас все знаки отличия одинаковые: и он лауреат, и я лауреат, и он депутат, и я депутат. Подходит к нам фотограф, снимает нас, крутит и так и сяк, мол, улыбайтесь, говорите между собой. И мы говорим. А о чём говорить, когда не о чем говорить. А он снимает. Потом я отхожу в сторону, а он подходит к Чингизу, и я слышу, спрашивает, а кто этот человек? Это — про меня. «Это же Нодар Думбадзе», — отвечает Айтматов. Он записал: «Нодар Думбадзе. Справа». Потом Чингиз ушёл, фотограф ко мне подходит, спрашивает, кто этот человек? Я отвечаю, что это Чингиз Айтматов… Это о популярности». В этом рассказе — весь Нодар Думбадзе с его искромётной иронией и глубоким взглядом на всё происходящее вокруг. Так, впрочем, он и жил, балансируя на грани соприкосновения высоких идеалов и устремлений и обыденной повседневности с её непредсказуемостью и весёлостью.

Писательский голос Нодара Думбадзе зазвучал в конце 1950-х годов, а по сути, шестьдесят лет назад, когда в свет вышел его первый и один из самых удачных и любимых читателями роман «Я, бабушка, Илико и Илларион». С тех пор и до момента кончины писателя в его произведениях читатель неизменно сталкивался не только с искромётным юмором, незатейливыми, добрыми и смешными житейскими ситуациями, искренним интересом к тяготам и заботам самого обычного, «рядового» человека, постоянным стремлением к торжеству доброты и справедливости, но и с сонмом проблем куда более конкретных, требовавших общественной огласки и искоренения, таких как социальное разложение, увлечение материальными благами, сознательный отход от нравственных правил и социалистической законности. При этом он всегда искал выход из сложившихся обстоятельств, искренне веря в действенную силу добра, оставаясь убеждённым коммунистом и сторонником подлинного советского жизнеустройства.

Вообще же литературный путь писателя был поистине поступательным. В основе его, конечно же, был непростой внутренний поиск — поиск своего героя, своих сюжетных линий, тем, проблематики и конфликтов. На помощь тогда, в самом начале долгой писательской дороги, пришли потрясающий, переплетённый с народными традициями и фольклором юмор, лукавая ирония, весёлые остроты. Но и они, начиная с романа «Я, бабушка, Илико и Илларион», а затем и в последующих романах — «Я вижу солнце», «Солнечная ночь», эти юмористические вставки и диалоги, не были каким-то отвлечением и уходом от вопросов серьёзных и основательных, всегда беспокоивших писателя.

Юмор и смех были фоном и тем средством, благодаря которому Н. Думбадзе доносил свои, далеко не праздные мысли. Взять хотя бы его легендарного и незабываемого Зурико из первого романа. На первый взгляд, он простак, испытывающий окружающий мир своим простодушием. Но в действительности он не просто чудак, а скорее даже человек вполне серьёзный, так как своим добрым чудачеством он вступает в противоборство с настоящими прохвостами вроде управдома, помогая вскрыть их истинное лицо. Потому-то образ этот и получился таким светлым и притягательным, что, беря на себя и доводя до шаржа недостатки, хитрость, плутовство других людей, он как бы тем самым просветляет не только себя, но и тех, кто находится рядом с ним.

Со временем от романа к роману, а затем и в рассказах, и прежде всего в таких, как «Дидро», «Коррида», «Солнце», «Собака», «Желание», «Неблагодарный», писатель будет плавно уходить, если так можно выразиться, от бытовых ситуаций, присущих грузинскому народу и наполненных потрясающим, самобытным юмором и смехом. Нет, сам смех не уйдёт, но он начнёт трансформироваться, всё больше переплетаясь с серьёзностью и сентиментальностью, жизненными коллизиями и судьбами героев. Потом придут и другие — не смешные темы.

Уже во втором романе «Я вижу солнце» появится память о войне, с которой нам доведётся повстречаться и в ряде других произведений. Столкнёмся мы и со студенческой средой, побываем и на пограничной заставе, а чуть позже окажемся и в тюрьме. И вроде юмор, сарказм, добрый смех будут и в «Солнечной ночи», и в «Не бойся, мама!», и в «Белых флагах», но ирония эта всё более станет отходить на задний план. Нравственно-философская проблематика начнёт прочно укореняться в каждом новом произведении писателя.

