Обстоятельства смерти Аслана Масхадова, как непосредственные, так и внешние, причины и последствия гибели последнего легитимного представителя чеченских боевиков на возможных (или уже невозможных) переговорах в беседе с главным редактором «Правды-инфо» Анатолием Барановым анализирует политолог Антон Суриков.
- В первую очередь бросаются в глаза странные обстоятельства смерти Масхадова. Жил-жил, по телевизору выступал, явно находился в контакте с множеством разных людей. И вдруг убит.
- В общем, обстоятельства действительно странные. Толстой-юрт находится совсем не в горной Чечне, это немножко к северу от Грозного, на Терском хребте. Там не горы, так, холмы. Давно считается, что обстановка там относительно спокойная, почти мирная. Не было боевых потерь. Не было боя как такового. Заявление Рамзана Кадырова, будто Масхадов погиб из-за неосторожного обращения с оружием я бы всерьез не анализировал.
Складывается впечатление, что никаких терактов Масхадов не готовил и просто временно проживал в Толстой-юрте у своих сторонников. Федералы и кадыровская гвардия с высокой степенью вероятности знали, где находится Масхадов, а он, наверно, знал, что они знают. Ведь он не первый год так жил.
Ясно, что имела место операция, имевшая целью физическую ликвидацию Масхадова. Именно ликвидацию, а не захват. Зачем? Вопрос отдельный.
- Обстоятельства смерти, безусловно, странные. Прежде всего, даже беглый взгляд на труп, показанный по телевизору, а он лежал по пояс голый, на всеобщем обозрении, показывает – следов гибели от взрыва нет. Не видно и входных пулевых отверстий. Куда же попал «неосторожно обращавшийся с оружием» телохранитель? Одновременно видно, что из ушей течет кровь, что может свидетельствовать о смерти, например, вследствие перелома основания черепа. Очень странно выглядят глазницы с глубоко запавшими глазными яблоками. Конечно, судмедэксперт смог бы ответить на многие вопросы даже в результате осмотра тела, еще до вскрытия, но по телевизору, конечно, судить трудно. Но складывается впечатление, что Масхадов мог погибнуть не совсем так, как нам рассказывают.
- Совершенно очевидно, что Масхадов был убит не в том месте, где показали его лежащий труп. Его откуда-то волокли. Действительно, визуально причина смерти не ясна.
Но я бы добавил, что не вполне ясна и причина его ликвидации. Махадов свободно перемещался по Чечне и в целом по Кавказу. Его не задерживали и не ликвидировали, держали «на всякий случай», как возможного субъекта возможных переговоров.
- Какие же политически обстоятельства сделали его больше не нужным в этом качестве?
- В последний месяц Масхадов был активен в СМИ, выступал с какими-то инициативами, давал комментарии. Усилилось и международное давление на Кремль с целью подвигнуть его к какому-то решению чеченской проблемы. Какой-то импульс из структур власти, какие-то призывы к переговорам привели к движению другую партию во власти, не заинтересованную в мире. И все это – после Братиславы.
- Понятно – пропал субъект переговоров. А есть ли сегодня в Чечне кто-либо, еще пригодный в качестве «высокой переговаривающейся стороны»?
- Ваха Арсанов, задержанный примерно 15 января, бывший вице-президент Ичкерии, который участия в этой войне не принимал и был за бездеятельность смещен Масхадовым. Хотя, впрочем, не известно, имел ли право президент Ичкерии смещать своего вице-президента. Вот он, возможно, через какое-то время будет выступать с какими-то заявлениями, но навряд ли их кто-то воспримет всерьез.
Шамиль Басаев, Доку Умаров и виртуальный террорист Павел Косолапов в качестве субъекта переговоров не подходят. Кстати, виртуальный террорист Косолапов берет на себя ответственность за все, что Басаев по каким-то причинам брать на себя не хочет. И Басаев, и Умаров смертны, а виртуальный террорист нет. Так что с гибелью Масхадова усилится террористическая составляющая чеченской войны, и я бы рекомендовал всем проявлять повышенную бдительность. Но субъектом переговоров террористы быть не могут. Так что единственная субъектность в чеченской проблеме остается за международным сообществом – вот с кем Кремлю предстоит решать чеченскую проблему.
- Либо война до победного конца.
- Мы наблюдаем разрастание конфликта по всему Кавказу, стреляют уже везде, далеко за пределами Чечни. Так что «победный конец» звучит весьма двусмысленно. А с гибелью последнего умеренного лидера террористы получают только дополнительный импульс к войне, своего рода моральную индульгенцию на продолжение террора. Никаких военно-политических задач со смертью Масхадова не решается.
- В последние годы Масхадов демонстрировал свою религиозность, совершил хадж. Каков был религиозный авториет Масхадова?
- Не думаю, что бывший полковник советской армии Масхадов был как-то особенно религиозен, но, хотя бы формально, он исповедовал суфийский ислам, был поборником светского режима и боролся за независимость исключительно чеченского народа, Чечни как государства.
Сейчас среди видных полевых командиров остались только поборники салафитского течения ислама (ошибочно относимые к ваххабитам) – это не традиционное для Чечни течение, ориентирующееся исключительно на Коран и отрицание адатов. Салафиты, в частности, не признают границ светских государств, признают только Халифат. Они никак не ограничены границами Чечни, более того, для них есть только одна «нация» - мусульмане: все равно, чеченцы, аварцы, татары, русские по национальности.
А вот Рамзан Кадыров, хоть бы формально, придерживается суфизма, то есть еще и религиозный противник салафитов. И он, очевидно, тоже заинтересован в продолжении войны, поскольку случись в Чечне серьезное замирение, и у него тут же возникнут колоссальные проблемы, возможно, даже не совместимые с жизнью.
Таким образом диверсионно-террористическая война на Кавказе окончательно выходит на стадию религиозного конфликта.