Пять пятилеток Н.К. Байбакова

Это — выразительные «анкетные данные», а принадлежат они удивительно яркому человеку. Советский строй позволил ему раскрыться наиболее полно и разносторонне. Талантливый инженер-нефтяник, творческий организатор-производственник, выдающийся плановик-системник, яркий исследователь-учёный, он многие годы успешно возглавлял многотысячные трудовые коллективы и стал автором ряда прорывных технологий, создал несколько весьма значимых научных центров… И всё это время активно участвовал в государственном строительстве, которое осуществлялось тоже с чистого листа.

Он родился в пролетарском Баку и был типичным представителем тех самых «детей кухарок», о которых злословят всякого рода недоумки и пустобрёхи буржуазно-либерального толка. Ему посчастливилось возглавлять Госплан целых пять пятилеток. Этот высший орган социалистического хозяйственного организма называли «несущей конструкцией» и «становым хребтом» социалистического народнохозяйственного комплекса Страны Советов. Байбаков принял эстафетную палочку дирижирования этим комплексом от поколения, которое заменило хаос рыночно-продажной системы жизни на социальное устройство, стремившееся организовать созидание в соответствии с законом планомерно-пропорционального развития общества.

Под руководством Н.К. Байбакова Госплан планировал и обеспечивал согласованные действия тысяч предприятий для возведения таких индустриальных опор Советского Союза, как Западно-Сибирский нефтегазовый комплекс, уникальная трубопроводная сеть по транспортировке нефти и газа, Братский народнохозяйственный комплекс, Ленинградская, Нововоронежская, Смоленская атомные электростанции, Братская, Красноярская, Усть-Илимская, Саяно-Шушенская гидроэлектростанции, Волжский и Камский автомобильные заводы, Оскольский электрометаллургический комбинат и многие сотни других объектов, составлявших гордость социалистической державы.

Каждому пожелавшему представить себе, что было сделано в стране, когда пять пятилеток Госпланом руководил Байбаков, подскажем простой выход. Если учесть, что в среднем не только капиталистическая РФ, но и другие «новые государства» по масштабам производства не достигли уровня 1990 года, то всё, что мы имеем, было создано и поддерживалось в рабочем состоянии при участии Госплана, который возглавлял пять пятилеток Николай Константинович Байбаков.

А что в противовес пяти «байбаковским пятилеткам» может предъявить Россия реставрированного капитализма? С неё стоило бы спросить отчёт о свершённом за более чем пять пятилетий. Только представить-то ей нечего, кроме погрома и развала.

На приёме у председателя Госплана

Рассказывать о великих современниках непросто. Невольно вкрадывается соблазн приукрасить своё время, преувеличить значение личных встреч, даже пытаться стать с ними вровень. Встречаться лично с Н.К. Байбаковым автору этих строк доводилось нечасто. В возрасте у нас слишком большая разница. Но память о нём цепко хранит много интересных и весьма поучительных эпизодов, сопряжённых с его дерзновенными замыслами и замечательными делами, раскрывающих сущность не только его духа и воли, но всего того времени. Да и свежи ещё в сознании самые добрые воспоминания о нём наших общих сослуживцев, многих рядовых людей из всех уголков бывшего СССР.

В 1984 году первый секретарь Горьковского обкома КПСС Ю.Н. Христораднов долго ходил по высоким руководящим кабинетам столицы с проблемой, раздражавшей в те годы многих. Увеличение выпуска автотранспорта на ЗИЛе и МАЗе, КАМазе, КрАЗе и на других автогигантах страны ориентировалось на выпуск большегрузных автомобилей, в то время как малотоннажных транспортных средств явно не хватало. С колхозных ферм по пять-десять фляг молока свозили на пункты переработки на большегрузных автомобилях, а то и тяжёлых тракторах. Юрий Николаевич по профессии автостроитель, вырос на Горьковском автозаводе. Став руководителем области, воочию столкнулся с этим досадным пробелом. Вместе с коллегами он решил переориентировать родной завод на выпуск малогабаритных грузовиков. Но надо было в верхах искать понимание и благословение на реализацию этой дорогостоящей инициативы.

