Интервью с депутатами Госдумы фракции КПРФ А.В. Багаряковым и Н.В. Коломейцевым опубликовано в январском номере (№2) журнала «Российская Федерация сегодня».

Завершая прошлый год, глава Правительства В. Путин подписал распоряжение об акционировании госкорпорации “Роснано”. Новость эта была из ряда запоздавших. Где-то за месяц до нее Президент, разбиравшийся с тем, как выполняются его поручения, поторопил: нужно ускорить принятие закона о деятельности государственных корпораций — эта работа затянулась. Д. Медведев был последователен. Еще в марте 2009 года его Совет по кодификации и совершенствованию гражданского права предложил упразднить госкорпорации как особую форму юридических лиц, преобразовав их в структуры без специального статуса и особых привилегий. Через несколько месяцев Президент поручил Генпрокурору Ю. Чайке и руководителю своего контрольного управления К. Чуйченко проверить финансовую деятельность этих организаций и внести предложения о целесообразности их дальнейшего использования. Вскоре госкорпорации признали бесперспективными.

Принято окончательное решение: одни, имеющие определенные законом временные рамки работы, будут ликвидированы с ее завершением, а действующие в коммерческой, конкурентной среде — преобразованы в акционерные общества, контролируемые государством. Минэкономразвития предложило порядок предстоящей реорганизации. Роль первой ласточки отвели ГК “Роснано”. Срок — четвертый квартал 2010 года. Многие политики, пресса активно взялись критиковать структуры, еще недавно ласкавшие своим названием — “государственные” — слух большинства россиян. Обвинительная кампания отчасти обусловлена защитным коллективным инстинктом ненавидеть все, что не нравится руководству. Но лишь отчасти.

У госкорпораций грехов оказалось предостаточно при явном отсутствии желания избавляться от них. Первая серьезная попытка государства уйти из сырьевой экономики явно не удалась. Но оправдан ли столь поспешный, как и их рождение, отказ от госкорпораций? В рыночных странах, например Великобритании, США, подобные структуры успешно используются. Они решают важные для государства и общества задачи, заведомо не сулящие коммерческой прибыли, значит, не интересные для рыночных организаций. Будущий глава “Ростехнологий” Сергей Чемезов, рассказывая о планах, подчеркнул: “Госкорпорация — надежная узда, сдерживающая рыночную стихию, которая в погоне за сверхприбылями не считается даже со стратегическими интересами страны”.

Пошли своим путем

Понятие “государственная корпорация” впервые упомянуто в Законе о некоммерческих организациях (1999 год). Это некоммерческая организация, учрежденная на основе имущественного взноса и созданная для осуществления социальных, управленческих или иных общественно полезных функций. И еще одно обязательное условие — “созданная в силу отдельного федерального закона”. Это очень важное уточнение. Например, есть ФГУП “Государственная корпорация по организации воздушного движения”. Но она образована постановлением Правительства и не имеет исключительных прав и льгот в отличие от “законных” ГК. Их счет открыло Агентство по страхованию вкладов населения в отечественных банках (2003 год). Годом государственных корпораций стал 2007-й.

Справка. В стране созданы госкорпорации: “Банк развития и внешнеэкономической деятельности” (бывший “Внешэкономбанк”) — ВЭБ, “Роснано”, “Фонд содействия реформированию ЖКХ”, “Олимпстрой” (строительство олимпийских объектов и развитие города Сочи как горноклиматического курорта), “Ростехнологии” (содействие разработке, производству, экспорту высокотехнологичной промышленной продукции), “Росатом”. К этой исключительной семерке примыкает и “Росавтодор”, едва-едва не успевший стать восьмой госкорпорацией. Но из-за изменения отношения к ним получил статус госкомпании, который придется поменять на АО. В госкорпорациях занято более миллиона человек, дающих около трети ВВП страны.
 

