Наш материал «Тульская досрочная аномалия» вызвал большой резонанс, как в Тульском регионе, так и во всей России. После публикации в «Свободной прессе» аналитической статьи, где шла речь об аномально высоком проценте проголосовавших досрочно и на дому на муниципальных выборах-2018 в Тульской области, на сайте Тульского облизбиркома появилось официальное сообщение. Цитируем: «Утверждения об „аномально высокой“ явке избирателей на досрочном голосовании и на голосовании вне помещения для голосования не соответствуют действительности. Досрочно на муниципальных выборах в целом по Тульской области проголосовали 3,1% от числа всех избирателей, внесённых в списки избирателей, что соответствует уровню прошлых аналогичных выборов (на предыдущих муниципальных выборах в 2017 году — 2,7%). По данным, составленным на основании протоколов комиссий, досрочно проголосовали, например, в Белеве — 2,8%, Веневе — 3,6%, в Плавске — 3,2%, в Кимовске — 3%, в Суворове — 4,4%, в Новомосковске — 5%. Вне помещения для голосования в Тульской области проголосовали 8,5% от числа избирателей, внесенных в списки избирателей».

Дело в том, что в материале «Тульская досрочная аномалия» мы подсчитывали процент проголосовавших от явки, то есть от тех избирателей, которые приняли участие в выборах, что гораздо честнее и точнее отражает структуру голосования. Тульский облизбирком решил нам представить те же самые цифры досрочного и надомного голосования, только в отношении к общему количеству всех избирателей, проживающих на данной территории. При этом в избиркоме почему-то уверены, что 3−5 процентов досрочки и 8,5 процентов проголосовавших на дому от всех проживающих избирателей — это нормальная статистика, которая не выбивается из средних показателей по стране. Посмотрим, разделяет ли позицию Павла Веселова Центральная избирательная комиссии РФ.

«Мы всегда обращали внимание: если досрочное голосование больше 1%, то это должно вызывать насторожённость». Такое заявление Элла Памфилова сделала на заседании ЦИК в сентябре 2017 года, где обсуждался цитата «аномально высокий процент досрочно проголосовавших» на муниципальных выборах в Барнауле. Там досрочка составила 5,4%, что вполне сопоставимо с Новомосковском (5%) и Суворовом (4,4%). На «ковёр» была вызвана председатель избирательной комиссии Алтайского края Ирина Акимова, и ее пришлось критиковать даже зампреду ЦИКа от «Единой России» Николаю Булаеву. На Алтай была срочно отправлена комиссия Центризбиркома, а Элла Памфилова лично доложила Владимиру Путину об аномалиях досрочного голосования.

Тогда же сразу после закрытия избирательных участков вышла программа «Вечер с Владимиром Соловьевым», где ситуацию в Барнауле признали неприемлемой и представители политических партий, и политологи, и даже сам Владимир Соловьев, заявивший дословно: «То, что произошло в Барнауле — это безобразие!» Лидер «Справедливой России» Сергей Миронов возмутился тому, что в столице Алтая досрочка составила почти 30 процентов от явки (5,4% от всех проживающих избирателей), то есть он применил именно наш метод подсчёта, который пытались взять под сомнение чиновники тульского избиркома, «эксперты» из «Единой России» и дружественных ей политических партий. «Сколько раз еще нужно в Алтайском крае провести выборов и дискредитировать легитимность этой процедуры, чтобы кто-нибудь сделал какие-то выводы?» — задался вопросом председатель движения «Выбор России» Владимир Рыжков. Также представители оппозиции заявляли, что не признают выборы в Барнауле и призывали к отставке губернатора Карлина.

То есть пять процентов в Барнауле — это стыд, позор и федеральный скандал, а 5% в Новомосковске, втором городе Тульской области, — «нормальный процент» досрочного голосования? Причём это без учёта второго фактора — голосования на дому. Если в столице Алтайского края переносные урны потребовались 0,7% избирателей, то в Новомосковске эта цифра зашкаливала за 8% (отметим, что на выборах Президента РФ в марте 2018 г. при явке более чем в два раза выше процент проголосовавших на дому в городе химиков был меньше и составил 6,8% от всех проживающих избирателей). В сумме процент досрочников и надомников в Барнауле составил 6,2%, а в Новомосковске — 13% (!) от общего числа избирателей, внесённых в списки, то есть от всех проживающих в городе.

Еще один важный показатель — процент участников голосования, которые в день выборов пришли на избирательные участки. В Барнауле он составил 68,9%, а в Новомосковске вообще 56,8% (!). Если же брать ситуацию по Тульской области в целом, то получается, что при официально объявленной явке 36,65%, досрочном голосовании 3,1%, и надомном — 8,5%, процент проголосовавших на УИКах в день выборов составил 68,35%, что также ниже, чем в скандальном Барнауле. Другими словами, досрочно или на дому в Тульской области проголосовал почти каждый третий из принявших участие в голосовании. И это «нормально», — считает председатель облизбиркома Павел Веселов.

