Пока в российских правящих кругах продолжают фанатично верить, что свет в окошке может исходить лишь с Запада, в мире развиваются совсем иные тенденции. Всё более мощной политической и экономической силой становятся страны, которые еще недавно с элементом презрения относили к «третьему миру». Прежде всего это страны Азии и Латинской Америки. Ныне они переходят на ведущие позиции, оттесняя бывшие колониальные державы Европы и Америки, явно уступающие им в экономическом соревновании. Об этом публикация в газете «Правда».
Их опыт внимательно изучают те правительства, которые не обременены религиозным преклонением перед «чудотворным рынком», а добиваются улучшения жизни народа за счет повышения роли государства в управлении экономикой. Среди них — Южная Африка, где в состав правительства входят коммунисты и где сейчас начинают осуществлять политику индустриализации.
Каким разительным контрастом эта политика выглядит по сравнению с курсом нынешней верхушки РФ, двигающейся к деиндустриализации России, энергично уничтожая машиностроительные и высокоточные отрасли, включая гордость советской индустрии — авиапром. Теперь российские авиакомпании закупают не только «боинги» и «аэробусы», но и самолеты из Франции и даже из Бразилии, где до недавних пор авиационной промышленности вообще не было. В России же обещанная модернизация пока сводится к возне вокруг только еще замышляемого научного комплекса в Сколкове.
О сути реальной политики индустриализации нам рассказывает министр торговли и промышленности Южно-Африканской Республики, член ЦК Южно-Африканской коммунистической партии Роб ДЭВИС.
— Товарищ Дэвис, почему возникла потребность в новой индустриальной политике?
— Нас подтолкнул к пересмотру курса недавний (еще далеко не закончившийся) экономический кризис. Мы внимательно смотрели, какие страны наиболее успешно справятся с ним. К числу этих стран относятся прежде всего Китай, Индия и Бразилия, изучая опыт которых, мы поняли, что в основе их быстрого восстановления лежит политика развития национальной промышленности.
ЮАР же в течение многих лет двигалась в обратном направлении. Международные финансовые институты убеждали нас в том, что нет никакой необходимости инвестировать в промышленность, что у нас излишек мощностей, например, в той же энергетике. Как результат — мы пришли к энергетическому кризису.
Проанализировав, какие отрасли экономики развивались особенно быстро до начала кризиса, мы обнаружили, что «потребляющие» отрасли — банковский сектор, розничная торговля — увеличивались в 1994—2008 годах в среднем на 7,7% в год, тогда как темпы роста горнодобывающей и обрабатывающей промышленности составляли лишь 2,9%. Это не позволяло нам даже в самые успешные годы опустить планку безработицы ниже 22,8%.
Таким образом, бурный рост имел в своей основе не производство, а сферу услуг, финансовые операции, импорт товаров, которые мы были способны производить сами. Всё это опиралось на краткосрочный финансовый капитал, который привлекали к нам высокие процентные ставки. Это и вогнало нас в кризис. А ведь еще недавно, в 80-х годах, мы имели развитый реальный сектор, производивший, в частности, оборудование для железных дорог, для тепловых электростанций. Теперь его нужно восстанавливать.
Мы поняли также, что без подъема промышленности невозможно устранить безработицу — одну из наиболее тяжелых социальных проблем ЮАР. Ведь если к 2008 году нам удалось снизить ее уровень до 22,8%, то в ходе кризиса мы потеряли 900 тысяч рабочих мест и безработица возросла до 25%. Так что индустриализация стала просто жизненно важной для Южной Африки. Только на основе новой промышленной политики мы сможем решить задачу создания к 2020 году 2,5 миллиона новых рабочих мест.
В этих целях правительство ЮАР делает акцент на взаимодействии с производительным, а не со спекулятивным капиталом. И мы получаем полную поддержку промышленного капитала, который оказался оттертым на второй план банковским сектором, занимающимся играми с ценными бумагами. Так что речь идет не просто о росте, а о качественно ином экономическом росте, основанном не на потреблении, как раньше, а на расширении производства, прежде всего промышленного производства, на увеличении экспорта и снижении импорта.