Б. Нигматулин, доктор технических наук, заместитель министра атомной промышленности в 1998—2003 годах. Даже при мощной поддержке руководителей страны и сверхльготном государственном кредитовании “Росатом” существенно отстает от традиционных западных и новых (южнокорейских) конкурентов в технологиях, стоимости, сроках, качестве строительства новых энергоблоков и вытесняется с внешнего рынка. При резко растущей стоимости строительства энергоблоков внутри страны атомная энергетика становится неэффективной. Идет стагнация атомпрома. То, что планировалось еще на 2003 год, перенесено на 2016-й...

Р. Гринберг, директор Института экономики РАН. В Советской России существовали очень неплохие высокотехнологичные отрасли, которые при определенных усилиях могли бы успешно конкурировать на мировом рынке. Но в результате нашего “особого” пути развития распались крупные отраслевые объединения, в то время как во всем остальном мире концентрация производства и капитала возрастала. Всем известный Airbus — самая натуральная госкорпорация. А с гигантами могут бороться только гиганты. Нам оставалось либо похоронить обрабатывающую промышленность, либо создать своих “монстров”. Но проблема в том, что наши госкорпорации получили слишком много прав, а над ними не оказалось почти никакого контроля...

М. Делягин, директор Института проблем глобализации (из публикации в марте 2008 года). Перспективы понятны: средства государства пойдут на проекты, выбираемые госкорпорациями самостоятельно, вне единой государственной стратегии, то есть будут “ударом растопыренной пятерней”. Из-за отсутствия системы приоритетов госкорпорации без труда убедят государство в необходимости именно таких трат... Часть этих средств пойдет на нецелевое использование: в лучшем случае на раздувание административных расходов — строительство роскошных офисов, приобретение представительских автомобилей, загранкомандировки, повышение зарплат и раздувание штатов. Часть будет разворована — как прямо, так и через заказы своим партнерам бессмысленных исследований и пиар-кампаний с высоким откатом. Поэтому восстановление контроля за госкорпорациями — условие сохранения нашей экономики...

О. Дмитриева, депутат Государственной Думы, доктор экономических наук. Госкорпорация — юридический фантом, юридическая конструкция, выпадающая из законодательства. Поэтому все, что делают ее сотрудники с государственным имуществом и средствами, “законно”. У Прокуратуры нет оснований для прокурорского реагирования. У Счетной палаты — права контроля за использованием средств, перечисленных из бюджета. На сотрудников госкорпораций не распространяются требования и ограничения, обязательные для госслужащих. Они могут заключать контракты на оказание услуг госкорпорациям с кем угодно — кумом, братом, сватом, зятем, тещей, женой, собственными детьми — и щедро оплачивать их. В ряде корпораций менеджер средней руки — руководитель департамента получает больше, чем Президент России. Объясняется это тем, что у менеджеров очень ответственная работа. Но ничего реального стране она не принесла. Типичный пример “Роснано”, получившая из бюджета 130 миллиардов рублей. Это больше, чем государство выделило за два года на финансирование Российской академии наук, имеющей свыше 400 институтов. Что сделала “Роснано”? Фактически ничего...

Институты развития существуют в большинстве благополучных рыночных стран. Идея создать их в России сама по себе была благотворна, но осуществлена она, как и приватизация в 90-е, невероятным образом. Государство передало едва рожденным госкорпорациям огромное имущество — более 500 предприятий, огромные деньги — 1,2 триллиона рублей, не определив конкретные задачи, сроки их решения, ответственность за срыв — за напрасно потраченные ресурсы. Очевидно, что счета госкорпораций послужили “морозильниками” для стерилизации избыточной рублевой массы, как и Стабилизационный фонд, размещенный за рубежом для сдерживания инфляции. Точнее, их рассматривали в таком качестве, забыв о неизбежных утечках.