А теперь давайте посмотрим, какие проценты были продемонстрированы на выборах в органы представительной власти муниципальных образований в других регионах России в 2017—2018 годах. В Ярославле при избрании городской думы процент досрочного голосования составил 0,57% от избирателей, внесённых в списки, (или 1,8% от явки), процент надомников — 0,79% от всех (2,5% от явки), на участки в единый день голосования пришли более 95% от проголосовавших. Похожие показатели и во втором по величине городе Ярославской области — Рыбинске (аналог Новомосковска) с населением 190 тысяч человек. В этом же ряду можно назвать Архангельск, Тюмень, Черкесск, Киров, Тверь, Майкоп, Абакан, Великий Новгород, Якутск, Екатеринбург, Томск (выборы мэра), Курск, Петрозаводск, Горно-Алтайск, а также Джалкинское поселении Чеченской республики. В городе Димитровграде Ульяновской области с населением 112 тысяч человек на выборах в гордуму все округа выиграли коммунисты. Там число досрочников и надомников в сумме не превышало 2% (0,52%+1,37%) А процент проголосовавших на УИКах в день выборов составлил 94,89%.

Немногим менее 90% отдавших свой голос на избирательных участках в единый день голосования — такой результат показали Волгоград, Рязань, Петропавловск-Камчатский, Кызыл, Белгород.

82%-86% - статистика малых городов: Можайска (30 тыс., Московская обл.), Петровска-Забайкальского (16,5 тыс., Забайкальский край), Переяславля-Залесского (39 тыс., Ярославская обл.), Ликина-Дулева (29 тыс., Московская обл.).

Только три города — Омск, Владивосток и Псков - показали досрочку выше 2,5% (2,55%, 3,14%, 3,49%). Но, во-первых, это было ещё до скандала с Барнаулом и доклада Эллы Памфиловой Президенту. Во-вторых, голосование на дому в этих городах было минимальным, а процент проголосовавших на УИКах в день выборов составлял 79%-85,5% (против 56,8% в Новомосковске).

Отдельно хочется отметить выборы, которые в 2017 году проходили в 127 муниципалитетах Москвы. Досрочное голосование на них составило 0,14% от избирателей, включённых в списки. Что касается голосования на дому, то как заявил замруководителя общественного штаба по наблюдению за выборами Алексей Шапошников, именно с «вопросами надомного голосования в большом количестве» были связаны жалобы, поступавшие в штаб. Этим «большим количеством» оказались ничтожные 0,95% в сравнении с «нормальными» восемью процентами Новомосковска от всех проживающих избирателей. При этом Алексей Шапошников отметил, что по сравнению с выборами 2012 года цифры надомного голосования в Москве снизились в два раза — со 157 до 65 тысяч!

А теперь сложим процент досрочного и надомного голосования в муниципалитетах Москвы и Тульской области (0,14%+0,95%=1,09% и 3,1%+8,5%= 11,6%) и получим разницу более, чем в 10,5 (десять с половиной!) раз. В случае с Новомосковском, эта разница увеличивается до 12-ти!

Губернатор региона Алексей Дюмин не раз предупреждал тульских чиновников о необходимости проведения нормальных, легитимных выборов. И его губернаторские выборы 2016 года, а также выборы Президента в регионе, в целом, не вызвали вопросов и нареканий у оппозиции. Зачем облизбиркому и чиновникам, отвечающим за проведение выборов, потребовались такие токсичные инструменты, как огромная досрочка и гигантское надомное голосование, если тульская «Единая Россия» неустанно твердит о своем высоком рейтинге и сверхпрочных позициях в регионе? Интересно также, как именно чиновники преподнесли губернатору результаты своей «работы». Но сегодня многим понятно, что муниципальными выборами 2018 года они подставили руководство своего региона.

Комментарий политолога Сергея Обухова:

Досрочное и надомное голосование всегда были инструментами по «корректировке» результатов выборов в пользу нужного кандидата или партии, и не трудно догадаться, какой. Во всех случаях, когда наблюдателям удавалось пересчитать результаты досрочки, процент голосов, отданных за «Единую Россию», там оказывался гораздо выше, чем в бюллетенях на УИКах в день выборов. В том же скандально известном Барнауле картина выглядела так: 73,8% за ЕР на досрочном голосовании против 43% за ЕР на избирательных участках в день голосования. На муниципальных выборах уровнем помельче происходят ещё большие чудеса «досрочной» любви к кандидатам от власти: так, на трехмандатном округе г. Коммунар (Ленобласть, 2014 г.) процент голосов за трёх кандидатов от ЕР на досрочке составил 98,1%, а непосредственно в день выборов - 42,6%.

Как правило, на досрочку принудительно гонят бюджетников — с инструкцией, за кого голосовать, и обещанием отгула. Но, похоже, есть и более надежный метод. Как известно, на досрочном голосовании бюллетени заклеивают в конверты. В СМИ и социальных сетях можно найти свидетельства наблюдателей, дежурившие возле избирательных участков, которые рассказывали, что по ночам туда приходили члены комиссий вскрывать конверты и менять бюллетени — видимо, на те, где проставлена нужная галочка.

Разумный порог досрочного голосования — 1% от всех избирателей, внесённых в списки. Это закреплено законодательно. Парламентская оппозиция всегда протестовала против более высоких цифр — а они действительно процветали во времена, когда председателем Центризбиркома был Владимир Чуров. Но при Элле Памфиловой ЦИК начал бороться с высокими процентами досрочного и надомного голосования, признав их инструментом для возможных фальсификаций. И теперь облизбиркомы, дорожащие репутацией региона, эти токсичные методы для решения неких своих задач больше не применяют.