В нашей недавней статье «Экономика коронавируса» (Правда, №18, 20.02.2020, https://kprf.ru/roscrisis/191843.html) мы писали, что если эпидемия коронавируса резко не пойдет на спад в самое ближайшее время, то последствия для мировой экономики будут весьма серьезными – гораздо более серьезными, чем ожидавшийся тогда V-образный мини-спад в Китае, который быстро пройдет и не успеет оказать заметного влияния на мировую экономику. В частности, мы писали, что эпидемия может стать спусковым крючком для обвала мировых финансовых рынков, на которых благодаря сверхмягкой денежно-кредитной политике ведущих мировых центробанков за последний год раздулись беспрецедентные по своим масштабам пузыри.

Эти пузыри были видны невооруженным глазом, ведь по многим параметрам финансовые рынки достигли и даже превзошли экстремумы, наблюдавшиеся перед обвалами 2008, 2001 и даже 1929 годов. Мировые фондовые индексы продолжали расти и обновлять исторические максимумы, даже когда компании начали массово понижать прогнозы по своей прибыли из-за вспышки коронавируса в Китае, приведшей к закрытию многих предприятий в КНР и к сбоям в мировых производственных цепочках. Спекулянты рассчитывали на то, что печатный станок ведущих мировых центробанков пересилит любую эпидемию. Тем не менее, осознание реальности в конце концов пришло, и с четверга 20 февраля финансовые рынки начали падать; на последней неделе февраля это падение перешло в обвал.

Что касается глубины падения, то по историческим масштабам ничего особенного на большинстве мировых финансовых рынков пока не произошло. Так, мировой фондовый индекс MSCI ACWI, включающий в себя 2700 акций из 47 стран, упал примерно на 10% от максимума, достигнутого 20 февраля (близкого к его историческому максимуму, достигнутому 12 февраля этого года). В США индекс широкого рынка S&P-500 в пятницу 28 февраля падал в моменте на 15% от исторического максимума, достигнутого 19 февраля, но к закрытию торгов падение от максимума составило лишь 13%. У российского фондового индекса РТС падение составило порядка 21% от многолетнего максимума, достигнутого в январе этого года.

Примечательностью нынешнего обвала финансовых рынков была не глубина (по крайней мере – пока), а скорость падения. Многим ведущим мировым фондовым индексам, включая американские S&P-500 и Доу-Джонс, а также упомянутый выше MSCI ACWI, потребовалось всего лишь 5-6 торговых дней, чтобы упасть на 10% от максимума. Для S&P-500 это самое быстрое такое падение в истории (то есть с 1957 года), а для индекса Доу-Джонс – самое быстрое с Великой Депрессии. Далее, падение S&P-500 за последнюю неделю февраля (составившее порядка 11.5%) – это третье по величине (в процентном отношении) недельное падение в его истории. Что не удивительно: чем сильнее надут пузырь, тем более резким бывает обвал, когда этот пузырь наконец лопается…

Спусковым крючком для падения рынков стало то, что эпидемия коронавируса вышла за пределы Китая и распространилась по миру. Появились новые очаги заболевания – Южная Корея, Иран, Италия и другие. По состоянию на конец февраля по официальным данным в мире было зарегистрировано свыше 83 тысяч случаев заражения коронавирусом в 58 странах от Бразилии до Пакистана. Более того, во многих странах (включая Европу и США) зафиксированы случаи, когда заболевание выявляется у людей, для которых не прослеживается связь с известными очагами заражения или с другими заболевшими. Этот факт дает основания полагать, что вирус уже распространился гораздо шире, чем показывает официальная статистика.

А поскольку в отличие от Китая, где на тотальный карантин закрывали целые города-миллионники, большинство стран пытаются обойтись лишь точечными мерами, то существует риск, что распространение вируса теперь пойдет быстрее. Отказ от тотального карантина очагов заражения в пользу точечных мер с экономической точки зрения означает, что теперь основным фактором негативного влияния эпидемии на мировую экономику будет не сокращение производства и разрыв технологических цепочек, а резкое падение потребительского спроса.