В ИСТОРИЮ многонациональной советской литературы Нодар Думбадзе вошёл как писатель, сумевший найти ту, на первый взгляд незаметную, но удивительную и несущую в себе большую смысловую нагрузку стезю, благодаря которой так основательно и прочно переплетаются в его творениях такие полярные друг другу начала, как смешное и серьёзное, реальное и нереальное, причудливое и глубокое, философское и сугубо обыденное. Оттого-то и по прошествии лет не устаревают сочность и красочность всего им написанного, не тускнеют актуальность и злободневность поднятых тем и вопросов, не теряется их всеобъемлющий философско-нравственный подтекст. Произведения писателя, к счастью, перешагнули и в XXI век, сумев не раствориться в его безумной круговерти…

Пытаясь в сегодняшнее недоброе время, когда в сознании многих и многих сограждан укоренились совсем другие «ценности», напрочь не принимавшиеся писателем, вновь представить весь масштаб его незаурядной личности, следует в первую очередь обратиться к истокам и той среде, на основе которых он и сформировался в того Нодара Думбадзе, который до сих пор продолжает жить в нашем сознании. И не просто жить. Ведь жить спокойно, как известно, Нодар Владимирович не просто не хотел, но и не умел.

Наверное, первым толчком, побудившим с детства восприимчивого к окружающему миру Нодара выйти на заманчивую, но не менее и обманчивую писательскую стезю, была сама его малая родина — прекрасная Грузия с её небольшим уголком под названием Гурия, в которой он и питался живительными соками народного быта и культуры. «…Я из Гурии. Гурийцы действительно очень остроумные люди. Но это характерно не только для гурийцев, это общехарактерно для всей грузинской нации: весёлое такое настроение, остроумие», — вспоминал не одно десятилетие спустя Нодар Владимирович.

Ему, как, впрочем, и многим его сверстникам, пришлось немало пережить. «Тяжёлое детство было, и я рано остался без родителей. Меня воспитывали чужие люди. Не чужие, свои люди, но не родители. И этот период, когда происходило становление моего характера, как парня, как юноши, как мужчины, это время совпало с тяжёлыми годами войны». Отсюда — из детства, юности — он и черпал, в первую очередь на начальном этапе творчества, темы для своих произведений. О тех непростых, но светлых для писателя годах, он отзывался всегда очень тепло и искренне.

Спустя годы, отвечая на далеко не праздный вопрос о проблеме одиночества в современном мире (а на дворе было начало восьмидесятых годов прошлого века), Думбадзе через призму своего детства говорил: «А в Грузии мы привыкли жить как: у нас были общие дворы, общие балконы. Мы выросли во дворе. Вот русский язык… я выучил на улице, во дворе. Есть у меня друзья, которые говорят на армянском, на азербайджанском, на курдском языках одновременно. На улице среди детей изучали мы эти языки. А сейчас какое-то отчуждение происходит, когда человек отгораживается заборами, квартирами, комнатами, замками. Дырки какие-то придумывает, щели, чтобы не ворвался к нему кто и не отнял чего-нибудь».

Да уж, как в воду глядел. Только сегодня новые хозяева жизни довольствуются уже не заборами, квартирами и домами, а захапывают целые поселения со своими «барскими» лесами и водоёмами, некогда бывшими общедоступными, народными… Грустно, какое-то щемящее, исконно думбадзевское чувство горечи начинает всецело давить и преследовать, когда думаешь и сопоставляешь день вчерашний и день сегодняшний, такой безрадостный и мрачный.

