Тридцать пять лет назад, 14 сентября 1984 года, ушёл из жизни советский писатель Нодар Думбадзе. Ему было всего пятьдесят шесть. Жизнь прервалась, что называется, на взлёте. В отведённые же ему годы творчества, к которому он, выпускник экономического факультета Тбилисского университета, подобрался достаточно рано, успел создать целую прозаическую галерею потрясающих произведений, покоривших в своё время многомиллионную читательскую аудиторию Страны Советов. Нодару Владимировичу Думбадзе определённо сопутствовала удача.
ОН УВИДЕЛ и ощутил признание и любовь сограждан. Его печатали огромными тиражами, ставились спектакли и фильмы по его произведениям. Имел в багаже и официальные регалии, старт которым дал ВЛКСМ, удостоив его в далёком 1966 году, в числе первых, недавно учреждённой премии Ленинского комсомола. Затем была Государственная премия Грузинской ССР им. Шота Руставели, серебряная медаль им. А.А. Фадеева и высшая, самая авторитетная награда — Ленинская премия. Два созыва представлял Н.В. Думбадзе интересы родной республики в Верховном Совете СССР. Тогда, в 70—80-е годы прошлого века, он, без преувеличения, был одним из самых любимых и почитаемых писателей Союза.
При этом к славе своей, оставаясь человеком скромным, он относился и философски, и с юмором одновременно. Приведу пример, рассказанный самим писателем и в полной мере отображающий его понимание популярности и её значения в жизни мастера: «Я расскажу, какой я популярный. Мы сегодня на съезде писателей с Чингизом Айтматовым разговаривали. У нас все знаки отличия одинаковые: и он лауреат, и я лауреат, и он депутат, и я депутат. Подходит к нам фотограф, снимает нас, крутит и так и сяк, мол, улыбайтесь, говорите между собой. И мы говорим. А о чём говорить, когда не о чем говорить. А он снимает. Потом я отхожу в сторону, а он подходит к Чингизу, и я слышу, спрашивает, а кто этот человек? Это — про меня. «Это же Нодар Думбадзе», — отвечает Айтматов. Он записал: «Нодар Думбадзе. Справа». Потом Чингиз ушёл, фотограф ко мне подходит, спрашивает, кто этот человек? Я отвечаю, что это Чингиз Айтматов… Это о популярности». В этом рассказе — весь Нодар Думбадзе с его искромётной иронией и глубоким взглядом на всё происходящее вокруг. Так, впрочем, он и жил, балансируя на грани соприкосновения высоких идеалов и устремлений и обыденной повседневности с её непредсказуемостью и весёлостью.
Писательский голос Нодара Думбадзе зазвучал в конце 1950-х годов, а по сути, шестьдесят лет назад, когда в свет вышел его первый и один из самых удачных и любимых читателями роман «Я, бабушка, Илико и Илларион». С тех пор и до момента кончины писателя в его произведениях читатель неизменно сталкивался не только с искромётным юмором, незатейливыми, добрыми и смешными житейскими ситуациями, искренним интересом к тяготам и заботам самого обычного, «рядового» человека, постоянным стремлением к торжеству доброты и справедливости, но и с сонмом проблем куда более конкретных, требовавших общественной огласки и искоренения, таких как социальное разложение, увлечение материальными благами, сознательный отход от нравственных правил и социалистической законности. При этом он всегда искал выход из сложившихся обстоятельств, искренне веря в действенную силу добра, оставаясь убеждённым коммунистом и сторонником подлинного советского жизнеустройства.
Вообще же литературный путь писателя был поистине поступательным. В основе его, конечно же, был непростой внутренний поиск — поиск своего героя, своих сюжетных линий, тем, проблематики и конфликтов. На помощь тогда, в самом начале долгой писательской дороги, пришли потрясающий, переплетённый с народными традициями и фольклором юмор, лукавая ирония, весёлые остроты. Но и они, начиная с романа «Я, бабушка, Илико и Илларион», а затем и в последующих романах — «Я вижу солнце», «Солнечная ночь», эти юмористические вставки и диалоги, не были каким-то отвлечением и уходом от вопросов серьёзных и основательных, всегда беспокоивших писателя.
