В 2019 году власти РФ продолжили «традицию» радикальных правок в избирательное законодательство.
Вспомним
историю российского законодательства о выборах: отмена выборов губернаторов и
одномандатных округов на выборах в Госдуму, КОИБы, КЭГи и ГАС-Выборы, возврат
сначала выборов губернаторов, а затем и одномандатных округов, введение
голосования по месту нахождения («мобильный избиратель»), а теперь вот цифровые
УИКи и даже электронное голосование через Интернет. Никакие два избирательных
пятилетних (ранее четырёхлетних) цикла за всю историю РФ не проходили по одному
и тому же избирательному законодательству. Постоянная смена правил игры –
признак шулера.
Однако
за всеми этими сменами правил просматривается не только желание сыграть «на
опережение» и использовать непривычность общества и большинства политических
сил к новым правилам, отсутствие выработанных и проверенных приёмов борьбы с
новыми фальсификациями. Если прежние «лукавые» правки избирательного
законодательства позволяли оппозиционным партиям и наблюдательским организациям
хотя бы с запозданием организовать «оборону» от нового поколения фальсификаций,
связанного с «дырами» и «узкими местами» в новых законах, то сейчас власти нам
готовят избирательную систему, к которой будет невозможно приспособиться.
Выборы, которые будет невозможно проверить и проконтролировать.
В
начале 2019 года в Государственную Думу РФ внесено три взаимосвязанных
законопроекта. Их основные последствия:
1)
Упрощение голосования по месту нахождения таких категорий граждан, как лица без
постоянной прописки (бомжи) и работающие вахтовым методом граждане;
2)
Создание в г. Москве (пока только в Москве) около 30 цифровых УИК, где жители
любого региона России, где будут проходить выборы региональных органов власти,
смогут проголосовать при помощи КЭГ – комплекса электронного голосования. Таким
образом, на выборах, например, губернатора Ставропольского края на цифровом УИК
в г. Москве будут голосовать жители Ставрополья, находящиеся в столице
(вперемешку с жителями Москвы, голосующими на этом же участке за депутатов
Московской городской думы). Самое любопытное, что протокол этого голосования на
московском цифровом УИК будет составлять избирательная комиссия Ставропольского
края, на основании данных, полученных из Москвы электронным способом;
3)
Проведение в г. Москве эксперимента (говорят, что он будет применён на одном,
двух, или трёх округах по выборам депутатов Московской городской думы) по
электронному голосованию граждан. Желающие граждане смогут (аналогично
механизму голосования по месту нахождения) открепиться от своего УИК и
прикрепиться к УИК для дистанционного голосования. После прикрепления к этому
УИК они смогут проголосовать через Интернет.
Как
можно видеть, все те инициативы, которые последовательно внедряются новым
созывом ЦИК (с 2016, председатель Э.А. Памфилова) выстраиваются в одну стройную
линию. Эта линия состоит в автоматизации волеизъявления избирателей и подсчета
голосов настолько, насколько это возможно. Увеличение числа КОИБов, усиление
возможностей ГАС-Выборы, внедрение наряду с голосованием по месту прописки,
голосования по месту нахождения с электронным формированием соответствующей
части списка избирателей и, наконец, голосование на УИК без использования
бюллетеня (КЭГ) и электронное голосование без явки избирателя на участок.
Очевидно, страну ведут к электронным выборам без явки граждан на избирательные
участки – как к основной модели голосования. Традиционное голосование
попытаются вытеснить в сферу дополняющего элемента избирательной системы.
Ожидаемый переломный год – 2021, когда новые стандарты голосования попытаются
максимально внедрить на выборах депутатов Государственной Думы.
Основными
последствиями всех этих мер по автоматизации процесса голосования и подсчёта
голосов являются следующие:
А)
Невиданная ранее централизация процесса. Чтобы заставить сотни тысяч
чиновников, организующих выборы, действовать «по мановению палочки» некоего
«волшебника», требуются гигантские организационные и финансовые затраты.
Компьютерные же и иные автоматические системы способны мгновенно изменить свои
алгоритмы работы по нажатию кнопки «сверху» и изначально полностью управляемы
из центра, находящегося на уровне ЦИК. При необходимости, нужные полномочия
могут быть делегированы на уровень регионов, но технически в систему изначально
закладывают полную централизацию. При автоматизации процесса члены и сотрудники
избирательных комиссий из организаторов выборов превращаются в технический
персонал, обслуживающий электронные системы, но не влияющий на алгоритмы их
работы.
