«А особенно нужна справедливость». Беседа обозревателя «Правды» Виктора Кожемяко с директором совхоза имени Ленина Павлом Грудининым
Директор подмосковного совхоза имени В.И. Ленина, лауреат Ленинской премии Павел Грудинин в беседе с политическим обозревателем «Правды» Виктором Кожемяко.
Слава об этом замечательном человеке широко идёт. Он обрёл известность как
руководитель одного из лучших народных предприятий в нашей стране. И недавно
зал ХVII съезда КПРФ от души аплодировал ему, когда из рук лидера
Коммунистической партии Г.А. Зюганова он получал знаки только что возрождённой
к 100-летию Октября высокой награды — Ленинской премии.
В постановлении Президиума ЦК КПРФ о её учреждении сказано, что присвоение
премии является фактом признания заслуг лауреата перед трудящимися России в
деле воплощения в жизнь ценностей социализма, справедливости и общественного
прогресса. Именно на это в первую очередь направляет свои усилия директор ЗАО
«Совхоз имени Ленина» Московской области, заслуженный работник сельского
хозяйства Российской Федерации Павел Николаевич Грудинин.
Не раз слушал его выступления с трибуны. И всегда восхищало в них
основательное знание не только сельскохозяйственной экономики, которой он
непосредственно занят, но и главных проблем страны в целом. Поэтому хотелось
поговорить с ним о том, что значит в его представлении век Октября для нас всех
и для него лично. Наконец-то возможность такая представилась.
Не меняя имя
и честь
— Я начал бы, Павел Николаевич, с лобового вопроса о вашем отношении к
Великой Октябрьской социалистической революции. Но главное, по-моему, ясно.
Хотя бы из того, что после контрреволюционного переворота 1991 года и до сих
пор руководимое вами хозяйство сохраняет ленинское имя. Ну а Ленин и Октябрь
неразделимы. Вот сейчас, возле входа в это административное здание совхоза,
долго стоял перед незаурядным бюстом Владимира Ильича, вокруг которого так
любовно устроен прекраснейший цветник…
— Этот бюст
на данном месте прочно стоит ещё с далёкого советского времени — больше сорока
лет. А если вы пройдётесь потом по нашей территории, то увидите памятник
Ильичу, который мы установили сравнительно недавно. Работа выдающегося
советского скульптора Вучетича.
— Как же он к вам попал?
— О, это
интересная история. После уничтожения Советской власти некоторые снесённые
ленинские памятники и подготовленные к установке, но теперь обречённые свозили
в Горки Ленинские. А они — соседи наши.
— Значит, там вы присмотрели?
—
Договорились с покойным ныне директором музея-заповедника (спасибо ему!), что
отдадут нам. Мы его отреставрировали и собрали с помощью профессиональных
скульпторов, поскольку был он из нескольких частей, и открыли в очень
торжественной обстановке. Ныне для наших рабочих и членов их семей это любимое
место, куда многие приходят. А в праздники или когда, скажем, бывают у нас
пленумы обкома КПРФ, сюда возлагаются цветы. Кстати, Ильич на скамейке сидит, а
рядом свободное место, так что каждый может присесть к нему, чтобы подумать о
судьбах Родины.
— На Украине (да и не только, к сожалению) памятники Ленину сносят или
норовят снести, Мавзолей ленинский власть позорно прячет, а у вас — совсем
другое! Вот я про имя помянул, что вы своему совхозу его сохранили. Это же
принципиально?
—
Разумеется.
— И ведь наверняка «сверху» был нажим, чтобы сменили?
— Ещё какой!
Причём несколько раз повторялся.
— То, что не сдались вы, о многом говорит.
— Да не
могли сдаться. Просто права не имели, какие бы блага ни обещались за измену.
Это было решение общего собрания коллектива, абсолютно убеждённое.
— Чем продиктовано?
— Логика
предельно понятная: нам хорошо работалось и жилось при этом имени, потому ни в
коем случае не будем его менять. Между прочим, с Лениным в буквальном смысле
связано и рождение нашего хозяйства.
— Каким образом?
