Обухов Сергей Павлович

Член Президиума ЦК КПРФ, депутат Госдумы, д.полит.наук

Обухов
Сергей
Павлович

Член Президиума ЦК КПРФ, депутат Госдумы, д.полит.наук

Персональная страница

(http://cipkr.ru/publisher/pdf/rus_parlamentarizm_glava2.pdf)

 Победа Б.Н.Ельцина на президентских выборах в РСФСР 12 июня 1991 года в корне изменила политическую ситуацию и в СССР, и в Российской Федерации. В этот период внешне царила эйфория как в российском депутатском корпусе, так и в администрации российского президента. Депутатская многотиражка «Курьер Съезда» даже пропагандировала предсказания Мишеля Нострадамуса, якобы предвидевшего падение Советской власти через 73 года и 7 месяцев, аккурат ко дню избрания Б.Н.Ельцина Президентом РСФСР. Победителям казалось, что, наконец наступила эра «свободы, собственности, законности, открытости миру»

 Российский президент, используя всю мощь и авторитет нового государственного института, стал наносить удары по своему главному политическому противнику – КПСС и КП РСФСР, запретив их деятельность на предприятиях и в учреждениях Указом от 20 июля 1991 года. И хотя в Постановлении ЦК КП РСФСР от 6 августа 1991 года «О неотложных вопросах работы партийных организаций Компартии РСФСР в связи с Указом Президента РСФСР от 20 июля 1991 года «О прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР» руководителям организаций и учреждений предлагалось не принимать мер, направленных на прекращение деятельности оргструктур политических партий, все же законность этого Указа даже толком не была проверена и не рассмотрена в Верховном Совете из-за парламентских каникул. А вскоре все эти действия Президента РСФСР затмили события 19-21 августа 1991 года, породившие впоследствии в общественном сознании мифы о «путче ГКЧП» и «защите российского парламента».

При этом заметим, что мифы о «путче ГКЧП» и «защите парламентаризма» опровергаются всем ходом послеавгустовских событий. Если согласиться с расхожими утверждениями той поры, что ГКЧП совершил переворот, т.е. выступал против советского конституционного строя, тогда в этой логике нет объяснения политических последствий провала «путча». Ведь в результате такой «защиты» парламентаризма и советского конституционного строя были фактически разогнаны высшие конституционные органы власти СССР – Верховный Совет и Съезд народных депутатов СССР, а также Кабинет министров СССР, которые в дни августовского кризиса оказались «в хвосте» политических событий, не проявили политической субъектности.

Как справедливо отмечал английский исследователь Т.Ремингтон, хотя «остаточный Верховный Совет СССР продолжал функционировать, но это было в сомнительной зоне сумерек конституционной и политической законности, так как ни Россия, ни другие республики не признали ее решения как имеющие обязательную юридическую силу». Но и этот «сумеречный союзный парламентаризм» просуществовал лишь четыре месяца», а спустя два года та же участь постигла все Советы в РСФСР и саму Конституцию РСФСР.

Миф о «защите парламента», «Белого дома» сложился в августовские дни 1991 года, когда Верховный Совет СССР бездействовал и не созывался, а Президент СССР М.С.Горбачев укрылся на даче в Форосе. Верховный Совет и Президент РСФСР Б.Н.Ельцин оказались тогда единственными, реально функционирующими, государственными институтами, чья легитимность никем не оспаривалась. Более того, все общественное противостояние в августе 1991 года концентрировалось вокруг защиты так называемого «Белого дома» – цитадели нового российского парламентаризма, что впоследствии даже на государственном уровне было освящено учреждением государственной награды «Защитнику свободной России». (В последствии, по мере падения общественного престижа «защиты Белого дома в 1991 году» в народе медаль прозвали «ЗаСранкой», от сокращенной аббревиатуры названия медали – «ЗаСР» - Прим.Авт.)

В этот период демократические фракции Верховного Совета, а также пошедшие за ними деморализованные патриотические и коммунистические группы парламента, демонстрировали полное единство действий с командой Б.Н.Ельцина. Например, на заседании Конституционного суда по «делу КПСС» приводились такие свидетельства народного депутата РСФСР, члена группы «Коммунисты России» В.И.Зоркальцева: «В дни августовских событий я находился в Белом доме и лично знаю, что в числе его защитников были многие коммунисты, но их постигла та же участь, что и всю партию».

