«Правда» продолжает публикацию глав книги Алексея Шахова «Тракторозаводский щит Сталинграда», основанной на воспоминаниях и архивных документах, которые собирал до конца жизни один из героических участников Сталинградской битвы — генерал-полковник Советской Армии Владимир Александрович Греков.
На первой линии обороны
Возвращаясь к тем тяжёлым для нас дням, внесём ясность в вопрос: кто же воевал в танках, вышедших в ту пору с СТЗ для обороны? И в отечественных, и в зарубежных описаниях истории Сталинградской битвы традиционно указывается, что за рычагами танков, вышедших на рубежи обороны у Тракторного в период с 23 по 28 августа 1942 года, находились рабочие СТЗ. Свидетельства об этом имеются в книгах, издававшихся ранее и выходящих на Западе и в нашей стране до настоящего времени.
Однако это не совсем так. Танкисты наспех сформированных и брошенных в бой учебно-танковых батальонов часто были одеты в грязные синие и чёрные комбинезоны, напоминавшие скорее рабочие спецовки, а не военное обмундирование. Вероятно, это обстоятельство дополнительно давало повод говорить мемуаристам, а потом тиражировать версию о рабочих, погибших за рычагами танков на рубежах возле СТЗ.
Со всей ответственностью можно утверждать, что формировались три вышеназванные танковые роты из числа военнослужащих — курсантов 21-го учебно-танкового батальона. Это была отдельная учебная танковая часть, которая по требованию военной приёмки обеспечивала комплектование личным составом танковые маршевые роты (соответственно обучала это маршевое пополнение). С этим обученным составом Т-34 «сталинградки» своим ходом уходили на фронт.
Батальон был расквартирован на Верхнем Посёлке СТЗ, в 400—500 метрах от территории завода. Именно курсанты-красноармейцы, офицеры 21-го и 28-го учебно-танковых батальонов и были теми танкистами, кто с 24 августа воевал на Т-34 в северной части Сталинграда. Часть из них без боевых машин — действовала как пехота. Этим танкистам (в составе 99-й танковой бригады) довелось с 29 августа принять участие и в боевых действиях группы войск полковника С.Ф. Горохова в районе Тракторного завода. Правда, оставались они в этой группе совсем недолго, до начала сентября.
Помимо укомплектования на СТЗ «тридцатьчетвёрками» трёх танковых рот, в создаваемую линию обороны механиками-водителями завода своим ходом разводились танки в капониры, подготовленные курсантами того же 21-го учебно-танкового батальона. Танки передавались курсантам, а заводские механики возвращались в свои цехи. На танкоопасные направления было отбуксировано и полтора десятка бронекорпусов танков с заводского конвейера (использовались как заграждения для прохода вражеской техники и одновременно как укрытия от огня противника для нашей пехоты). Эти бронекорпуса не имели башен, не были укомплектованы. На них была лишь смонтирована ходовая часть или только опорные катки для облегчения транспортировки.
Рабочие СТЗ в действительности были в экипажах только 12 танков, срочно, самыми первыми вышедших с СТЗ на боевые позиции вечером 23 августа. В смешанных экипажах этих двенадцати боевых машин механики-водители и командиры танков были действительно из числа рабочих завода. Заряжающими и пулемётчиками являлись курсанты учебного батальона. Руководили действиями этих боевых машин два офицера военной приёмки, в частности – младший лейтенант Георгий Алексеевич Курденков. По воспоминаниям одного из участников тех событий, Степана Фёдоровича Яицкого, в то время механика-водителя СТЗ, группа танков, в которой был и он, наткнулась на танки противника в лесопосадках на левой стороне балки Орловка и вступила с ними в бой. Он длился до полной темноты, пока не стало видно передвижения танков противника. В том бою, по рассказу Яицкого, было подбито несколько немецких танков.
25 августа по распоряжению руководства завода все 12 машин благополучно возвратились на завод. «Наша задача — не воевать, а делать танки», — объяснил отзыв рабочих с передовой заместитель наркома танкостроения тов. Горегляд, находившийся в те дни на СТЗ.
Не находит никаких фактических подтверждений кочующая по страницам различных публикаций версия о некоей танковой бригаде народного ополчения, якобы вышедшей на защиту СТЗ. За три десятка лет кропотливых поисков ни генералу Грекову, ни его помощникам среди работников Тракторного завода не удалось сыскать никаких реальных боевых следов этой бригады. Нет её и в воспоминаниях фронтовиков, бывших рабочих СТЗ, офицеров военной приёмки, работников Тракторозаводского военкомата.