Б)
Тысячекратное усложнение процессов наблюдения и контроля. Все старые способы
«наблюдения» за выборами не приводят ни к какому результату. Новые же способы
наблюдения возможны лишь в случае допуска политических партий и наблюдательских
организаций к программному коду и аппаратной части как новых, так и уже
внедрённых систем голосования (КОИБы, КЭГи, ГАС-Выборы, линии связи для
цифровых УИК, алгоритмы и оборудование для дистанционного электронного
голосования). Если ранее процесс контроля честности выборов естественно
разбивался на 100 тысяч задач, каждая из которых могла быть решена конкретным
членом УИК, наблюдателем или небольшой командой людей, то сейчас разобраться в
том, как работает сложная техника, смогут лишь единицы или, максимум, десятки
людей, не причастных к организации голосования. Можно ли вообще говорить об
открытости и проверяемости голосования в этом случае? Даже если каждая
политическая партия будет иметь своего «электронного наблюдателя», который,
гипотетически, сможет проверить технологические параметры процесса, может ли
общество в целом положиться на оценку этих нескольких независимых от
организаторов выборов «электронных наблюдателей»? А если их оценки честности
выборов не совпадут? Ситуация, когда наблюдателями на выборах могли работать
сотни тысяч людей, давала обществу принципиально большие механизмы контроля.
Ещё
раз отметим, все эти проблемы, связанные как с технической сложностью
наблюдения на выборах нового поколения – полностью или частично электронных,
так и с философским смыслом процесса (сколько должно быть независимых друг от
друга наблюдателей, чтобы общество могло поверить в честность выборов)
возникают лишь в случае тотального раскрытия перед специалистами, желающими
«наблюдать» за электронным голосованием, всех программных и аппаратных
механизмов новой избирательной системы. Например, для проверки «электронными
наблюдателями» честности голосования при помощи КОИБ, необходимо перед
объявлением выборов опубликовать как минимум:
а)
код, хранимый на USB-носителях (флэшках) перед началом голосования;
б)
листинг программы, установленной на КОИБ (для проверки алгоритма подсчёта);
в)
откомпиллированный бинарный код, исполняемый на КОИБ (для проверки той
программы, которую исполняет машина)
г)
схему устройства сканера КОИБ, устройств для чтения USB-носителей и т.д.
д)
необходимо заранее допустить инженеров-наблюдателей к выборочной разборке
используемых КОИБ для проверки соответствия всего их физического устройства и
программной начинки заявленному согласно п. а), б), в), г).
При
использовании дистанционного удалённого голосования список программных и
аппаратных компонент, подлежащих проверке, существенно длиннее.
В
противном случае, без такой тотальной проверки речь идёт не о трудностях верификации
честности голосования, не о сложностях наблюдения на цифровых УИК и УИК для
дистанционного электронного голосования, а о полном переводе избирательной
системы в закрытый режим, в режим «шайтан-машины», проверить работу которой в
принципе невозможно. В таком режиме вероятность небольших «подгонок» итогов
голосования под заранее заданный результат ничуть не больше и не меньше
вероятности полной подмены итогов голосования на любые иные.
В)
Последствие, которое преподносят как цель всех изменений – упрощение
голосования для простого избирателя. Скажем точнее – для ленивого избирателя,
который не пойдёт на участок, но может проголосовать через Интернет.
Какие
причины толкают власть к форсированию автоматизации процесса голосования:
1)
Падение явки на выборах.
2)
Риск потери управляемости результатом выборов.
3)
Риски «утечек информации» о «корректировках результата» изнутри избирательной
системы.
Как
мы видим, данный подход позволит повысить «явку» на выборах (вернее, процент
проголосовавших). Причём, повышение явки произойдёт не за счёт активной и
политически грамотной части общества, а за счёт людей пассивных, достаточно
безразлично относящихся к политике и выборам. А, значит, новый избиратель,
который не хотел голосовать, но будет сагитирован к этому, может быть
достаточно легко сагитирован и за кого ему голосовать.
Далее,
электронные выборы длительное время можно будет подделывать, причём об этом
будут знать единицы людей, которые никогда не проболтаются. Широкие слои
чиновничества будут отлучены от организации выборов в их политической части. А,
значит, первое время в стране будут нечестные выборы, и честные – лишь в
отдельных регионах в рамках «наказания» для местных чиновников. Следует ожидать
суперцентрализации власти в Москве. Ведь власть чиновников, контролирующих
технических специалистов, организующих электронное голосование, резко вырастет.
А власть «нижних слоёв чиновничьей пирамиды» резко снизится. Они не будут
влиять ни на исход федеральных выборов на своей территории, ни на исход местных.
Мэры и губернаторы станут ещё более техническими, чем сейчас.
