Проблему роста цен на базовые продукты питания поднял 9 декабря во время совещания по экономическим вопросам президент Владимир Путин и потребовал от правительства разобраться с этой проблемой в течение недели. Ситуация действительно серьезная: в последние несколько недель в России наблюдается резкий взлет цен на некоторые продовольственные товары, прежде всего, на подсолнечное масло и сахар.

Оптовая цена подсолнечного масла в рублях еще в середине октября перекрыла прежний исторический максимум (71 тыс. рублей за тонну), а сейчас она уже достигла 88.5 тыс. рублей за тонну (по данным компании «СовЭкон», специализирующейся на анализе аграрных рынков), увеличившись примерно вдвое с начала года. А с октября и розничные цены пошли в рост вслед за оптовыми: так, по данным Росстата за октябрь розничная цена подсолнечного масла выросла на 7.4%, за ноябрь – на 6.2%, а за одну только первую неделю декабря она выросла еще на 1.7%; в итоге рост с начала года составил уже 25.9%.

Ситуация с ценами на сахар еще драматичнее: за октябрь цена повысилась на 18.3%, за ноябрь – на 8.9%, за первую неделю декабря – еще на 0.7%; в итоге с начала года сахар к настоящему времени подорожал на 72.7%.

В целом росстатовский индекс цен на продукты питания по состоянию на конец ноября вырос на 5.4% с начала года, а по сравнению с ноябрем 2019 года – на 6.1%. Это много, особенно если учесть, что за это время доходы населения заметно упали. Помимо подсолнечного масла и сахара значительный рост цен по отношению к ноябрю 2019 года показали «крупа и бобовые» (20.9%), «плодоовощная продукция» (12.4%) и «макаронные изделия» (10.8%).

Чем вызван такой рост цен? Несколько факторов внесли свою лепту. Что касается наиболее подорожавших продуктов – подсолнечного масла и сахара, в этом году урожай соответствующих культур в России был хуже обычного. С сахаром ситуация дополнительно усугубилась необдуманными действиями властей, которые после нескольких лет перепроизводства сахара и рекордного прошлогоднего урожая сахарной свеклы приняли меры по сокращению посевов этой культуры и, похоже, перестарались. В ноябре 2019 года по итогам совещания Минсельхоза с представителями отрасли было решено сократить посевы сахарной свеклы на 15%, но по факту посевные площади в 2020 году сократились еще больше – на 19%.

Но эти разовые факторы не являются основной причиной роста цен, а лишь добавляют остроты ситуации. Основная причина – это рост мировых цен на продовольствие, который в свою очередь вызван беспрецедентными объемами денежной эмиссии по всему миру.

Ведущие мировые центробанки выкупают с рынка на свой баланс ценные бумаги (в основном гособлигации), в результате чего новые «свеженапечатанные» деньги поступают в финансовую систему; это называется количественным смягчением. За девятимесячный период с марта по ноябрь 2020 года семь ведущих мировых центробанков (ФРС США, ЕЦБ, Банк Японии, Банк Англии, Национальный банк Швейцарии, ЦБ Канады и ЦБ Австралии) вместе «напечатали» денег на общую сумму в 8.5 трлн в долларовом эквиваленте; их суммарные активы превысили 25 трлн долларов. По сути все государственные программы поддержки экономики, проводимые сейчас в развитых странах, полностью финансируются за счет эмиссии: то есть весь объем вновь размещаемых гособлигаций (и даже с запасом) выкупается центробанками, хотя и не напрямую.

Опыт финансового кризиса 2008-2009 годов показывает, что даже большая эмиссия может не привести к разгону инфляции; если деньги не идут в реальный сектор, а вращаются на финансовых рынках, то растут цены на финансовые активы, а всплеска потребительской инфляции не происходит. Но нынешняя ситуация в корне отличается от того, что было в прошлый кризис. Поясним это подробнее.

Во-первых, нынешние объемы эмиссии в развитых странах даже в процентном отношении уже сейчас заметно выше, чем было тогда. Во время острой фазы прошлого финансового кризиса суммарные активы указанных семи центробанков увеличились примерно с 5 до 7 трлн долларов; затем темпы эмиссии существенно сократились. А в этот раз масштабная эмиссия все еще продолжается, хотя с момента острой фазы кризиса прошло уже более полугода; масштабная эмиссия будет продолжаться и далее, ведь после начала второй волны пандемии о дополнительных монетарных стимулах объявили все ведущие мировые центробанки.    