Сегодня можно уверенно утверждать, что в описываемых событиях конца августа 1942 года танковой бригады ополченцев не было. Иначе не пришлось бы срочно прибегать к импровизации — спешно формировать три танковые роты и выводить их в оборону у СТЗ. Странным и нелогичным выглядит само предположение о том, что ценившиеся в той ситуации на вес золота механики-водители СТЗ, работавшие на производстве по 16—18 часов (жили практически на казарменном положении, ночевали тут же, в цехах), отвлекались на участие сверх того в некоей «танковой бригаде ополченцев». К тому же обученных танкистов крайне не хватало на фронте. В междуречье Дона и Волги тяжёлые бои с противником вели советские танковые соединения. А в это время в тылу до конца лета 1942 года якобы находилось большое число ополченцев-танкистов. Странно и необъяснимо это с точки зрения здравого смысла.
Что же касается громких названий «танковая бригада», «корпус народного ополчения», то они были на момент прорыва немцев к Тракторному заводу и организации отпора врагу скорее важными символами массовой готовности сталинградцев с оружием в руках отстаивать свой город, чем реальной боевой силой.
И этот массовый патриотизм рабочих и служащих сталинградских заводов проявился в тот критический для города час с огромной силой. Уже в ночь на 24 августа в Тракторозаводском и других районах города спешно, по тревоге собирался личный состав истребительных батальонов и отрядов народного ополчения.
Напомним, что народное ополчение — это добровольческие военные и военизированные формирования из лиц, не подлежавших первоочередному призыву по мобилизации. Организацией ополчения занимались комитеты ВКП(б). Инициаторами создания народного ополчения в Сталинграде выступили рабочие и инженерно-технические работники СТЗ. Запись началась с 3 июля 1941 года, и за два дня в ополчение вступили свыше 6 тысяч добровольцев. К осени 1941 года около 80% личного состава дивизии народного ополчения добровольцами ушли на фронт. Большое пополнение из ополченцев получили 38-я мотострелковая бригада, сформированная на Тракторном, 15-я гвардейская стрелковая дивизия и другие соединения. После этого дивизия и корпус народного ополчения формировались практически заново.
Текучесть личного состава ополчения негативно влияла на его боеспособность. Постоянно ощущался недостаток офицерских кадров. Многие из начальствующего состава раньше в армии не служили. В большинстве это были научные работники, преподаватели, партийные и советские работники. Почти половина рядовых ополченцев не имела даже начальной военной подготовки. И хотя ополченцы, по некоторым воспоминаниям о том времени, вместо двух-трёх часов стали заниматься военной подготовкой по 6—8 часов в неделю, это не могло восполнить необходимость внутреннего сплочения, «сколачивания» их, как говорят военные, в единый воинский коллектив.
Уже под бомбёжкой, в пожарищах после налёта фашистской авиации началось дополнительное формирование отрядов народного ополчения и различных отрядов охраны предприятий и поддержания общественного порядка, бригад по строительству баррикад и других оборонительных сооружений. Это само по себе уже был подвиг. Все эти отряды были быстро сформированы в первую очередь из коммуни-стов и комсомольцев, а также из многих беспартийных работников сталинградских заводов.
Кроме отрядов народного ополчения, в Сталинграде имелось ещё восемь истребительных батальонов общей численностью свыше 1500 человек. Несложно подсчитать, что фактически это были скорее роты, нежели полноценные батальоны. Помимо основной задачи — борьбы с воздушными десантами врага — на истребительные батальоны возлагались борьба со шпионами, диверсантами, охрана предприятий, транспортных узлов, населённых пунктов. Руководили ими органы НКВД. Командирами, как правило, были начальники райотделов милиции, комиссарами — секретари райкомов партии, начальниками штабов — командиры запаса. Вооружались эти отряды с помощью воинских частей, дислоцировавшихся в городе. Для овладения оружием с истребителями после длительных рабочих смен проводились военные занятия — несколько часов в неделю. Первым был создан истребительный батальон в Тракторозаводском районе в июне 1941 года.
Необходимо отметить, что у истребителей военная подготовка на первых порах тоже была налажена неважно. Так, по воспоминаниям К.М. Сазыкина, бывшего комиссара истребительного батальона завода «Красный Октябрь», занятия проходили три раза в неделю (по другим данным — два) после работы, чаще всего в поле. Самое большое желание было изучить современное оружие. Но поначалу имелись лишь старые трофейные польские винтовки. Только с мая 1942 года с помощью воинских частей, расквартированных в районе, истребители стали изучать автомат, ручной и станковый пулемёты, практиковаться в бросании бутылок и гранат.
