Известный шведский вирусолог Эрминг Норрбю, входивший в Комитет по присуждению Нобелевской премии и, помимо прочего, являющийся заместителем председателя престижного американского Института Крейга Вентера, в интервью чешскому изданию «Респект» называет нынешний вирус «хитрым» и успешным.
— По-вашему, меры в Чехии слишком или, наоборот, недостаточно жёсткие?
— Ситуация очень трудная, и каждая страна справляется по-своему. Норвегия и Дания закрыли все школы, а мы в Швеции — нет. Ответить на вопрос о том, как можно повлиять на скорость распространения эпидемии, крайне трудно. Главное — избежать её стремительного максимума, когда болеют сразу очень много людей, как произошло в Италии. Поэтому, например, Норвегия, Дания, Чехия пошли на крайние меры. Мы же предпочитаем более мягкий подход, но властям за это достаётся. Пока трудно сказать, что правильно.
Молодые люди действительно, как правило, легко справляются с заболеванием. Но многие вещи мы пока только узнаём. Как долго люди остаются заразными? И заразны ли те, у кого симптомы ещё не проявились? Все страны стремятся к тому, чтобы сразу не заболели много человек. В Швеции мы стараемся снизить число заболевших и как можно больше отсрочить пик заболевания, чтобы наши больницы справились. Каждая страна должна тщательно подсчитать, сколько у неё аппаратов ИВЛ (искусственной вентиляции лёгких), и подумать, как сделать так, чтобы их хватало.
— Канцлер Ангела Меркель сказала, что в Германии могут заразиться до 70% граждан. Насколько этот прогноз реален?
— Я видел подобные цифры. Они действительно пугают. 70 или 75% — это много. Но уверенности ни в чём у нас нет, и нам нужно больше узнать о том, как вирус распространяется. Сравнение с обычным гриппом себя не оправдывает, потому что у части населения к нему есть иммунитет, а в случае нового вируса его нет. Важно также то, какой будет защита. Мы экспериментируем и ищем пути, как не допустить такого числа заразившихся. Мы закрываем границы, школы, просим людей, чтобы они работали удалённо. Но также мы должны попытаться найти некий баланс — правильную меру ограничений. Мы учимся искать этот баланс.
— Семь лет назад в интервью нашему изданию вы сказали, что не верите в пандемию смертоносного вируса и не верите в существование «штамма «Андромеда». Нынешний вирус, конечно, не такой смертоносный, как тот, который придумал американский писатель-фантаст Майкл Крайтон, но он спровоцировал глубочайший кризис. Удивлены ли вы произошедшим?
— Мы живём в глобализованном мире. После Второй мировой войны численность населения резко выросла. Мы можем путешествовать по всей Земле за время инкубационного периода вирусных инфекций. Поэтому неудивительно, что произошло нечто подобное. Кстати, по поводу «штамма «Андромеда» я, кажется, сказал, что высокопатогенный вирус вряд ли может развиться.
— Почему?
— Такой вирус сам лишает себя возможности размножаться и распространяться, потому что слишком быстро убивает своих носителей. «Умнейшие» вирусы приводят лишь к лёгким заболеваниям. И к «хитрым» в какой-то мере относится и нынешний вирус: он достаточно просто передаётся от человека к человеку, и большинство случаев заболевания несерьёзны. Именно поэтому он привёл к таким огромным проблемам.
В общем, это успешный вирус, напоминающий нам, что мы живём в мире, который по-настоящему глобализован. И вирус этим воспользовался. Он смёл такие искусственные конструкции, как границы. Поэтому для выхода из кризиса мы должны сотрудничать в планетарном масштабе. Например, должны передавать Всемирной организации здравоохранения правильную и честную информацию, чтобы она могла планировать стратегию защиты.
Кризис напомнил нам и ещё об одной интересной вещи: какой прогресс проделала электроника. Мы живём в информационном мире, где информацию можно получать удалённо. Многие из нас могут в таком режиме работать. Такая возможность есть у нас в последние 15 лет. А теперь стало понятно, насколько это важно. И дело даже не в том, что это помогает бороться с пандемией. Просто это подтверждает, насколько изменился наш образ труда.