Госкорпорациям был гарантирован статус “государства в государстве”. В отличие от АО с преобладающим госучастием и ГУПов (государственных унитарных предприятий) они не обязаны раскрывать информацию о своей деятельности, отчитываться за нее перед госорганами. Единственным контролером их было только Правительство, которому предоставлялись годовой отчет, аудиторское заключение, заключение ревизионной комиссии и некоторые другие документы. Все остальные федеральные органы, даже Минюст, Росрегистрация, налоговая, таможенная службы, без согласия корпорации не имели права запрашивать у нее распорядительные документы или информацию о ее деятельности у каких-либо структур. Это объяснялось необходимостью защитить руководителей и менеджеров госкорпораций от алчных коррупционеров-чиновников.

Не хочется жить
на президентскую зарплату

Намерение прекрасное, но управляющую элиту госкорпораций составляли те же чиновники — не с Луны же ее завезли. В отличие от своих недавних коллег она оказалась в исключительном положении — распорядителем огромных “ничейных” средств в структурах, выпадающих из гражданского права. И топ-менеджеры, и менеджеры поскромнее автоматически приобрели статус неприкосновенности — руководствовались самими для себя установленными правилами, которые не соответствовали потребностям экономики и ожиданиям общества. Перед госкорпорациями открывалось огромное поле деятельности — спасение авиа- и автопрома, судостроения, восстановление позиций России в мире нанотехнологий, космической техники, атомной энергетики. Что посеяно, что собрано на нем за 3 года? Обостряется кризис автопрома. Не полетели обещанные новые гражданские и военные самолеты. Корабли закупаем за границей. Нет на подходе нанотехнологий. Вот несколько экспертных оценок.

По мнению аналитиков Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования, госкорпорации вполне могут быть поставлены в один ряд с ваучерной приватизацией и залоговыми аукционами 90-х годов. Малоприятная аналогия... Увы, хорошая идея обуздать рыночную стихию стала заложницей ее необузданных исполнителей. По оценке Генпрокуратуры и Контрольного управления Администрации Президента, госкорпорации не выполняли свои уставные функции, нецелевым образом, неэффективно использовали переданное им госимущество. Были выявлены факты злоупотребления полномочиями, корысти. Генпрокуратура возбудила 22 уголовных дела. Еще 225 — антимонопольная служба. Чем заканчиваются расследования, информации пока нет. Но судя по тому, что все топ-менеджеры и менеджеры средней руки на прежних местах и при прежних премиях, бонусах (достаточно сравнить их доходы за 2008 и 2009 годы), Генпрокурор никого не напугал. В докладе Президенту Ю. Чайка назвал Фонд ЖКХ примером расточительства.

Справка. Административно-хозяйственные расходы фонда, насчитывающего 97 сотрудников, в 2008 году составили 340 миллионов рублей. Из них 235 миллионов ушли на зарплату, премии и материальную помощь. Только члены правления получили 55 миллионов. Годовое вознаграждение председателя правления фонда К. Цицина составило 16,5 миллиона рублей. Для сравнения: годовой доход Президента страны — 4,1 миллиона рублей.

После такой огласки Цицин вернул вознаграждение. Но грозы мимолетны, и в 2009 году его доход по основному месту работы поднялся до 17,4 миллиона рублей. Затраты на содержание фонда сопоставимы с затратами на содержание центрального аппарата нескольких федеральных ведомств: Роснедр, Росархива, Роскартографии, Росинформтехнологии, Роспатента. И это логично. Госкорпорация, которой государство “подарило” 240 миллиардов рублей, структура временная. Значит, нужно успеть воспользоваться подарком в полной мере. Правда, Президент предупредил: сотрудники госкорпораций, других структур с госучастием не должны “разъедаться”, “раскармливать свои аппетиты”. С Президентом никто не спорит — но и “аппетиты не ограничивает”. Возможно, на днях вступившие в силу поправки в законы о некоммерческих организациях, о госкорпорациях и госкомпаниях приведут доходы менеджеров всех рангов в соответствие с эффективностью их деятельности...