Командиром 1-го истребительного батальона был начальник Тракторозаводского райотдела милиции К.А. Костюченко. Прорыв танков и мотопехоты противника застал его в селе Орловка, куда он прибыл, чтобы после сильной бомбардировки этого населённого пункта фашистской авиацией помочь в наведении порядка. На улицах села стали рваться снаряды и мины, и поначалу казалось, писал К.А. Костюченко в своих воспоминаниях, что это ошибки бойцов, занимающихся на расположенном неподалеку танкодроме и полигоне СТЗ. Но прибежавшая детвора ошеломила сообщением, что немцев видели рядом. С трудом удалось вырваться Костюченко из села, которое уже начала занимать мотопехота противника.
Сбор по тревоге
Когда командир добрался к Тракторному, штаб 1-го истребительного батальона уже объявил тревогу, и примерно через 30 минут после этого батальон был в сборе. Руководил сбором начальник штаба, заведующий кафедрой Сталинградского механического института Панченко. Бойцы истребительного батальона получали хранившееся в штабе вооружение и оснащение: винтовки, гранаты, металлические каски. По воспоминаниям К.А. Костюченко, помимо этого, сразу же со складов завода было получено 20 танковых пулемётов ДТ, необходимое количество патронов к ним и около полутора тысяч гранат.
В это самое время немецкие самолёты сбросили первые бомбы на Тракторный. Они упали на обойно-кузовной цех. Судя по всему, бомбёжка была реакцией противника, наблюдавшего за заводом и обнаружившего военные приготовления: скопление прибывающих по тревоге людей и, главное, выдвижение с территории завода в оборону первых групп танков. В дальнейшем, до конца сентября, это будет являться неизменной манерой поведения гитлеровцев: стремиться сохранить завод для захвата и дальнейшего использования, но немедленно пресекать артиллерийско-миномётными обстрелами и бомбардировками с воздуха производственную деятельность в цехах и на территории СТЗ.
Примерно через час после объявления тревоги 1-й истребительный батальон выступил в оборону. Он выдвигался пешком по Дубовской дороге, по которой ещё вчера его бойцы ходили на учебные занятия. Было видно и слышно, как впереди, в нескольких километрах от завода, идёт бой. Это артиллеристы-зенитчики и учебные танки 21-го ОУТБ на полигоне вели неравный бой с немецкими танками. «Мы заняли по боевому расчёту заранее подготовленный оборонительный рубеж, установили пулемёты, окопались и приготовились к бою. Вскоре выступили на позицию — к Мокрой Мечётке», — писал в своих воспоминаниях Костюченко. — Ночью группа бойцов батальона была направлена в первую боевую разведку. Разведчики обнаружили по Сухой Мечётке от Дубовского моста до посёлка Рынок свыше двух батальонов немцев и тридцать танков, а у каменных карьеров, вблизи посёлка Спартановка, — около пятисот немецких автоматчиков. Немцы были уже и в совхозе «Тракторный», и в селе Орловка. В течение ночи на 24 августа батальон пополнился за счёт рабочих СТЗ».
Ранним утром на автомашинах прибыл истребительный батальон (93 человека) краснооктябрьцев под командованием Г.П. Позднышева (комиссар — зам. секретаря парткома К.М. Сазыкин). Днём прибыли истребительные батальоны Баррикадного района в составе 90 человек (командир — нач. Баррикадного райотдела милиции Н.К. Эльман), Дзержинского района — 86 человек (командир — Д.И. Ермоленко, военком Г.З. Передерий), Советского района — 60 человек (командир — участник обороны Царицына И.А. Бондаренко, комиссар Ф.Г. Назаров). Видно, как немногочисленны эти формирования, вместе их численность — около 400 человек.
В этот же день с СТЗ выступил отряд тракторозаводцев, насчитывавший 600 бойцов (командир — мастер инструментального цеха Попов). На следующий день, 25 августа, на линию обороны вышел вооруженный отряд из 500 рабочих Тракторного завода (командир — сталевар В.Т. Кривулин). Для организации порядка и дисциплины на заводе был организован отдельный вооружённый отряд рабочих в количестве 220 человек.
Таким образом, ГКО Сталинграда в общей сложности за первые два дня 24 и 25 августа послал на защиту города более двух тысяч ополченцев, преимущественно коммунистов и комсомольцев, вооружив их. В этот очень короткий период город мог бы послать в район СТЗ около десяти тысяч ополченцев-рабочих, но было очень мало стрелкового оружия. Бывший комендант города майор В.Х. Демченко сообщает о «кризисе в вооружении» (оружие собирали буквально по винтовке везде и всюду, в том числе с затонувших барж).
