Выполняя пожелания читателей, редколлегия «Правды» приняла решение публиковать главы исследования заслуженного деятеля науки РФ А.В. Огнёва в пятничных номерах газеты.
Суть начатой либерально-буржуазными кругами — как доморощенными, так и закордонными — фальсификации российской истории в том, чтобы подменить наше общее прошлое, биографию народа, а вместе с ней — и биографии миллионов соотечественников, посвятивших свои жизни возрождению и процветанию нашей Родины, борьбе за её свободу от иноземного владычества. Фальсификация истории — это попытка наглой подмены самой России. Одним из главных объектов фальсификаций антисоветчики избрали историю героического подвига советского народа, освободившего мир от немецкого фашизма. Понятно, что искренние патриоты не приемлют эту игру напёрсточников. Поэтому читатели «Правды» горячо одобрили опубликованную газетой в канун 70-летия начала Великой Отечественной войны статью фронтовика, доктора филологических наук, почётного профессора Тверского государственного университета Александра Огнёва и настойчиво рекомендовали газете продолжить публикацию его разоблачений фальсификаторов истории. Выполняя пожелания читателей, редколлегия «Правды» приняла решение публиковать главы исследования заслуженного деятеля науки РФ А.В. Огнёва в пятничных номерах газеты.
«Концерт» по партизанским нотам
В операции «Концерт», проведённой с 19 сентября по конец октября 1943 года на оккупированной территории РСФСР, БССР и части УССР участвовали 193 партизанских формирования. В общей сложности это свыше 120 тысяч партизан Белоруссии, Прибалтики, Карелии, Крыма, Ленинградской и Калининской областей. Протяжённость операции по фронту составила около 900 километров (исключая Карелию и Крым) и в глубину — свыше 400 километров. Операция была тесно связана с битвой за Днепр и предстоящим наступлением советских войск на Смоленском и Гомельском направлениях. В ходе операции было подорвано 148557 рельсов. Только белорусские партизаны пустили под откос 1041 эшелон, взорвали 72 железнодорожных моста. Пропускная способность железных дорог снизилась на 35—40%.
О масштабе ущерба, нанесённого партизанами противнику, можно судить на примере одного региона — Калининской области. Бойцы только этого партизанского края за три года (с июля 1941-го по 23 июля 1944-го) пустили под откос 751 воинский эшелон с живой силой и техникой врага. Были подорваны 15 бронепоездов, 183 железнодорожных и 1123 шоссейных моста, выведены из строя около 40 тысяч железнодорожных рельсов. На территории Калининской области партизаны ликвидировали 118 складов, разбили 86 гарнизонов противника, уничтожили 3048 автомашин, 15 бронемашин, 88 танков, 16 самолётов. Что касается живой силы противника, то в области партизанами были убиты, ранены и взяты в плен более 100 тысяч вражеских солдат и офицеров.
При решении этих боевых задач у многих партизан возникали большие трудности с вооружением и боеприпасами, с обеспечением питанием. Оружие чаще всего отыскивалось на полях боёв, организовывалось также снабжение за счёт захваченных у противника складов. Часть оружия организованно переправлялась партизанам при помощи самолётов с военных заводов, расположенных в тыловых районах страны. Партизанские формирования организованно получили 59960 винтовок и карабинов, 34320 автоматов, 4210 ручных пулемётов, 2556 противотанковых ружей, 2184 миномёта, 539570 гранат. За годы войны было отправлено в тыл врага более 30000 подрывников, разведчиков, снайперов, специалистов связи, медицинских работников.
Население помогало партизанам продовольствием. Профессор генерал-майор в отставке Е.С. Сиротинин в своей книге «Партизанское движение на Калининской земле в годы Великой Отечественной войны (июль 1941 — июль 1944 гг.)» констатировал, что местное население «было весьма надёжным источником снабжения партизан»: «Как правило, партизанский отряд в зависимости от своей численности закреплялся за одним из нескольких населённых пунктов, жители которого считали его своим. Устанавливались определённые нормы выделения продуктов с крестьянского двора с учётом состава и материального положения семьи, а также собранного урожая. При этом партизаны стремились защитить от оккупантов проведение населением посевных и уборочных работ и сами активно участвовали в этих работах».
