В газете «Советская Россия» репортаж о первом фестивале русской культуры и словесности.
Русская провинция поражает своей стойкостью и открытым противостоянием тому потоку бездуховности, антирусского масскульта, который затопил мегаполисы и забил эфир. Казалось бы, давит несусветная жара, полыхают леса, в том числе и в Воронежской области, а в старинном Борисоглебске на слиянии обмелевших Хопра и Вороны проводится первый фестиваль русской культуры и словесности «Во славу Бориса и Глеба». Любители поэзии и песни проходят отборочный тур (судит его воронежский поэт и… судья по профессии Александр Нестругин, приезжают гости из Москвы и других городов – несгибаемый фронтовик, лауреат Ленинской премии, Герой Социалистического Труда Егор Исаев, сопредседатель Союза писателей России Сергей Котькало, председатель жюри Диана Канн из Самарской области, редактор издания «Роман-журнал. ХХI век» Марина Ганичева, главный редактор журнала «Подъем» Иван Щеголев и ведущий воронежский критик Вячеслав Лютый, волгоградская поэтесса Елизавета Иванникова и писатель-издатель Святослав Иванов, затеявший серию «Великие провинциалы». Не мог отказаться от приглашения и я – ринулся из дороги в дорогу, не разобрав карельский рюкзак, потому что Борисоглебск – город моей армейской юности.
Здесь я начал службу в сержантской школе радиосвязи, стал комсоргом огромной учебной роты, выпускал стенную газету – лучшую в политотделе, играл за сборную города в баскетбол. Здесь понял, что, кроме любимого Замоскворечья и Подмосковья, красот Валдая, куда возил меня отец, есть русская провинция с ее несуетной жизнью, пыльными дорогами, неустанными трудами, но и особой, самобытной культурой. Любовь к собирательству фольклора зарождалась тоже здесь – в Борисоглебске поют лучшие народные коллективы. Прошло сорок пять лет, город в чем-то изменился, а многое осталось неизменным. Стоит на центральной площади (и плодотворно работает!) театр имени Чернышевского – единственный, так сказать, райцентровский на весь регион. Конечно, продолжает готовить учителей для городков и весей известный пединститут. В сокращенном варианте работает знаменитое летное училище, с курсантами которого мы бились в баскетбол и соперничали на танцплощадке возле перестроенного Дома офицеров. Правда, теперь на месте старой взлетной полосы – кирпичные особняки, как везде. Ну и тюрьма – неизменный острог города на засечной черте – стоит в центре. Жаль, что многие предприятия закрылись или, как Борхиммаш, работают по сокращенному графику.
Город, причисленный к числу исторических, возник в 1646 году, как выражается летописец, «для береженья» от набегов беспокойных крымских, азовских и ногайских людей, которые «прохаживали изгоном и те все места воевали, людей побивали и в полон служивых и уездных всяких людей имали». Петр Великий, намереваясь покорить Азов, сделал Борисоглебск временным перевалочным пунктом для заготовки древесины, чтобы построить каботажный флот, что немало содействовало привлечению сюда населения и развитию промышленности. Знатные дубравы шумели на берегах Хопра и Вороны, за незаконную порубку строевого дерева Петр ввел смертную казнь. Вот как охранялись заповедные леса!
А тут на днях экологи и местные жители Химок грудью встали у бетонного забора, чтобы приостановить попытку начать строительство трех высоток в 25 этажей на территории старой дубовой рощи прямо на берегу канала имени Москвы. Сколько таких рощ осталось в ближнем Подмосковье? И вообще – раньше к берегам водохранилищ системы канала и водоснабжения Москвы подойти нельзя было – а теперь с таким-то Лесным и Водным кодексами многоэтажки растут как грибы прямо у воды. Как стенали будущие депутаты и либеральные СМИ о непосильных трудах заключенных на строительстве канала, облесении берегов: «Ох, на костях построили!» Так те хотя бы спасали Москву от жажды, делали ее портом пяти морей, а теперь, выходит, они свои жизни клали ради толстосумов, которые убьют живую природу вокруг столицы!