Потому-то и притягательно вновь творчество Н.В. Думбадзе. В нём ответы на многие вопросы, остающиеся до сих пор в общественной повестке дня. Есть в них и ещё одно не устаревающее качество: они наполнены всепобеждающим светом доброты. Они, по меткому выражению писателя, являются «врачевателями», способными «помогать людям», отводя от них боли и переживания. Хотя свою собственную боль отвести от себя писатель так и не смог…

Будучи человеком глубоким, стремясь постигать непреходящие истины, Н. Думбадзе, не оглядываясь на критиков, не боялся балансировать на темах не просто мировоззренческих, но и напрямую связанных с верой. И, надо признать, что советская цензура, по словам сегодняшней злобствующей либеральной братии, душившая и уничтожавшая всё талантливое и ставившее серьёзные проблемы в литературе, никак не мешала писателю. Хотя, конечно, не обходилось и без споров, без отстаивания своей позиции. В результате же выходили вполне полемичные, не скрывавшие взглядов писателя книги, причём тиражами, о которых нынешним «свободным» от политики писателям приходится только мечтать.

НО ВЕРНЁМСЯ к вопросу о вере, вернее сказать, не о самой вере, а о том, как видел её писатель в жизни советского общества. Вспоминаются горячие споры, ведущиеся обитателями тюремной камеры из романа «Белые флаги».

Как известно, этот роман Нодар Думбадзе посвятил борьбе с протекционизмом, взяточничеством, нарушением законности, схватке, осложнённой цепкостью национальных предрассудков, здоровых сил общества с его отсталой, живущей в узкой, внешне благополучной скорлупе прослойкой — мещанами, ростовщиками, теми, для кого нажива становится целью жизни. Отрицательные явления показаны писателем в романе сатирически. Камера тюрьмы, где разворачивается основное действие повествования, превращена в некую условную арену столкновения сил добра и зла. Преступники здесь наказаны и юридически, и, если можно так сказать, бичом авторской сатиры, а невинно пострадавший герой, не затратив особых усилий в борьбе за справедливость, приходит к счастливому финалу. Добро, в его широком понимании, таким образом, торжествует. И опять же, фабула романа неизменна, писатель верен своей главной теме — теме созидательного добра как движущей силы общества.

В тех спорах обитатели камеры подводят всё же к мысли о том, что безверие опаснее и страшнее любой веры, пускай даже противоречивой, наивной, размытой, без чётко сформулированных ориентиров. Интересным представляется и диалог из романа «Закон вечности». Полушутя, тем самым вновь ставя перед собой задачу не обидеть, а возвысить и очистить души своих героев, Думбадзе говорит о том, что из главного героя, убеждённого коммуниста Бачаны Рамишвили, вышел бы неплохой священник, а из его соседа по больничной палате, постоянного оппонента, отца Иорама получился бы хороший партийный работник. В этом-то и показывает писатель своё отношение к вере, что пытается столь разных, с противоположным мышлением людей объединить желанием сделать человека чище и достойнее его высоким человеческим смыслу и предназначению. Так, брошенными вскользь фразами писатель подводил к вечным вопросам и пониманию того, что жить нужно по совести, честно, достойно, с верой в добро, в светлые идеалы, во имя великих целей.

Роман «Закон вечности», удостоенный в 1980 году Ленинской премии, имел принципиальное значение для всей советской литературы. Он стал тогда настоящим событием для всего советского читательского сообщества.

Самому же писателю это, наверное, главное произведение в его творческой судьбе далось не просто. На одной из встреч с читателями в Концертной студии «Останкино», отвечая на их заинтересованные вопросы, он говорил: «…Замысел немножко чёрный замысел. Знаете, со мной случился инфаркт. И когда меня везли в больницу, я услышал такую фразу: как мог такой молодой человек заболеть инфарктом? И вот одна эта фраза родила роман. Я действительно все эти месяцы, которые лежал в больнице, думал: «Неужели причиной инфаркта могло быть то, что произошло в тот вечер?» А ничего не произошло. Я сказал вам, что буду откровенным: я выпил два стакана вина. А у грузина от двух стаканов вина инфаркта не бывает.

Первый долг писателей, конечно, заботиться о моральной чистоте своей нации. И вот мы, насколько можем, помогаем. Губительный процесс продолжается и сейчас (речь идёт о конце 70-х — начале 80-х годов XX века. — Р.С.). Нельзя сказать, что в Грузии всё ладно, всё уже хорошо, всё в порядке и всё гладко… Нет, не так обстоят дела. Это только начало, по-моему. Борьба будет долго продолжаться. Всегда, наверное. Это уже зависит от того, в какой дозе эти пороки проявятся в той или иной республике.