Юмор и смех были фоном и тем средством, благодаря которому Н. Думбадзе доносил свои, далеко не праздные мысли. Взять хотя бы его легендарного и незабываемого Зурико из первого романа. На первый взгляд, он простак, испытывающий окружающий мир своим простодушием. Но в действительности он не просто чудак, а скорее даже человек вполне серьёзный, так как своим добрым чудачеством он вступает в противоборство с настоящими прохвостами вроде управдома, помогая вскрыть их истинное лицо. Потому-то образ этот и получился таким светлым и притягательным, что, беря на себя и доводя до шаржа недостатки, хитрость, плутовство других людей, он как бы тем самым просветляет не только себя, но и тех, кто находится рядом с ним.
Со временем от романа к роману, а затем и в рассказах, и прежде всего в таких, как «Дидро», «Коррида», «Солнце», «Собака», «Желание», «Неблагодарный», писатель будет плавно уходить, если так можно выразиться, от бытовых ситуаций, присущих грузинскому народу и наполненных потрясающим, самобытным юмором и смехом. Нет, сам смех не уйдёт, но он начнёт трансформироваться, всё больше переплетаясь с серьёзностью и сентиментальностью, жизненными коллизиями и судьбами героев. Потом придут и другие — не смешные темы.
Уже во втором романе «Я вижу солнце» появится память о войне, с которой нам доведётся повстречаться и в ряде других произведений. Столкнёмся мы и со студенческой средой, побываем и на пограничной заставе, а чуть позже окажемся и в тюрьме. И вроде юмор, сарказм, добрый смех будут и в «Солнечной ночи», и в «Не бойся, мама!», и в «Белых флагах», но ирония эта всё более станет отходить на задний план. Нравственно-философская проблематика начнёт прочно укореняться в каждом новом произведении писателя.
В ИСТОРИЮ многонациональной советской литературы Нодар Думбадзе вошёл как писатель, сумевший найти ту, на первый взгляд незаметную, но удивительную и несущую в себе большую смысловую нагрузку стезю, благодаря которой так основательно и прочно переплетаются в его творениях такие полярные друг другу начала, как смешное и серьёзное, реальное и нереальное, причудливое и глубокое, философское и сугубо обыденное. Оттого-то и по прошествии лет не устаревают сочность и красочность всего им написанного, не тускнеют актуальность и злободневность поднятых тем и вопросов, не теряется их всеобъемлющий философско-нравственный подтекст. Произведения писателя, к счастью, перешагнули и в XXI век, сумев не раствориться в его безумной круговерти…
Пытаясь в сегодняшнее недоброе время, когда в сознании многих и многих сограждан укоренились совсем другие «ценности», напрочь не принимавшиеся писателем, вновь представить весь масштаб его незаурядной личности, следует в первую очередь обратиться к истокам и той среде, на основе которых он и сформировался в того Нодара Думбадзе, который до сих пор продолжает жить в нашем сознании. И не просто жить. Ведь жить спокойно, как известно, Нодар Владимирович не просто не хотел, но и не умел.
Наверное, первым толчком, побудившим с детства восприимчивого к окружающему миру Нодара выйти на заманчивую, но не менее и обманчивую писательскую стезю, была сама его малая родина — прекрасная Грузия с её небольшим уголком под названием Гурия, в которой он и питался живительными соками народного быта и культуры. «…Я из Гурии. Гурийцы действительно очень остроумные люди. Но это характерно не только для гурийцев, это общехарактерно для всей грузинской нации: весёлое такое настроение, остроумие», — вспоминал не одно десятилетие спустя Нодар Владимирович.
Ему, как, впрочем, и многим его сверстникам, пришлось немало пережить. «Тяжёлое детство было, и я рано остался без родителей. Меня воспитывали чужие люди. Не чужие, свои люди, но не родители. И этот период, когда происходило становление моего характера, как парня, как юноши, как мужчины, это время совпало с тяжёлыми годами войны». Отсюда — из детства, юности — он и черпал, в первую очередь на начальном этапе творчества, темы для своих произведений. О тех непростых, но светлых для писателя годах, он отзывался всегда очень тепло и искренне.
Спустя годы, отвечая на далеко не праздный вопрос о проблеме одиночества в современном мире (а на дворе было начало восьмидесятых годов прошлого века), Думбадзе через призму своего детства говорил: «А в Грузии мы привыкли жить как: у нас были общие дворы, общие балконы. Мы выросли во дворе. Вот русский язык… я выучил на улице, во дворе. Есть у меня друзья, которые говорят на армянском, на азербайджанском, на курдском языках одновременно. На улице среди детей изучали мы эти языки. А сейчас какое-то отчуждение происходит, когда человек отгораживается заборами, квартирами, комнатами, замками. Дырки какие-то придумывает, щели, чтобы не ворвался к нему кто и не отнял чего-нибудь».
