Когда в перестроечное время, приняв гражданство России, мы перебрались из иноязычной Литвы в свои родные края, нас неприятно поразила неразбериха в языке, беспорядочное употребление иностранных слов.
КАК-ТО зашла в Смоленске в рыбный магазин. Среди
наименований продуктов вижу название «стейк». «Что за рыба такая?» — спрашиваю.
Продавщица отвечает: «Это не рыба, это куски рыбы». Я не могла удержаться,
чтобы не спросить: «А почему не написали понятным русским словом?» Продавщица
злобно прокричала: «Надоели! Скорее бы уже забыли свой свинячий язык!» Её ответ
всё мне объяснил! Эта мамзель в рамках своей профессии владеет необходимым ей
набором иностранных слов. Вводя их в обиход, грубо выказывает своё
пренебрежение к «неграмотным» русским, которые надоели ей вопросами. Я не стала
покупать этот «стейк» и с большой досадой покинула магазин.
А по дороге думала: «Чем же этой «новой» русской родное
слово горло дерёт? Ведь хлеб и сало, наверно, кусками ест». С корнем -кус- в
русском языке употребляется огромное количество родственных слов. Да, многие
торгаши потеряли вкус к родным русским корням, да ещё и охаивают
соотечественников, которые «хотя б по языку» желают оставаться русскими.
Понятно стало и другое: в наглом распространении всего иностранного в стране
сейчас главенствуют госслужащие, а помогают им торгаши.
В последнее время газеты «Правда» и «Советская Россия» ведут
серьёзную борьбу за русский язык, его самобытность и чистоту. Я, как учитель
русского языка, хотела бы особое внимание обратить на начавшееся в недавнем
году Обезьяны обезьянье подражание в самих грамматических правилах. Паскудное
правило пока одно, и касается оно только топонимов (топоним — географическое
название), оканчивающихся на «о» (Бородино, Шереметьево, Кардымово). На манер
иностранных (Чикаго, Торонто) новое правило узаконивает несклоняемость и наших
русских топонимов на «о». Оно, как и вообще все правила и законы в современном
«демократическом мире», введено тихой сапой. Сперва справочная литература
правильными признавала два варианта этих слов (склоняемый и несклоняемый).
Неудивительно было в нашем посёлке слышать такие диалоги. Одни говорят: «Мы
живём в Кардымове», другие отвечают: «И мы живём в Кардымово». Первые по
правилу склоняемости уточняют: «Вы хотите в Кардымово или переезжаете?» Вторые,
употребившие тоже правильный, несклоняемый вариант, затрудняются с ответом.
Получается путаница: «твоя моя не понимать».
До последнего времени властвующим органам и СМИ
рекомендовалось отдавать предпочтение склоняемым формам. Это как-то
обнадёживало русичей, которые говорили по укоренившимся испокон веков правилам.
Верили, что останется именно склоняемый вариант, но протянули не-склоняемый. В
конце года Обезьяны в радиопередаче «С русского на русский» я и услышала эту
оглоушившую меня новость: узаконили вариант несклоняемый, один, нерусский. То
есть скопировали с иностранного. Теперь будут коверкать русский язык по
правилам.
В языковой среде любого народа наблюдаются заимствования
слов, но они осуществляются при соблюдении общепринятых языковых правил:
приходя в новый язык, «чужак» принимает его правила и, постепенно осваиваясь в
новой среде, становится своим. Но никогда ни в каком языке не происходит
обратного процесса, чтобы слова родного языка на своей родине подчинялись
правилам чужого языка. Зачем же вводить смертоносный микроб в веками
сложившуюся великолепную систему русского языка? Зачем нам чужеродное правило?
Разве классическая литература наша не доказала красоту и богатство русского
языка? Разве язык наш, крепкий и могучий благодаря развитой и прочной системе
правил, по-своему не помог укрепить боевой дух армии и завоевать Великую
Победу? Разве исторически сложившаяся, прекрасно организованная система
русского языка не помогла скрепить все народы в единый Советский Союз и
добиться больших достижений на всех направлениях жизни? А ведь основа и главная
особенность русской языковой системы заключается в изменяемости слов. У
существительных — это склонение.
Наша языковая система может безболезненно менять
незначительные явления, например, предлоги с одинаковым значением, ударение или
падежную форму какого-нибудь одного слова, оставить варианты, но трогать
систему склонения нельзя. Введение иностранного правила несклоняемости (пусть
даже оно не охватывает всех русских существительных) — это уже вражеское
вторжение в систему русского языка, целенаправленное и очень вредоносное.
Кстати сказать, я только в нашем Кардымовском районе знаю
так много сёл и деревень с названиями, оканчивающимися на «о», что, не
перечисляя все, осмелюсь назвать только по одному на каждую букву алфавита:
Азарово, Берёзкино, Васильево, Гончарово, Дуброво, Еськово, Жеглово, Зевакино,
Ильнищево, Козлово, Лисичино, Малявчино, Нетризово, Осино, Пересветово,
Русаново, Соловьёво, Топорово, Федюкино, Харино, Цуриково, Чуприяново,
Шестерпёво...
Подоплёка введения нового правила о названных топонимах
кроется в использовании их неизменяемых форм в профессиональном языке
военспецов. Там, действительно, целесообразно в картах и рапортах употреблять
одинаково (в неизменяемой форме) все топонимы: и иностранные, и русские. Но,
кроме военных, в нашей стране очень много и других профессий. И у каждой свои
особенности языка, но они не выходят из рамок своей узкой группы. И
невоеннообязанных в народе нашем, наверное, побольше, чем военспецов.
И как-то не покидают такие вопросы: а нет ли тут подвоха со
стороны авторов введённого правила несклоняемости русских топонимов? Нет ли у
них надежды на то, что вслед за правилом несклоняемости одной части
существительных русский народ смирится и с несклоняемостью всех оставшихся?
Оглянуться не успеем, как распадётся стройная система русского языка, рухнет
скрепа народная. Вот радость будет иностранцам, когда русские начнут
разговаривать бессвязно. Выводя слово из системы склонения, вы омертвляете его.
Есть ли возможность оздоровить наш смертельно больной язык? Думаю, что есть,
если возможность эту искать в ответах на следующие вопросы.
1. Почему до такого состояния позволил довести свой язык
народ русский, сам творец некогда «великого и могучего»?
2. Почему никакого уважения к языку народа не проявляют его
властители?
3. Почему наши учёные-языковеды не учитывают давние
патриотические традиции ещё ломоносовской поры, как это делали советские
языковеды, а руководствуются вкусом заграничных друзей?
Хорошо об этом сказал наш смоленский поэт Александр Клебанов: «Ответов меньше, чем вопросов, / На русские слова везде табу. / Сдаётся мне, бедняга Ломоносов, / Как вентилятор, вертится в гробу».