Своим заявлением о том, что «ещё со времен Октябрьской революции органы правопорядка в нашей стране стали именоваться милицией» и «тем самым подчеркивался их народный или, как принято было говорить, рабоче-крестьянский характер», президент в очередной раз продемонстрировал приблизительность своих знаний об истории страны, которой ему выпал случай поруководить.
Дружинники в погонах президенту померещились
На самом деле милиция в России появилась сразу после Февральской революции, свергнувшей самодержавие и ликвидировавшей постановлениями Временного правительства сначала (от 6 марта 1917 г.) ненавистный народу корпус жандармов, а затем (от 10 марта) и Департамент полиции. Была произведена замена полиции «народной милицией». Впрочем, народность её была весьма условной. В постановлении «Об утверждении милиции» (от 17 апреля) правительство постановляло, что назначение «народной милиции» происходит государственной администрацией и тем самым декларировало её превращение в часть государственного аппарата. Оно и понятно: ведь «министрам-капиталистам» отряды рабочей милиции и другие вооружённые формирования трудящихся, организованные Советами рабочих и крестьянских депутатов для охраны предприятий и общественного порядка, были как гвоздь в ботинке, вот и пытались каким-либо образом вытеснить их с законного поля.
Не вышло. Грянул Октябрь, и вне закона оказалось само Временное правительство, ликвидированное со всеми его органами на местах решением Всероссийского съезда Советов. Вслед за этим перестали существовать и центральные органы той самой «народной милиции», подразделения которой, впрочем, не обязательно распускались, а зачастую реорганизовывались — теперь уже под руководством большевиков.
По словам Д. Медведева, это якобы были «по сути такие дружинники в погонах». Поначалу так действительно было — в соответствии с бытовавшим тогда наивным представлением о том, что со сломом старой государственной машины будут ликвидированы армия и полиция, а их функции перейдут к «вооруженному народу». Но очень недолго.
Уже в марте 1918 года Советское правительство вплотную занялось вопросом об организации советской милиции на штатных началах. Центральным её органом стало Главное управление милиции, которому подчинялись губернские и уездные управления. И наконец, 3 апреля 1919 года СНК РСФСР издал декрет «О советской рабоче-крестьянской милиции», по которому в её подразделениях вводились по сути военная дисциплина и обязательное обучение военному делу. Их содержание полностью принимало на себя государство. Таким образом, ни о каких померещившихся президенту «дружинниках в погонах», применительно к советской милиции, говорить не приходится.
Два документа
Если положить рядом два документа — Закон РФ от 18 апреля 1991 г. №1026-I «О милиции» и инициируемый президентом Д. Медведевым проект федерального закона «О полиции», то сразу обнаруживаешь многочисленные совпадения — не только по содержанию, но даже и просто по тексту. Вот, скажем, статьи под разными номерами, но с одинаковым названием: «Применение специальных средств». В обоих документах хорошо всем известный, милый сердцам нынешних держиморд набор: резиновые палки (в советское время они не применялись, а когда появились, сразу были метко прозваны «демократизаторами»), слезоточивый газ, наручники, светозвуковые средства отвлекающего воздействия, средства разрушения преград, принудительной остановки транспорта, водомёты и бронемашины, служебные собаки и электрошоковые устройства.
Аналогичны и ограничения в применении спецсредств: в отношении беременных женщин, инвалидов и малолетних, при пресечении незаконных собраний, митингов, уличных шествий и демонстраций ненасильственного характера, которые не нарушают работу транспорта, связи, организаций. Тоже ничего принципиально нового, как и в большинстве других статей законопроекта.
Некоторые из запрещений в законопроекте, правда, конкретизированы — не иначе как с учётом милицейской практики последних лет.