Москва-река благодаря советским строителям осталась судоходной. А вот многие реки обмелели. В том же Борисоглебске еще в 1870-х годах на здешней пристани грузилось более 52 тысяч кубометров зерна и муки; на луговой стороне Хопра и Вороны ежегодно строилось до 2 тысяч барок, отправлявшихся с товарами в Ростов и Таганрог; ежегодно здесь бывало до 10 тысяч бурлаков – почти вровень с самим населением. Сегодня горожан 64 тысячи – столько же было во время моей службы, а пик населения приходится на пограничный 1989 год, как и все показатели страны в экономике, демографии.
После победы «реформаторов» и «общечеловеков» Россия покатилась вниз. Но, повторяю, провинция не сдается, выживает, сохраняет крупицы духовности. Верно гласит христианское учение: «Дух творит себе формы». Так вот, формы фестиваля были самые разнообразные: от задушевной встречи в администрации под председательством Надежды Качановой – председателя городской Думы, и Евгения Пастушкова – главы администрации, до выступлений этнографического ансамбля «Сколот» (Тамбов) и ансамблей казачьей песни «Червленый яр» и «Казачий круг»; от круглого стола «Добро в современном мире» в Знаменском храме до научно-познавательной конференции «С.В. Рахманинов: музыка и литература» в музее-усадьбе Ивановка. Ну, и конечно, поэтические встречи: в городской библиотеке имени В. Кина, конкурсные чтения поэтов прямо в сквере у Старособорной площади. Узнал, что в области горело село Хреновое недалеко от города Боброва, но из села, потерявшего 20 домов, приехала поэтесса Татьяна Подшибякина, которая с гневом читала под сенью лип бесхитростные строки о тех, кто продавил и принял Лесной кодекс, разграбил Россию, бросил на произвол судьбы село:
На Канары, к морю синему ,
Уезжают отдыхать,
А деревню, мать родимую,
Оставляют умирать.
Да, таких сегодня – пруд пруди, только, увы, не противопожарный, а отравленный пруд. Тем ценнее подобные чистые, истинно народные родники-праздники. Особая благодарность не только всему оргкомитету, но и мотору фестиваля – врачу и поэту Федору Григорьеву. Однофамилец моего великого замоскворецкого земляка – критика и поэта с гитарой Аполлона Григорьева – носился на черной раскаленной «Волге», везде успевал, во все вникал. Но спокойно, доброжелательно – настоящий врач-психолог. Сам и не выступал, насколько я заметил, но подарил мне, провожая на поезд, прекрасно изданную книгу «Все сто дорог». Открыл сборник в душном купе и сразу дохнуло свежестью: настоящий поэт. У него много истинно лирических строк, но раздумья после поездки заставляют процитировать гражданственные строки из стихотворения «К моей стране»:
Страна моя, мы плоть от плоти,
И кровь от крови – все твои:
На взлете мы иль на излете,
Во благе, в Спасе на Крови…
Не зря ж ты нас учила драться,
Пить, и любить, и воевать.
По полной жизни отдаваться
И жизнь по полной отдавать.
Эта полная самоотдача живет в стихах и песнях участников фестиваля – от Юрия Копысова, который уехал из Борисоглебска в Крым, в бывший писательский Коктебель, но вернулся в родные пенаты, до клирика Знаменского храма о. Виктора (Федосова), который спел под гитару на открытии в театре духовно-патриотическую песню о Борисе и Глебе. Из Липецка приехала поэтесса Надежда Цыплакова, которая прочитала с вызовом стихи, обращенные к «учителям» России:
Монголы мы или татары –
Не вам судить – вам не понять,
В большом ли
или в самом малом
Она нам – Родина и Мать.
Победителем поэтического конкурса стал молодой выпускник Воронежской лесотехнической академии Алексей Ряскин. В его первой книжке есть взволнованное стихотворение о бесконечной проселочной дороге:
Ей кажется глупым
людское желание
Уснуть и забыться,
Она смеется над человеком,
Бегущим то к веселью,
то к боли.
Ведь дорога знает,
Какая бездна тайн
может вдруг открыться,
Пока ты идешь по ней
От стога сена
до пшеничного поля.
Да, в пути, порой невеселом, открывается много тайн для думающего, страдающего человека на просторах Русской равнины. Первый фестиваль русской культуры и словесности в Борисоглебске – радостная остановка на этом вечном пути.
Александр БОБРОВ.