— Ехал
Владимир Ильич из Кремля в Горки и остановился, увидев несколько пашущих землю
мужиков. Разговорился с ними. И посоветовал: объединяйтесь, мол, в коммуну,
чтобы лучше было совместно работать. Прислушались к вождю и объединили свои
земельные наделы, девять лошадей и немудрёный тогда инвентарь. Стали трудиться
вместе. Так появилась эта небольшая коммуна под названием «Хутор Ленина», из
которой вырос наш совхоз. В будущем году, вслед за юбилеем Октября, отметим и
собственное 100-летие.
— В какой же день?
— Когда
произошла та историческая встреча Ленина с нашими крестьянами. Дата известна:
10 ноября 1918 года.
Откуда
взялись антисоветчики?
— Вы сказали: «Нам хорошо работалось и жилось при этом имени», имея в виду
свой совхоз. А если через Ленина и Октябрь взглянуть шире — на историю, на дела
и жизнь всей страны в советское время?
— Время это
было разным. Была острейшая борьба за установление новой, народной власти,
когда пришлось преодолевать сильное сопротивление внутренних и внешних врагов.
Было невероятное трудовое напряжение пятилеток, когда создавалась наша
индустрия, а затем — страшнейшая война и восстановление разрушенного. К той
жизни в Советском Союзе, которую лично я застал, родившись в 1960-м, путь был
нелёгкий, и не учитывать этого нельзя. Верно говорится про
конкретно-исторический подход.
Но скажу вам
сейчас для меня очень важное. Я не понимаю, откуда взялись люди, которые вдруг
забыли, что их фактически сделала людьми Советская власть. Которые получали все
блага, учились бесплатно, заняли достойное положение в обществе — и неожиданно
стали антисоветчиками! Начали утверждать: всё было не то и не так, то есть
неправильно.
— Есть чему удивляться, согласен…
— А что,
собственно, было неправильно? Богатства народные справедливо распределялись на
всех. Все имели равный доступ к социальным лифтам, как ныне принято говорить.
Если ты хорошо учился, для тебя действительно были открыты все дороги. И тут не
было разницы, скажем, между мной и сыном секретаря райкома или обкома партии.
По-настоящему
бесплатное здравоохранение, образование, и никто не беспокоился, что после
учёбы он работы себе не найдёт. А чтобы стать министром, надо было сперва
потрудиться рабочим и пройти потом большую школу. Нельзя было по блату, без
знаний и опыта, занять должность, где эти знания требуются. Не то, что сегодня,
когда кто-то сразу может стать, допустим, банкиром только потому, что он — сын
высокопоставленного чиновника.
В общем,
было гораздо более справедливое общество. Во всех отношениях.
— Вы-то чей сын?
— Мои
родители поженились, будучи студентами Тимирязевской академии. В одной группе
учились, на экономическом факультете. Тогда я и родился. А через год, когда
учёбу они закончили, направили их на работу сюда, в совхоз. Так что вся жизнь
моя прошла здесь.
— Ну а родители ваши какого происхождения?
— Рабочего.
Дедушка по отцовской линии (у них в семье было десять детей) трудился на
железной дороге, другой — в геологических экспедициях.
— А двое из их детей, значит, потянулись к труду на земле. Тимирязевка —
высокая марка!
— Один
приехал с Вологодчины, другая — из Норильска. Для советского времени всё
обычно. Меня после школы совхоз направил на учёбу в Московский институт
инженеров сельскохозяйственного производства имени Горячкина. В нынешнем июне
мы отметили 35-летие со дня окончания нашего курса.
— После института вернулись в родной совхоз?
—
Естественно. Сперва стал бригадиром, затем инженером мехмастерской, потом
заведующим мастерскими, а уж дальше — заместителем директора и директором. На
эту должность, замечу, коллектив меня избрал. Доверие надо было оправдывать.
«Нас вообще
могло не быть»
— А время между тем кардинально изменилось. Ведь избрали вас директором уже
после 1991-го?
— Да, в
1995-м.
— Наверное, для хозяйства самое трудное время?