В частности, запрещается наносить человеку удары резиновой палкой по голове, шее и в ключичной области, по животу, половым органам, в область проекции сердца, а также многократно наносить удары в одно и то же место; не допускается применение наручников, а также подручных средств связывания, заведомо влекущее телесные повреждения; не допускается применение водомётов при температуре ниже нуля градусов Цельсия; не допускается применение средств принудительной остановки транспорта в отношении транспортных средств, предназначенных для перевозки пассажиров (при наличии пассажиров), в отношении транспортных средств, принадлежащих дипломатическим представительствам и консульским учреждениям иностранных государств, в отношении мотоциклов, мотоколясок, мотороллеров, мопедов, а также применение средств принудительной остановки транспорта на горных дорогах или участках дорог с ограниченной видимостью, железнодорожных переездах, мостах, путепроводах, эстакадах, в туннелях, то есть в аварийно опасных условиях.
Спасибо, конечно, президенту за эти дополнительные милости (особенно впечатляет запрещение многократного нанесения ударов в одно и то же место), но, думается, что подобные поправки можно было внести в закон, так сказать, в рабочем порядке — они и вносятся в него ежегодно, без всякого шума и гама с переименованием ведомства.
Шизофрения до добра не доведёт
Но в одной части различие обозреваемых документов очевидно. В той, где речь идёт о материально-техническом обеспечении деятельности ми/полиции. Если по закону о милиции её финансирование осуществляется за счет средств не только федерального бюджета, но и бюджетов региональных, то законопроект «О полиции» освобождает от этих расходов местные власти. Многочисленные его комментаторы отмечают, что идея такого ограничения заключается в том, чтобы усилить централизацию ведомства и ослабить коррумпированность силовиков. Ведь пока их, пусть и частично, финансирует, скажем, губернатор, то они, пусть и частично, губернатору же и подчинены. Именно с зависимостью от местных князьков и «денежных мешков» связаны многочисленные случаи вовлечения людей в погонах в преступные операции по переделу собственности.
Но, как нередко случается, у кремлёвских заправил правая рука не знает, что делает левая. По просочившимся из МВД слухам, местные администрации по-прежнему будут иметь возможность выплачивать полиции надбавки и давать квартиры, это будет разрешено в других законах, но позднее. К тому же нынешний законопроект не возбраняет будущей полиции зарабатывать на договорах об охране имущества граждан и организаций и иных услугах. Продолжит полиция заниматься и хозяйствующими субъектами, хотя поначалу предполагалось исключить из её ведения какие-либо экономические вопросы. Но на сохранении соответствующих статей в законопроекте настоял якобы курирующий департамент экономической безопасности МВД заместитель министра Е. Школов. А есть ли в нынешних условиях более прочный поводок для использования погононосцев в обделывании тёмных делишек, чем денежный интерес?
Всё это вполне укладывается в стиль нынешнего руководства страной. С одной стороны, жажда самодержавного управления всем и вся. С другой — неутолимая тяга к коммерциализации тех же всего и вся, заложенная в самой сути частнособственнической идеологии, которой руководствуются сегодняшние «хозяева жизни». Ничего хорошего от подобной шизофрении ожидать, разумеется, не следует.
Той милиции уже нет
Деятели, близкие к «партии власти», конечно, горой за законопроект.
Министр внутренних дел России Р. Нургалиев:
— В проекте закрепляется правоохранительное предназначение полиции в обществе. Уже в статье 1 проекта указано, что полиция призвана защищать права и свободы человека и гражданина, противодействовать преступности, охранять общественный порядок, собственность и обеспечивать общественную безопасность.
Уместно спросить: а разве нынешней милиции не предписано по сути то же самое (хотя и без фарисейской правозащитной риторики), что, по мнению большинства населения, не помешало ей превратиться из организации правоохранительной в преступную? Так в чём же всё-таки главная причина медвежьего зуда по переименованию?
