В своем выступлении он подверг справедливой критике руководство и профессуру этих университетов и в заключение сказал: «Возникает вопрос: почему профессора и преподаватели терпят отношение чиновников, граничащее с издевательством?... Уважаемые депутаты! Стараясь сгладить последствия разрушительной реформы Российской академии наук, мы недостаточно внимания обращали на кризисные явления в высшем образовании. Действующее законодательство не защищает в нужной мере права ученых и преподавателей». Всё так и есть. Я говорил об этих проблемах в своих выступлениях на «День ТВ». Вот пишу об этом на «Русской народной линии».

Прошел год с тех пор как я по собственному желанию уволился из Санкт-Петербургского государственного университета, где учился и работал пятьдесят лет. А ушел я потому, что понял и прочувствовал невозможность осмысленной, плодотворной научной деятельности в сложившихся условиях. Научно-исследовательские институты в СПбГУ были окончательно уничтожены (в сопротивлении этому меня в своё время практически никто из директоров и членов ученого совета СПбГУ, увы, не поддержал). Вся научная деятельность стала возможной только на грантовых (практически лотерейных) условиях, то есть только группами из нескольких человек или индивидуально, совмещая её с преподаванием, которое всё более обюрокрачивалось и становилось трудоемким, но нетворческим.

Конечно, я мог бы читать лекции, как профессор; с публикациями и пресловутым индексом Хирша у меня было всё в порядке (я входил в отечественный «топ-100» наиболее цитируемых учёных по общественным наукам). Но давила сама атмосфера в университете: неуважение к людям и творческим людям особенно, унизительное ежегодное переизбрание профессоров, мстительность ректората за вполне конструктивную критику (я это ощутил и на себе, когда были «затеряны, испарились» мои документы на скромную награду, на которую меня выдвинул факультет, а в мой юбилей, на который пришли руководители других ВУЗов и многие замечательные люди нашего города, ректорат университета, где я столько лет весьма эффективно работал, даже не удосужился поздравить и выпустить традиционный приказ; проректор по науке, спасибо ему, пришел и поздравил, но как частное лицо).

И самое скверное - это видеть как увольняют моих коллег и сотрудников, верой и правдой трудившихся в университете с молодых лет, оставшихся верными ему в тяжкие 90-ые годы, когда платили гроши, да и те задерживали.

Правда, примерно за год до моего ухода случилось удивительное событие: меня на университетском конкурсе наградили премией «За фундаментальные достижения в науке» за разработку авторской концепции российской полиментальности. Это произошло благодаря принципиальности коллег из университетской комиссии по науке и процедуре тайного голосования. Однако бюрократизм, авторитарность и бездушное отношение к людям продолжали нарастать. Начался процесс слияния факультетов и превращения их в учебные институты (в то время как научные институты были искоренены), что уже напоминало какой-то антиутопический фарс.

Продолжался процесс вестернизации наших социогуманитарных наук, причем требовали сотрудничества с нашими «заклятыми друзьями» из дальнего зарубежья, а плодотворные контакты вылившиеся в совместные конференции и коллективные монографии, например, с коллегами из Гданьского университета (кстати, по их инициативе) были встречены с полным равнодушием. И ещё, наверное, самое главное: невостребованность, ненужность руководству всех уровней, министерствам, политикам, так называемым деловым людям социологических концепций и исследований, приближающих к истине.

В условиях дикого капитализма и коррупции истина, правда, модели более совершенного общества, общественных отношений просто излишни. Главное себе и своему клану обеспечить процветание и комфорт. В общем, про всех и всё достаточно ВЦИОМа и политтехнологов... К тому же СПбГУ оказался и весьма атеистически настроенным заведением. Несмотря на мои попытки сохранить университет в Межвузовской ассоциации духовно-нравственного просвещения «Покров», ректорат отказался вносить весьма скромные членские взносы. И на колоколе, отлитом вскладчину ВУЗами Санкт-Петербурга для Воскресенского Смольного собора - главного храма учебных заведений города, вы не найдёте названия СПбГУ среди наименований учебных заведений.

Время от времени я, всё-таки, захожу в свою альма-матер (ставшую ныне для многих мачехой), когда меня приглашают коллеги на какое-то мероприятие. И слышу от них чаще что-нибудь неутешительное. Вот, например, последнее. На факультете психологии ученый совет не выбрал нынешнего декана, а выбрал другого (впрочем, это дамы). Но почему-то большой ученый совет не поддержал выбор факультета, а выбрал прежнего декана.Конформизм большого ученого совета всё тот же, каким я его знал. Атмосфера в университете всё та же: «без божества, без вдохновенья».

А в конце марта я был в Москве в Институте психологии РАН - на всероссийской конференции, посвященной современному состоянию российского менталитета, где выступил с одним из двух заглавных докладов. Слава Богу, жизнь продолжается и меня по-прежнему приглашают на различные научные собрания…

Но! Институт психологии – флагман нашей науки сливают с Институтом философии, а может и ещё с чем-то! Как такое возможно? Это же совершенно разные стили мышления и деятельности. Однако, теперь всё возможно. Уже соединили в той же Москве Университет технологии и дизайна (бывший обувной институт) с Международной славянской академией и в этом году должны к ним присоединить Академию классической культуры им. Маймонида. Причем главными будут обувщики. Похоже, что реформы науки и образования выдумывают какие-то очень извращенные юмористы. Недаром никто не знает авторов этих реформ.

О, времена! О. нравы! Впрочем, куратор известен - А. Дворкович. Известен, например, и один из защитников и советчиков в том, как преодолеть сопротивление ученых - «врагов реформ». Это воистину феерическая личность - Генри Эдгарович Норман (р.1936), доктор физмат наук, профессор, бывший член ВЛКСМ и КПСС, соросовский профессор, поклонник К. Поппера, атеист, но «стремящийся соблюдать христианские нормы», член Союза потомков русского дворянства и исполнитель бальных танцев.

И всё-таки преобладают ученые, которые вовсе не против реформ в науке, а выступают за реформы разумные и научно обоснованные, исходящие из понимания специфики научной работы. Именно об этом шла речь в диалоге ещё молодого доктора экономических наук, профессора Олега Сухарева и заместителя главного редактора РНЛ Александра Тимофеева. Профессор Сухарев совершенно справедливо говорил о постоянном длящемся уже четверть века вопиющем недофинансировании отечественной науки.

А вместо того, чтобы увеличить финансирование собираются оставить чуть ли не 10% научных учреждений и тогда у них будет хорошее финансирование. Но это абсурд. Ведь в науке 20-25% исследований заканчивается отрицательным результатом, что также надо учитывать. К сожалению, ФАНО (Федеральное агентство научных организаций) недостаточно компетентно, чтобы регламентировать научную деятельность. Измерять вклад ученых только посредством количества ссылок и индексом Хирша в корне неправильно. Профессор Сухарев призывает ученых всячески сопротивляться, писать письма во все инстанции, надо также оздоровлять моральную атмосферу в науке и вокруг неё.

Закончить свою печаль о российской науке я хочу своими наблюдениями на конференции о российской ментальности. На ней, как и в любом современном социуме проявилась полиментальность: условно говоря, новые «почвенники» и «западники». Первые пытаются продолжать российскую и советскую самостоятельные традиции, а вторые, по-прежнему, берут западные теории и методики, получая неадекватные, неидентичные результаты. То же наблюдается и по отношению к сегодняшним реформам в российской науке. Поэтому патриотам импонирует предложение Б.С. Кашина о внесении думской фракцией КПРФ нового закона об образовании и программы необходимых действий для поддержки отечественной науки.