Наши пороки — в наших законах

Из письма в редакцию инженера из Томска Геннадия Ковалева: “Почти 200 лет назад поэт написал: пороки народа коренятся в его законах. Чтобы страна начала нормально жить и работать, она должна иметь нормальное законодательство, определяющее, что такое хорошо и что такое плохо. Судя по тому, как наш Парламент принимает законы, нам еще долго ждать этого”.

Депутат Госдумы Н. Коломейцев рассказывает:

— Законопроекты о госкорпорациях выносились на обсуждение келейно, как правило, вечером и принимались полупустым залом сразу в трех чтениях. Узкая группа лиц пролоббировала свои интересы...

Теперь мне понятно, почему госкорпорации, созданные якобы для решения проблем экономики, сами превратились в ее проблему...

Знакомлю с письмом сибиряка руководителя подкомитета по контролю за госкорпорациями в Комитете Государственной Думы по финансовому рынку Алексея Багарякова:

— Вынужден подтвердить: законы о госкорпорациях действительно принимались в спешке, без должного обсуждения. Наши попытки улучшить законопроекты отвергались большинством депутатов.

— Но достаточно быстро появились сомнения в целесообразности предоставления госкорпорациям особого правового статуса.

— Это сделало их деятельность крайне непрозрачной, бесконтрольной. Даже депутатам Государственной Думы не всегда удавалось добиться нужной информации. В декабре 2008 года я направил депутатский запрос главе “Внешэкономбанка” Дмитриеву. Просил его пояснить, как расходуются деньги, направленные на поддержку фондового рынка. Для этого государство выделило ВЭБу 175 миллиардов рублей из Фонда национального благосостояния. Идея спасать фондовый рынок уникальна сама по себе — ни одна страна мира не занималась этим. Через месяц получил ответ: “...сообщаем, что государственная корпорация “Внешэкономбанк” не относится к перечисленным в Законе “О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации” органам, в которые депутат Государственной Думы вправе направить запрос”.

Вот такой “замечательный” ответ — демонстрация неуважения к Госдуме и ее депутатам, народным избранникам. Добавлю, вскоре Президент России раскритиковал деятельность ВЭБа на фондовом рынке. У меня, а я финансист по специальности, было достаточно оснований для депутатского запроса. Некоторое время отказывалось раскрыть информацию об инвестировании временно свободных средств в 2008 году Агентство по страхованию вкладов. Совет директоров АСВ во главе с А. Кудриным одобрил годовой отчет, в котором указывалась доходность (6,5 процента годовых) инвестирования. Расследование, проведенное членами Комитета по финансовому рынку, выявило: Агентство в 2008 году имело не доходы, а убыток 12,8 миллиарда рублей.

— Я правильно понимаю: вы, руководитель подкомитета по контролю за госкорпорациями, не имеете достаточной объективной информации о их деятельности?

— Как и все депутаты. Правда, в отличие от многих из них считаю, что парламентский контроль за тем, как используются переданные госкорпорациям государственное имущество и финансовые ресурсы, необходим и важен. Государство внесло в их уставные фонды структур 1,25 триллиона рублей. Сравните: это годовой бюджет Министерства обороны, 10 годовых бюджетов агропрома, трехлетний бюджет всего российского образования. Парламент обязан знать, как расходуются огромные деньги. Поэтому в 2009 году я внес законопроекты, предусматривающие принципиальные поправки в законы об АСВ и “Внешэкономбанке”. Их поддержали все три оппозиционные фракции, но большинство депутатов (в первом случае 372 и во втором — 310 человек) просто не участвовали в голосовании.