— Как в общих чертах выглядит план подъема промышленности?
— В основе новой экономической политики лежит трехлетний план действий в области индустриализации, осуществляемый с этого года. Каждые полгода правительство будет рассматривать ход его выполнения и при необходимости вносить коррективы.
В этом плане выделены 5 основных, прорывных направлений. Во-первых, это политика в области государственных заказов. Во-вторых, финансирование промышленности. В-третьих, стратегический подход к тарифам. В-четвертых, энергичные действия антимонопольных служб, дабы прекратить ценовые сговоры между крупными компаниями. В-пятых, политика в области стандартов и качества продукции.
— Нельзя ли рассказать более подробно о сути прорывных направлений плана индустриализации?
— Первый элемент — изменения в системе госзаказов. Мы взяли курс на развитие современной инфраструктуры (энергетики, шоссейных и железных дорог, аэропортов и морских портов), чтобы создать условия для развития экономики. Но мы намерены делать это на иных, нежели раньше, принципах.
Например, одна из главных проблем сейчас — нехватка энергетических мощностей. Необходимо строить электростанции. Но мы не хотим больше просто импортировать оборудование. Теперь мы готовим контракты из нескольких фаз. И на каждой из этих фаз фирмы, получившие контракты, должны обеспечить всё возрастающую долю оборудования, произведенного южноафриканской промышленностью.
Мы приглашаем всех, в том числе и российские компании, для участия в развитии тепловой и атомной энергетики. Но речь прежде всего идет о тех, кто способен строить у нас предприятия, производящие оборудование для этих станций, не просто привезти это оборудование из-за границы, а делать его в самой Южной Африке. Это позволит, что особенно важно, создавать новые рабочие места.
Если взять горнодобывающую промышленность, то природные богатства Южной Африки общеизвестны и потребность в ее минеральных ресурсах растет. Но мы не намерены далее ограничиваться извлечением наших ресурсов из земли и их продажей (без переработки), например, продавать титан в виде сырья. У нас немалые запасы железной руды. Но большая часть её добычи вывозится за рубеж, внутри же страны используется в лучшем случае 25%. Сейчас мы нацелены на развитие сталелитейной промышленности.
Так что в случае предоставления иностранным компаниям лицензий на разработку наших полезных ископаемых будем настаивать на том, чтобы они позаботились о создании мощностей по их переработке.
Конечно, наши партнеры сопротивляются. Например, у нас сейчас идет упорная борьба с Евросоюзом. Мы хотели бы заключить с ним договор о торговом сотрудничестве. Но ЕС добивается от нас отказа от введения дополнительных тарифов на экспорт сырья. А мы настаиваем на том, что все наши природные ресурсы должны поставляться на экспорт в переработанном виде, что сильно повышает цену на них.
Что касается второго прорывного элемента плана индустриализации, то речь идет о льготном финансировании промышленных проектов и о преодолении тенденции, когда банки стремились финансировать прежде всего потребление, а не производство. Мы должны создать льготные условия кредитования тех, кто развивает промышленность. При этом мы не будем брать деньги из госбюджета, а хотим применить систему, которая уже опробована в Бразилии. Речь идет о специальных налогах на цели индустриализации и ликвидации безработицы.
Теперь о тарифах. Это должна быть стратегическая тарифная политика. Она не означает, что тарифы должны быть высокими. Но мы должны тщательно изучать, какие отрасли требуют особого внимания государства. Если они нуждаются в защите, поднимаем тарифы. Если это достаточно развитая отрасль, снижаем тарифы, чтобы снизить цены. Одновременно мы должны вести жесткую борьбу с контрабандой, которая подрывает нашу промышленность.
