В конце лета и осенью 1919 года чехов-пехотинцев и чехов-кавалеристов можно было увидеть в самых разных уголках Алтая, в том числе отдаленных от железной дороги. Например, старожил села Вяткино Усть-Пристанского района Анна Дмитриевна Карелина вспоминала чехов, рассказывая о гибели своих сверстников (Анна Дмитриевна родилась в 1900 году): "...Колчак приходил. Партизаны, человек пять, уедут, живут в степи. Как переворот, стали убивать. Красные пойдут, а те с оружием, прибахают их и все. А здесь чехи драли мужиков. В Белово пароход тоже заходил. Белые на конях приехали, велели нести молоко, хлеб. Бабы всех накормили, они и уехали. А здесь в Вяткино расстреливали двенадцать человек. Остальных на пароход согнали. В Вяткино сколько было парнишек, много прибили молодых...".

О поджогах чехами-легионерами деревень на Алтае во время антипартизанских карательных акций не стеснялась сообщать даже газета "Чехословенски денник" - официальный печатный орган Чехословацкого корпуса в Сибири. Вот, например, публикация сводки штаба в номере газеты от 26 августа: "23 августа 1919. Железная дорога на линии Новониколаевск - Барнаул 22 августа восстановлена. Выслан чехословацкий эскадрон из д. Быст­рый Исток в поселок Николаевский, взята 15 августа с боем д. Петропавловская, которая сожжена. Потери большевиков 100 убитых. У нас один раненый. На следующий день взята д. Курская. Неприятель проследовал от д. Антоньевская до д. Михайловка. Повстанцы сосредоточились в трех отрядах у д. Слюдянка, Сибирячиха и Карпова. Чехословацкий эскадрон, высланный к д. Тогульская, возвратился в Бийск 19 августа".

В августе 2019 года в селе Кошелево Тальменского района был открыт памятный знак землякам, ставшим жертвами карательной акции чехословаков и поляков 17 августа 1919 года. В Кошелево каратели пытались поджечь дома в деревне, убив 12 крестьян, младшей из них было только 12 лет. Видимо, эта девочка, Варя Ударцева, тоже потом оказалась в каком-то отчете среди убитых большевиков?

Но при этом ограбление крестьян под предлогом "организации снабжения" было организовано масштабно, что позже, уже в Чехии, дало повод бывшим тыловикам 1-го кавалерийского полка опубликовать подробный доклад с похвальбой о своих навыках в "самоснабжении" на Алтае. Аппетиты чехов-кавалеристов простирались вплоть до соседнего региона, куда была направлена "семипалатинская экспедиция" в поисках мяса и новых лошадей. А чешские военные разведчики тогда же анализировали и слухи о мародерстве кавалеристов из 1-го полка, которые к 3 сентября якобы "захватили в Барнаульском районе золото Алтайских гор с убитых повстанцев".

Майор-легионер Ярослав Кратохвил в вышедшей в Праге в 1922 году книге "Путь революции (чехословацкие легионы в России)" отмечал: "...Подавление крестьян было самым выдающимся. Действия нашей конницы в Барнаульском уезде, ее чрезмерная активность в подражании казакам породила крылатый лозунг борьбы барнаульских повстанцев: «Бей Чехов - спасай Россию!» («Běj Čechov — spasaj Rossiju!» («Bijte Cechy — zachrate Rusko!»).

Официальный отчет об этой истории гласит: "Великое восстание, которое началось 1 августа к западу от Барнаула, из-за которого связь во всех направлениях железной дороги, идущей из Барнаула, былы вскоре прервана и которая быстро распространилась на весь Барнаульский и Бийский уезды, подавлено объединенными усилиями Чехословацких (т.е. кавалерийским полком), польских и русских войск в период с 1 августа по 4 сентября ... Восстание продолжается в районе 140 - 200 верст к югу от Бийска. В районе польских войск между Камнем и Славгородом восстание бушует в 16-и волостях".