И я призываю, если есть здесь писатели, и не только писатели, всех: с этим надо бороться, с этим мириться нельзя, потому что это не тот путь развития человечества, на который мы имеем право стать или равнодушно смотреть».

В романе реальное и фантастическое причудливо переплетаются, образуя яркую картину, наполненную большим смысловым багажом. Перед нами предстаёт главный герой — Бачана Рамишвили, переживший в детстве тяжёлое заболевание туберкулёзом, трудившийся пастухом, получивший образование и работающий в качестве редактора газеты. Периоды его жизни подаются писателем через воспоминания, своеобразные «видения» самого Бачаны, лежащего в больнице. Посредством этих эпизодов из биографии героя обозначаются серьёзнейшие проблемы общественного устройства тех лет.

Как и ранее, Думбадзе выступает непримиримым борцом с миром хапуг, хищников, приспособленцев, расхитителей социалистической собственности, разномастными нарушителями законности. Но это не отвлечённый рассказ, написанный в детективном жанре. Поднятую проблематику писатель подаёт в глубоко философском контексте. Его волнуют вопросы нравственного падения отдельных, внешне благополучных, скрывающихся под личиной благодушных и порядочных граждан личностей, способных на откровенное мошенничество и жульничество.

При этом отрицательные персонажи выступают с претензией жить и действовать, согласно своим эгоистическим стремлениям, намеренно попирая законность. Мастерство Думбадзе, его неповторимое своеобразие, способность к подаче философских обобщений в доступной притчеобразной форме проявляются в романе и в том, что негативные персонажи порой доведены до карикатурности и предельно обнажены их старания представить себя в привлекательном свете. Такова сцена с прожжённой мещанкой и мелкой хищницей Ниной Санеблидзе, пришедшей к Рамишвили просить за своих сыновей. И кто же они? Старший отбывает наказание в колонии, но сердобольная матушка хлопочет о приготовлении для него отдельной квартиры, чтобы он мог жениться «поприличнее». Младший, на поступление которого в университет она истратила две тысячи сто рублей, всё равно проваливается на экзаменах. И теперь она ищет способы восстановления «попранных прав» и страшно возмущается, что нигде не может найти поддержки.

Роман «Закон вечности» всецело проникнут идеей борьбы добра со злом. И зло в романе показано живучим, неуязвимым, способным пристраиваться, маскироваться, всплывать на новых местах. Не брезгует оно и угрожать, шантажировать, оговаривать, вредить. В этом отношении показателен пример Маглаперидзе, откровенного мошенника и спекулянта, бывшего руководителя комбината меховых изделий, после выхода в газете разоблачающего фельетона о нём и пожара на комбинате, сумевшего всё-таки оказаться на доходном месте в новом объединении ресторанов.

Всеми этими негативными явлениями и в то же время размышлениями о жизни, о добре, о духовности, о коммунистических идеалах, в торжество которых верит Бачана Рамишвили, Нодар Думбадзе однозначно выступает за необходимость всесторонней борьбы за человека, за торжество нравственных начал в нём, за вечную потребность его духовного развития и совершенствования.

Горькими размышлениями о человеке, его природе, способной вести не к гармонии, а к упадку, деградации, потере человеческого облика, наряду с серией прекрасных рассказов, была проникнута и одна из последних вещей Нодара Владимировича — повесть «Кукарача». Повесть-воспоминание с детективным и одновременно лирическим сюжетом рассказывает о довоенном Тбилиси и любви участкового милиционера к городской красавице. Но, по существу, писатель представляет нам жизнеописание подлинного героя, способного во имя любви к людям на любое самопожертвование. Скромный, простой и доступный милиционер по прозвищу Кукарача любит и готов защищать не людей вообще, а конкретного, обычного человека, стоящего рядом, нуждающегося в помощи и поддержке. И такое отношение милиционер распространяет даже на уголовника-рецидивиста Муртало, так как нравственные законы для него всеобъемлющи и каких-либо исключений не предполагают. А потому и смерть Кукарачи от подлой руки рецидивиста выступает в повести не с целью придания ей слезливой мелодраматичности, а исключительно для того, чтобы этой сознательной жертвой заявить о неминуемой и окончательной победе сил добра.

