С.П.Обухов

Отчуждение поколений и социальное расслоение: о чём молчит молодежь

Если внимательно посмотреть на возрастной состав тех, кто сегодня задаёт вопросы власти, становится очевидно: это прежде всего последнее советское поколение — люди, вошедшие во взрослую жизнь в момент катастрофы 1990-х годов. Это внуки Победы, политически наиболее активная и социально ответственная часть российского общества. Они ещё помнят, что с властью можно спорить, до неё можно достучаться, от неё можно и нужно требовать.

А вот первое и второе «путинские поколения» — те, кто уже входит в общественную жизнь и не знает другого президента, — вопросов практически не задают. Почему? Это кажется парадоксом, но ответ, увы, лежит на поверхности. Эти поколения погружены не в политику, а в выживание. Они выросли в системе, где власть неизменна, вертикаль забетонирована, а любые сигналы «сверху» воспринимаются как пиар и формальный отчёт, имеющий к реальной жизни лишь косвенное отношение.

Для них вопрос «задать или не задать» просто не имеет смысла — они, к сожалению, считают, что всё уже решено. Надо крутиться, выживать, и не высовываться. Их часто называют прагматиками. Да, они прагматичны — до цинизма. Они слишком хорошо видят, где имитация, а где реальность.

«Штрафодобывающая» экономика: новая нефть — это люди

Можно спорить о статистике — правдива она или нет, — но есть факт, который невозможно игнорировать: имущественное расслоение в России приняло нечеловеческие масштабы. Это видно не по графикам, а просто если хорошенько посмотреть вокруг.

Сегодня в стране существует порядка 300 тысяч семей бенефициаров нынешнего режима (примерно полтора миллиона человек), которые получают всё. Они сидят у бюджетного корыта, на природной ренте, на тарифной ренте. Это не предприниматели, не созидатели. Это люди, занявшие удобное место в системе — и никого к нему теперь не подпускающие.

Все остальные вынуждены выживать. Запущена «штрафо-добывающая» экономика, где «новой нефтью» стали люди. Закручиваются потребительские гайки, растёт так называемая «инфляция для бедных». Для тех, кто покупает продукты в «Пятёрочке», она приближается к 20 процентам. Для тех, у кого бриллианты, — инфляция почему-то заметно ниже.

На четвёртом году специальной военной операции мы видим поразительную картину: богатство этих 300 тысяч семей выросло на 16–20 процентов. Как это возможно? Десятки миллионов трудящихся, около 70 миллионов работников и 40 миллионов пенсионеров, при падающем уровне жизни отдают последнее — на аптечки, валенки, квадрокоптеры, мотоциклы для фронта. А бенефициары нынешней олигархической системы продолжают жиреть.

И при этом фискальная и бюджетная политика не нацелена на изъятие сверхдоходов у тех, кто обогатился на фоне всеобщего обнищания и войны. Всё снова перекладывается на плечи трудящихся и пенсионеров. А бедность, как известно, — питательная среда для терроризма и радикализма.

Идеологический вакуум: почему молодежь ищет ответы на стороне

Когда молодёжь за «непонюшку табака» готова идти на антигосударственные и антипатриотические действия, то проблема не только в деньгах. Дело в курсе и идеологии. Если образование — это услуга, то молодёжь в итоге получает «услуги» от наших геополитических противников. Если специальная военная операция не подкреплена внятной общественной дискуссией и ясным идеологическим объяснением, за что и ради чего мы воюем, возникает отчуждение.

Цели СВО постоянно меняются в зависимости от конъюнктуры. Сегодня — одно, завтра — другое. То «Трамп наш», то «Трамп не наш». То «тоннель через Аляску», то срочное «перемирие». Эти шараханья разрушают доверие и усиливают апатию.

Да, сейчас на уровне закона признали, что образование — не услуга. Но это автоматически не вернуло воспитание и не вернуло идеологию. Значит надо работать дальше!