Но случалось, что «проблема продовольственного обеспечения оставалась не просто острой, а иногда и чрезвычайно острой». В 1994 году было опубликовано донесение от 18 октября 1942 года командующего партизанским движением Крыма полковника Лобова Военному совету Черноморской группы войск Закавказского фронта: «Партизанские отряды Крыма в ноябре 1941 года насчитывали примерно 3200 человек, большинство отрядов состояло из бойцов и комсостава Красной Армии и Флота, а некоторые отряды были целиком военные». Он сообщил об обеспеченности партизан продовольствием: «В 3-м районе (командир Северский и комиссар Никаноров) дело дошло до катастрофы, там голодной смертью умерло 362 человека. И в одиннадцати случаях были факты людоедства».
Партизанская борьба не могла быть эффективной без поддержки народа. Эта поддержка чаще всего была действенной, она вызывала ярость у германских оккупантов. Имперский министр по делам оккупированных восточных областей А. Розенберг, бывший подданный Российской империи, в одном из своих выступлений жаловался: «В результате 23-летнего господства большевиков население Белоруссии в такой мере заражено большевистским мировоззрением, что для местного самоуправления не имеется ни организационных, ни персональных условий». При этом «позитивных элементов, на которые можно было бы опереться, в Белоруссии не обнаружено».
В. Быков в 1982 году размышлял: «Отечественная война для Белоруссии поистине явилась войной всенародной, с её первого дня и до самой победы фронт борьбы с гитлеровцами проходил по каждой околице, по каждому подворью, по сердцам и душам людей… Не было на белорусской земле самой малой деревеньки, которая бы не послала в лес хотя бы несколько своих партизан, чтобы затем содержать их, давать им прибежище в холодное время, помогать разведкой… Наш народ органически не мог вынести чужестранного господства на своей земле, немецкий фашизм не мог согласиться с малейшим неподчинением оккупированных народов. Итогом была смертельная схватка двух политических и социальных систем, двух идеологий».
Весной 1942 года один из подчинённых Розенберга доносил своему шефу: «Сегодня партизанская война охватывает всю Белоруссию, почти все леса заполнены партизанами, некоторые части районов находятся в их власти. Нападению подвергаются целые города. Нападают на немецкие военные отряды и на гражданские управления, проводят митинги среди гражданского населения. Партизанская война грозит превратиться в тыловой фронт немецкой армии».
А. Адамович в дилогии «Партизаны» правдиво изобразил кошмарную атмосферу в период немецкой оккупации и партизанскую борьбу в Белоруссии. В повести «Каратели» В. Быков показал трагедию белорусского посёлка Борки, где за один день были уничтожены почти две тысячи ни в чём не повинных людей. «Символ безмерных испытаний белорусов — Хатынь, представляющая 136 белорусских деревень, уничтоженных в годы войны вместе с их жителями. Кровавая трагедия этого лесного поселения в 26 дворов произошла 22 марта 1943 года, когда отряд немецких карателей внезапно окружил деревню. Фашисты согнали хатынцев в сарай и подожгли его, а тех, кто пытался спастись от огня, расстреляли из пулемётов. 149 человек, из них 76 детей, навечно остались в этой адской могиле».
В. Ганичев сделал обоснованный вывод: «Белорусская Хатынь — всем нам напоминание о жертвах, в России такого — нет, а между тем в одной Смоленской области уничтожены войной и оккупантами сотни сёл, свыше 530 тысяч жителей уничтожены или исчезли из этих деревень. Это ведь 19 (!) Бухенвальдов».
Ах, война, что ж ты, подлая, сделала…
На захваченной территории оккупанты стремились использовать для борьбы с партизанами недовольных Советской властью людей, тех, кто был репрессирован, чем-то обижен ею, в частности, в результате политики раскулачивания. В повести В. Быкова «Знак беды» выведен белорусский крестьянин Гуж, который в коллективизацию удрал от раскулачивания, а после прихода немцев в село «появился с винтовкой, чтобы пить водку да мстить людям» за прошлое. Он говорил: «Мне надо рассчитаться с некоторыми. С колхозничками! За то, что роскошествовали, когда мой батька на Соловках доходил!» Став полицаем, Гуж «вместе с немецкой командой уничтожил евреев, разграбил их имущество». Колондёнок, ненавидимый всей деревней, в начале войны по мобилизации ушёл в армию, «месяц спустя вернулся, говорили, что немцы отпустили его из лагеря… Надел на рукав полицейскую повязку, считался лишь с немцами и своим начальником, старшим полицейским Гужом».