Да уж, как в воду глядел. Только сегодня новые хозяева жизни довольствуются уже не заборами, квартирами и домами, а захапывают целые поселения со своими «барскими» лесами и водоёмами, некогда бывшими общедоступными, народными… Грустно, какое-то щемящее, исконно думбадзевское чувство горечи начинает всецело давить и преследовать, когда думаешь и сопоставляешь день вчерашний и день сегодняшний, такой безрадостный и мрачный.
Потому-то и притягательно вновь творчество Н.В. Думбадзе. В нём ответы на многие вопросы, остающиеся до сих пор в общественной повестке дня. Есть в них и ещё одно не устаревающее качество: они наполнены всепобеждающим светом доброты. Они, по меткому выражению писателя, являются «врачевателями», способными «помогать людям», отводя от них боли и переживания. Хотя свою собственную боль отвести от себя писатель так и не смог…
Будучи человеком глубоким, стремясь постигать непреходящие истины, Н. Думбадзе, не оглядываясь на критиков, не боялся балансировать на темах не просто мировоззренческих, но и напрямую связанных с верой. И, надо признать, что советская цензура, по словам сегодняшней злобствующей либеральной братии, душившая и уничтожавшая всё талантливое и ставившее серьёзные проблемы в литературе, никак не мешала писателю. Хотя, конечно, не обходилось и без споров, без отстаивания своей позиции. В результате же выходили вполне полемичные, не скрывавшие взглядов писателя книги, причём тиражами, о которых нынешним «свободным» от политики писателям приходится только мечтать.
НО ВЕРНЁМСЯ к вопросу о вере, вернее сказать, не о самой вере, а о том, как видел её писатель в жизни советского общества. Вспоминаются горячие споры, ведущиеся обитателями тюремной камеры из романа «Белые флаги».
Как известно, этот роман Нодар Думбадзе посвятил борьбе с протекционизмом, взяточничеством, нарушением законности, схватке, осложнённой цепкостью национальных предрассудков, здоровых сил общества с его отсталой, живущей в узкой, внешне благополучной скорлупе прослойкой — мещанами, ростовщиками, теми, для кого нажива становится целью жизни. Отрицательные явления показаны писателем в романе сатирически. Камера тюрьмы, где разворачивается основное действие повествования, превращена в некую условную арену столкновения сил добра и зла. Преступники здесь наказаны и юридически, и, если можно так сказать, бичом авторской сатиры, а невинно пострадавший герой, не затратив особых усилий в борьбе за справедливость, приходит к счастливому финалу. Добро, в его широком понимании, таким образом, торжествует. И опять же, фабула романа неизменна, писатель верен своей главной теме — теме созидательного добра как движущей силы общества.
В тех спорах обитатели камеры подводят всё же к мысли о том, что безверие опаснее и страшнее любой веры, пускай даже противоречивой, наивной, размытой, без чётко сформулированных ориентиров. Интересным представляется и диалог из романа «Закон вечности». Полушутя, тем самым вновь ставя перед собой задачу не обидеть, а возвысить и очистить души своих героев, Думбадзе говорит о том, что из главного героя, убеждённого коммуниста Бачаны Рамишвили, вышел бы неплохой священник, а из его соседа по больничной палате, постоянного оппонента, отца Иорама получился бы хороший партийный работник. В этом-то и показывает писатель своё отношение к вере, что пытается столь разных, с противоположным мышлением людей объединить желанием сделать человека чище и достойнее его высоким человеческим смыслу и предназначению. Так, брошенными вскользь фразами писатель подводил к вечным вопросам и пониманию того, что жить нужно по совести, честно, достойно, с верой в добро, в светлые идеалы, во имя великих целей.
Роман «Закон вечности», удостоенный в 1980 году Ленинской премии, имел принципиальное значение для всей советской литературы. Он стал тогда настоящим событием для всего советского читательского сообщества.