Второе, еще более важное, отличие этого кризиса от предыдущего – это динамика денежной массы. Денежная масса (М2) – это более широкий денежный агрегат, включающий в себя помимо собственно денег, еще и банковские депозиты и т.п.; она зависит не только от эмиссии, но и от динамики объемов кредитования. Сейчас в развитых странах мы наблюдаем рекордные темпы роста денежной массы, каких и близко не было в прошлый кризис.

Так, например, в США к декабрю 2020 года годовые темпы роста (то есть рост за предшествующие 12 месяцев) денежной массы уже достигли 26%; для мирного времени это беспрецедентно. Больше было только во время Второй мировой войны: в августе 1943 года рост денежной массы за предшествующие 12 месяцев составил 28%. В мирное время максимальные годовые темпы роста денежной массы в США наблюдались во время «десятилетия инфляции» в 1970-х годах (два пика примерно по 13.5%); во время острой фазы финансового кризиса 2008-2009 годов и в последующих эпизодах количественного смягчения они не превышали 11%, а многолетнее среднее значение этого показателя составляет порядка 6%.

Таким образом, сейчас, в отличие от прошлого кризиса, эмиссионные деньги в развитых странах все-таки начали доходить до населения и до реального сектора. Это происходит преимущественно через новые кредиты, поскольку в этот раз нет паралича кредитования, который наблюдался тогда; плюс к тому есть и прямые выплаты от государства населению. Так что ожидать, что мировую инфляцию можно будет «локализовать» на финансовых рынках (как это было в прошлый кризис), уже не приходится. Более того, если бы вся вновь создаваемая денежная масса (новые кредиты) направлялась на развитие экономики, то разгона инфляции могло бы не быть, поскольку появлялось бы больше товаров и услуг, которые можно было бы покупать за эти деньги. Но сейчас – явно не тот случай: новые кредиты лишь компенсируют падение выручки и направляются преимущественно на текущие расходы, но не на развитие.

В-третьих, в отличие от кризиса 2008-2009 годов сверхмягкая денежно-кредитная политика сейчас проводится не только ведущими мировыми центробанками, эмитирующими резервные валюты, но и центробанками развивающихся стран, только в более умеренных масштабах. Большинство из них заметно снизили учетные ставки (у них еще оставалась такая возможность – в отличие от ведущих мировых центробанков, у которых учетные ставки еще до начала коронакризиса уже были вблизи нуля или даже ниже).

Россия здесь не исключение: за период кризиса наш ЦБ снизил ставку с 6.0 до 4.25%, что на текущий момент уже ниже уровня инфляции (4.4%). При этом темпы роста денежной массы в России также ускорились и сейчас составляют порядка 16% в номинале, то есть порядка 10-12% в реальном выражении. По меркам последних нескольких лет это много (в нулевые годы темпы роста денежной массы в России были гораздо выше – и в реальном выражении, и, тем более, в номинале, однако и инфляция тогда тоже была значительно выше).

Итак, в мире денежная масса растет рекордными темпами, однако при этом товаров и услуг больше не становится. Даже наоборот: объемы производства в целом по миру так и не восстановились до докризисных уровней; с началом осенней волны пандемии они возобновили падение. Так что все условия для взлета инфляции в мировом масштабе сложились, и мы уже видим его первые признаки. Ускорение роста мировых цен на продовольствие – это один из таких признаков.

На самом деле, в мире дорожает не только продовольствие, но и большинство других товарных активов, в первую очередь сырьевых; цены многих из них обновляют многолетние максимумы.

Первыми, еще летом, показали взрывной рост цен монетарные драгоценные металлы – золото и серебро; эти металлы традиционно используются как защита от инфляции. Цена на золото в августе обновила исторические максимумы во всех основных мировых валютах (подробнее см. «О чем говорит взлет цен на золото», Правда, №67, 6.08.2020).

В последние месяцы рост цен золота и серебра приостановился, их цены даже немного упали, но все равно остаются заметно выше уровней начала года (золото выше на 20-25%, а серебро – на 30-35%). Для торгуемых на бирже товаров небольшое падение цен после столь резкого взлета, какой мы наблюдали летом с ценами на золото и серебро, вполне естественно (его называют «коррекцией»). К этому техническому фактору добавилась сезонность, переток капиталов из драгметаллов в биткоин (который теперь тоже воспринимается многими инвесторами как защита от инфляции), а также некоторые разовые факторы, такие как продажа золота из золотовалютных резервов тех стран, которым срочно потребовались доллары – либо для стабилизации финансовой системы, либо для поддержки экономики на фоне пандемии. Так, например, Турция (прошедшая недавно через полномасштабный валютный кризис) за третий квартал 2020 года продала 22.3 тонны золота, Узбекистан – 34.9 тонн. Кстати, российский ЦБ в третьем квартале этого года тоже продавал золото, но в незначительных объемах (1.2 тонны).