Были и такие, которые по малодушию посчитали, что Германия уже окончательно победила и надо как-то устраивать свою жизнь при «новом порядке». Во фронтовых записях А. Шевченко «Годы гнева» (1964) безымянный старик рассказывает о предателях, повешенных за свои злодеяния: «А два других могли бы и не висеть. Подлецами они сделались уже при немцах. Советская власть, думали, уже не вернётся, приспосабливались, сперва немного пакостили, а потом распоясались. Иначе быть не могло. Пошли на службу врагу — сами врагами стали».
Немцы в ряде захваченных мест проводили насильственную мобилизацию в отряды для борьбы с партизанами. Они использовали для такой мобилизации экономические посулы и репрессивные угрозы. В Калининской области действовали 9 антисоветских отрядов, укомплектованных изменниками Родины. Они жгли деревни, убивали коммунистов, отправляли молодёжь в Германию. Они нагоняли страх на оккупированное население, внушали людям, что никогда Советская власть уже не вернётся.
Были предатели, называвшие себя «партизанами», которые занимались грабежами, поборами, истреблением населения. Они своим мародёрством и гнусными издевательствами над людьми дискредитировали партизанское движение.
31 августа 1942 года руководители партизанских отрядов были приняты Верховным Главнокомандующим. Об этом поведал А.Н. Сабуров в книге «Силы неисчислимые». На вопрос Сталина о силах немцев Ковпак ответил: «Немцев в наших краях (в северной части Украины. — А.О.) не так уж много. На охрану коммуникаций, городов, районных центров и отдельных объектов гитлеровцы чаще всего ставят своих сателлитов и полицию из местных предателей». Сталин спросил: «А правда ли, что на Украине идёт массовое формирование казачьих полков? Геббельсовская пропаганда подняла такой шум по этому поводу». Ковпак сказал: «Действительно, Гитлер хотел иметь такие казачьи полки. Но никто не идёт в них. Все, кто способен держать оружие, уходят в леса, несмотря на террор и репрессии. Гитлер провалился с этими формированиями, не помогли и такие матёрые националистические вожаки, как Мельник и Бандера». Сабуров дополнил: «Подтверждаю, что ни с какими фактами массового формирования немцами казачьих полков мы никогда не сталкивались. Правда, в прошлом месяце столкнулись с так называемыми казаками. Во время боя к нам сразу же перебежало более сорока из них. И тут выяснилось, что в этом одном-единственном полку, который укомплектован гитлеровцами, были люди более десяти национальностей, но всем им под страхом смерти приказано было называть себя украинцами».
В художественно-документальной повести участника Великой Отечественной войны И. Скаринкина «Помнить запрещено» воскрешается одна из страниц партизанского движения в Белоруссии, посвящённая трагической судьбе талантливого советского командира Владимира Гиля, попавшего в немецкий плен после тяжёлого ранения. Гиль, окончивший Военную академию имени Фрунзе, был начальником штаба 229-й дивизии, его бабушка — обрусевшая немка, он знал немецкий язык. Его взял на заметку В. Шелленберг, один из руководителей Главного управления имперской безопасности. Гиль изменил присяге, Родине, учился в гестаповской спецшколе, стал офицером в форме СС. Но у него тлел план создать настоящую воинскую часть, которую можно было бы использовать для того, чтобы найти путь к соединению с Родиной.
Гиля вывезли на встречу к генералу Власову и предложили стать у того помощником командующего Русской освободительной армией. Гиль отказался сотрудничать с ним. Из повести вытекает, что это было в конце 1941-го или в начале 1942 года. Но тут у автора вышла неувязка: Власов сдался в плен 11 июля 1942 года.
Весной 1942 года эсэсовцы в Сувалках стали формировать 1-й русский вооружённый отряд СС «Дружина», Гиль согласился его возглавить. В этой дружине насчитывалось полтысячи бывших советских военнопленных и больше сотни немцев-эсэсовцев. Основная обязанность этой вооружёной воинской части — охрана железной дороги на участке Быхов — Тощица. В. Гиль, получивший вторую фамилию Родионов, имел большие полномочия, мог наказать любого из подчинённых, даже если речь шла о немцах.