Наша фракция КПРФ предложила еще один законопроект — поправку в Закон о статусе депутата Госдумы и члена Совета Федерации. Документ пролежал год в Комитете по конституционному законодательству и государственному строительству и только в сентябре 2010 года поступил на обсуждение. Его поддержали коллеги из фракции “Справедливая Россия” и ЛДПР. Суть поправки — предоставить право депутатам Госдумы и членам Совета Федерации направлять запросы во все государственные корпорации. Надо было устранить формальное недоразумение. Закон о статусе депутата Госдумы и члена Совета Федерации был принят до создания госкорпораций. Поэтому их и не оказалось в перечне государственных организаций, в которые депутаты могут обращаться с запросами.

Но наше совершенно логичное предложение встретило удивительно сильное сопротивление. Не буду лукавить: Правительство дало отрицательное заключение на законопроект. И он не был принят. “За” проголосовал 141 депутат, “против” — 5, не голосовало — 303.

— А не запоздала ли ваша поправка, учитывая предстоящую реорганизацию госкорпораций по инициативе Президента?

— Если это и произойдет, то не скоро. Еще по крайней мере пять лет корпорации будут работать и тратить государственные деньги. Только олимпийские объекты, по экспертным оценкам, обойдутся в триллион рублей. В основном это будут государственные средства — частные инвесторы неохотно вкладывают свои деньги в такие непрозрачные и долгоокупаемые проекты. Так что важность парламентского контроля будет только возрастать. Любая реорганизация — лучшее  время для “приватизации” государственной собственности и увода бюджетных средств. Мастеров по этой части предостаточно — за ними нужен глаз да глаз. В том числе и парламентский.

— Почему первой акционируется корпорация “Роснано”?

— Вероятно, этого захотели ее руководители, усилиями которых “Роснано” фактически стала обычной инвестиционной компанией. Она получила статус квалифицированного участника фондового рынка и теперь имеет право эмитировать, продавать акции, облигации, другие ценные бумаги.

— На государственные деньги?

— Да, за счет тех 130 миллиардов, которые государство передало на уставную деятельность. Но игры на фондовой бирже не имеют никакого отношения к ней, к целям, поставленным государством, к нанотехнологиям и наноиндустрии. Да и многие проекты, которыми занялась “Роснано”, далеки от них. Инвестирование ведется с массой нарушений. Как часто пишут СМИ, одни компании безуспешно годами добиваются средств на свои проекты, тратя только на оформление документации миллионы и миллионы рублей. Другие, их единицы, без хлопот и забот получают сотни миллионов рублей. Менеджеры госкорпорации ничем не рискуют. Провалится проект — затраты компенсирует государство. Сорвется биржевая операция — опять-таки расплатится государство. Беспроигрышная ситуация, нет никаких стимулов повышать эффективность, снижать издержки. По эффективности сотрудники “Роснано” уступают специалистам венчурных фондов той же Кремниевой долины или Израиля в десятки раз. Там на одного сотрудника приходится 8—10 проектов. У нас на один проект — 10 сотрудников. При этом из 350 экспертиз проектов 250 провели специалисты других организаций. И каждая из них стоила миллионы рублей. У “Роснано” цель не заработать деньги или бережливо тратить их, а грамотно обосновать свои траты. И это ее менеджерам удается...

Уверен, преобразование госкорпорации в акционерное общество — шаг своевременный. Более того, необходимый. Но прежде чем перевести ее из одного правового поля в другое, необходима тщательная ревизия, строгий аудит. Разобраться со всеми предыдущими тратами и не допустить, чтобы государство потеряло свои деньги. А вероятность этого не исключена. Наблюдательный совет “Роснано” во главе с министром Фурсенко одобрил регистрацию в Швейцарии управляющей компании “Роснано капитал” и формирование ее офшорного фонда объемом не менее 500 миллионов долларов.

— Зачем госкорпорация уводит деньги в офшоры? С коммерческими структурами все понятно — чтобы скрыть владельцев, источники финансов, их движение, доходы, не платить налоги. Если коротко, чтобы обмануть государство. Но зачем государству обманывать себя? Или название — банальная ширма?