Впрочем, само за себя говорит почти единодушное голосование депутатов, в том числе из групп «Коммунисты России», «Россия», на заседании Верховного Совета РСФСР за Постановления «О дополнительных полномочиях Президента РСФСР по обеспечению законности деятельности Советов народных депутатов в условиях ликвидации последствий попытки государственного переворота в СССР» от 21 августа и «О политической ситуации в республике, сложившейся в результате антиконституционного государственного переворота в СССР» от 22 августа 1991 года.

Следует отметить, что хотя тезис «защиты парламента», «защиты Белого дома» в событиях августа-91 был доминирующим в общественном сознании, которое формировалось демократическими СМИ, роль собственно парламентариев и Верховного Совета как государственного института в организации этой «защиты» в массовом мнении практически не фиксировалась.

Кто или что сыграло решающую роль в том, что государственный переворот не удался? Такой вопрос был задан в 1981 москвичам при опросе, проведенном столичным отделением ВЦИОМ 7 сентября. «Путч был остановлен главным образом усилиями народа, в частности москвичей» — так посчитали 36 процентов опрошенных. 17 – лавры победителя отдали Борису Ельцину. 16 процентов были убеждены, что главная причина провала переворота в его плохой организации. Каждый пятый считал, что решающую роль в победе сыграли усилия, предпринятые правительством России, а 14 процентов назвали другие причины.

Уже всероссийский опрос ВЦИОМ в сентябре 1991 года на ту же тему не вычленял значимость действий тех или иных ветвей власти (президента, правительства, парламента). 55 процентов граждан посчитали, что успеху ГКЧП помешали, главным образом, «решительные действия руководства России», «сопротивление народа» – 57 и плохая организация переворота – 34.

Большинство исследований той поры, как правило, были посвящены простой проблеме: ты за ГКЧП или «защитников Белого дома?». Хотя и здесь, как выясняется, нет однозначного политического доминирования в общественном мнении поддержки «защитников парламента».

Так, СМИ со ссылкой на Президента СССР М.Горбачева в конце сентября 1991 года привели такие данные о поддержке в стране действий ГКЧП: «Разговор о социальной базе путчистов — экономически пассивной части населения, отличающейся «люмпенским» сознанием, — Горбачев проиллюстрировал цифрой: ГКЧП поддержало 40% населения. И развел руками: «Что делать? Такая страна».

Естественно, либеральные СМИ не могли принять такие социологические данные, т.к. в массовом публичном обиходе использовались данные опроса ВЦИОМ, по которым «ГКЧП поддержало от силы 20% населения».

Известно, что непосредственно в период августовского кризиса проводились региональные опросы населения. Например, исследование Западно-Сибирского отделения ВЦИОМ, проведенное 20_21 августа в Новосибирске методом уличного опроса, показало, что деятельность ГКЧП поддержали 17 процентов, высказались против — 58, затруднились ответить — 25; посчитали, что с приходом к власти ГКЧП положение улучшится — 19, ухудшится — 48, затруднились ответить — 33. На вопрос о возможности массовых репрессий после переворота утвердительно ответили 67 процентов респондентов, отрицательно — 13.

При этом весьма любопытным оказалось отношение жителей города к призыву российского руководства к бессрочной забастовке: 67 процентов опрошенныx его не поддержали (за – было лишь 11 %).

В настоящее время опубликовано большое число документов местных руководящих органов КПСС, которые информировали ЦК КПСС о массовых настроениях в те дни. Хотя даже из материалов организованных Верховным Советом РСФСР парламентских слушаний «О роли организационных структур КПСС и Компартии РСФСР в государственном перевороте 19-21 августа 1991 года», следует, что общественные настроения в те дни были весьма неоднозначны в отношении как ГКЧП, так и «защитников парламента».

Генеральный прокурор РСФСР В.Г.Степанков уже тогда проинформировал депутатов о существовании телеграммы Секретариата ЦК КПСС на места, которая предписывала: «В связи с введением чрезвычайного положения в отдельных местностях СССР просим регулярно информировать ЦК КПСС о положении в регионах, настроении людей, о принимаемых мерах по наведению порядка и дисциплины, о реакции населения на мероприятия Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР».