Если искать причины его измены, то надо учитывать, что поначалу, возможно, были у него идейные завихрения, «в своё время он поддался дурману». Он сражался за Германию, против партизан, против Советского Союза. «По существу он, конечно, служит немцам, своим врагам. Сколько он об этом передумал, вроде не против был всё переиграть. На машинах они, как каратели, мотаются по району… Но ведь они прибыли сюда только для охраны железной дороги и мостов. Хотя их иногда бросают против партизан, против мирных жителей, требуют прочесать тот или иной населённый пункт, а то и сжечь его…»
Начальник штаба охранного батальона Еремеев со своим командиром полковником Рубанским убежали из бригады к партизанам, их отправили на Большую землю. Еремеев 19 августа 1943 года на вопрос: «Что вам известно о Гиль-Родионове?» — ответил: «Он был для нас человеком, которому можно было верить и на которого можно было надеяться, что он придумает способ всем нам вернуться в ряды Красной Армии... У него в части было много офицеров высокой квалификации. Он сам их подбирал в лагерях и создал специальную роту из таких офицеров. …Вся эта рота и некоторые офицеры из других рот вдруг ушли к партизанам». И далее: «Он дал согласие «делать» из него вождя русского национального движения, чтобы спастись самому и спасти военнопленных».
Из повести вытекает, что свою роль в начале его открытой борьбы с немецкими оккупантами сыграли победы наших войск. После разгрома немцев на Курской дуге бригада СС «Дружина» перешла на сторону партизан, и 16 августа 1943 года превратилась в «1-ю Антифашистскую партизанскую бригаду», она отважно сражалась с фашистами. В. Гиль-Родионов, получивший за боевые заслуги орден Красной Звезды и звание полковника, погиб в бою. В конце повести подчёркнуто, что Гиль — патриот, человек большой души. Жизнь его не одноцветная, последний героический этап её многое снимает из того несомненно позорного, что было у него в конце 1941-го и до середины 1943 года.
Люди с чистой совестью
Правдивые документально-художественные произведения И. Козлова «В крымском подполье» (1947), А. Фёдорова «Подпольный обком действует» (1947), С. Ковпака «От Путивля до Карпат» (1946), Д. Медведева «Это было под Ровно» (1948) о борьбе в тылу врага написаны непосредственными участниками войны.
В книге «Люди с чистой совестью» (1946) П. Вершигора, мудрый, честный, много видавший человек, нашёл верные, точные интонации. Здесь нет полутонов, всё ясно, определённо, публицистика — неотъемлемая часть стилевой манеры произведения. В книге выведен обаятельный образ комиссара Руднева, «совести отряда». Военная выправка, подтянутость, требовательность к себе и подчинённым сочетались у него с задушевностью и хорошим знанием солдатской души. Это — прирождённый агитатор и воспитатель. Каждое простое, обыкновенное слово было проникнуто у него страстностью и целеустремлённостью. Руднев был убеждён, что справедливая война «закаляет характер, соскабливает грязь себялюбия, обмана и угодничества, вырабатывает волю, учит ценить жизнь». Эти постулаты не опровергает случай, который сегодня вызовет у большинства читателей впечатление из лишней жестокости Руднева.
Рота партизан получила приказ взорвать железнодорожный и шоссейный мост, командир роты Петя К., обнаружив в одном из сёл склад водки, вдруг загулял. Подрывники не выполнили приказ, через невредимый мост «прошли автомашины, пехота и танки, которые вот-вот могли обрушиться на партизан. Ковпак всё-таки сумел вывести своё соединение из-под удара». После этого решалась судьба Пети. «Дело было ясное. Но Петя К., или просто Петро, был хорошим парнем, он пришёл к Ковпаку ещё в 1942 году, пришёл с партбилетом и орденом Красного Знамени, которые он сумел уберечь, проходя через немецкие полицейские заставы. И надо сказать, что Ковпак, обычно суровый в таких случаях, сильно колебался. Один только Руднев был непоколебим. Он сам продиктовал приказ о расстреле». Петя был расстрелян, а сам Руднев после этого плакал. Такова суровая диалектика партизанской войны.
Руднев выбивал из партизан ненужную жестокость, воспитывал терпеливость, высмеивал трусов, пьяниц и особенно яростно боролся с мародёрами. Ведь только связь с народом даёт силу партизанам. Руднев напоминал Вершигоре горьковского Данко, который вырвал из своей груди сердце, чтобы осветить путь людям. Это действительно человек с чистой совестью. Глубокое уважение вызывает и Ковпак, умный, хитрый, проживший нелёгкую жизнь, ненавидевший ложь, хорошо понимавший людей. Героизм людей на войне изображается в книге как типическое явление. Партизаны совершали, казалось бы, невероятные, полуфантастические подвиги. Это писатель изобразил честно и так правдиво, что читатель верил в их реальность.
Свыше 184000 партизан были награждены орденами и медалями Советского Союза, 249 — удостоены звания Героя Советского Союза, а С.А. Ковпак и А.Ф. Фёдоров — дважды.