В результате подсчётов и анализа разрозненных и часто противоречивых цифр о числе бойцов в первоначальной обороне у СТЗ генерал Греков пришёл к выводу, что в это время на формирующейся линии обороны завода было около 2250 истребителей, ополченцев и бойцов отдельного ремонтно-восстановительного батальона, прикомандированного к СТЗ.
Тракторный не сдаётся
Итак, всего за двое суток на передовой в районе завода одновременно вступили в бой три танковые роты 21-го ОУТБ и присоединившийся к обороне 28-й ОУТБ, неходовые танки в капонирах по берегу Мокрой Мечётки, истребители и ополченцы, военные ремонтники боевой техники с СТЗ. За ними в относительном тылу — строители оборонительных сооружений, МПВО, занимавшаяся аварийно-восстановительными работами и тушением пожаров в районе, оказанием помощи раненным на передовой, пожарные. Их героическими усилиями были спасены прессовый и инструментальный цехи, цех № 5 (там восстанавливались повреждённые танки), кузнечный, нефтебаки.
Примерно в это же время в оборону подошли подкрепления — отряд моряков Волжской военной флотилии, 228-й стрелковый полк 10-й дивизии НКВД, артиллерия усиления, инженерная рота фронтового подчинения. Во исполнение приказа командира 23-го танкового корпуса (от имени командующего фронтом) с раннего утра 24 августа рядом с СТЗ появилось командование 99-й бригады с оперативной группой управления. В оставшиеся дни августа и первые дни сентября этой танковой бригаде предстояло сыграть важную роль в дальнейшем укреплении обороны в северной части Сталинграда до подхода из резерва регулярных частей Красной Армии.
К сожалению, в описаниях августовских боёв близ Тракторного завода допускаются неточности и искажения, умаляющие боевой вклад ряда активных участников этих важнейших для своего времени событий. Дабы исключить неточности, ещё раз подчеркнём, что речь идёт не о некоей «ополченческой танковой бригаде» под командованием инженера с СТЗ Вычигува, а о кадровой 99-й отдельной танковой бригаде из состава 23-го танкового корпуса.
Батальоны Сталинградского военно-политического училища отважно защищали западную окраину Сталинграда близ Опытной станции. И вопреки расхожему утверждению, они не имели возможности непосредственно участвовать в обороне Тракторного. Остаётся полузабытой и крупная боевая единица тракторозаводской обороны — отдельный ремонтно-восстановительный батальон, прикомандированный в цехи СТЗ для помощи заводчанам в выпуске и ремонте танков Т-34. Батальон имел 600 человек кадровых военнослужащих, многие из которых побывали в боях начального периода войны и вновь вернулись в строй после излечения от ранений. Он стал и в боевом, и морально-политическом отношении мощной и надёжной опорой тракторозаводской самообороны. Иногда упоминается, вероятно, автоматически переносится из источника в источник, командир этого батальона некий Жданов. Он не имел никакого отношения к воинскому подвигу, совершенному личным составом батальона. В суматохе 23 августа, спасая свою шкуру, он самовольно и тайно удрал на левый берег, за что впоследствии, по некоторым данным, был расстрелян. Всеми боевыми действиями этого батальона в Спартановке с 24 августа по 4 сентября 1942 года, а затем под огнём врага и на восстановлении танков в цехе №5 СТЗ в сентябре — октябре 1942 года руководил комиссар батальона С.С. Марченко.
Среди командовавших морскими пехотинцами обычно называются два лица — Телевный и Куров. Но они находились с ними всего несколько дней. А фактически водили морских пехотинцев в атаки на Рынок и Латошинку, руководили ими до октября 1942 года в боях близ Орловки командир 32-го отряда морской пехоты А.В. Горшков и комиссар М.И. Скидан.
Неопределённость, разноголосица в сведениях о составе сил, привлечённых для обороны СТЗ, возникла из-за того, что не было времени и возможностей подчинить эти силы единым органам административного и политического руководства. Однако в документах возникшая у Тракторного оборона стала именоваться северным боевым участком под общим командованием начальника Сталинградского учебного автобронетанкового центра генерал-майора танковых войск Н.В. Фекленко и командира 10-й дивизии НКВД, начальника гарнизона полковника А. А. Сараева.
