РАБОЧАЯ ГОРДОСТЬ

С детства помню этот фильм. И люблю его доныне, частенько смотрю по видику, с кассеты. И каждый раз заново остро переживаю и радуюсь за героев. И чувствую себя помолодевшим, полным сил и энергии, словно вновь окунулся в свою рабочую молодость, свой родной Сибзавод, куда пришел, надо признаться, не без влияния таких фильмов, как «Большая семья», «Испытание верности», «Весна на Заречной улице», «Высота» и еще многих и многих советских фильмов, так выпукло, мощно и романтично показавших величие рабочего человека. «Рабочий класс – стержень всей жизни, его базис!» - гордо говорил сыновьям представитель среднего поколения семьи Журбиных Илья Журбин (артист Борис Андреев). И мы, слушавшие эти слова с экрана, верили, что так оно и есть, так и должно быть. И отец мой, токарь Сибзавода, и мать, кузнец, начавшие свою трудовую деятельность еще во время войны, говорили мне нечто подобное, и ничто не могло переменить их мнения. А потому, помню, провожали меня после школы на завод, честное слово, как на праздник. «Поработай за станком, приобрети рабочую профессию, а потом и об институте думай, - сказал отец. – Голова через руки растет». Для меня это было ново, необычно, противоречило слышанному ранее. И только много позже я понял эту отцовскую правоту, наполненную особым рабочим смыслом. Ибо жизненный опыт, а стало быть, и знания из труда растут, из того, что преодолел и сделал своими руками. И ум оттуда же. Образно говоря, через руки, через труд наши предки и стали людьми. Вот ведь как по-своему, по-рабочему отец сформулировал известную дарвиновскую мысль о том, что именно труд создал человека. И мы гордились своим трудом, мы видели в нем красоту, романтику и острую необходимость – не только для себя лично, но и для страны в целом. И осознание этого рабочего долга перед страной двигало нас дальше, от одного рубежа до другого. Как и в экранной жизни большой семьи Журбиных, наша семья тоже училась. Отец, сколько помню, старался повышать свой профессиональный разряд и частенько корпел над учебниками. Я закончил институт, потом еще один, брат окончил техникум. Но все мы начинали с завода, и запахи цеха – масла, горячего металла, охлаждающей жидкости – до сих пор будоражат память, до сих пор родные и близкие, словно старые добрые друзья. Мой отец всю жизнь увлекался кино, долгие годы выписывал журнал «Советский экран», покупал книги о киноактерах, справочники, кинословари, воспоминания артистов и режиссеров. Все это потом перешло по наследству ко мне. В одном из старых номеров «Советского экрана» я и обнаружил недавно воспоминания кинорежиссера Героя Социалистического Труда И. Хейфица о том, как создавался фильм «Большая семья». «Труд для этих людей, - писал Хейфиц о своих героях, - а старые этому учат молодых, - это не служба, не причина для получения зарплаты, а призвание, долг, привычка, наслаждение и даже страсть. Именно страсть к труду. Как это объясняет многое в их поведении, спорах, даже капризах иной раз…» И еще: «Что мне больше всего запомнилось в истории создания фильма? Его первый просмотр. Не забуду слез на глазах очень искушенных зрителей да, чего греха таить, и у нас самих. А ведь не печальная музыка звучала, а марш духового оркестра, бодрый марш. Не сцены разлуки или смерти мелькали на экране, а патетический акт спуска корабля на воду, праздник, одним словом. Торжество! Что же трогало людей в тот памятный вечер? Огромный пафос финальной сцены, мелькнувшее на носовой части корабля имя старого полуслепого рабочего, построившего вместе с другими этот гигантский корабль, уходивший в океан на долгую-долгую жизнь. Названный так, он стал памятником труду славной династии Журбиных…» Напомню, что Иосиф Хейфиц к тому времени был уже известным режиссером, поставившим фильмы «Депутат Балтики», «Член правительства». А после «Большой семьи», где он «открыл» кинематографу актера Алексея Баталова, он снял вместе с ним «Дело Румянцева», «Дорогой мой человек», «Дама с собачкой». Говорю об этом так подробно еще и потому, что для моего отца, как, уверен, и для многих людей его поколения, все это были дорогие, значимые фильмы, крепко-накрепко связанные с их жизнью. Помню, незадолго до смерти отец попросил дать кассеты с записями старых советских фильмов. «Не могу смотреть больше про драки, кровь, насилие, ужасы. Воротит! - сказал он по телефону. – Привези что-нибудь для души, а то от нынешнего «рассейского» и американского кино хоть волком вой…» И посмотрев «Большую жизнь», он – всегда сдержанный, даже внешне суровый – вытер повлажневшие глаза: «Вот хоть и наивности в этой ленте немало, и высоких слов много, - мы так не говорили, - а все-таки фильм честный. Про нас, про нашу жизнь. Нам, старикам, не стыдно людям в глаза смотреть – в войну еще мальчишками и девчонками начинали. Неужели зря все вытерпели? Почему нашу жизнь, как коту под хвост пустили, в героях теперь стали не мы, а бандиты, воры, проститутки? А нас даже к ветеранам войны не причислили, хотя без нас, тыловиков, и войну бы не выиграли. Пенсию дали – слезы одни. С кого теперь берут пример молодые? Раньше брали с нас, рабочих – и по фильмам, и по жизни. А теперь с ворья? И все ругают Советскую власть, даже мой любимый Баталов. А ведь она его в люди вывела, известным на весь мир сделала. Куда же катимся?» Мы сидели с ним перед телевизором, где на экране старый Журбин дал подзатыльник своему 50-летнему сыну Илье и тот, вспыхнув от стыда перед своими детьми и сгорбившись, смешно закосолапил к двери. - А помнишь, я тоже тебя по загривку треснул – не сильно, конечно, – когда ты сначала артачился на завод идти – не престижно, мол, все одноклассники в институты собираются. Что я тебе тогда сказал? Голова руками растет. Помнишь? Помню, батя! Все помню. И благодарен за науку всю жизнь. А еще - уверен, что труд вновь станет владыкой мира и что рабочая гордость снова обретет свои законные права. В жизни, а не только в старых фильмах.