— Если
говорить об условиях, в которые мы поставлены, то труднее, пожалуй, только
сейчас.
— И всё-таки следует отметить знаковый, с моей точки зрения, факт. Совхоз
имени Ленина как был, так и остаётся в полном смысле слова передовым хозяйством
— основным производителем земляники в стране и надёжным поставщиком к народному
столу много чего ещё. Представляю, насколько нелегко это далось.
— Нас вообще
могло не быть: мы выдержали четыре попытки рейдерского захвата.
— Что ж, подмосковная земля — самая дорогая...
— И для
бандитов — самая лакомая. А их — вот в чём суть! — поддерживала власть. В
области из более 480 колхозов и совхозов осталось меньше 100. Вот рядом с нами
находились два преуспевавших, богатейших колхоза — имени Горького и имени
Владимира Ильича. Второго теперь нет вовсе, а первый лишь значится на бумаге: в
действительности от него тоже ничего не осталось.
— Трагическая судьба!
— Именно.
Потому что действовали-то захватчики при покровительстве власти. Председателем
колхоза имени Горького, например, был Василий Яковлевич Мамров, которого я
считал и считаю своим учителем. Великолепный хозяйственник! Герой
Социалистического Труда, почётный гражданин Московской области и т.д. и т.п.
Так его в день рождения вызвал областной министр сельского хозяйства, вручил от
имени губернатора награду и подарок, а потом сказал: «Вот эти люди будут у тебя
инвесторами». Начали так называемые инвесторы со скупки паёв у колхозников, а
затем стали хозяйство ликвидировать. И Василий Яковлевич, видя, как
разваливаются результаты его пятидесятилетних трудов, ничего не мог сделать!
— Развалом можно назвать всю политику так называемых реформаторов.
Согласны?
— Развалом и
разворовыванием социалистической собственности. Когда Чубайс заявлял, что
каждое приватизированное предприятие — это гвоздь в крышку гроба коммунизма, он
на самом деле набивал карманы. Свои и других олигархов. Это и стало новой
неписаной идеологией власти: заботиться не о производстве, не о людях, которые
трудятся, а о набивании карманов своих приближённых.
— Хотя в Конституции записано, что Россия — социальное государство.
— Но где
она, эта социальность? Самая отличительная особенность нынешнего государства в
том, что провозглашается одно, а делается совсем другое. И происходит разрыв
сознания: вроде мы живём по закону, а в реальности — «по понятиям». Трудно
бывает даже сделать что-либо в интересах общества.
— Примеры конкретные можете привести?
— Примеров
сотни, приведу один. Вот мы строим молочно-товарную ферму. Если бы мы строили
её в советское время, то каждый чиновник старался бы нам помочь. А если бы
кто-то мешал, то секретарь райкома или обкома быстро поставил бы таких на
место. Сейчас, хотя мы делаем нужное для всех дело — увеличиваем производство
молока, никто нам не помогает, а только мешают. Либо каждому чиновнику взятку
дай, либо долго ходи по судам. Что бы полезное мы ни делали, всюду
противодействие: требуют денег.
— Можно понять, как это влияет на психологию.
— В
результате отбивается желание работать, и страна ослабела. Понятно же, если нет
настоящего внимания к производству, если всё приходится покупать за рубежом —
на чём ездишь, что пьёшь и ешь, во что одеваешься — это не великая страна. А за
25 лет большая часть населения, кажется, к этому уже привыкла. Знаете, как я
кратко формулирую идеологию, которая нынче возобладала, и ту, какая была у
коммунистов в советское время?
— Интересно услышать.
— Исхожу из
четырёх действий арифметики. У коммунистов, руководивших Советской страной,
было: «Сложить и умножить». А теперь по-другому: «Отнять и разделить».
— Но разве вы не слышали, что приписывают это как раз коммунистам,
большевикам?
— Мало ли
что приписывают! В том-то и задача исключительной важности сегодня, чтобы в
связи со 100-летием Великой Октябрьской социалистической революции постараться
разъяснить обманутым людям, что же в действительности народу нашему дала она и
каких колоссальных результатов благодаря ей мы добились.