Весьма характерный срез отношения населения к действиям ГКЧП и «защитников парламента» дают шифротелеграммы в ЦК КПСС из Челябинского обкома КП РСФСР. “О состоянии Челябинской области в условиях чрезвычайного положения: Основная масса населения с пониманием и надеждой восприняла образование ГКЧП, первые его документы, — сообщал в ЦК секретарь обкома партии Литовченко. – Но бесконечное повторение 19 августа одних и тех же материалов к вечеру вызвало много вопросов: где Горбачев, неужели комитету больше нечего делать? В конце дня в местную организацию «ДемРоссии» стали поступать документы от Бориса Ельцина, сразу же обнародованные на митинге, по местному телевидению и радио. Руководство облсовета 19 августа приняло решение об исполнении законов только России. В этой обстановке правоохранительные органы области не принимают необходимых мер по выполнению заданий ГКЧП.

20 августа на Центральной площади Челябинска прошли два митинга, организованных депутатами областного и городского Советов в поддержку Ельцина и осуждавших членов ГКЧП как самозванцев и заговорщиков.

В митингах участвовало около двух тысяч человек. В течение 20 августа обком КПСС не получил от Центра никакой информации о действиях ГКЧП для координации своей работы. В такой ситуации инициатива может быть полностью перехвачена сторонниками Ельцина. Считаем необходимым дать со стороны ГКЧП более четкие оценки действиям Ельцина, подкрепить обращение к народу реальными гарантиями, прежде всего в социальной сфере, наведении дисциплины и порядка”.

Спустя день, поступает вторая телеграмма: “В целом обстановка в области стабильна, в трудовых коллективах сохраняется нормальный производственный ритм. Однако усилиями президиума Челябинского горсовета, некоторых народных депутатов России, областного и городского Советов, областного радио, телевидения и газет она заметно осложнилась, т.к. постановления ГКЧП N1 и 2 итерпретируются, нагнетаются страсти, распространяется непроверенная информация, публикуются только распоряжения и указы республиканских органов. 20 августа на Центральной площади областного центра президиум горсовета провел три митинга. На утреннем участвовало до 500 человек ... Мощному психологическому воздействию подвергаются офицеры гарнизона. Практические шаги обкома и партийных органов на местах серьезно затруднены из-за отсутствия объективной информации”.

О дезориентации на местах в августовские дни 1991 года свидетельствуют и такие оценки участников процесса по «делу КПСС» в Конституционном суде: «Президент Б.Н.Ельцин призвал трудящихся страны к забастовке, но никто не бастовал. Гэкачеписты призвали партию и народ поддержать их, но поддержки не последовало».

В итоге «путч ГКЧП» и «защита парламента» в августе 1991-го в менталитете решающей доли россиян стойко ассоциировались как игры верхушечных сил, о чем свидетельствуют последующие исследования общественного мнения.

Изучение деятельности органов власти на местах, которое вел Президиум Верховного Совета РСФСР после августа 1991 года, подтверждало вывод о том, что поддержка действий Б.Н.Ельцина и тогдашнего руководства Верховного Совета РСФСР в регионах была весьма слабой. Соотношение сил было – половина на половину. В течение 19-20 августа против ГКЧП выступили 44 региональных Совета, а поддержали или заняли выжидательную позицию – 43.

Да, прямо поддержавших ГКЧП было только 10 регионов. Но и качество поддержки российского руководства в дни кризиса было спорным. Из 20 республик – только 3, из 6 краев – только 1. Но зато из 9 автономных округов – 6.

Ретроспективные опросы по событиям августа 1991-го предпринимались в последующие годы различными аналитическими центрами. И они выявили большую подвижность оценок, что затрудняет реконструкцию состояния общественного мнения в тот конкретный исторический период.

Так, по данным опроса Центра исследований политической культуры России (ЦИПКР), проведенного в декабре 1992 года в 30 регионах страны, две пятых граждан соглашалась оценить произошедшее в духе официальных разъяснений: мол, удалось сорвать попытку консерваторов из госаппарата, КГБ и армии задушить нарождающуюся российскую демократию и захватить власть. Для значительной части населения (до 35 %) августовские события оказались иным — “попыткой патриотических сил предотвратить распад СССР”. К тому же еще примерно четверть граждан распознала в драме ГКЧП “хорошо разыгранный спектакль”, в результате которого “демократы” избавились от своих главных противников.

Следующий опрос на «августовскую тему», предпринятый ЦИПКР уже разгона ГКЧП, а в поддержку демократов Ельцина. Но радикализм в оценке событий 1991 года уже был присущ меньшинству. Верх к концу 90_х годов в народе брали другие чувства.