Самому же писателю это, наверное, главное произведение в его творческой судьбе далось не просто. На одной из встреч с читателями в Концертной студии «Останкино», отвечая на их заинтересованные вопросы, он говорил: «…Замысел немножко чёрный замысел. Знаете, со мной случился инфаркт. И когда меня везли в больницу, я услышал такую фразу: как мог такой молодой человек заболеть инфарктом? И вот одна эта фраза родила роман. Я действительно все эти месяцы, которые лежал в больнице, думал: «Неужели причиной инфаркта могло быть то, что произошло в тот вечер?» А ничего не произошло. Я сказал вам, что буду откровенным: я выпил два стакана вина. А у грузина от двух стаканов вина инфаркта не бывает.
Первый долг писателей, конечно, заботиться о моральной чистоте своей нации. И вот мы, насколько можем, помогаем. Губительный процесс продолжается и сейчас (речь идёт о конце 70-х — начале 80-х годов XX века. — Р.С.). Нельзя сказать, что в Грузии всё ладно, всё уже хорошо, всё в порядке и всё гладко… Нет, не так обстоят дела. Это только начало, по-моему. Борьба будет долго продолжаться. Всегда, наверное. Это уже зависит от того, в какой дозе эти пороки проявятся в той или иной республике.
И я призываю, если есть здесь писатели, и не только писатели, всех: с этим надо бороться, с этим мириться нельзя, потому что это не тот путь развития человечества, на который мы имеем право стать или равнодушно смотреть».
В романе реальное и фантастическое причудливо переплетаются, образуя яркую картину, наполненную большим смысловым багажом. Перед нами предстаёт главный герой — Бачана Рамишвили, переживший в детстве тяжёлое заболевание туберкулёзом, трудившийся пастухом, получивший образование и работающий в качестве редактора газеты. Периоды его жизни подаются писателем через воспоминания, своеобразные «видения» самого Бачаны, лежащего в больнице. Посредством этих эпизодов из биографии героя обозначаются серьёзнейшие проблемы общественного устройства тех лет.
Как и ранее, Думбадзе выступает непримиримым борцом с миром хапуг, хищников, приспособленцев, расхитителей социалистической собственности, разномастными нарушителями законности. Но это не отвлечённый рассказ, написанный в детективном жанре. Поднятую проблематику писатель подаёт в глубоко философском контексте. Его волнуют вопросы нравственного падения отдельных, внешне благополучных, скрывающихся под личиной благодушных и порядочных граждан личностей, способных на откровенное мошенничество и жульничество.
При этом отрицательные персонажи выступают с претензией жить и действовать, согласно своим эгоистическим стремлениям, намеренно попирая законность. Мастерство Думбадзе, его неповторимое своеобразие, способность к подаче философских обобщений в доступной притчеобразной форме проявляются в романе и в том, что негативные персонажи порой доведены до карикатурности и предельно обнажены их старания представить себя в привлекательном свете. Такова сцена с прожжённой мещанкой и мелкой хищницей Ниной Санеблидзе, пришедшей к Рамишвили просить за своих сыновей. И кто же они? Старший отбывает наказание в колонии, но сердобольная матушка хлопочет о приготовлении для него отдельной квартиры, чтобы он мог жениться «поприличнее». Младший, на поступление которого в университет она истратила две тысячи сто рублей, всё равно проваливается на экзаменах. И теперь она ищет способы восстановления «попранных прав» и страшно возмущается, что нигде не может найти поддержки.
Роман «Закон вечности» всецело проникнут идеей борьбы добра со злом. И зло в романе показано живучим, неуязвимым, способным пристраиваться, маскироваться, всплывать на новых местах. Не брезгует оно и угрожать, шантажировать, оговаривать, вредить. В этом отношении показателен пример Маглаперидзе, откровенного мошенника и спекулянта, бывшего руководителя комбината меховых изделий, после выхода в газете разоблачающего фельетона о нём и пожара на комбинате, сумевшего всё-таки оказаться на доходном месте в новом объединении ресторанов.
Всеми этими негативными явлениями и в то же время размышлениями о жизни, о добре, о духовности, о коммунистических идеалах, в торжество которых верит Бачана Рамишвили, Нодар Думбадзе однозначно выступает за необходимость всесторонней борьбы за человека, за торжество нравственных начал в нём, за вечную потребность его духовного развития и совершенствования.