Цинизм,
какой трудно даже придумать
— Тридцать лет подряд яростно внушалось нашим соотечественникам, как всё
было плохо в советское время. Да и сейчас продолжают внушать...
— А я
говорю: стоп! Что плохо? Неграмотная страна, где больше половины населения не
умело ни читать, ни писать, стала абсолютно грамотной. Стали производить
огромное количество продукции, выйдя на второе место в мире, и создали
обороноспособность, надёжно защищавшую страну. На многом из того времени
держимся до сих пор.
— Враги наши твердят об ином…
— Минусы?
Недостатки? Ошибки? Были, конечно. Они есть всегда и у всех. Но нужно, напомню
опять-таки, обязательно учитывать, в каких конкретных исторических условиях
вынуждены были жить и работать тогда. И потом — недостатки недостаткам рознь.
Можно
обвинить руководителя, что он действует слишком авторитарными методами. Однако
любое руководство — это в какой-то мере принуждение. И нельзя не учитывать,
ради чего оно. Если в личных интересах — это одно, а если во имя общества —
совсем иное.
У нас много
писали и пишут: Сталин плохой, Сталин хороший, Сталин опять плохой… Но не уйти
от того, что он работал по двадцать часов в сутки вовсе не ради увеличения
своей собственности, которой просто не имел. Как и Ленин.
— А что сегодня?
— Ваш вопрос
опередил то, что я хотел сказать. Проблема не сводится к Ленину, Сталину и
личностям нынешних руководителей, хотя здесь сравнения тоже могут быть весьма
поучительными. Но мы имеем теперь возможность по всем параметрам сравнивать,
что было и что стало, то есть систему советскую и нынешнюю.
Вот недавно
глава правительства и лидер правящей партии заявил народу: «Денег нет, но вы
держитесь!» Послушайте, но ведь это нечто запредельное.
— Цинизм, какой даже трудно, кажется, придумать.
— А главное,
деньги-то есть! Только у кого? У олигархов. И где? Далеко от Родины. А у
настоящего производителя на необходимую модернизацию денег действительно нет.
Вы помните, президент давным-давно уже обещал двадцать миллионов
модернизированных рабочих мест. Но где они? Да и кто на них будет работать,
если нынче днём с огнём не сыщешь ни слесаря, ни токаря, ни сварщика…
— Потому что за последнее время они стали не нужны?
— Конечно,
все эти годы промышленные предприятия сносились, а вместо них строились торгово-развлекательные
центры. Однако если ВВП на 30 процентов обеспечивается не производством, а
торговлей, это уже катастрофа. А у нас торговли ещё больше!
Но есть и
другая сторона проблемы. Вот говорят, что главное достижение «новой России» —
заполненные прилавки. А я утверждаю: если ввести советские ГОСТы качества,
прилавки эти быстро опустеют. Потому что не было в Советском Союзе молока из
пальмового масла, колбасы без мяса и хлеба, который просто нельзя есть.
— Но ведь и это многих озадачивает своей ценой.
— Ну да,
людям внушают, что всё у нас хорошо. А заходит человек в магазин и думает: что
же хорошо-то, если я ничего купить не могу? Цены растут, а у покупателей, как и
у производителей, не хватает денег.
— В чём же корень, на ваш взгляд?
—
Государство фактически перестало заниматься производством. То есть всё только
на словах. Между тем всегда стоит проблема, во что вкладывать средства. Мы
вкладываем их в Олимпиаду, в чемпионаты по футболу, а могли бы — в
модернизированную промышленность, чтобы производить больше и лучше, в сельское
хозяйство, чтобы стать по-настоящему конкурентоспособными и сильными.
— Говорилось и говорится об этом немало.
— Но что в
реальности? Проектное финансирование, которое обещал президент, осталось на
бумаге. Кредитование производства под 5 процентов годовых — тоже, поскольку не
хватает даже для олигархов, которых они прикармливают.
В Белоруссии
— 3 процента и для всех, а у нас — 5 процентов и не для всех. Это что за
подход? Говорят: «Ну, вот кто пройдёт путь оформления документов…» А там
документов столько, что ни один не пройдёт!