«У нас был лучший молодой солдат»
Не загадка ли: в предвоенное время мы, деревенские школьники, жили в тяжёлых материальных условиях, но крепко верили в своё счастливое будущее, в справедливость Советской власти. Когда крестьяне порицали её за гонения на религию, нехватку товаров повседневного спроса, за тяжкую жизнь на грани голода, я пропускал это мимо ушей. Моя вера в то, что Советская власть лучше, чем царская, подкреплялась тем, что раньше в нашей деревне не было школы, взрослые были неграмотными или малограмотными, а теперь можно учиться в техникумах и институтах. В 30-е годы молодой человек, выйдя из самых глубин народа, сам пробивал себе дорогу в жизни, без чьей-либо помощи находил в ней своё место. Мы в своём подавляющем большинстве вырастали идеалистами, непритязательными к бытовым удобствам, деньги для нас не имели того большого значения, которое придают им современные молодые люди.
В 1942 году мне, единственному комсомольцу в нашей деревне, райком поручил создать комсомольскую организацию. Собрав молодёжь, я произнёс первую в своей жизни публичную, очень краткую речь: «Враг сейчас у Ржева и Осташкова. Каждый, кто хочет, чтобы он не пришёл к нам, кто желает нашей победы, должен быть комсомольцем». Сразу же 8 заявлений было написано о вступлении в комсомол, лишь одна девушка не откликнулась на мой призыв. Все вступившие в комсомол достойно прожили свою жизнь. Сейчас никого из них, к сожалению, не осталось в живых.
Очень стеснительный, постыдно бездарный в любовных делах, ещё не целовавшийся с девушками — таким я был в 17 лет, когда меня призвали в армию в январе 1943 года. И, конечно, таким был не только я… Вскоре вместе со своими ровесниками 1925 года рождения я принял участие в боях с немцами. Мы, тогда очень молодые, хотели полнокровно жить, любить, учиться, искать свой честный путь в жизни, своё сокровенное счастье. Но неумолимый Молох войны требовал от нас личных жертв.
Это наше поколение имел в виду Г. Жуков, отвечая на вопрос, почему мы победили: «Мы победили потому, что у нас был лучший молодой солдат... Да, когда война пошла вовсю, когда мельница заработала, всё решил молодой, обученный, идеологически подготовленный солдат».
Этот молодой солдат воспитывался на книгах Н. Островского. В феврале 1944 года на пленуме Союза советских писателей Н. Тихонов в своём докладе отметил, что у наших бойцов книга «Как закалялась сталь» стала «своего рода евангелием… Её читают и перечитывают во всех ротах и батальонах». Книги Островского вызвали острые раздумья у Зои Космодемьянской, принявшей решение стать партизанкой. Молодые солдаты в годы войны сверяли своё поведение с проникновенными словами Н. Островского: «Самое дорогое у человека — это жизнь. Она даётся ему один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жёг позор за подленькое и мелочное прошлое». В печати справедливо назвали невежественными пошляками работников образования, выбросивших роман «Как закалялась сталь» из списка изучаемых в школе художественных произведений.
Маршал Г. Жуков, призывая молодёжь «бережно относиться ко всему, что связано с Великой Отечественной войной», писал: «Я много раз видел, как солдаты подымались в атаку. Это нелегко — подняться в рост, когда смертоносным металлом пронизан воздух. Но они подымались! А ведь многие из них едва узнали вкус жизни:
19 — 20 лет — лучший возраст для человека — всё впереди! А для них очень часто впереди был только немецкий блиндаж, извергавший пулемётный огонь».
Командир 29-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майор А. Стученко на построении щедро (мне казалось, что излишне щедро) хвалил нас после взятия Ельни 30 августа 1943 года (не 28 августа, как преподнёс А. Уткин в своей книге «Вторая мировая война»). В воспоминаниях «Завидная наша судьба» Стученко писал: «Первые же часы боя принесли успех, чем мы немало были обязаны молодёжи… Молодые солдаты, ловкие, юркие, неутомимые, не обращая внимания на огонь, всюду, через все щели боевого порядка противника проникали в глубь его обороны и своим неожиданным появлением вызывали панику среди гитлеровцев».
На следующий день после освобождения Ельни рано утром 49 немецких бомбардировщиков сбросили бомбы на город. Через 15 минут снова столько же вражеских самолётов совершили налёт. И такие безнаказанные налёты — через каждые 15 минут — продолжались до позднего вечера, пока не наступила темнота. Город лежал в руинах, в нём погибло много наших солдат.