Автор этих строк в то время заведовал сектором Центральных и Волго-Вятских областей в ЦК КПСС. Бывая в столице, руководители регионов всегда заходили в территориальные сектора ЦК, информировали о делах, делились проблемами, сетовали на тяготы периферийной жизни. И на этот раз усталый и расстроенный бесплодными хождениями Христораднов зашёл в сектор перевести дух и излить своё негодование. На вопрос, был ли он у председателя Госплана, ответил: «Нет, не всех ещё обошёл рангом ниже». Мы посоветовали ему немедля идти к Байбакову.

Следующим вечером он с облегчением пересказывал нам их беседу. Внимательно выслушав собеседника, Николай Константинович посетовал, что в текущие планы вписать эту затратную программу невозможно. И предложил вместе изыскивать ресурсы и безотлагательно начинать реконструкцию завода. «Центр я беру на себя, — пообещал он Христораднову. — А на месте всё возможное мобилизуете вы. На предстоящую пятилетку выпуск такой машины предусмотрим в планах».

Сейчас, встречая повсеместно юркую «газель» в городах и сёлах не только России, неизменно вспоминаю то радостное возбуждение руководителя области, а потом и благодарственные слова многих горьковских автозаводчан в адрес Байбакова, мудрость которого позволила, пусть и в сокращённом виде, но всё же сохранить некогда легендарный коллектив ГАЗа. Подобные отзывы доводилось слышать не раз и во многих других уголках СССР. То были проникновенная дальновидность советского хозяйственника-политика, его стиль жизни и устремление помыслов.

С Кубанью у Николая Константиновича были особые отношения. Рассказывать о них можно долго. Они впечатляющи и поучительны. Вспомню лишь о некоторых из них.

К 1985 году в регионе назрела острейшая социально-политическая ситуация: по всему краю недоставало электроэнергии. Свои источники обеспечивали местных потребителей лишь наполовину. Поставщики со стороны — а основным из них была Украина — тоже испытывали дефицит электроэнергии. Так называемые веерные отключения не только раздражали людей и наносили большие убытки, но и лишали возможности перевооружать производство, строить новые предприятия, благоустраивать города и сёла. Такое же положение с электрообеспечением было и в других регионах Кавказа.

Чтобы снять эту проблему, правительство решило соорудить атомную электростанцию в предгорьях Кавказского хребта, поближе к республикам Закавказья, где тоже недоставало электроэнергии. Крупнейшие строительные организации дружно приступили к подготовительным работам. Энтузиазм их был понятен: в крае в достатке рабочей силы, и из других мест желающих переехать на Кубань предостаточно. К тому же дороги там хорошие, местных стройматериалов много и погодные условия для работы самые благоприятные.

Тем временем учёные и экологи, наблюдавшие за Кавказским хребтом, с которыми изыскатели и проектировщики не соизволили посоветоваться, всё острее проявили обеспокоенность выбранным для АЭС местом. В Краснодаре, Сочи, Крымске, Новороссийске, во многих других городах и станицах по выходным дням всё больше и больше стало собираться людей с требованием прояснить ситуацию. То же происходило на Ставрополье и в других регионах Северного Кавказа. А руководителям края сказать было нечего ни осведомлённым в этом деле специалистам, ни тем более встревоженной толпе. Стройки такого масштаба без согласования с ЦК КПСС не разворачивались, да и велись они под неусыпным оком его аппарата.

Заведовал Отделом строительства ЦК тогда Б.Н. Ельцин. Естественно, что распутывать этот туго затянувшийся узел надо было с него. Принял он меня, недавно избранного первым секретарём крайкома КПСС, настороженно. На поздравления с назначением его на столь высокий пост брезгливо сморщился и сквозь зубы процедил: «Не поздравление надо по этому случаю высказывать, а соболезнование». Чувствовалось, что должность эта не удовлетворяла его безмерные амбиции.

О нашей обеспокоенности он знал из устстроителей, поэтому на просьбу вникнуть в эту острую и далеко не краевую проблему отреагировал резко и категорично: «Объект государственный, проектную документацию готовили специалисты, в чьей компетенции сомнений быть не может. Напряжёнка с электроэнергией не только у вас, но и у всех ваших соседей, и разряжать её надо безотлагательно. Строительные организации к работе приступили. И мало ли что взбредёт в головы демагогам и бузотёрам. С людьми работать — ваша обязанность, не перекладывайте её на плечи других». Сказал — как отрезал.