Во-первых, в нем доминировало мнение, что главная вина гэкачепистов состоит в том, что они оказались чрезмерно слабы, вялы, нерешительны и, начав дело, не довели его до конца. На это в совокупности сетовали до трети россиян, ядро которых составляли сторонники Г.Зюганова и В.Жириновского.

Во-вторых, убежденность, будто не все еще потеряно. Опыт августа 1991, как и октября 1993 года, не пропал, на их взгляд, даром, многому научил и еще очень даже может стране пригодиться. И тут, как оказалось, сошлись сторонники самых разных политиков В.Жириновского, А. Лебедя, Г.Явлинского, Г.Зюганова.

В 1998 году, в разгар думско-правительственных кризисов, показал серьезные изменения в оценках россиян событий 1991 года. Равная доля граждан (по 14-15%) занимала радикальные позиции. С одной стороны, твердые сторонники Б.Н.Ельцина сожалели, что в августе 1991 года был упущен шанс «до конца покончить с коммунистами». С другой – не нашлось «какого-нибудь генерала», который прихлопнул бы и ГКЧП и демократов.

Ядро первых формировали сторонники президента, симпатизанты других ведущих представителей партии власти, а также те, кто вообще, запутавшись во всем, растерял всякие политические ориентации. А вторых –те из россиян, что ставили на генерала Лебедя, того самого, кто в августе 1991-го привел бронетехнику к Белому дому, но отнюдь не для поддержэки ГКЧП, а наоборот, для защиты Ельцина.

Наконец, чем-то маргинальным стали выглядеть те, кто был не против сохранить при власти М.Горбачева, пусть бы все в Союзе ССР валилось, но потихоньку, без явных катастроф. Незначительна и доля лиц, избравших, напротив, “наплевательскую” позицию: мол, жить следует сегодняшним днем, не забивая себе голову всяческой политикой. В числе последних большинством являлись симаптизанты как самого Бориса Ельцина, так и других представителей партии власти .

Суммируя взгляды приверженцев различных этих позиций, есть все основания сделать вывод: число защитников позиции президента Б.Н.Ельцина, нейтральных и благожелательно настроенных к целям ГКЧП россиян, соотносилось как 1 : 1,7 : 4,6.

О том, что переиграть сформировавшуюся негативную историческую оценку «защиты Белого дома против путча ГКЧП» вряд ли уже было возможным, свидетельствовали ретроспективные опросы других социологических служб.

Вот, например, ретроспективные данные Левада-центра, согласно которым ныне большинство (44%)  считает, что после августа 1991 года страна пошла в неправильном направлении (в правильном считают только 25% россиян).

Более того, сегодня преобладают сторонники ГКЧП над противниками (14% симпатизантов ГКЧП и 10% - сторонники Ельцина, остальные не определились), хотя еще в средине 2000-х было наоборот.

Сообщали, что симпатии тогда были на стороне ГКЧП больше всего у пенсионеры (25%), рабочие (17%) и в целом россияне старше 55 лет  (27%), со средним образованием (17%), с невысоким потребительским статусов – денег хватает только на продукты (26%), жители городов с населением 100-500 тысяч человек (18%) и голосовавшие на президентских выборах за Г.Зюганова (37%).

На стороне противников ГКЧП симпатии чаще всего были у пенсионеров (19%), руководителей и управленцев (12%) и в целом у мужчин (13%), россиян старше 55 лет (17%), с образованием ниже среднего (14%), самым высоким потребительским статусом – могут без особых проблем покупать товары длительного пользования (12%), у жители городов с населением до 100 тысяч человек (16%) и сторонников М.Прохорова.

За последние 12 лет лет с 25 до 33% возросло количество россиян, которые считают августовский путч 1991 года трагическим событием, имевшим гибельные последствия для страны. Таковы результаты опроса, проведенного «Левада-центром» 18-22 июля 2013 г. среди 1600 россиян (статпогрешность — 3,4%). Чаще всего такой точки зрения придерживаются сторонники лидера КПРФ Геннадия Зюганова.

Число тех, кто оценивает эти события как окончательную победу демократической революции над КПСС, также увеличилось, хотя и не столь значительно: с 10 до 13%, чаще всего так считают сторонники лидера партии «Гражданская платформа» Михаила Прохорова.

Самая большая доля опрошенных — 39% — оценивает события августа 1991 г. как эпизод борьбы за власть в руководстве страны, хотя за 12 лет таких стало меньше на 4%.