К этому докладчик смущенно добавляет: "Движение носит характер крестьянского восстания. Люди, подстрекаемые большевистскими агитаторами, вышли против нас «бороться, не щадя жизни, убивая чехов и администраторов как собак». Восстание было подавлено безжалостно и жестоко, и поэтому, естественно, что мы не получили любовь народа. Сообщается, что в Барнаульском уезде власть может быть восстановлена только штыками и может поддерживаться только ими. Можно ожидать, что в направлении Семипалатинска и южной части Бийска восстание будет подавлено, и наступит мир, но опять только кажущийся". (Последнее ожидание не оправдалось, и уже 1 октября появились сообщения, что восстание в Барнаульско-Бийском районе «вспыхнуло с новым ожесточением» и что перед ним бессильно правительство и польские войска и даже 1-я чешская дивизия: "кровавые потери не останавливают повстанцев, сражающихся не на жизнь, а насмерть").

На самом деле роль безжалостной усмиряющей чешской конницы, выделилась так ярко, что даже иностранные агенты собрали с ее "полей чести и славы" альбомы фотографий, которые доставили много неудобств нашему руководству.

Это произошло в основном из-за молодого командира подразделения, сына богатых родителей, много подражавшего атаманской похоти, больше из глупости, чем из-за чего-либо еще. В искренней вере в то, что он добился необычайных заслуг, делая героическую работу по освобождению своей родины, он, вероятно, еще больше преувеличивал преступления, хвастаясь тем, что он сжигает в этих «операциях» деревни и «сделал» 6000 трупов беззащитных русских крестьян, преследуемых его кавалеристами как стадо овец".

В 1990 году Александр Обухов в книге о селе Новошипуново Краснощековского района "Далекое и близкое" опубликовал такое свидетельство партизан о бое с чехами: "...Игнат Новиков, Степан Качесов, Николай Чебаевский воевали в 23-м Горно-Стальном полку. Из истории этой партизанской части известно, что образована она была повстанцами, отступившими из-под Михайловки и скрывавшимися в новокалманских россыпях. Партизаны группами и поодиночке пробирались оттуда на запад в Касмалинский бор к Мамонтову и возвращались с оружием. Вооружались партизаны за счет врага и во время большого боевого пути, который прошел полк. Свое почетное звание «стальной» полк получил за поражение, нанесенное «железной» роте чехов. Командовал полком бывший казак из Красных орлов Матвей Назаров. (Из воспоминаний бывшего партизана 23-го Горно-Стального полка, жителя села Малый Бащелак И. Н. Воробьева)".

Но никакой отдельной "железной роты" в чешских полках, действовавших на Алтае до 26 ноября 1919 года, не было. Видимо, это искаженное со временем название одного из чешских подразделений, которые охраняли "железничню" - железную дорогу на участке Барнаул - Бийск. В чешских рапортах 1919 года железная дорога на Алтае называлась то "железничня", то "тракт". Поляки называли железную дорогу в Сибири "колеёй / Kolei".

В сводке штаба Чехословацкого корпуса в Сибири от 21 ноября был подведен итог участию двух чешских эскадронов в боях у станции Овчинниково и деревни Баюново, занятых 13 ноября партизанами. С 14 ноября чехи участвовали в осаде этих населенных пунктов для восстановления телеграфной связи с Бийском. Но в ночь с 14 на 15 ноября связь была нарушена вновь - из-за нападения партизан на станцию Большая Речка. На станции Овчинниково нападению со стороны группы партизан из 400 человек подверглись эшелоны. 15 ноября были высланы полэскадрона в направлении села Полковниково, занятого партизанами. Это были последние официальные сообщения в СМИ (в газете "Československý denník") об участии чехословаков в боевых действиях в Алтайской губернии. К 26 ноября была закончена эвакуация в Новониколаевск чешских кавалеристов из Бийска.

Что оставили после себя в Бийске чехи, рассказал очевидец их эвакуации Василий Гредель: "Первыми из города удрали белочехи. Об их поспешном бегстве рассказывали забавные случаи. Своих новоиспеченных жен и пригретых любовниц чехи погрузили в два отдельных вагона. Поезд тронулся, а вагоны с «женами», «прицепленные» к эшелону последними, остались стоять на месте. Раздались крики, вопли и истерические выкрики обманутых женщин и девиц. В городе по этому поводу злословили".