Прямо скажу:
всё это и многое-многое другое — просто показуха. В чём у нас власть
действительно преуспела, так это в обмане населения, в отвлечении его внимания
от истинно насущных, жизненно важных проблем.
— А вас не удивляют чрезмерная доверчивость и внушаемость населения?
Уничтожается наука, закрываются школы, больницы, которые в советское время
открывались, роженицам на селе приходится ехать чуть не за сотню километров… Но
воспринимается всё как-то чересчур спокойно.
— Я думаю,
до поры до времени.
Остались
островом социализма
— При всём, о чём мы сейчас говорили, ваш совхоз, Павел Николаевич,
называют островом социализма. Как я понимаю, с полным основанием. Можно ли вас
и другие подобные народные предприятия, опыт которых поднимает и пропагандирует
КПРФ, считать примером для других?
— Это,
пожалуй, со стороны виднее. Я же могу сказать, что при социализме таких
хозяйств, как наше, было много, а теперь остались единицы. Не хуже нас,
например, был соседний колхоз имени Горького, про умышленный развал которого я
вам рассказал. В социалистической системе хозяйства политический курс
направлялся именно на приумножение такого уровня производственных коллективов.
И это проистекало из самой сути советского социалистического строя, главной
заботой которого был человек-труженик.
Вот мы и
решили от этого не уходить. То есть сохранить справедливые социалистические
принципы производства и распределения, не допуская того, на чём зиждется
хищнический капитализм: чтобы каждый любым способом стремился урвать только для
себя. Решили, несмотря на все трудности и наперекор им, строить территорию
социального оптимизма.
— Звучит красиво, однако можно представить, сколько тех трудностей сразу
перед вами возникло.
— Кое-что на
эту тему я уже сказал. Да, условия, созданные нынешним государством, крайне
жёсткие. Но мы трудимся совместно и заработанное направляем на улучшение жизни
наших людей. И все у нас имеют квартиры в новых домах, и дети бесплатно ходят в
кружки, и мы доплачиваем за обеды в школе — за прошлый год это около 6
миллионов рублей. И мы обеспечиваем пенсионеров всем необходимым, в том числе
ежеквартально выдаём доплату к пенсиям. Как и тридцать лет назад, руководство
совхоза отвечает не только за своих работников, но и за всё происходящее в
посёлке.
— Недавно Геннадий Андреевич Зюганов посетил новое здание вашей школы и
новый детский сад. В «Правде» было сказано об уникальности этих ваших
новостроек…
— Можете
сами посмотреть. А в 2009 году мы открыли новую поликлинику, оснастив её самым
современным оборудованием. И доплачиваем из бюджета совхоза врачам.
— Честно говоря, ваш рассказ вызывает восхищение. Поневоле думаешь: если бы
всюду так было!
— А я вам
отвечу: если бы главной заботой государства была поддержка не олигархов, а
производителей, в том числе работающих на земле, то именно так и было бы. Я
иногда говорю: хотите видеть будущее российского сельского хозяйства без
трагедии 1991 года — приезжайте к нам в совхоз.
Помнить
уроки 1917-го
— Однако трагедия в том злосчастном 1991-м, увы, произошла. Необходим выход
страны из её последствий. Как будто и власть что-то сознаёт: один за другим
возникают «на самом верху» разговоры о всяких планах, о необходимости развития,
вариантах социально-экономических преобразований и т.п. Только за такой
длительный срок мы развития-то почти не замечаем. Почему?
— Вы же сами
сказали про позицию власти: «Как будто». Не дело она делает, а просто видимость
создаёт.
— И вот что давно возмущает. Свои варианты изменения ситуации в экономике и
социальной жизни разрабатывает КПРФ. По-иному и с участием очень авторитетных
специалистов. Между тем власть глухо это игнорирует! Совсем недавно, например,
президент на телеэкране рассматривал варианты экономической стратегии. Кого
пригласил? Кудрина и Титова. Но ясно же, что они друг от друга мало отличаются.