Незабываемая Ельня
Не раз я собирался и по разным причинам откладывал поездку на места былых сражений, в которых мне довелось участвовать и которые навсегда ярко запечатлелись в моей душе. Наконец собрался, поехал, прибыл в Смоленск, через час-другой сел на поезд, направлявшийся в Ельню. Когда он миновал маленькую станцию Глинку, я со смутным чувством беспокойства и с тайной надеждой прильнул к окну и стал жадно всматриваться в проплывающую перед моим взором холмистую местность, пытаясь найти склон возвышенности, где был ранен 15 сентября 1943 года. Вижу: впереди, чуть справа, нависает крутая горка, с которой мы в мглистом тумане, в пороховом дыму спустились к водной преграде, вот и мост, тогда он был взорван, вместо него лежал набросанный сапёрами деревянный настил.
Поразительный сюрприз: теперь здесь нет никакого водохранилища, никакой речки. Куда же она делась — высохла, что ли? Впоследствии я выяснил, что это была речка Устром. Справа, где в мою ногу вонзились немецкие осколки, раскинулось то ли поле, то ли нескошенный луг, вдали во время войны стояло полуразрушенное кирпичное здание, а сейчас там виднелись большие деревья.
При наступлении на Смоленск 15 сентября 1943 года я, командир стрелкового отделения, во время атаки вошёл в холодную зелёную жижу. Дальше — чистая вода, она всё глубже и глубже. Поднимаю вверх автомат. Иду... Стоп... Вода по горло. Отпрянул назад. Что же делать? Будем стоять — перебьют, как беззащитных куропаток. За мной голова в голову стоят пять бойцов. Ждут, что же я решу. Позади с рёвом разорвался снаряд, над нашими головами просвистели осколки. Слева поднялся водный фонтанчик — грохнула тяжёлая мина или снаряд. Самый высокий среди нас — Пискунов. Приказываю: «Пискунов! Вперёд! Ищи брод! Мы за тобой!» В его глазах мольба: «Не посылайте! Почему обязательно должен я идти?» «Быстрее!» — как можно громче повторяю я приказ. Совсем близко разорвался снаряд, угрожающе противно свистят осколки. Пискунов не двигается, застыл на месте, только бледные губы беззвучно шевелятся. «Иди! Не пойдёшь — застрелю!» — ору что есть силы и навожу автомат прямо в голову Пискунова, кладу палец на спусковой крючок. Испуганно перекрестившись, Пискунов пошёл сначала вправо — глубоко, не пройдешь. «Быстрее!» — тороплю я его. Он пошёл влево, там вода по пояс. Есть брод! Я снова вышел в голову отделения.
Много раз позднее мысленно возвращался к этому случаю, благодарил Пискунова за то, что он подчинился моему приказу. А если бы не подчинился? Что было бы?.. Он был вдвое старше меня, восемнадцатилетнего сержанта.
Уютная, спокойная Ельня встретила меня, словно нарядившись к празднику, сплошным белым цветом яблонь и вишен. Как удивительно тихо в ней, ничто не напоминало о былом страшном визге и грохоте разрывавшихся бомб, об истошном крике и отчаянном стоне раненых. Пришёл на берег Десны (как будто она шире стала), где в наскоро вырытых мокрых окопчиках мы целый день пытались спастись от немецких бомб. Пристально осмотрел всё кругом. Ищу глазами приметы военных лет и сталкиваюсь с ещё одной удивившей меня новостью: недалеко от реки, на возвышении, стоял костёл, резко выделявшийся своей массивностью среди других зданий города, а теперь нет ничего такого, что напоминало бы о нём. Тогда в пойме реки сиротливо жались к земле маленькие кустики, а сейчас на меня равнодушно взирали высокие деревья. Они зримо свидетельствовали о непрестанном беге времени, ещё раз напомнили мне о том, что прошло, промелькнуло очень много лет с того незабываемого дня, когда мы вышвырнули из города немецких захватчиков.