При этом за последние 10 лет на 5% (с 30 до 25%) сократилось число тех, кто уверен, что страна после провала августовского путча двигалась в правильном направлении; такой точки зрения чаще прочих придерживаются сторонники Владимира Путина. Среди россиян, придерживающихся противоположной точки зрения (число таких сократилось с 47 до 44%) преобладают сторонники как Зюганова, так и Прохорова.

Идет процесс забывания, события 1991 г. постепенно стираются в людской памяти, констатирует замгендиректора «Левада-центра» Алексей Гражданкин. 80% молодежи в возрасте до 24 лет вообще не смогли сформулировать свое отношение к августовским событиям, а представители старшего поколения склонны рассматривать те события через призму нынешнего положения.

Следует отметить, что не только ретроспективные опросы о событиях августа 1991 года дают измененную картину народного менталитета, со стремительно происходящей переоценкой тех событий под влиянием различных обстоятельств. Это видно и по материалам опросов, проводившихся по «горячим следам» событий.

Например, в мае 1992 года, по данным опроса ВЦИОМ, уже 30 процентов граждан испытывали сострадание к членам ГКЧП – узникам «Матросской тишины», хотя в августе об их поддержке заявляли, по данным того же Центра, менее 20 процентов.

Сенсационно прозвучали данные опроса ВЦИОМ, проведенного в ноябре 1991 года. На вопрос «Поддержали бы Вы сейчас или нет лозунги, провозглашенные руководителями ГКЧП: сохранение единства Союза, наведение порядка в стране и т.п.?» положительно ответили 41 процент респондентов, отобранных по всесоюзной выборке. Столько же были против. Не дали определенного ответа 18 процентов респондентов.

Среди исследований «по горячим следам» августовских событий, которые позволили бы выявить народное восприятие парламента, отношение к институту парламентаризма, можно отметить данные опроса центра «Россика», проведенного по репрезентативной выборке в России 15-19 сентября 1991 года (1500 респондентов). Это исследование зафиксировало наивысший уровень доверия к Верховному Совету

РСФСР, близкий к пиковым показателям середины 1990 года. Так, среди избирателей крупных городов доверяли ВС РСФСР 45,8 процента, в столице – 40,0. В то время как Госсовету СССР, созданному после роспуска союзного Съезда народных депутатов, о своем доверии заявили 12,2 процента жителей крупных городов и 26,2 — москвичей.

Наделение Президента РСФСР Б.Н.Ельцина чрезвычайными полномочиями в соответствии с Постановлением Верховного Совета РСФСР от 21 августа 1991 года; фактический роспуск Съезда народных депутатов СССР и формирование Госсовета СССР из глав исполнительной власти республик; отсутствие во главе российского парламента избранного нового председателя означали серьезное ослабление роли и значения народного представительства в политической системе.

Например, по данным опроса ВЦИОМ, проведенного при поддержке Фонда «Общественное мнение» 19-20 октября 1991 года в 14 городах России, 58 процентов горожан заявляли о необходимости ведущей роли в политической жизни страны президента РСФСР либо президента и его представителей на местах. Верховному Совету РСФСР такую роль отводили только 10 процентов опрошенных.

С августа по декабрь 1991 года Б.Н.Ельцин получил наивысшие в своей карьере полномочия, в частности — единолично формировать Кабинет министров; определять социально-экономическую политику; назначать и снимать губернаторов, мэров городов-миллионников и т.д.

«Главным политическим событием в жизни Ельцина, безусловно, стал август 1991 года. Это был момент его безоговорочного триумфа, когда бывший партийный функционер и диссидент торжествовал над огромной многомиллионной партией и государственной машиной, упивался беспредельной любовью народа и держал в руках ключи от царских покоев Кремля, - справедливо отмечал политолог В.Рыжков - Его власть в этот период была безграничной. Он мог делать все, что угодно. Он получил от Съезда и от Верховного Совета все полномочия, какие только тогда пришли ему в голову».

Таким образом, августовский кризис 1991 года привел к однозначному преобладанию в общественном мнении значимости института президентства над парламентом. И вскоре после окончания «медового месяца» во взаимоотношениях двух институтов власти – президентства и парламентаризма – депутаты ощутили всю пагубность отказа от парламентского контроля над исполнительной властью и наделения Ельцина чрезвычайными полномочиями. Итог – расстрел парламента и Конституции в октябре 1993 года всем известен.