— Хороший вопрос, но ответить на него могу только общими словами: значит, есть что прятать и причины, побуждающие прятать. Поэтому и нужен объективный профессиональный аудит трехлетней деятельности “Роснано”. Готов, как специалист, участвовать в нем.

— И последнее. 21 декабря Госдума сразу в двух чтениях приняла Закон “О внесении изменений в Федеральный закон “О некоммерческих организациях”, отдельные законодательные акты Российской Федерации”. Совет Федерации одобрил его 24 декабря. Президент Д. Медведев подписал 29-го. По мнению аналитиков, поправки вряд ли повысят активность госкорпораций и госкомпаний в модернизации страны, но сделают их деятельность более прозрачной, более контролируемой, существенно сузят возможности для нецелевого использования средств и злоупотреблений. Все “государства в государстве” лишаются былых льгот и привилегий. Если вы завтра направите депутатский запрос во “Внешэкономбанк”, то господин Дмитриев по-деловому (как крупный руководитель) ответит вам или вновь “поставит на место”, сославшись на закон о депутатском статусе?

— Это будет зависеть от его настроения. Госкорпорации остаются вне списка государственных органов, в которые члены Федерального Собрания вправе обращаться. Более 300 депутатов отказываются расширить этот список, хотя среди десятков принятых 21 декабря изменений могла быть и поправка в закон о статусе депутата Госдумы и члена Совета Федерации...

Слово за ликвидаторами

Судьба госкорпораций определена. По планам Минэкономразвития после 2015 года в России их не должно быть. Фонд содействия реформированию ЖКХ сохранит статус до 2013 года, “Олимпстрой” — до 2015-го. Выполнив свои задачи, они прекратят существование. Меньше всего перемены коснутся Агентства по страхованию вкладов. “Роснано”, скорее всего, уже в марте станет АО, полный пакет акций которого останется на ближайшие годы у государства. Предстоит акционирование и госкомпании “Росавтодор”, но пока не ясно, как это будет сделано.

Акционирование “Ростехнологий” отложено на 2014 год. Это самая тяжелая госкорпорация, под эгидой которой собрано 430 предприятий, более половины которых стратегические. Практически все они находятся на грани банкротства или рядом с ней. Общая задолженность достигает 600 миллиардов рублей. В отличие от всех госкорпораций “Ростехнологии” не получила от государства “живых” денег — только акции бедствующих оборонных АО. (Средства на спасение “АвтоВаза” выделяются отдельно. — Прим. ред.) Судя по всему, “Ростехнологии” останется и после 2014 года — слишком много накопилось проблем.

Вряд ли, как планируется, до 2012 года решится судьба ВЭБа — этой палочки-выручалочки Правительства в кризис. Столь же неопределенно будущее “Росатома”. Решение о разделении функции регулятора отрасли и коммерческой деятельности приведет к созданию двух самостоятельных организаций. Теоретически этот шаг, возможно, оправдан, но отрасль еще не оправилась от прежних реорганизаций и кадровых перемен...

Нужно ли так активно избавляться от госкорпораций? Авторы идеи их создания, сторонники словно потеряли дар речи. А напрасно. Подобные структуры, повторимся, успешно работают в западных странах — по заданиям, под контролем государства и при государственном финансировании. Опыт налицо. Само по себе предоставление немыслимых льгот и исключительных прав ничего не решает.

— Нигде не удалось совместить рыночную форму присвоения с государственной формой ответственности, — уверен И. Грачев, заместитель председателя Комитета Государственной Думы по энергетике. — Точнее, с безответственностью тех, кто распоряжается государственной собственностью как частной, ничем не рискуя.

Этот урок необходимо помнить и учитывать, начиная новые эксперименты в экономике. Льготы могут быть и отличными стимулами, энергией роста, и убивающим активность наркотиком, вызывающим “раскармливание аппетита”. Все зависит от объемов и условий, целей их предоставления, порядочности и ума тех, кто определяет эти льготы...

Леонид ЛЕВИЦКИЙ, “РФ сегодня”.