Таким тупым равнодушием человека, оказавшегося на весьма ответственной должности в КПСС, все мы были обескуражены. За многие годы работы в аппарате ЦК мне лично не доводилось наблюдать у его руководителей такой узковедомственный подход к государственным проблемам. Между тем не только специалисты, но и многие простые работяги понимали: тряхни Кавказский хребет своей природной мощью четыре атомных реактора, страшно представить, что станет с главной житницей страны и с всесоюзной здравницей, с Чёрным морем и прилегающими к его побережью странами…

Николай Кондратенко, отвечавший в крайкоме за сельское хозяйство и экологию, охарактеризовал такое отношение к делу диверсией. И резон в его эмоциях был. Значит, здравый смысл в этой запутанности надо было искать в других инстанциях.

Николай Константинович, тоже наслышанный о нашем беспокойстве, выслушал меня с вниманием и после затянувшегося молчания произнёс: «Положение, в котором все мы оказались, очень сложное. Ведомственные интересы — наш главный бич. Но вы правы: сооружать АЭС в том месте — большой риск. Тут есть и моя оплошность». И стал уточнять, что уже сделано на стройплощадке, сколько стянуто туда людей, другие детали. В заключение беседы не преминул справиться о делах селян, о проблемах городского быта, о жизни курортов. Провожая, обнадёжил, что в ближайшее время посоветуется с товарищами, как выйти из этой ситуации. Но провести открытое обсуждение проекта предложил незамедлительно. «Готовьтесь во всеоружии отбиваться от опытных бюрократов. Тем более от их покровителей, они, как вы уже убедились, напористые». Кабинет Байбакова я покидал с воодушевлением.

Все мы тогда представляли, какие усилия пришлось приложить председателю союзного Госплана, чтобы остановить запущенный механизм крупной стройки, сломать устоявшиеся умонастроения бюрократии и в предельно короткие сроки провести через правительство решение о прекращении строительства АЭС в опасном месте и сооружении линии электропередачи на Кубань из Центра России.

А сейчас, когда слышу благостный лепет про буреломного Бориса, про Ельцин-центр, на который затратили без малого триллион отнятых у народа рублей, соорудив эту несуразность, невольно всплывает в памяти образ истинного государственника, коммуниста Байбакова.

Байбаков на Кубани

Старшие поколения кубанцев более других наслышаны о Николае Константиновиче. До войны он трудился здесь, осваивая нефтяные запасы Кубани и организуя переработку «чёрного золота» на месте. Когда фашистские оккупанты приближались к тем краям, И.В. Сталин лично поручил заместителю наркома вывести из строя и замаскировать все скважины так, чтобы ни одна из них не могла работать на захватчиков. Долго свирепствовали фашистские каратели, чтобы раздобыть данные о скважинах: горючее-то для них доставлялось за тысячи километров из Европы и Ближнего Востока. В листовках, по радио они многое сулили за любые сведения на этот счёт, а за голову Байбакова обещали 180 тысяч дойчмарок и 200 коров. Однако запустить в работу нефтескважины Кубани германским стервятникам не удалось.

По мере освобождения от фашистских захватчиков территории края Николай Константинович лично руководил запуском прежних нефтескважин, сооружал новые и настраивал переработку нефти на местных заводах, обеспечивавших топливом не только фронт, но и многие города и предприятия тыла. То был существенный вклад Н.К. Байбакова в нашу Великую Победу над фашистами и возрождение разорённых оккупантами областей Советского Союза.

Ещё шла война и не вся территория страны была освобождена от захватчиков, когда Николай Константинович был назначен народным комиссаром нефтяной промышленности СССР. Ему поручалось широко развернуть работы по освоению нефтяных запасов Предуралья и Западной Сибири и одновременно возглавить нарождавшуюся отечественную нефтехимическую отрасль. Успешный запуск масштабного общегосударственного проекта по химизации народного хозяйства — это детище Байбакова. Затем он два года возглавлял Госплан Российской Федерации и очень многое сделал для послевоенного преобразования РСФСР.

