5 июля 1943 года началась битва на Орловско-Курской дуге
5 июля 1943 года началась Курская стратегическая оборонительная операция, продолжавшаяся до 23 июля. Она являлась составной частью битвы на Орловско-Курской дуге; основные боевые действия развернулись на северном и южном фасах Курского выступа; проводилась с целью срыва летнего наступления немецких войск по плану «Цитадель».
Предлагаем
вашему вниманию отрывок из книги Константина Симонова «Разные дни войны». В июле
1943 года Константин Михайлович служил корреспондентом газеты «Красная Звезда»
и находился в 75-й гвардейской Сталинградской дивизии генерала Горишного на
северном фасе Орловско-Курской дуги.
«…Записи,
сделанные тогда в полках, главным образом, как я уже говорил, по ночам,
перемежаются с записями, сделанными на наблюдательном пункте командира дивизии,
днем.
...«Как
у тебя, Маковецкий?» — «Ничего, хорошо». — «Первое слово отбросим. Остается
«хорошо». А теперь доказывай: что же именно у тебя хорошо? И сколько вы пехоты
положили?» — «До двух рот». — «Мало. Я требую от тебя, чтобы вся их пехота,
которая зашла в балку, из нее не вышла. Ни вперед, ни назад. Подготовь
минометный огонь всех средств по обратному выходу из балки и жди, когда они
покажутся, когда пойдут назад».
Но
пехота немцев из оврага пока не выходит, ждет. Там же, в овраге, укрылось и
около тридцати танков. Доносят, что в 12.30 авиация зажгла пять из них.
С
авиационного наблюдательного пункта доносят, что наша авиация пошла тремя
группами: одна бьет по пехоте, вторая по танкам, третья пошла вглубь.
Адъютант
объясняет кому-то по телефону: «Это говорит сынок хозяина».
Начальник
оперативного отделения вернулся из полка Маковецкого. «Ну как там Маковецкий?»
— спрашивает Горишный. «Как всегда, невозмутим».
«Хвалю
86-й гвардейский минометный, — с удовольствием говорит Горишный. — В воздухе
над ним висит шестьдесят самолетов, а они выезжают на открытую огневую и лупят.
Будь любезен! Храбрецы!»
Видно,
как бьют тяжелые эрэсы. «Вот это я понимаю, подарочки пошли, — говорит
Горишный, — красивая песня!»
Горишный
берет бинокль и рассматривает что-то впереди.
Потом
передает мне. «Видите вон ту высоту перед нами? Пока вы у танкистов были, он
туда до черта самолетов бросил. Сейчас высота ни наша, ни их. Да и что там от
высоты осталось? Ни травы, ничего».
Доносят,
что на левом фланге немцы сосредоточиваются для танковой атаки. «Говорят, что
хороший кусок хлеба идет — целых сто танков. Ну, видимо, приврали наблюдатели,
значит, считай, семьдесят...» После этого он передает несколько команд
артиллеристам. «Сейчас, когда они пойдут, я сотворю там немцам одну петрушку».
Майор
Слуцкий с левого фланга через два часа после начала немецкой танковой атаки
доносит, что она отбита. «Да, — удовлетворенно говорит Горишный. — Сегодня
имеет место хорошее взаимодействие пехоты, танков и авиации. А почему? А потому
что вчера весь вечер заранее производили пристрелку рубежей. Что меня радует
сегодня — отсутствие обоюдных жалоб родов войск».
В
самый разгар событий Власенко звонит по телефону в тыл дивизии и требует от
кого-то: «Организуйте хлорирование воды».
Начинают
подводиться итоги сегодняшнего дня. Уничтожено 63 танка и до полка немецкой
пехоты.
«Прокурор, а прокурор, — поддразнивает Горишный появившегося на НП прокурора дивизии. — Я вчера вечером видел, как ты шел, и сразу почувствовал: ты вчера свои сто граммов выпил. И обрадовался». — «Почему обрадовались?» — «А потому обрадовался, что раз уж прокурор свои сто граммов выпил, значит, у нас, безусловно, все по закону, значит, у него все до последнего бойцы по всей дивизии свои положенные сто граммов выпили. Так это или не так? — Горишный обращается к появившемуся под вечер на НП заму по тылу: — Проверь по полкам, как с харчами и с водкой. Имей в виду, пока от тебя не узнаю, хотя бы глядя на ночь, что бойцы водку выпили и горячим закусили, свой чемодан не расстегну. А выпить сто граммов сегодня что-то самому охота». Напряжение к вечеру спадает. День заканчивается шутками, в которых сразу все — и удовлетворение, и усталость...»