А ведь есть экономическая программа КПРФ, разработанная и предложенная на
форуме в Орле. И её президент перед телезрителями не рассматривает.
Демонстративно?
—
Разумеется. Классовый подход. С позиций интересов своего класса, олигархических
интересов. Это видно фактически во всём, так что удивляться нечему. Другой
вопрос — к чему это может привести.
Мы с вами
говорим о революции. Казалось бы, 100 лет прошло, давняя история. Но есть уроки
таких гигантских исторических событий, которые обязательно требуется извлекать.
И вот этого, по-моему, нынешняя власть не делает.
— В чём, на ваш взгляд, главный урок?
— Нельзя
доводить народ несправедливостью до крайних пределов терпения. Когда теперешняя
обслуга власти изо всех сил пытается доказать, что революция свершилась «из-за
происков кучки оголтелых врагов империи», а народ тут ни при чём, это же сущая
чушь.
Та власть
зарвалась, наплевав на горе и беды миллионов кормивших её людей. Поправ даже
малейшие признаки справедливости. А нашему народу, я считаю, справедливость
дороже всего.
— Согласен с вами абсолютно!
— Когда у
нас в Советской стране была справедливость, мы готовы были перенести и
переносили самые тяжкие испытания. И одерживали победы, потому что на самом
деле, а не на словах были едины.
— Сейчас призывы к единству тоже не смолкают.
— Но
чудовищная пропасть, созданная между богатыми и бедными, между олигархами и
нищими, настолько глубока, что невозможно им соединиться. Более того, по моему
ощущению, у нас опять назревает предреволюционная ситуация. Помните, когда низы
не хотят, а верхи не могут…
— Вы так думаете?
— Да. И
основная причина в том, что уничтожена социальная справедливость. Бедных,
неуверенных в завтрашнем дне становится всё больше, а обеспеченных и уверенных
— ничтожное меньшинство. При этом на неимущих, несчастных смотрят они свысока,
даже не задумываясь по-настоящему о том, чтобы изменить положение.
— А телевизор показывает, что всё в порядке.
— Но сколько
бы ни уверяли, к примеру, что средняя зарплата по стране у нас 30 тысяч рублей,
я-то знаю: это не так. Достаточно отъехать несколько дальше от Москвы, и вы
убедитесь, что 30 тысяч там считается очень высокой зарплатой. Тогда как
чиновники в правительстве получают сотни тысяч. Не говоря уж об олигархах. И
вот этот разрыв — совершенно ненормальный! — может привести к коллапсу.
— Говорят, что мы переживаем очередной кризис.
— Ну да, и в
это время кто-то покупает новые яхты, дворцы, персональные самолёты. А кому-то
трудно детей прокормить, и чтобы сделать за рубежом спасительную операцию
ребёнку, родители вынуждены кланяться на весь свет: авось, кто-нибудь поможет.
— В соответствии с тем знаменитым призывом: «Денег нет, но вы держитесь».
— Похоже,
что во многом вернулся к нам царизм. И если массы людей, доведённых до
отчаяния, выйдут на улицы, вряд ли тут и Росгвардия поможет.
— А видится вам свет в конце тоннеля, Павел Николаевич?
— Скажу так:
всё более актуальными становятся лозунги, которые были 100 лет назад. «Власть —
Советам!», то есть не чиновникам и олигархам, а народу. «Земля — крестьянам!»,
«Фабрики — рабочим!», «Мир — народам!» Сто лет назад эти лозунги победили,
обеспечив нашей стране справедливую жизнь. А сейчас, по существу, те же самые
лозунги выдвигает КПРФ. Конечно, с учётом новых условий и новых подходов, но с
той же нацеленностью на справедливость.
Мы уже
вспоминали Орловский экономический форум и его решения. В них — конкретно
разработанная программа преобразований и подъёма нашей экономики на
социалистических основах. А есть и программа «Образование для всех», есть
предлагаемые КПРФ «Десять шагов к достойной жизни»…
— Не приемлют это олигархи и правящая верхушка.
— Понимаю. Сам про то говорю. Но пусть помнят 1917-й. Законы истории неотменимы и неотвратимы.