Эпизод с Pussy Riot — лишь часть намного более масштабной истории о том, как по-разному воспринимают одни и те же вещи в России и на Западе. В 1980-х годах Запад был без ума от жены Михаила Горбачева Раисы с ее дизайнерскими нарядами и склонностью в открытую высказывать свои политические взгляды. Казалось, что она воплощает собой тот более современный и космополитический СССР, который пытался создать ее муж. Между тем соотечественники ее ненавидели, видя в ее светскости то же самое высокомерие привилегированного сословия, которым отличалась коммунистическая верхушка. Жертвой аналогичного разочарования вскоре пал и сам Горбачев. Чем больше в Берлине и в Нью-Йорке восторгались человеком, разрушившим железный занавес, тем больше в России презирали человека, при котором распалась империя и рухнула экономика.

Сейчас на Западе многим претят авторитарные ухватки Путина, и, разумеется, эти люди почти инстинктивно болеют за оппозицию. Западные журналисты освещали антипутинские протесты 2012 года так, как будто президент вот-вот лишится власти — однако вот он, как ни в чем ни бывало открывает Олимпиаду, зато демонстрантов что-то не заметно. Причем рейтинг Путина колеблется в районе 65%, на зависть подавляющему большинству его западных коллег.

Для сравнения: судя по большинству последних опросов общественного мнения, самого известного лидера оппозиции — борца с коррупцией Алексея Навального — поддерживает около 1% респондентов (что меньше стандартной погрешности опроса). «Зачастую, когда мы смотрим на Россию, мы хотим, чтобы произошли определенные вещи, — отмечает Монахан. — Навальный очень хорошо представил себя Западу. Бесспорно, он — талантливый политик. Однако за рубежом у него дела обстоят намного лучше, чем в России». По словам Монахана, если говорить именно о российских реалиях, то настоящей оппозицией окажется Коммунистическая партия, регулярно набирающая на выборах и по результатам опросов около 20% и — в отличие от либералов — обладающая устойчивой организационной инфраструктурой, которая охватывает всю страну. Это не означает, что Навальный не играет никакой роли. Просто его роль, скорее всего, не так велика, как мы думаем.


Если не отделять анализ от предубеждений, он окажется ошибочным. Собственно говоря, так и происходило в последние десятилетия. В 1990-х годах Запад (и в частности администрация Клинтона) восхвалял Бориса Ельцина, ведшего Россию в светлое демократическое будущее. А в это время простые россияне лишались своих сбережений, сталкивались с повсеместной коррупцией и с хронической невыплатой зарплат, наблюдали победы чеченских повстанцев, перестрелки бандитов и заведомо несправедливую приватизацию, по итогам которой большая часть российской промышленности оказалась в руках у семи человек. Архитектор приватизации Анатолий Чубайс очень нравился людям в Вашингтоне, где его воспринимали как молодого, технически подкованного умника (он ходил на кремлевские заседания с ноутбуком!). При этом большинство россиян видели в нем омерзительное воплощение новой порочной системы, даже не пытающейся скрывать свою несправедливость.

В постельцинскую эпоху сохранились те же тенденции. Американцев возмутило, когда Путин назвал распад СССР «величайшей геополитической катастрофой», а россияне приветствовали его слова. В 2001 году Джордж Буш-младший заглянул в глаза Владимиру Путин и увидел в них как раз такую душу, какую надеялся увидеть. Позднее ему пришлось отказаться от этой приятной иллюзии, однако это не помешало администрации Обамы «раскручивать» якобы либерального президента Дмитрия Медведева, протеже Путина, как некий альтернативный центр влияния. В итоге администрации пришлось с досадой убедиться в том, что в Медведеве с самого начала не было вообще ничего независимого.

Возможно, нам пора перестать видеть в России лишь то, что мы хотим в ней увидеть, заключает Foreign Policy.