Три вечера я сидел на скамье около памятника погибшим солдатам. Несколько раз прочитал длинный список воинов, оставшихся навечно лежать в Ельне, но не нашёл в нём фамилии Ирхина Сергея, разорванного на моих глазах фашистской бомбой. Почему так случилось, почему его (и только ли его?) не внесли в список, теперь не установишь, виновных не найдёшь, отвечать некому. В Лощемльской неполной средней школе за одной партой со мной сидели Вася Седов, Володя Павлов и Коля Цветков. Все они не вернулись с войны. Но в Книге Памяти Тверской области их нет. Почему? Отдав себя во власть печальных раздумий, я сидел перед памятником, многое вспомнил, целиком погрузился в то невозвратно далёкое, покрытое трагической дымкой время, мысленно беседовал с товарищами, давно погибшими в боях за отчую землю, просил прощения у них за то, что слишком долго собирался навестить их.
На днях просмотрел весь список Героев Советского Союза. И с удовольствием выяснил, что мальчишки 1925 года рождения дали стране Героев не меньше, чем родившиеся в другие годы. А в живых осталось сейчас лишь несколько человек. Остальные — погибли. Главное время их смерти — с июля по октябрь 1943 года, в то время мы участвовали в жестоких сражениях, устилая своими — и чужими — трупами родную землю, гнали оккупантов на запад.
Вспомнился декабрь 1943 года, когда наша 10-я гвардейская армия скрытно перебрасывалась из-под Орши в район юго-западнее Невеля. Мы шли только ночью, днём отдыхали в лесу, в снегу, в нешуточные морозы. По меркам нашего мирного времени это был нереальный, условный отдых и сон: хотя и разводили огонь, накрывались плащ-палатками, еловыми ветками, плотно жались друг к другу, но уснуть можно было лишь на несколько минут: жгучий холод пронизывал до самых костей.
Иногда мне кажется, что там был не я, а какой-то другой, очень крепкий духом, исключительно здоровый физически мальчишка, присвоивший мой облик. Правда, под Новый, 1944 год нашему взводу здорово повезло, мы наткнулись на брошенную кем-то землянку, сразу же оккупировали её, развели там огонь, едкий дым больно ел наши глаза, но всё же это было несравнимо с голым снегом под ёлкой или сосной. Мы выпили по сто грамм водки-сырца за нашу победу. И на 10—15 минут даже заснули.
После освобождения Ельни из приехавших со мной на фронт восемнадцатилетних ребят в живых осталось мало. Мне, донельзя измотанному тяжёлыми боями, стало казаться, что теперь, во время предстоящего наступления, придёт мой роковой черёд. И я написал домой прощальное письмо: «Здравствуй, дорогая мама! Завтра идём в бой. Он будет трудный. Это письмо я оставлю в планшете. Если погибну, то надеюсь, что мои товарищи отошлют его тебе. Не хочется умирать в 18 лет. Но война есть война. Милая мама! Тебе очень трудно будет одной поднимать четверых детей. Но я очень надеюсь: родная страна не забудет того, что наша семья отдала две жизни за неё, и поможет тебе. Прощай, моя родная! Прости меня за то, что в жизни не раз тебя огорчал. Это по глупости. Прощайте, мои дорогие сестрички! Помогайте маме! Живите дружно! 14 сентября 1943 г. Твой сын Александр».
После ночного марша наш 90-й гвардейский стрелковый полк 15 сентября 1943 года занял исходные позиции в глубокой траншее для атаки. Утром, когда оставалось мало времени до начала артиллерийской подготовки, я, видно, вспомнив, как в давние времена русские воины перед боем меняли грязное бельё на чистое, тихо-тихо, стараясь не попасться на глаза товарищам, спустился с горушки вниз за свои позиции, нашёл укромное место среди хвойного кустарника, разделся, наспех надел чистые подштанники и нижнюю рубашку, а старое бельё оставил среди молодых ёлочек. В тот день я был ранен.
Поклонимся всем павшим
Даже маленькие мальчишки в то время стремились принять участие в войне, они тоже внесли свой вклад в нашу Победу, что получило художественное отражение в литературе. А. Платонов в рассказе «Маленький солдат» (1943) изобразил мальчика Серёжу Лобкова, который «втянулся в войну», бывал в тылу у немцев, совершал подвиги, остался без родителей, дальнейшая судьба его неизвестна: он куда-то ушёл.
Ваня Солнцев — герой повести В. Катаева «Сын полка» (1945) — тоже испытал много страшного. Когда он спал, то «по его измученному лицу судорожно пробегали отражения кошмаров, которые преследовали мальчика во сне. Каждую минуту его лицо меняло выражение: то оно застывало в ужасе; то нечеловеческое отчаяние искажало его; то резкие, глубокие черты безысходного горя прорезались вокруг его впалого рта». У Вани погибли отец, мать, бабка и маленькая сестрёнка, родная деревня была уничтожена фашистами, он два года прятался в лесах.