С 1958 по 1962 год Н.К. Байбаков трудился снова на Кубани, теперь в качестве председателя Краснодарского совнархоза. В экономике края за это время произошли грандиозные качественные сдвиги. До той поры эти места славились производством пшеницы, повсеместно используемой для улучшения качества хлебобулочных и кондитерских изделий. Но в стране недоставало сахара. А сахарную свёклу выращивали и перерабатывали в основном в центрально-чернозёмных областях. Байбаков вместе с местными руководителями предложил правительству СССР значительно расширить посевные площади сахарной свёклы на Кубани и организовать там же её переработку. В кратчайшие сроки не только до 300 тысяч гектаров были доведены посевы этой культуры, но и возведены 19 современных сахарных заводов. Проблема сладкого продукта была таким образом в стране полностью решена. По потреблению его на душу населения СССР вышел на передовые позиции в мире. И всё это было сделано без сокращения производства пшеницы.

И ещё одна продовольственная проблема была решена краем при личном участии Байбакова. Рис для России — культура нетрадиционная. В СССР он выращивался в республиках Средней Азии и некоторых областях Дальнего Востока, и то в незначительных объёмах. Между тем ещё В.И. Ленин ставил задачу развития отечественного рисосеяния, но технические возможности и войны не позволили осуществить эту задумку.

Н.К. Байбаков вместе с кубанцами смело взялся за осуществление этой сложнейшей технической проблемы. Полмиллиона гектаров азово-черноморских плавней, веками покрытых непролазными камышами и кустарниками, ежегодно затопляемых бурными водами горных рек и речушек, были расчищены, выровнены, обвалованы земляными и бетонными берегами, круглогодично обеспечены регулируемым водоснабжением и засеяны рисом. Кубань стала ежегодно поставлять стране до миллиона тонн этого ценнейшего продукта. Так коммунисты, возглавляемые такими руководителями, как Байбаков, решали проблемы импортозамещения, о которых сегодня бесплодно балаболят «эффективные менеджеры» и вельможи Российского буржуазного государства.

Весной 1987 года в край позвонил депутат Верховного Совета СССР от Кубани Н.В. Талызин, сменивший в союзном Госплане Н.К. Байбакова после избрания Горбачёва Генсеком ЦК КПСС. В разговоре о делах он обмолвился, что Николай Константинович в ближайшее время намерен посетить Кубань. Созданный им на Кубани Всесоюзный НИИТермНефть разрабатывал технологии добычи нефти, повышающие производительность скважин почти на 20%. Особенно эффективны эти технологии были в… районах вечной мерзлоты. Работу своего детища, этого научного центра, Байбаков постоянно держал под контролем и лично вёл в нём разработку некоторых сложных тем.

Оставить без внимания визит легендарного Байбакова руководители края не могли. При встрече в аэропорту на вопрос, что он на этот раз хочет посмотреть, Николай Константинович с неизменной улыбкой ответил: «Нефтяную вышку в Апшеронском районе». Что за вышка, никто из встречавших не знал. По лабиринтам предгорья Николай Константинович сам указывал водителю путь. По дороге мы рассказывали гостю о делах и проблемах, он уточнял некоторые детали и цифры, переспрашивал положение дел на некоторых предприятиях, справлялся о самочувствии их руководителей, называя каждого по имени-отчеству.

Оглядевшись вокруг, он уверенно скомандовал: «Стоп, кажется, вон она, родная». Переступив ограду, он стал на колени и, прижавшись щекой к остову вышки, начал поглаживать его, приговаривая: «Ну здравствуй, труженица!» Обернувшись к нам, пояснил: «Её первой в этой округе я устанавливал весной 1937 года! Время летит, а она качает и качает на радость людям!» Достал платок и неспешно стал протирать глаза. Трогательны были для всех нас те минуты. Вот они, искренние чувства созидателя!