Думбадзе непреклонен: его понимание мира неизменно. Гуманист, философ, тонко понимавший человеческие характеры, взаимоотношения и конфликты, он твёрдо стоял на позиции, заключавшейся в том, что здоровые силы, руководимые добром, справедливостью, духовностью в широком её понимании, нравственными постулатами, не должны бояться понести определённые потери, неизбежные, но оправданные. Ведь за ними всегда стоит правда, а значит, и новая жизнь, движимая любовью. «…Самый большой дар, подаренный природой человеку, — это талант любви, — скажет мастер, комментируя «Кукарачу». — Не только к женщине. Талант любви ко всему, что есть на свете: и к Родине, и к делу, которое тебе доверено. Это самый большой дар природы — талант любви… И я считаю несчастным того человека, который уйдёт из этой жизни, не прочувствовав этого дара любви. Без этого жить обидно и умирать жалко».

На этом фоне непрерывной борьбы Н. Думбадзе за человека, за его естество, которому не свойственно зло как явление, уместно обратиться к мнению критика А. Руденко-Десняка, справедливо подметившего: «Мир спасёт добро… Автор повествования о Зурикеле, бабушке Ольге, Илико и Илларионе был уверен, что человек рождается и живёт в гармоничном мире и нужно только постараться не нарушить эту гармонию, сердечно относиться друг к другу, верить во всё светлое — и остальное сложится само собой. Автор «Кукарачи», его герой, пройдя через перипетии романов «Белые флаги» и «Закон вечности», убедился, что мир крайне далёк от гармонии, а человеческая душа далеко не всегда тянется к свету, что и человеку в реальном мире ещё идти и идти путём самопознания и постижения действительности, многотрудным путём утверждения активного добра. Герои писателя познали страдание, прозрели, несли потери, смотрели в лицо смерти (особенно это касается рассказов), но никогда и никто из них даже в мыслях своих не пытался утвердить добро силой, превращая его тем самым в надчеловеческую абстракцию».

В этом понимании человеческого общества писатель не знал компромиссов: за добро и справедливость нужно бороться, но бороться честно, открыто, не допуская фальши, подлости и других «приёмов», не совместимых с нравственными установками и коммунистической моралью.

ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, не каждому дано постигать непреложные истины. Не каждый может их отстаивать и за них бороться. Нодар Думбадзе мог, умел. И делал это сознательно, причём не только в литературе. Его голос гражданина, коммуниста, гуманиста звучал и в жизни, к каждодневному и такому разному течению которой он не мог быть безучастным. Его всё волновало, тревожило. И эти не покидавшие его переживания с годами отразились и на облике писателя. Смотрим на фотографии: вроде улыбчивое, светлое лицо, а взгляд грустный… Потому-то, наверное, и не выдержало его хрупкое сердце — не смогло оно вместить в себя все тяготы, горькие раздумья, тревожные мысли о человеке и обществе, в котором ему жить и созидать, а не пресмыкаться, преследуя низменные цели, тем самым втаптывая себя в грязь и пустоту исключительно физического существования.

Перечитывая произведения Н.В. Думбадзе, в том числе и его статьи, интервью, а также многочисленные публикации о нём, можно однозначно констатировать: среди нас жил писатель, наделённый прозорливостью видеть мир во всём многообразии, во всех красках и световых излучениях. И не просто видеть, но и талантом передавать увиденное людям посредством печатного слова. Талантом уникальным, непохожим и не подхваченным у кого-то из предшественников или современников. Талантом неповторимым… Да и разве возможно повторить Думбадзе?

Пускай же живёт светлая память о нём. Всей своей жизнью борца и гуманиста и жизнеутверждающим творчеством он заслужил, чтобы оставаться в людском сознании всегда.

Администрация сайта не несёт ответственности за содержание размещаемых материалов. Все претензии направлять авторам.