Политические катаклизмы конца ХХ и начала ХХI века оторвали от нас многое, чем особенно гордился народ, считая необходимым условием своего духовного самостояния (понятие из словаря А.С. Пушкина) то, что составляет основу, столпы и опоры общенациональной культуры. Пример — планета «Твардовский». Она утвердилась в народном сознании как драгоценный клад, сохранивший народные думы и чаяния, как бесценное достояние, как источник духовной крепости страны. Потому и оказалась «задвинутой» современной властью, которой ни национальное здоровье, ни национальная гордость ни к чему.
 

Основу основ видели в народности искусства А. Пушкин, Н. Некрасов, Л. Толстой, М. Шолохов, А. Твардовский, вся многонациональная советская культура. Из народности искусства брала соки, взрастала, крепла, расцветала великая народная держава Стаханова, Жукова, Королёва, Гагарина. Но теперь, когда на олимп власти прорвались буржуазные выскочки, важнейшие государственные ценности поблекли, культура начала чахнуть. Повсюду приметы властвования взобравшейся на трон «элиты». Что ей народ? Зачем его душа и его духовные ценности? Комфортно без них! Да и народу, в конце концов, что до неё?

Истоки и становление

Открываем томик стихов глубоко народного русского поэта Александра Твардовского и, погрузившись в стихию его поэтического мира, с волнением и благодарностью воскрешаем живую память сердца.
Однажды, отвечая на письмо молодого писателя, Александр Трифонович заметил: «Талант — это, прежде всего, личность». Вот о личности создателя уникального поэтического мира — уникального по глубине понимания народного характера — в первую очередь и хочется говорить сегодня.
Что сформировало его талант? Прежде всего — родная смоленская земля, люди, среди которых он рос и мужал. Один из вернейших его соратников по службе в редакции журнала «Новый мир», литератор, профессор Московского университета В.Я. Лакшин подметил знаковые приметы биографии и характера поэта:
«Большое впечатление произвело на него семейное предание, что мать родила его в пору сенокоса, прямо под елью, стоявшей на опушке, а соседка, принявшая роды, доставила младенца домой, облепленного хвоей… Твардовский был натурой глубоко искренней и природно-здоровой, в высшем смысле «нормальной», гармонической. И боль, горечь, каких немало было в его судьбе, равно как и собственные заблуждения, слабости, которых никому ещё не удалось избежать, он воспринимал и отживал как человек внутренне цельный, светлый и твёрдый в надежде».
Поэт рос в ладной, сильной, здоровой крестьянской семье на хуторе Загорье, что на Смоленщине. Отец — кузнец, хотя и нрава крутого, любил детей глубоко, заботился о формировании в каждом крепкого человека и, когда Санька был ещё совсем мальцом, привёз откуда-то великие книги, завёрнутые в тряпицу,— Пушкина и Некрасова. Это было первое, базовое, чтение поэта Твардовского, которое открыло ему чудо поэтического слога, указав дорогу в мир искусства. Лиризм, нежность, чувство прекрасного в нём — от матери, мягкой, доброй, красивой русской женщины.
Твардовский был сыном и убеждённым сторонником революции, тяжело, как глубокое потрясение, пережил смерть В.И. Ленина. Она вызвала в нём желание рваться в большую жизнь, он хотел быть активным строителем её и потому рано, едва минули первые годы отрочества, покинул родительский дом, так как считал, что, оставаясь в деревне, не сможет реализоваться как творческая личность. Стихи он начал писать очень рано, в Смоленске принёс их в газету. Стихи напечатали, он стал селькором.
Задумываясь о ключевых чертах характера поэта, нельзя не заметить особенное его сходство с дедом по отцу, Гордеем Васильевичем. Та же укоренённость в народной почве, те же истоки, широта и щедрость характера. Поэт рассказывал в минуты откровений, что дед был родом из-под Бобруйска, с реки Березины. Молодость прожил боевую: служил в солдатах бомбардиром-наводчиком. Он и женился, служа в Варшавской крепости, на солдатской дочери.
На военной службе переехало Гордею Васильевичу ногу орудийным колесом, и, не выслужив полного срока, он вернулся на родину жены в деревню Барсуки. У него были прикоплены деньги, но добрую половину он отдал, выручая односельчан от недоимок…
Деду Гордею положена была солдатская пенсия — три рубля в месяц, и уже живя с семьёй сына в Загорье, он раз в полгода сам отправлялся за ней в город и всем привозил подарки. Внуку Шурке — всякий раз пряничного коня…Рассказ о деде есть в «Стране Муравии»:

— Сорок лет тому назад
Жил да был один солдат.
Тут как раз холера шла,
В день катала полсела.
Изо всех один солдат
Жив остался, говорят.
Пил да ел, как богатырь,
И по всем читал псалтырь,
Водку в миску наливал,
Делал тюрьку и хлебал,
Все погибли, а солдат
Тем и спасся, говорят.