Чёткую политическую оценку законопроекта коммунистами высказал лидер КПРФ Г. Зюганов (см. «Правду» №86 с.г.). Геннадий Андреевич подчёркивает, что советская милиция была призвана защищать народ и успешно с этим справлялась. В советской милиции было немало мужественных, храбрых, достойных и очень честных людей, которые верой и правдой служили нашей державе, трудовому народу. Но той милиции уже нет. Она была уничтожена «реформаторами», которые расправлялись с Советской властью, сознательно превращая милиционеров в карателей, крышуя нынешнюю олигархию, награбившую огромные богатства и присвоившую собственность, созданную трудом многих поколений наших граждан, подавляя любые ростки народного протеста, вплоть до известных расправ с ветеранами войны. Об этом свидетельствуют также и многочисленные факты попрания так называемыми правоохранителями выборного законодательства — угрозы в адрес активистов КПРФ, зверские избиения и даже убийства кандидатов в депутаты от Компартии. В связи с этим «Правда» обращалась с открытым письмом к министру Р. Нургалиеву. Никакой реакции не последовало. Есть все основания полагать, что натравливание милиции на оппозицию благословлено Кремлём.
Что ж удивляться более чем скептическому отношению «ментов» к закону вообще, что они и демонстрируют в последнее время всё более нагло? Фактически эта милиция давно перестала быть народной. Поэтому предложение президента переименовать её в полицию по- своему логично. Однако у граждан нашей страны, по словам лидера Компартии, это название вызывает самые неприятные ассоциации, начиная с Кровавого воскресенья и Ленского расстрела до «подвигов» власовцев и других предателей времен войны.
Цитировать отклики, подтверждающие именно такое отношение людей к полиции, можно бесконечно, их тысячи и тысячи. Вот Маргарита Гладкова через «Аргументы.ру» обращается к президенту: «Конечно, я не думаю, что моё мнение будет учитываться при введении закона в действие, но всегда надеешься на чудо. Как можно вообще к нам, нашей стране применять слово «полиция», с которым связано столько горя? Мы — поколение, родившееся во время войны и воспитанное на идеалах, на памяти павших, скоро вымрем, а новому поколению можно «вдолбить» любую идеологию... Отчаяние охватывает меня и моих друзей при виде происходящего».
Немало подобных оценок президентского предложения и в почте «Правды». «В конце 40-х годов по заданию ЦК ВЛКСМ мне пришлось работать в районах, освобождённых от фашистской оккупации, — пишет инвалид Великой Отечественной войны, в прошлом — партизанка, член КПРФ К. В. Сукачёва, обращаясь через «Правду» с открытым письмом к президенту Д. Медведеву, — и я многое увидела и услышала от населения о действиях полицаев, как они рабски служили оккупантам, издевались и грабили население, ловили наших командиров и бойцов, прорывавшихся из окружения, и передавали их фашистам. При воспоминании об этом сердце обливается кровью, и вновь возникают чувства негодования и презрения к этим подонкам».
Те же чувства испытывают и авторы другого, коллективного обращения к Д. Медведеву — члены Совета ветеранов войны, труда, Вооружённых Сил, правоохранительных органов и пенсионеров района Чертаново Южное ЮАО города Москвы. «Назвать правительственный орган словом, которое в народе осталось как название издевателей, угнетателей свободных людей, — это бесчинство», — говорится в этом документе. И ещё: «Опыт западных стран для нас, переживших Великую Отечественную войну, достигших Великой Победы, совершенно не пригоден».
Брезгливое отношение нашего народа к «полицаям» зафиксировано даже в академических словарях: «ПОЛИЦАЙ — я м. (презр.). Во время Великой Отечественной войны во временно оккупированных районах: местный житель, служащий в фашистской полиции. Служил в полицаях».
Итак, для большинства участников обсуждения в Интернете, в прессе, в ходе социологических опросов переименование милиции в полицию — как железом по стеклу. А вот Путину с Медведевым и их прихвостням, видимо, очень даже по сердцу. Уже само это предложение демонстрирует градус антинародности сковавшего Россию режима, всё круче затягивающего на её горле стальное кольцо полицейщины. Люди правильно подмечают, что предложенный законопроект — ещё одна трусливая попытка властей вычеркнуть из народной памяти все напоминания о советском прошлом (вслед за отказом от трудового герба с Серпом и Молотом, от Красного знамени, под которым громили фашистов, периодическими покушениями на Мавзолей и т. п.), при сопоставлении с которым слишком уж очевидной становится глубина нынешнего падения.
Владимир ВИШНЯКОВ.