Если эпидемия выйдет из-под контроля, то люди будут стараться без крайней необходимости никуда не ездить и даже не выходить из дома, так что тратить деньги им будет особо негде. Да и вообще, в тревожные времена люди обычно более склонны к экономии. А поскольку неуклонно замедляющаяся мировая экономика в последнее время поддерживалась на плаву главным образом за счет потребительского спроса (искусственно стимулируемого через рост закредитованности населения), то падение этого спроса будет для нее мощным шоком, который может привести к рецессии.

Таким образом, за последние пару недель ситуация с эпидемией заметно усугубилась, и прогнозы быстрого V-образного мини-кризиса сменились более пессимистичными прогнозами в отношении мировой экономики. Это и спровоцировало обвал финансовых рынков. Дополнительно ситуацию усугубило то, что во время этих событий от американского ЦБ не было никакой реакции – даже значимых словесных интервенций, так что спекулянты начали допускать мысль, что на этот раз монетарные власти не будут спасать рынки любой ценой. Теперь, если ведущие мировые центробанки не примут масштабных стимулирующих мер (или хотя бы не объявят о планах принять такие меры в ближайшее время), то финансовые рынки продолжат падение.

А падать есть куда, поскольку мы продолжаем получать все новую негативную информацию об экономической ситуации. Так, в субботу 29 января опубликованы официальные индексы деловой активности в Китае за февраль, и их значения оказались просто провальными – гораздо ниже прогнозов аналитиков. Индекс деловой активности в промышленности составил 35.7 при консенсус-прогнозе 46 (шкала выбрана так, что значение выше 50 означает рост, а ниже – спад). Индекс деловой активности в непромышленных отраслях упал еще больше: он составил 29.6 при консенсус-прогнозе 47. Для обоих индексов это самые низкие (с большим отрывом) значения за всю историю наблюдений – с 2005 года; индекс непромышленных отраслей раньше вообще ни разу не опускался в зону ниже 50. Таким образом, экономический спад в Китае оказался гораздо глубже, чем представлялось до сих пор; экономика Китая в феврале фактически встала.

Что все это означает для России? Какие последствия мы почувствуем в нашей реальной экономике и в повседневной жизни, если падение мировых финансовых рынков продолжится? Рассмотрим это подробнее.

Само по себе падение российского фондового рынка на реальную экономику сильно не повлияет. Возможно, некоторым нашим крупнейшим компаниям придется досрочно погашать кредиты, взятые за границей под залог пакетов их акций, но, как и в 2008 году, им поможет Центробанк – золотовалютные резервы у нас для этого есть.

Что касается населения, то падение фондового рынка приведет к тому, что те люди, которые свои сбережения вкладывали на бирже, часть этих сбережений потеряют. За последний год число таких людей заметно выросло (сказалось падение ставок по депозитам и усиленная пропаганда в СМИ), но, тем не менее, это все еще небольшой процент населения – главным образом, наш немногочисленный средний класс. И эти люди в основном несли на биржу «не последние» свои деньги, так что заметных социальных последствий, скорее всего, не будет.

Главными проблемами для России будут падение цен на нефть (а также на промышленные металлы и прочие составляющие нашего сырьевого экспорта) и отток капитала, что спровоцирует рост процентных ставок в экономике и девальвацию рубля.

На нефтяном рынке обвал был даже более мощным, чем на фондовом. Цена нефти Brent за семь торговых дней с 20 февраля снизилась с 60 до 50 долларов за баррель, обновив минимум с лета 2017 года. С начала года нефть подешевела примерно на четверть, а от максимумов, достигнутых в начале января после убийства генерала Сулеймани (72 доллара за баррель), падение составило порядка 30%. Но даже после этого нефтяные цены остаются сильно завышенными и имеют значительный потенциал для дальнейшего падения.