В 1975 году в Праге вышел 1 том сборника "Документы и материалы о советско-чехословацких связях". Был там опубликован и документ чешских контрразведчиков от 8 декабря 1919 года ("1919, 8. prosince. – Hlášení kontrarozvědky ministerstvu vnitra prozatímní sibiřské vlády o evakuaci čs. vojska"). Один из пунктов документа отразил панику при эвакуации чешских кавалеристов с Алтая, напоминающую картины отступления из России наполеоновских вояк в 1812 году: "...5. Československé jízdní jednotky v oblasti Barnaul-Bijsk–Semipalatinsk, opustily uštvané koně a vydaly se pěšky do Novonikolajevsku. 6. Přesun československého vojska hrozí zatarasit magistrálu; ve vojenském městečku v Irkutsku položili ... / Чехословацкая кавалерия в районе Барнаул - Бийск - Семипалатинск, оставила штатных лошадей и выступила в пешем порядке к Новониколаевску".

Примечательно, что и поляки при своей неудачной вылазке из Славгорода против партизан в октябре 1919 года тоже вспоминали невзгоды интервентов 1812 года. Майор Шольце-Скоровски писал в 1930 году: "2 октября оба польских отряда выступили из своих мест дислокации - из Славорода (полковник Когутницкий), из Камня (полковник Скоробогаты). Проезжая сотни километров на телегах, они не встретили живой души на своем пути, потому что все деревни были эвакуированы, а запасы продовольствия были уничтожены. Только неуловимые патрули повстанцев крались вдали. Традиции 1812 года не были неизвестны повстанцам. Так было до 7 октября, когда отряд полковника Когутницкого столкнулся с большими силами противника, которые оказались в таком преимуществе, что отряду полковника пришлось отступить после неудачного сражения у села Леньки. Противник заставил отступить до Славгорода. Тем не менее, подразделение полковника Скоробогаты (3 батальона, 1 эскадрон и 1 батарея) продвинулись до деревни Сидорской 12 октября. Здесь произошло столкновение с главными силами Громова и Мамонтова. Из-за перевеса сил противника в несколько раз, сильных потерь и прекращения поставок этот польский отряд также был вынужден отступить в Славгород".

Польский историк Эльжбета Лагуньонек подсчитала общие потери поляков в октябрьских боях с партизанами Алтая: "После боя 7 октября под Линьками подошла к Славгороду группа подполковника Когутницкого. Также сюда 14 октября прибыла группа полковника Болдока, которая ушла после боя под Сидорским. Операция, проведенная уже в сложных зимних условиях, закончилась неудачей и большими потерями - 65 убитых и 193 раненых".

Уже на другой войне, через двадцать лет, красноармейцам снова придется встретиться с подопечными полковника Яна Скоробогаты. Но полковник в сентябре 1939 года прикажет своим подчиненным не стрелять в красноармейцев (видимо, на это решение повлияла и тяжелая рана, полученная когда-то в бою у алтайского села Сидоровка?). В оккупированной гитлеровцами Польше Ян Скоробогаты будет командовать резервами Армии Крайовой. Но умрет он не в эмиграции, а на родине, будет похоронен в Белостоке в 1955 году.

Но и на нашей гражданской войне участие чехов и поляков тоже было разным. Например, в Барнауле 27 июня 1918 года чехи-легионеры 7-го Татранского полка повесили на железнодорожном кране своего соотечественника из Праги Рудольфа Зыха, обвинив его "в связях с большевиками". В составе отряда красногвардейцев Семипалатинска, пришедших на станцию Алейская в июне 1918 года, были чехи и словаки. Один из них, Арнольд Петраш, обрел в Сибири и русскую жену. При побеге из-под ареста в Камне-на-Оби летом 1919 года Степана Галактионовича Светлова (Топтыгина) партизанам помогал чех-фельдшер.

Но как бы там ни было, недолгое пребывание чехов-военнослужащих в Сибири сто лет назад оставило после себя знаменитую песню-печаль. Поэт Леонид Мартынов вспоминал как услышал ее впервые в начале 20-х годов: "...День был теплым и сумрачным. Мы ехали по дороге меж мокрых трав. Избачка сначала понукала коня, а потом, приспустив вожжи, облокотилась на меня и запела. Она пела старую песню: «На нас напали злые турки, село родное полегло», но пела на новый лад.

— «На нас напали злые чехи, село родное полегло», — пела она, но пела как-то механически, будто думала совсем о другом.

Так мы доехали до станции Марьяновка, близ которой в 1918 году произошел бой между омскими красногвардейцами и чешскими легионерами..." (из рассказа "Как я был книгоношей").