«Если американцы считают, что Солженицын помог им победить в
холодной войне, то как мы должны относиться к этому писателю?»
Валерий Есипов – вологодский журналист, культуролог,
кандидат наук, пожалуй, сегодня он в России – знаток номер один творчества
нашего земляка, писателя Варлама Шаламова. Недавно он вернулся с Международной
конференции русистов в Барселоне, где наряду с докладом на любимую тему
представил новую книгу, над которой работал два года. «Книга, обманувшая мир.
Об «Архипелаге ГУЛАГ» начистоту». Увесистый фолиант на 520 страниц, и все об
одном – о главном творении писателя Солженицына, когда-то потрясшего всех.
– Валерий Васильевич, почему вдруг – Солженицын? Вам мало
главной темы?..
– Занимаюсь Шаламовым почти тридцать лет. Волей-неволей
пришлось погружаться в лагерную тему, и тут никак не обойти Солженицына. В свое
время он был вознесен до небес, полностью заслонил Шаламова. Но теперь, когда
«Колымские рассказы» опубликованы во всем мире, стало понятно, что и по
литературным качествам, и по уровню правды они гораздо выше. Успех «Архипелага»
объяснялся чисто конъюнктурными политическими причинами. Одним из первых это
понял Шаламов, называвший Солженицына «дельцом», «авантюристом», «аферистом» и
«орудием холодной войны». Шаламов был человеком исключительной честности и
проницательности, видел людей насквозь. Еще в 1960-е годы Солженицын предлагал
ему вместе работать над «Архипелагом». Тогда Шаламов и раскусил Солженицына,
его надежды на Запад, его «спекуляции на чужой крови».
– То есть как – раскусил? Разве Солженицын писал что-то не
то? Помню, мой отец примерно в 1975 году шептал маме об «Архипелаге»: «Наконец
кто-то написал правду… Я слышал по голосам…»
– Так воспринимали те, кто не сидел. «Архипелаг» был
изначально рассчитан на обывателя, прежде всего западного. Тем более что
Солженицын к тому времени стал нобелевским лауреатом. А старые лагерники не
поверили уже первой повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Есть
знаменитая фраза Шаламова про кота из этой повести: «Около санчасти ходит кот –
невероятно для НАСТОЯЩЕГО лагеря – кота давно бы съели». «Настоящий» – это
колымский лагерь, начиная с 1937 года, где заключенных расстреливали за
невыполнение норм. А Солженицын сидел после войны и кушал сало. Поэтому Шаламов
имел полное право писать: «Солженицын лагеря не знает и не понимает».
«Архипелаг» – это лично не пережитое, а заимствованное. Для утверждения славы,
для пиара, чтобы прослыть «главным зэком СССР». Эту роль Солженицын играл
искусно – к примеру, на фото, где он в лагерной телогрейке с номерами. Кто бы
поверил, что зэкам в лагерях можно было фотографироваться? Эта постановочная
фотография вышла на Западе одновременно с «Архипелагом», и ей верили. Об этом и
многих других фактах, где Солженицын откровенно лжет и мошенничает, рассказано
в нашем сборнике.
– В предисловии к вашей книге, которое написал Захар
Прилепин, поставлен вопрос: «Что же считать за правду?». Можно ли высчитать
этот процент?
– Прилепин верно пишет, что «Архипелаг» – мощное
политическое, идеологическое оружие, что книга настолько вывихнула сознание
русского человека, что до сих пор «мы его вправить бессильны». Что книга –
мощнейший вирус, где публицист огромного дарования щедро замешал страшную
правду с жуткими домыслами». Да, в «Архипелаге» все перемешано – и жуткие
реальные факты (чужие), фантастические преувеличения (его собственные). Авторам
нашего сборника потребовалась огромная аналитическая работа. Помните эту цифру
из «Архипелага» – о том, что советской властью якобы было уничтожено 66,7
миллиона человек? На самом деле от репрессий погибло в двадцать раз меньше, и
пик приходится, как давно известно, на 1937-1938 годы. А через лагеря за
1921-1953 годы прошли около 10 миллионов человек, из которых три четверти были
уголовниками, и большинство из них уцелело. Отсюда можно считать и «процент
правды», содержащейся в «Архипелаге».
– Сборник заставляет совершенно по-другому посмотреть на
многие исторические события последних десятилетий и на роль в них Солженицына.
Кто он – разрушитель или созидатель?
– Однозначно, разрушитель, причем – мирового масштаба. Ни
один человек не сделал больше для дискредитации нашей великой страны. Причем «Архипелаг»
способствовал разжиганию не только антисоветизма, но и русофобии во всем мире.
Об этом говорится в статьях сборника со ссылками на не известные у нас
иностранные источники.
– Как родилась идея создать такое смелое, колючее, где-то
«крамольное» издание?
– Вопрос давно витал в воздухе. Ведь сложилась уже огромная
литература с критикой Солженицына и его «Архипелага». Был мощный Войнович с его
сатирической утопией «Москва 2042», где Солженицын выведен в образе
Карнавалова. Твардовский говорил, что у автора «Ивана Денисовича» после первой
славы «темечко не выдержало». Средний, в общем-то, писатель вдруг возомнил себя
мессией. Владею этой темой на научном уровне, бывал на Колыме. Этот сборник, по
большому счету, – мой долг перед правдой. Материала хватит и на второй том.
Общий вывод о личности Солженицына у меня такой: это человек со множеством лиц.
Лицедей, артист. Сначала играл роль «зэка», а с возрастом – роль «гуру». В
своей статье в сборнике сравниваю его с героями русской литературы. В разное время
он – и Глумов из пьесы Островского, и гоголевский Хлестаков. Однажды осенило,
увидел резкое сходство Солженицына с Чичиковым. И тот, и другой собирали
«мертвые души». Причем у Солженицына эта идея реализовалась практически: за
свой «Архипелаг» с 66,7 миллиона «мертвых душ» он получил миллионы долларов.
– Найдет ли книга своего читателя? Идея ее звучит сегодня
немодно, почти крамольно и даже опасно… Солженицын, начиная с эпохи Ельцина и
Горбачева, стал чуть ли не иконой писательского мужества, мученичества, а сам
нобелевский лауреат либералами поднят как знамя, как патриарх от писательства,
совести, правды.
– В связи этими мифами было сложно найти прежде всего издателя. Рукопись была готова в 2016 году, но в печатании даже небольшого тиража мне отказали пять московских издательств. Одно очень крупное из них продержало рукопись год и вернуло без объяснения причин. Во втором сказали: «Мы проработали маркетинг и убедились: книгу торговля не возьмет». Третьи признались: «Испытываем давление сверху, не можем». Но все же я нашел издательство, и книга вышла. Правда, провести приличную презентацию в Москве не удалось – хотел сделать в «Мемориале», но там запретили даже показывать сборник. Зато в Барселонском университете никаких проблем не было. Сейчас сборник расходится по всей России: мне пишут и говорят спасибо. Ругательств нет.