Однако следует честно признать, что их командование в первые дни здесь было действительно «общим». Присутствовала большая распыленность в подчинённости: действовали отдельные зенитные батареи, 21-й и 28-й учебные танковые батальоны, 99-я танковая бригада, моряки, 83-й ремонтно-восстановительный батальон на СТЗ (с подчинённостью Сталинградскому АБТ центру). Кроме этого, рабочие отряды из разных районов города, не подчинённые Тракторозаводскому райкому партии. А также 282-й стрелковый полк, который недавно прибыл из Саратова в состав 10-й дивизии НКВД и даже для нее был новичком. Никто все эти силы реально генералу Фекленко не подчинял. Он их не знал, не отдавал приказов, да и самих органов управления для этого не имел. Реальная связь прослеживается лишь в уже упоминавшейся раздаче выдвигавшихся на рубеж обороны 23—24 августа 1200 танковых пулемётов ДТ.
А уже с 24 августа бразды реального управления боевыми действиями начинают все больше переходить в руки командира 99-й танковой бригады П.С. Житнева и его штаба. Конечно же, не могло быть командования в двух лицах. Но, вместе с тем, такое положение отражает истину тех дней. Части и подразделения не знали друг друга, командиры — тоже. Между ними не было налажено взаимодействия. Ни подошедшие армейские части, ни ополчение не знали тыла — поначалу не было никакого понятия об организации питания и подвозе воды, оказании медпомощи, снабжении боеприпасами, ремонте вооружения. Вряд ли и руководство фронта, ГКО города точно знали о том, где какие отряды находятся и кто их возглавляет.
Но при всей слабости организации, вооружения, военной подготовки ополченцев, а также и спешно выброшенных на передовую разношёрстных частей гарнизона все они вместе действовали довольно слаженно. Было у них что-то такое, что перекрывало все многочисленные недостатки. Это — высокая сознательность, решимость дать опор врагу.
Да, находились и такие, кто, побывав под огнём, бомбёжкой, видя немалые потери, бросал пулемёт или винтовку и уходил с передовой. Не будем делать вид, что таких не было. Сталинградское сражение не только ежедневно, но и ежечасно вело свой жёсткий отбор кадров. К концу периода самообороны в существенно поредевших отрядах ополченцев оставались только сильные духом.
Линия фронта у стен Сталинградского тракторного в этот день вырисовывалась следующим образом: у самого Тракторного завода от Волги по северному берегу Мокрой Мечётки располагались стрелки (экипажи без танков, действовавшие в пешем строю) батальона учебно-танковых частей; левее — до 400 ополченцев завода; у Дубовского моста — истребительный отряд Костюченко; ещё левее по М. Мечётке — истребительный отряд Позднышева и Сазыкина с завода «Красный Октябрь». У всех этих частей в тылу развернулись и вели огонь с северного берега реки танки 21-го и 28-го учебно-танковых батальонов. Подходила, развёртывалась и вела огонь артиллерия частей (группы Рыссихина и Второго корпуса ПВО), направленных к СТЗ командованием фронта.
Становым хребтом огневой мощи тракторозаводского отпора немецким танкам на первой линии обороны оказались батареи 1077-го зенитно-артиллерийского полка Германа и соседнего с ним 1078-го зенитно-артиллерийского полка Аввакумова, стоявшие на прикрытии заводов и латошинской железнодорожной паромной переправы. Первый из них сдерживал напор вражеских танков со стороны Орловки, второй — в направлении Конная — Городище.
На второй, главной линии обороны, по берегам Мокрой и Сухой Мечёток, эту роль в самый критический момент выполнили танки 21-го и 28-го учебно-танковых батальонов, а также неходовые, установленные в капонирах танки из ремонтного фонда СТЗ.
Все эти силы, вместе взятые, и сорвали попытку 14-го немецкого танкового корпуса и его авангардной 16-й танковой дивизии прорваться в северную часть Сталинграда через Мокрую Мечётку. Успеху отражения способствовали начавшееся к тому времени наступление в районе Орловки 2-го танкового корпуса группы Штевнева, а также контрудар с севера сил группы Коваленко, приведшие к тому, что на втором оборонительном обводе ширина коридора немецкого прорыва не только было сужена, а временами этот коридор и вовсе перекрывался.
В этой обстановке и стал постепенно образовываться сплошной 10-километровый фронт обороны севернее завода, который стабилизировался в течение следующих суток. Он начинался от сводного отряда моряков на побережье Волги, которых привлекли не только в пешем строю, но и на семи речных кораблях, имевших по одной-две пушки. Оканчивался фронт позициями 282-го стрелкового полка НКВД на левом фланге, на стыке со 2-м танковым корпусом где-то на линии совхоза «Тракторный».