Приподнявшись, Николай Константинович с горькой усмешкой изрёк фразу, которая последние десятилетия почти ежедневно остро всплывает в моей памяти и до боли коробит сознание: «Не верьте безответственному трёпу о том, что курс доллара, а с ним и цены на всё остальное зависят от колебаний цены на бочку нефти. Всё это — выдумка рвачей, хапуг и мошенников. Вот она перед вами, — указал он на вышку, — полвека качает и качает, ровно и ежедневно, не требуя дополнительно никаких серьёзных затрат. И турбины Днепрогэса как крутились, так и крутятся, бесперебойно обеспечивая энергией огромные пространства. И поезда как возили эшелоны нефти, леса, хлеба, так и возят по железным дорогам, уложенным ещё до нас. Совершенно ясно, кому выгодно мутить сознание людей выдумками, что баррель нефти вчера стоил восемь долларов, сегодня — шестьдесят, а завтра из-за того-де, что где-то кто-то что-то сказал, его цена опустится до сорока... Очевидное мошенничество, которое, к сожалению, безропотно терпит человечество. У тех кровососов, что таким образом выворачивают карманы работяг, это называется делать деньги из воздуха. Поражающая циничность! Ведь всем известно, что стоимость товара определяется не алчностью того или иного барыги или клана барыг, а общественно необходимыми затратами на его производство и доставку до потребителя. А устанавливаемые ими монопольные цены — это вымогательство и паразитизм!» — с грустью закончил он свой рассказ.

Есть с кого делать жизнь

В тот же вечер я осторожно вернул Николая Константиновича к его мудрому умозаключению о мошенничестве с ценами, связав это с ещё одним легендарным сталинским наркомом. Во время моей учёбы в Московском финансово-экономическом институте профессором на кафедре «Финансы и кредиты» был Арсений Григорьевич Зверев. Мы с огромным вниманием слушали его интересные лекции, дружно посещали групповые занятия и активно обсуждали проблемы финансов на семинарах, которыми он руководил. На школьной доске мелом он иллюстрировал нам способы мошенничества на мировых биржевых игрищах, убедительно подчёркивая, что ничего общего с разумными процессами товарообмена, с насущными потребностями производства и всей остальной нашей жизнью эти инструментарии финансовых махинаций не имеют, что это всего лишь способы обворовывания трудового народа, придуманные аферистами, и такое же мошенничество тех аферистов, что возводят этот элементарный обман в разряд «объективных тенденций» и «научных теорий».

Николая Константиновича тронули воспоминания о его знаменитом коллеге. Он сказал: «Повезло тем, кому довелось учиться у этого феноменального финансиста. И человек этот был удивительного склада мышления, находчивости и доброты». И поведал нам ещё один интересный факт из их славного времени.

В годы послевоенной разрухи надо было приводить в порядок отечественную финансовую систему. Рубль оказался опущенным на мировом, да и на внутреннем рынке избыточно и необоснованно. Разработкой денежной реформы занимались министр финансов А.Г. Зверев и председатель Госплана Н.А. Вознесенский. При очередном докладе на Политбюро ЦК ВКП(б) Зверев предложил оценить американский доллар, который к этому времени усилиями американских мошенников окончательно добил английский фунт стерлингов и стал мировой валютой, в 99 советских копеек. Доклады Зверева и Вознесенского И.В. Сталин и другие члены Политбюро слушали внимательно. Иосиф Виссарионович красным карандашом всё время разрисовывал цифру, названную министром финансов, превращая левую девятку в кружок.

В конце докладов он подвинул Звереву свой лист бумаги, перевёрнутый с ног на голову. Там чётко значилась жирная цифра 60. «А может, нам так оценить их доллар, товарищ Зверев?» — произнёс он, чуть повысив голос, чтобы слышали все присутствующие. «Что вы на этот счёт скажете, Вячеслав Михайлович? — обратился он к Молотову. «Вполне можно и так его оценить, товарищ Сталин, — уверенно ответил Молотов. — Только пусть они ещё раз всё хорошенько просчитают». Вознесенский попытался что-то возразить, но Сталин, прервав его, спросил: «Товарищ Вознесенский, почему нам нельзя делать то, что они себе позволяют?»

Вскоре было объявлено, что доллар стоит 65 советских копеек.