Одним из ключевых является также вопрос о стандартах, то есть о качестве продукции. Здесь мы преследуем две цели: вывести качество южноафриканских товаров на мировой уровень и одновременно преградить путь в Южную Африку иностранным товарам низкого качества, товарам, вредным для здоровья.
— Это, скажем так, программа создания условий для индустриализации. А какие конкретные отрасли получат первоочередное внимание правительства ЮАР?
— Мы определили три блока отраслей. Прежде всего это сталелитейная промышленность, металлообработка и машиностроение. (Например, мы начали развивать свою автомобильную промышленность. Будем отходить от чисто сборочного цикла и производить больше частей автомобиля непосредственно в Южной Африке, больше собственных грузовиков и автобусов. Всё это позволяет создавать рабочие места). Далее — это «зеленая промышленность», то есть энергосбережение, использование ветровой и солнечной энергии. Мы создали свой, южноафриканский автомобиль на солнечной энергии, называемый «Джоуль». Здесь же, в первом блоке, агроиндустрия. По-прежнему испытываем нехватку продовольствия и должны энергично развивать эту сферу.
Во втором блоке — химическая, особенно фармацевтическая, промышленность, а также лесная, мебельная, бумажная, текстильная и обувная отрасли.
В третьем блоке — более сложные и долгосрочные программы в аэрокосмической и ядерной областях, в частности, производство ядерного топлива для наших АЭС.
— Продолжается ли курс на приватизацию?
— Нет. Этот курс уже в прошлом. Есть попытки подтолкнуть нас к полной приватизации компаний со смешанным государственным и частным участием. Но мы не склонны идти по этому пути.
Что особенно важно, мы тесно увязываем макро- и микроэкономические аспекты экономики. Внимательно следим за колебаниями курсов нашей национальной валюты и курсов мировых валют. Таким образом мы намерены создать благоприятные условия для экспорта нашей продукции в западные страны.
Одновременно мы ведем диалог со странами БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай). Прежде всего с Бразилией и Индией. Говорим им, что надо устранить препятствия для торговли между нами. Конечно, каждое правительство защищает свою промышленность. Но не можем ли мы договориться о более благожелательном отношении друг к другу, посмотреть конкретно, направлены ли таможенные ограничения против конкуренции с нашей, южноафриканской, стороны или с чьей-либо другой? Если речь идет о ЮАР, то просим в духе сотрудничества учитывать наши интересы. Мы должны не конкурировать, а действовать в режиме взаимодополнения, взаимовыгодности. То есть нужны торговые договоры иного качества, более равноправные, более открытые, более честные. Не те, которые нам навязывают с ножом у горла крупные капиталистические страны.
Нужно постепенно создавать новое мышление на этот счет. Мы терпеливо занимаемся этим и кое-что получается, особенно в наших отношениях с Бразилией и Индией.
— Если можно, несколько слов о вашей политической биографии.
— В политическую деятельность я включился в период «затишья» между запретом Африканского национального конгресса (АНК) в 1961 году и подъемом профсоюзного движения в начале 70-х. То есть где-то в конце 60-х. Участвовал в деятельности прогрессивного студенческого союза. В 1971-м меня исключили из университета и я был вынужден покинуть Южную Африку (кстати, в этом году университет публично принес мне извинения за тогдашнее исключение). Преподавал в Университете имени Эдуардо Мотланте в Мозамбике. Работая в этой стране, вступил в АНК и в Южно-Африканскую компартию. Приходилось заниматься и разведывательной работой в интересах АНК.
После победы АНК на исторических выборах в апреле 1994 года я стал членом парламента и многие годы возглавлял комитет по торговле и промышленности. Затем работал заместителем министра торговли и промышленности. После парламентских выборов два года назад стал министром. Вашу страну последний раз посещал еще в 1989 году. Надеюсь, что появится возможность бывать в России чаще.
Беседу вел Вячеслав ТЕТЁКИН