В
то же время, длительное использование такой системы позволит уйти от тотальных
грубых фальсификаций. Тайна голосования сохранится…лишь для общества. Крупные
структуры, изучающие общественное мнение, будут постепенно снабжаться всё более
мощными системами искусственного интеллекта, который, «в порядке исключения»,
получит данные об итогах персонального голосования граждан и проведёт анализ
истинных результатов. Что выльется в рекомендации для СМИ, провластных блогеров
и провластных телеграм-ботов по коррекции их агитационной линии к следующим
выборам… Повышение управляемости всей системой даёт как минимум два источника
сокращения фальсификаций:
—
власть будет заранее лучше знать, где они необходимы, а где согласованный (один
из согласованных) кандидатов побеждает и так;
—
раньше приходилось закладываться на ошибки «человеческого фактора» и «делать
результат» с серьёзным запасом. При полностью управляемой автоматической
системе такая необходимость отпадёт.
Поскольку
в реальности организовать тотальную проверку алгоритмов и аппаратной части всей
системы электронного голосования пока не представляется возможным, можно
предположить, что власти пойдут на открытие части компонент системы для
проверки партийными и независимыми экспертами. Пока это коснётся не всех
компонент системы, это можно сделать без риска потери управляемости
результатами голосования. Это послужит успокоению значительной части
обывателей.
Не
совсем фантастическое будущее: скрипт-наблюдатель пытается обнаружить в
электронной системе трояна-фальсификатора. Естественно, безуспешно, т.к.
главный функционал «корректировки результата» заложен в настройках самой
системы…
Наша позиция по
предстоящим выборам
На
предстоящих выборах, и вообще в переходный период, главная опасность
фальсификаций исходит от голосования избирателей за иных граждан при
традиционном голосовании на УИК. Если «вбросы» и подмены итоговых протоколов
постепенно уходят в прошлое, то традиционные «карусели» и иные формы голосования
лиц, не имеющих права голоса, а также многократного голосования одних и тех же
лиц и составят большую часть нарушений на предстоящих выборах.
С
этими фальсификациями можно бороться традиционными способами, выдвижением на
каждый УИК для контроля выборов не менее 3-х членов УИК с правом решающего
голоса, совещательного голоса и статусом наблюдателя и выборочного контроля ими
паспортных данных избирателей при получении бюллетеня. Процесс трудоёмкий и
часто порождающий конфликтность, но разрешённый законом, и при реализации
страхующий нас от этой самой распространённой фальсификации.
На
предстоящих выборах второй по важности вопрос – это контроль перетоков
избирателей между УИКами по механизму «мобильный избиратель». Эта процедура в
несколько раз более трудоёмкая, чем традиционное наблюдение, но при наличии
наших представителей в ТИК, в УИК и отлаженной связи между ними через
современные мессенджеры – тоже вполне реализуемая. Контроль этого процесса
позволит нам защититься от фальсификаций на обычных УИК и ограничить число
избирателей, приписавшихся к УИКам для дистанционного цифрового голосования.
Московскому
городскому отделению КПРФ при помощи отделений партии в соседних регионах
наладить «тройное», усиленное наблюдение на цифровых УИКах, где будет проходить
одновременно два разных процесса голосования Москвы и граждан из регионов.
Представителям, наблюдающим в Москве за голосованием на цифровых УИКах,
фиксировать и мгновенно выкладывать в открытый доступ данные о явке на каждых
региональных выборах по этому цифровому УИК (на одном цифровом УИК будет
происходить голосование по примерно 40 региональным выборам!). Представителям
КПРФ в региональных избирательных комиссиях отслеживать на указанном выше
ресурсе данные о явке на выборах в их регионе по цифровым УИКам г. Москвы и
сверить с представителями КПРФ на цифровых УИКах данные об итогах голосования.
Наша позиция по
будущему избирательной системы
Категорическое
несогласие с ускорением автоматизации процессов голосования и подсчёта голосов.
Мы требуем сначала предоставить техническим специалистам всех партий и
наблюдательских движений всю информацию о программных и аппаратных компонентах,
уже используемых при организации выборов в России. Это КОИБы, КЭГи, ГАС-Выборы
и, в особенности, алгоритмы работы системы «мобильный избиратель». После того,
как партии и наблюдательские движения, изучив эти материалы, опубликуют свои
отчёты и предоставят ЦИК РФ свои замечания, нужно будет рассмотреть вопрос либо
об отмене использования всех этих механизмов, как не обеспечивающих проведение выборов
в стране, с соблюдением всех требований 67-ФЗ и Конституции, либо о доработке
всех этих механизмов (КОИБов, КЭГов, ГАС-Выборы), либо о возможности
дальнейшего движения по автоматизации избирательной системы. Без открытости и
верификации тех программно-технических компонент, которые уже применяются,
вводить новые – значит делегитимизировать выборы.
Эта
позиция является принципиальной и не может меняться от отдельных частных
уступок организаторов выборов по открытости информации и, тем более, от
отдельных примеров выборов, проведённых без фальсификаций.