Однако у него всё-таки сохранились детская наивность и непосредственность, чего нет у его ровесника и тёзки Ивана Буслова из рассказа В. Богомолова «Иван» (1958). Ваня Солнцев попал в руки к немцам, но его спасли наши войска. Он приехал учиться в суворовское училище. Буслов же, не раз выполнявший опасные, важные боевые задания советского командования, схваченный врагами, погиб с гордо поднятой головой, никак не скрывая своей ненависти к ним.
Приведём факты из самой жизни. Валя Котик, украинский мальчишка-партизан, которому шёл четырнадцатый год, установил, где находится телефонный кабель в ставку Гитлера. Кабель подорвали. Попав в окружение, он был тяжело ранен и погиб. Ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Пятнадцатилетний партизан Леонид Голиков за подвиги в бою получил звание Героя Советского Союза. Ю. Корольков написал о нём книгу «Партизан Лёня Голиков». Шестнадцатилетний партизан Саша Чекалин был схвачен в родном доме, фашисты зверски истязали мальчишку, пытаясь узнать от него, где располагаются партизаны. Его повесили, ничего не добившись. Саше Чекалину было присвоено звание Героя Советского Союза. Марат Казей (1929—1944) — юный партизан, разведчик, Герой Советского Союза. 11 мая 1944 года его окружили немцы, он подорвал себя гранатой у деревни Хоромецкое Минской области. В Минске Марату установлен памятник.
В годы войны подпольные молодёжные организации боролись с немецкими оккупантами в Таганроге, Дорогобуже и Краснодоне. Подпольная комсомольская организация в Дорогобуже, созданная осенью 1941 года, приняла название «Юная гвардия», её гимном стала песня «Вперёд заре навстречу». К январю 1942 года она увеличилась до 20 человек, юногвардейцы собрали 600 винтовок, 1500 гранат, пушку и пулемёт. Они вошли в состав партизанского отряда, распространяли листовки, проводили разведывательные операции, участвовали в уничтожении немецкой автобазы, поджоге казармы с карателями. При выполнении боевого задания группу юногвардейцев схватили фашисты. После освобождения Дорогобужа у входа в двухэтажное здание бывшей школы была вывешена мемориальная доска: «Здесь пытали героев-комсомольцев г. Дорогобужа Кириллова Дмитрия, Ермакова Василия, Пчелина Николая, Иванова Владимира, Степочкина Василия, Тимошенкову Ольгу. Их расстреляли фашисты в феврале 1942 года». Подпольная комсомольская организация была создана в Таганроге. Её члены вели героическую борьбу с фашистами и приняли трагическую смерть. Этому посвящена документальная повесть Г. Гофмана «Братья молодогвардейцев» (1966).
Чайкина Елизавета Ивановна, секретарь Пеновского подпольного райкома комсомола Калининской области, разведчица партизанского отряда, отважно боролась с фашистами, казнена 22 ноября 1941 года, ей посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. М. Комиссарова написала о ней поэму «Лиза Чайкина» (1986).
В краснодонской «Молодой гвардии» состояли около 70 человек. Вокруг этой героической подпольной организации накручено немало спекуляций. Так, М. Волина 23 ноября 1991 года без каких-либо оснований в известной агрессивной антисоветской позицией столичной газетке «Куранты» отрицала правдивость событий, изображённых в романе А. Фадеева «Молодая гвардия». Она предположила, что Олег Кошевой жив, ибо спустя три года после освобождения Донбасса от фашистов он приходил к матери. Член подпольной организации «Молодая гвардия» В. Борц в ответ писала: «Этот бред возник после съёмок нового художественно-публицистического фильма «По следам фильма «Молодая гвардия»… Во время съёмок этого фильма артист В. Иванов, сыгравший …в герасимовском фильме «Молодая гвардия» роль Олега Кошевого, пришёл на могилу мамы Олега и возложил цветы. А в нём-то и «узнали возмужавшего Кошевого», тем более что артист Иванов действительно внешне был похож на Олега. Абсурдные слухи …молниеносно пошли гулять по городам и весям: мол, жив Олег!»
«Молодая гвардия» — это удивительно героический эпизод борьбы нашего народа, которые в сумме сложили Великую Победу. Но «Молодая гвардия» — это ещё и литературный подвиг знаменитого советского писателя. Роман А. Фадеева по праву признан выдающимся произведением, посвящённым героической нашей молодёжи.