Горькими размышлениями о человеке, его природе, способной вести не к гармонии, а к упадку, деградации, потере человеческого облика, наряду с серией прекрасных рассказов, была проникнута и одна из последних вещей Нодара Владимировича — повесть «Кукарача». Повесть-воспоминание с детективным и одновременно лирическим сюжетом рассказывает о довоенном Тбилиси и любви участкового милиционера к городской красавице. Но, по существу, писатель представляет нам жизнеописание подлинного героя, способного во имя любви к людям на любое самопожертвование. Скромный, простой и доступный милиционер по прозвищу Кукарача любит и готов защищать не людей вообще, а конкретного, обычного человека, стоящего рядом, нуждающегося в помощи и поддержке. И такое отношение милиционер распространяет даже на уголовника-рецидивиста Муртало, так как нравственные законы для него всеобъемлющи и каких-либо исключений не предполагают. А потому и смерть Кукарачи от подлой руки рецидивиста выступает в повести не с целью придания ей слезливой мелодраматичности, а исключительно для того, чтобы этой сознательной жертвой заявить о неминуемой и окончательной победе сил добра.
Думбадзе непреклонен: его понимание мира неизменно. Гуманист, философ, тонко понимавший человеческие характеры, взаимоотношения и конфликты, он твёрдо стоял на позиции, заключавшейся в том, что здоровые силы, руководимые добром, справедливостью, духовностью в широком её понимании, нравственными постулатами, не должны бояться понести определённые потери, неизбежные, но оправданные. Ведь за ними всегда стоит правда, а значит, и новая жизнь, движимая любовью. «…Самый большой дар, подаренный природой человеку, — это талант любви, — скажет мастер, комментируя «Кукарачу». — Не только к женщине. Талант любви ко всему, что есть на свете: и к Родине, и к делу, которое тебе доверено. Это самый большой дар природы — талант любви… И я считаю несчастным того человека, который уйдёт из этой жизни, не прочувствовав этого дара любви. Без этого жить обидно и умирать жалко».
На этом фоне непрерывной борьбы Н. Думбадзе за человека, за его естество, которому не свойственно зло как явление, уместно обратиться к мнению критика А. Руденко-Десняка, справедливо подметившего: «Мир спасёт добро… Автор повествования о Зурикеле, бабушке Ольге, Илико и Илларионе был уверен, что человек рождается и живёт в гармоничном мире и нужно только постараться не нарушить эту гармонию, сердечно относиться друг к другу, верить во всё светлое — и остальное сложится само собой. Автор «Кукарачи», его герой, пройдя через перипетии романов «Белые флаги» и «Закон вечности», убедился, что мир крайне далёк от гармонии, а человеческая душа далеко не всегда тянется к свету, что и человеку в реальном мире ещё идти и идти путём самопознания и постижения действительности, многотрудным путём утверждения активного добра. Герои писателя познали страдание, прозрели, несли потери, смотрели в лицо смерти (особенно это касается рассказов), но никогда и никто из них даже в мыслях своих не пытался утвердить добро силой, превращая его тем самым в надчеловеческую абстракцию».
В этом понимании человеческого общества писатель не знал компромиссов: за добро и справедливость нужно бороться, но бороться честно, открыто, не допуская фальши, подлости и других «приёмов», не совместимых с нравственными установками и коммунистической моралью.
ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, не каждому дано постигать непреложные истины. Не каждый может их отстаивать и за них бороться. Нодар Думбадзе мог, умел. И делал это сознательно, причём не только в литературе. Его голос гражданина, коммуниста, гуманиста звучал и в жизни, к каждодневному и такому разному течению которой он не мог быть безучастным. Его всё волновало, тревожило. И эти не покидавшие его переживания с годами отразились и на облике писателя. Смотрим на фотографии: вроде улыбчивое, светлое лицо, а взгляд грустный… Потому-то, наверное, и не выдержало его хрупкое сердце — не смогло оно вместить в себя все тяготы, горькие раздумья, тревожные мысли о человеке и обществе, в котором ему жить и созидать, а не пресмыкаться, преследуя низменные цели, тем самым втаптывая себя в грязь и пустоту исключительно физического существования.
Перечитывая произведения Н.В. Думбадзе, в том числе и его статьи, интервью, а также многочисленные публикации о нём, можно однозначно констатировать: среди нас жил писатель, наделённый прозорливостью видеть мир во всём многообразии, во всех красках и световых излучениях. И не просто видеть, но и талантом передавать увиденное людям посредством печатного слова. Талантом уникальным, непохожим и не подхваченным у кого-то из предшественников или современников. Талантом неповторимым… Да и разве возможно повторить Думбадзе?
Пускай же живёт светлая память о нём. Всей своей жизнью борца и гуманиста и жизнеутверждающим творчеством он заслужил, чтобы оставаться в людском сознании всегда.