Во-первых,
окончательное суждение о наличии или отсутствии фальсификаций может быть
сформулировано только в случае реальной проверяемости процесса. Никакие
косвенные факторы, как то победа представителя оппозиции, или совпадение
результатов выборов с социологическим прогнозом (который, по существу, не
проверяем) не могут быть окончательным свидетельством честности голосования и
подсчёта голосов, если на этих выборах не производилось массовое и компетентное
наблюдение (что в случае электронного голосования крайне сложно организовать,
как было указано выше).
Во-вторых,
даже честный результат на большинстве проводимых выборов никак не гарантирует,
что на следующих выборах система снова сработает честно, если при этом нет
массового и компетентного наблюдения.
Мы
можем быть уверены, что переход всей страны на дистанционное электронное
голосование будет совершён не одним рывком, а будет включать в себя ещё многие
правки в избирательное законодательство и, возможно, на каком-то этапе и
рассмотрение альтернативных путей автоматизации голосования и подсчёта голосов.
В этом случае, нам следует предпочитать те варианты, которые обеспечат:
А)
Большую проверяемость процесса со стороны представителей партий в избирательных
комиссиях и независимых наблюдателей;
Б)
Большую роль в реальном контроле процесса голосования и подсчёта голосов
нижестоящих, участковых и территориальных избирательных комиссий. Если каждая
из них будет субъектом, который хотя бы может проверить правильность
результата, в лице этих комиссий общество получает массовый субъект, подкуп и
управление которым затруднено (в отличие от управления электронными системами).
А при наличии представителей оппозиции и независимых наблюдателей в этих
комиссиях – тем более. Т.е. даже при централизации алгоритмов подсчёта боремся
за возможность максимально широких, децентрализованных проверок результата.
В)
Большее удобство и упрощение работы наблюдателей, электронных наблюдателей. Это
важнее удобства избирателей. С точки зрения установления истинного мнения
общества, важнее опросить 10% жителей, но достоверно честно подсчитать их
мнение, чем опросить всех, но без гарантии правильного подведения итогов
опроса. Для гражданина нет никаких преимуществ в праве голоса, если нет
гарантий, что будет честно учтён и его голос и голоса всех остальных
проголосовавших избирателей, а голоса не голосовавших учтены не будут.
Г)
Большую простоту и прозрачность технических систем. При любых нормативах
«открытости» и «прозрачности» реальные технические системы всегда содержат
множество «тёмных углов», где могут быть т.н. «закладки», т.е.
неверифицированные элементы, нарушающие законное функционирование системы. Чем
проще техническая система, тем выше шансы, что подобных закладок меньше.
Чтобы
общество быстрее пришло к «развилке», где предложенная властями РФ электронная
избирательная система пока не имеет альтернатив, оппозиционные силы должны как
можно скорее разработать свои, альтернативные электронные системы голосования,
пригодные для использования в федеральном масштабе и удовлетворяющие указанным
выше требованиям, и проводить в обществе агитацию за замену уже внедрённых
непрозрачных электронных систем голосования на возникающие более прозрачные
системы. Наличие или попытки разработать такие системы станут для организаторов
выборов одним из важных стимулов поддерживать свою, официально принятую,
систему на приемлемом уровне качества работы.
В
данном материале специально не рассматриваются частные вопросы, такие,
например, как альтернатива «проверяемость голосования – или тайна голосования».
Дело в том, что конкретно эта проблема возникает лишь у заведомо добросовестных
организаторов электронной избирательной системы и является технической
проблемой с довольно сложным решением.
Обсуждение
проблем, которые возникают у заведомо добросовестных организаторов электронных
выборов, в принципе уводит дискуссию в ложную сторону. Эти проблемы имеют
техническое решение, и вопрос лишь в соотношении требуемого уровня надёжности и цены
реализации.
В
реальности же мы имеем дело с политической проблемой. Ни в одной стране мира
общество и оппозиционные партии не могут быть изначально уверены в заведомой
добросовестности организаторов выборов. Правильная постановка вопроса состоит в
том, что есть несколько политических сил, каждая из которых не доверяет другим.
А организаторы выборов полностью или частично аффилированы с правящей партией
(возможна связь части организаторов выборов с одними партиями, а части – с
другими партиями). Эти связи с партиями не обязательно коррумпируют
организаторов выборов, но вероятность этого достаточно высока. Избирательная
система должна быть технически и юридически спроектирована так, чтобы в
указанных условиях каждая политическая сила, выдвинув на определённые посты
некоторое количество своих «наблюдателей», могла быть полностью уверена в их
контроле над процессом.
Предложенные в 2019 г. законопроекты о цифровых УИКах и дистанционном электронном голосовании не имеют с решением поставленной задачи ничего общего.