«Вот где кроется истинный смысл так называемого свободного рынка с его волюнтаристским механизмом цен, с его клоунадой торгов, с его видимостью конкуренции», — с улыбкой произнёс Байбаков. И, помолчав немного, добавил: «Как и значимость политической воли в нашем мире, где истинные патриоты-государственники не только понимают, что к чему, но и смело противостоят произволу жуликов и грабителей», — с улыбкой закончил он тот разговор.

В те дни и потом, когда Николай Константинович посещал Кубань, мы с интересом расспрашивали его о Сталине, Молотове, Маленкове, Ворошилове, Микояне, других руководителях той эпохи. И всегда слышали убедительные положительные отзывы. «Жили они интересами своего государства, заботой о благополучии своего народа, думами о лучшем будущем человечества, — подчёркивал Николай Константинович. — Личным примером они показывали окружающим, как надо служить интересам трудящихся и оберегать их права и достоинство».

Личность Байбакова, безусловно, одного из выдающихся созидателей социализма, органично вписывается в плеяду самых знаменитых сталинских наркомов. И смотрелся в этом ряду Байбаков весьма достойно среди имён, которые золотыми буквами вписаны в летопись нашего Отечества, — таких как А.Н. Косыгин и Н.А. Вознесенский, А.Г. Зверев и В.А. Малышев, Б.Л. Ванников и М.Г. Первухин, И.Ф. Тевосян и А.Ф. Засядько, М.З. Сабуров и Д.Ф. Устинов, Б.П. Бещев и И.А. Лихачёв...

Ранней весной 1991 года, когда продажные правители наши по науськиванию извечных наших недругов разрушали СССР и учинили дикие порядки и нравы, нас, недавно избранных в руководство Компартии РСФСР, попросили встретиться с представителями ветеранских организаций столицы. В городском Доме политического просвещения оказалось много известных людей, чьи имена ещё вчера были народной гордостью. По поручению Политбюро ЦК КП РСФСР мы честно осветили всё, что творилось тогда в стране, напомнили, откуда повеяли на нас эти напасти, кто и для чего их осуществляет.

Не снимая вины за происходящее с себя, я попросил каждого сидевшего в зале ветерана оценить меру своего участия в творимом развале страны, в издевательствах над всем советским и русским и призвал не верить благим посулам разрушителей, ибо они — инструмент в руках известных кланов капитала. От имени руководства Компартии России мы высказали просьбу ко всем патриотам потревожить свою совесть, включить рассудок и посильно включиться в спасение страны, в защиту интересов труда и ценностей наших предков вместе с коммунистами, единственными защитниками интересов трудового народа.

По окончании встречи нас окружили вчерашние руководители Советской державы и наши замечательные наставники: М.С. Соломенцев и И.В. Капитонов, В.С. Мураховский и В.И. Воротников, Д.С. Полянский и Л.Н. Ефремов, многие министры последнего Советского правительства. Все они посчитали необходимым высказать свою неизменную преданность делу партии, которой они служили всю жизнь, и пришли подбодрить нас, кому выпала нелёгкая доля отстаивать варварски попранную правду жизни и волю народов.

Николай Константинович задержал мою ладонь в своём крепком рукопожатии дольше других и всё с той же доброй улыбкой произнёс: «Держись, брат, ношу вы взвалили на свои плечи тяжкую, сломаться можно вмиг. Пожар, как видишь, раздут не меньший, чем в годы Гражданской войны или при нашествии фашистов». Помолчав немного, горестно произнёс: «Вот как легко можно обмануть доверчивые народные массы, затмить разум и сбить с толку народную совесть, коли даже такое вот представительство путается в элементарном раскладе сил нынешней реальности. Передайте своим соратникам, вы на правильном пути, а мы с вами».

Последняя встреча с легендарным Байбаковым состоялась в марте 2006 года. Общественность Москвы торжественно отмечала его 95-летие. Выглядел он усталым и озабоченным. Но мысли излагал ясно и здраво. Его особый прищур глаз и добрая улыбка, как и прежде, излучали устремлённость в будущее, веру в необоримость нашего народа.

«Вот всем нам пример для подражания!» — довелось услышать в тот день от многих товарищей.