Сейчас действие этих технических и временных факторов, оказывавших в течение осени понижательное давление на цены драгоценных металлов, в основном завершается, так что в ближайшем будущем (на горизонте, максимум, нескольких недель) мы наверняка увидим возобновление устойчивого роста цен на золото и серебро. Это будет еще одним подтверждением устойчивости тренда на ускорение инфляции в мире. (На самом деле, возобновление роста цен защитных активов, скорее всего, уже произошло: цены на золото и серебро резко пошли вверх после заседания ФРС США в среду 16 декабря, на котором председатель ФРС Джером Пауэлл пообещал новые монетарные стимулы. Но делать окончательные выводы еще рано.)

Вслед за драгоценными металлами осенью этого года ускорился рост цен и на многие другие сырьевые товары. Так, например, цена на медь с начала октября выросла почти на 20%, а с начала года она выросла более чем на четверть – с 6.2 до 7.9 тыс. долларов за тонну (это максимум с 2013 года). Еще один пример – железная руда. Цена на нее с начала года выросла более чем на 60%, причем в последние пару месяцев рост заметно ускорился: только за полтора месяца с начала ноября рост составил порядка 20%. Да и рост нефтяных цен, который мы наблюдаем в последние пару месяцев, также является в первую очередь проявлением общей инфляции, ведь никаких фундаментальных предпосылок для такого роста нет: на фоне осенней волны пандемии баланс спроса и предложения нефти ухудшился, и уровень запасов нефти в мире опять растет, несмотря на сделку ОПЕК+. Понятно, что рост цен на сырье будет толкать вверх и потребительские цены на многие товары, то есть будет усиливать инфляционное давление.

В этих условиях неудивительно, что растут мировые цены на продовольствие. Так, индекс цен на зерновые ФАО (ФАО – это организация под эгидой ООН, отвечающая за продовольствие и сельское хозяйство) за год с ноября 2019 года по ноябрь 2020 года вырос на 20%; индекс цен на сахар – на 10.5%; индекс цен на растительные масла – на 30.8%, причем весь этот рост произошел за последние несколько месяцев (примерно до начала лета цены падали). Так что неудивительно, что и у нас в России именно эти товары подорожали особенно сильно.

Отметим, что в целом мировые цены на продовольствие даже после ускорения роста этой осенью все еще остаются сравнительно низкими по историческим меркам: они достигали максимумов в 2011 году, затем несколько лет устойчиво снижались (что способствовало замедлению инфляции в мире), а начиная с 2015 года мировые цены на продовольствие в целом стабилизировались. И вот с середины этого года вновь начался рост. Так что у мировых цен на продовольствие все еще сохраняется значительный потенциал для дальнейшего роста.

Для стабилизации ситуации с продовольствием российское правительство ввело ряд точечных мер: соглашения с торговыми сетями и производителями сахара и подсолнечного масла о заморозке цен на эти продукты до конца марта 2021 года, экспортные пошлины на вывоз растительного масла (30%); квоты и пошлины на вывоз зерновых. Эти меры полезны, они помогут снять остроту ситуации, но в корне проблему не решат, потому что эта проблема системная. Рост цен будет продолжаться по широкому кругу товаров – продовольственных и не только.

В России потребительская инфляция устойчиво растет уже начиная с июня; по итогам ноября она составила 4.4% в годовом выражении, превысив и целевой ориентир ЦБ (4.0%), и учетную ставку (4.25%). Так что в скором будущем наш ЦБ встанет перед непростым выбором: либо бороться с инфляцией путем ужесточения денежно-кредитной политики, усугубив при этом положение экономики, либо смириться с ускорением инфляции и продолжать мягкую денежно-кредитную политику ради поддержки экономики. Мы не знаем, какой выбор будет сделан, так что пока неизвестно, что нас ждет в следующем году – ускорение инфляции или стагнация (или даже дальнейшее падение) экономики. Более того, при неблагоприятном развитии событий мы можем увидеть оба этих явления одновременно, то есть Россия (вместе со всей мировой экономикой) может войти в стагфляцию.

Тем не менее, в ситуации разгона инфляции в мире есть и потенциально позитивный момент для России: мировые цены на сырьевые товары будут расти опережающими темпами, так что экспортная выручка и прибыли российских сырьевых компаний будут расти (даже в реальном выражении), и некоторая часть этих дополнительных доходов попадет в федеральный бюджет в виде налогов. Однако еще большой вопрос, будут ли эти деньги потрачены с пользой для страны и народа, или пойдут главным образом на обогащение олигархов. К сожалению, при нынешней власти второе кажется более вероятным…