Достаточно сравнить цены на нефть и на природный газ. Еще в январе – то есть до начала эпидемии коронавируса – цена на газ опустилась ниже 2 долларов (в расчете на миллион БТЕ); по историческим меркам эта цена экстремально низкая. За последние двадцать лет цена на газ опускалась ниже 2 долларов лишь дважды – осенью 2001 и в начале 2016 года – и оба раза оставалась там совсем недолго, порядка трех месяцев. В соответствующие периоды цена на нефть Brent находилась в диапазоне 30-35 долларов за баррель.

Так что можно примерно оценить, насколько сильно переоценена сейчас нефть в результате сделки ОПЕК+: без этой сделки нефть стоила бы ниже 40 долларов за баррель еще до начала эпидемии. Между тем, для компенсации нынешнего падения спроса, а также роста добычи в странах, не входящих в сделку (в первую очередь в США), участникам нефтяного картеля придется сокращать добычу все больше и больше, что политически им будет очень сложно. Так что возможность распада ОПЕК+ уже в этом году вполне реальна, и тогда мы увидим цену на нефть ниже 30 долларов за баррель.

Что касается оттока спекулятивного капитала, то он является прямым следствием обвала мировых финансовых рынков: в такое неспокойное время спекулянты всегда массово уходят из рискованных активов, к которым относятся и российские ОФЗ и, тем более, акции российских компаний. Сейчас отток капитала из России только-только начинается, но рубль уже заметно обесценился: в пятницу 28 февраля курс доллара к рублю поднимался выше 67 рублей за доллар, притом что еще 20 февраля курс был ниже 64 рублей за доллар, а в январе он опускался даже ниже 61 рубля за доллар.

Процентные ставки тоже выросли. Так, к концу февраля доходность 10-летних ОФЗ выросла до 6.5%, притом что еще 20 февраля она была ниже 6% (это был исторический минимум). Это означает, что цикл снижения процентных ставок в экономике, скорее всего, завершен, и скоро мы увидим рост ставок и в реальной экономике: по кредитам предприятиям, по потребкредитам, по ипотеке.

Если падение мировых финансовых рынков продолжится, то отток капитала из России резко усилится, и мы увидим дальнейшее ослабление рубля (о причинах и механизмах этого см. «Обманчивое спокойствие», Правда, №138, 12.12.2019, https://kprf.ru/roscrisis/190233.html). В такой ситуации наш Центробанк, скорее всего, примет меры для поддержки рубля: поднимет учетную ставку и, вероятно, приостановит покупки валюты в рамках бюджетного правила, как это было во второй половине 2018 года. Более того, я не исключаю, что ради того, чтобы курс рубля не упал слишком сильно в преддверии голосования по поправкам в Конституцию, наш Центробанк в этот период пойдет даже на прямые интервенции в поддержку рубля за счет золотовалютных резервов.

Также возможно, что ведущие мировые центробанки сейчас все-таки примут масштабные стимулирующие меры (снижение учетных ставок, особенно в США; увеличение мощности «печатного станка»). Так, например, в понедельник 2 марта глава ЦБ Японии заявил, что будет сделано все необходимое для стабилизации рынков, и азиатские фондовые рынки резко пошли в рост – несмотря на упомянутые выше провальные данные по индексам деловой активности в Китае. Если мировые центробанки действительно примут такие меры – причем масштабные и скоординированные, то обвал фондовых рынков будет приостановлен. Тогда и отток капитала из России на время прекратится, и курс рубля стабилизируется даже без вмешательства нашего ЦБ.

Однако надо понимать, что подобные меры по стабилизации финансовых рынков на фоне фактически неизбежной рецессии в реальной экономике будут иметь лишь временный эффект. У мировых центробанков ресурсы уже на исходе: учетные ставки уже на нуле или близки к нулю (у ЕЦБ и некоторых других центробанков европейских стран, не входящих в зону евро, ставки уже отрицательные). Наращивать мощность «печатного станка» до бесконечности тоже нельзя: это подорвет мировую финансовую систему.

Таким образом, обвал на мировых финансовых рынках еще может на время приостановиться, и курс рубля может на время стабилизироваться. Но это будет лишь временная передышка. При этом спада в реальном секторе мировой экономики избежать вряд ли удастся. Выражаясь словами последнего советского генсека, «процесс пошел».