В декларационных кампаниях прошлых лет вопрос о декларировании криптовалют не фигурировал вообще. Это и понятно: до 2017 года этот инструмент считался сугубо маргинальным (по сути, высокотехнологичное казино), а больших состояний в форме криптовалют просто не существовало. На начало 2017 года общая капитализация всех мировых рынков криптовалют составляла всего лишь около 18 млрд долларов. Конечно же, уже тогда было понятно, что криптовалюты в силу их анонимности можно использовать для незаконных финансовых транзакций (в частности, трансграничных) и с этим надо что-то делать на уровне государства, но подлинный масштаб проблемы еще не был очевиден.

В 2017 году все изменилось: многие криптовалюты показали стремительный рост котировок и вышли на авансцену мировых финансовых рынков (при этом оставаясь не обеспеченными ничем, кроме веры в них все большего числа людей – подобно тому, как это было в свое время с акциями МММ). Общая капитализация рынка криптовалют также стремительно растет: к концу 2017 года она составляла уже порядка 600 млрд долларов, а в наступившем году превысила 720 млрд долларов. Возникают новые, возможно, более совершенные криптовалюты; на базе криптовалют (и лежащей в основе их технологии блокчейн) создаются новые финансовые технологии, например, ICO – удобный механизм привлечения инвестиций в новые проекты. Все это создает новые впечатляющие возможности, но и несет огромные потенциальные риски – в том числе геополитические: финансовая система России становится очень уязвимой для вмешательства извне, причем масштаб этого вмешательства может быть очень серьезным.

Надо понимать, что полностью запретить криптовалюты на территории России технически невозможно (в частности потому, что в соседней Белоруссии их оборот полностью либерализован). Поэтому со стороны государства необходимо разработать принципы и механизмы их регулирования, максимально защищающие финансовую систему от потенциальных рисков и вместе с тем, по возможности, создающие условия для продуктивного использования этих технологий. Такой законопроект сейчас разрабатывается Минфином и должен быть опубликован в феврале, однако по имеющейся на данный момент информации о нем, доступной в публичном поле, всеобъемлющего решения проблемы от минфиновского законопроекта ждать не приходится. Но это отдельная тема, на которой мы сейчас останавливаться не будем – подождем публикации готового законопроекта.

В этой статье мы ограничимся лишь одним – очень узким – аспектом проблемы криптовалют, а именно, их использованием для получения взяток и последующего отмывания полученных средств. Указанное разъяснение Минтруда, официально разрешающее не декларировать криптовалюту, значительно облегчит недобросовестным чиновникам эти задачи.

Точнее говоря, в обновленной версии методических рекомендаций по декларированию доходов и имущества госслужащих, в разделе, посвященном «иным доходам», явно указано (п. 55), что «формой справки не предусмотрено указание … виртуальных валют» в качестве дохода. Доход надо указывать только в случае, если это доход от продажи криптовалюты (в разделе «иные доходы»); при этом нет требования о предоставлении информации о том, как, когда и по какой цене проданная криптовалюта была получена или приобретена. В списке категорий имущества, подлежащих декларированию, виртуальные валюты также отсутствуют.

Таким образом, сразу очевидна возможность такой нехитрой коррупционной схемы: чиновник получает взятку в биткоинах, продает их, открыто декларирует полученный доход, платит 13% в казну и пользуется полученными деньгами в свое удовольствие. (Кстати, в минувшем декабре прокурор Тульской области Александр Козлов заявил, что взятка в биткоинах не может быть квалифицирована как взятка, так как биткоин – это «нечно эфемерное», не имеющее правового статуса.) Более того, используя декларационную кампанию за 2017 год, можно легализовать (заплатив 13%) все свои прежние коррупционные «накопления». Для этого достаточно декларировать эти средства как доход от продажи биткоинов, которые будто бы были куплены когда-то давно по десять долларов за штуку, а сейчас проданы по 20 тыс. долларов (такой цены биткоин в моменте достигал в декабре 2017 года).

Объясняя свое решение не требовать декларирования криптовалют, правительство (как и упомянутый выше прокурор) ссылается на чисто формальные причины: в правовом поле еще не существует такого объекта как криптовалюта; вот когда будет принят соответствующий закон, тогда и будем включать их в декларацию для госслужащих. Но это, очевидно, слабое объяснение: для включения чего-то в декларацию вполне достаточно постановления правительства. И если бы это было сделано для декларации за 2017 год, можно было бы, если и не закрыть совсем, то хотя бы значительно уменьшить возможности для легализации преступных доходов.

Так, если бы чиновник должен был декларировать имеющиеся у него криптовалюты по состоянию на конец 2017 года, то откаты и взятки, полученные в 2018 году, он уже не смог бы «отмыть» по описанной выше схеме – объяснив эти доходы продажей криптовалюты, принадлежавшей ему «с незапамятных времен». Далее, помимо декларирования собственно дохода от реализации криптовалюты надо было потребовать от чиновников предоставления сведений об источнике ее приобретения. В частности, в случае, если таким источником является покупка, то надо было потребовать сведения о том, когда, где (то есть на какой бирже) и по какой цене криптовалюта была куплена. И неважно, что государственные органы пока не имеют технической возможности эффективно проверить эти сведения (во всяком случае, в массовом порядке и в отношении большинства существующих ныне криптовалют): сама возможность, что такие технологии проверки могут быть разработаны в будущем, заставит многих чиновников отказаться от идеи предоставления заведомо ложных сведений.

Таким образом, с помощью этих простых и довольно-таки очевидных шагов можно было значительно уменьшить «отмывочный» потенциал криптовалют – хотя бы в отношении чиновников, обязанных подавать декларации. Но этого сделано не было, что наводит на мысли о сознательном решении правительства в пользу недобросовестных чиновников.