«Страна Муравия» стала именно тем произведением, которое не только вывело Твардовского в широкий мир литературы, но и выделило его особое поэтическое дарование.
В 1936 году в Союзе писателей СССР состоялось обсуждение этой поэмы, в котором приняли участие Б. Пастернак, Н. Асеев, Вера Инбер и другие известные поэты. Хорошо отозвались о «Стране Муравии» С. Маршак и К. Чуковский, а Пастернак оценил её как «исключительное явление в нашей поэзии».
Свалившееся на Твардовского счастье признания подтолкнуло его к переезду в Москву. К тому времени он уже был женат, учился в педагогическом институте Смоленска, но теперь стал до-биваться перевода на учёбу в ИФЛИ (столичный Институт философии, литературы и истории). Был принят сразу на 3-й курс. Он, уже знаменитый поэт, кавалер ордена Ленина (так отмечена была руководством страны «Страна Муравия»), нередко смущал своей популярностью и мощью поэтического дара педагогов. Но слава не подточила его моральных устоев — он, крестьянский сын, учился истово, как прилежный студент, хорошо осознавая, насколько важно для него обретение широких и фундаментальных знаний.

Среди огромного эпистолярного наследия А.Т. Твардовского есть блок писем, в том числе довоенных, из его переписки с С.Я. Маршаком. По этим письмам можно судить, с какой тщательностью он подходил к шлифовке своего литературного мастерства, какую высочайшую требовательность проявлял к своей поэтической работе.
 

Война

Твардовского всегда интересовало, как, где, при каких обстоятельствах разные люди встретили первый день Великой Отечественной войны — 22 июня 1941 года.
Сам он был в это воскресенье на даче под Москвой, недалеко от Звенигорода. Услышав по радио о войне, тотчас отправился в Москву. А 23 июня в Союзе писателей уже оформил документы о направлении в действующую армию. Получил назначение на Юго-Западный фронт. В направлении значилось:
«Интенданту 2-го ранга т. Твардовскому. Командировочное предписание: приказом начальника Главного управления политической пропаганды Красной Армии №0045 24.VI.41 г. вы назначены литератором редакции газеты Киевского особого военного округа «Красная Армия». Срок выезда — 24.VI.41г. Маршрут: Москва — Киев. Корпусной комиссар Ф. Кузнецов».
6 июля 1941 года Твардовский пишет жене: «Мы всё время в движении. Из трудностей жизни самая главная «недосып», то есть почти без сна. Но переношу всё это довольно легко. Часок вздремнул, и свеж, как огурец… Очень радует одно: наши не боятся немца, презирают его и при малейших условиях необходимой организованности бьют его, как сидорову козу. Не унывай, раздумывая о нашем отходе. Он будет, может быть, даже большим, чем ты представляешь, но это путь к победе. Родине нашей случалось и без Москвы оставаться на время, а не то что… Да, сейчас насчёт переписки нужно подождать. Почта работает скверно, для этого есть тысячи причин…Ты, наверное, знаешь, что премию я отдал в фонд обороны…»
«Известия» тогда напечатали: «Вношу через посредство вашей газеты в фонд обороны Родины Сталинскую премию в размере 50 000 рублей, присуждённую мне в текущем году за поэму «Страна Муравия». Как не вспомнить здесь деда Гордея…
В стихах Твардовского с самого начала войны зазвучала особая мелодия. Стихи были наполнены глубинной стойкостью, мудрой смешинкой, оптимизмом, крепким солдатским юмором и — верой, неизменной верой в скорую победу:

Не зарвёмся, так прорвёмся,
Будем живы — не помрём,
Срок придёт, назад вернёмся.
Что отдали — всё вернём.

Первая запись о поэтическом герое по фамилии Тёркин появилась у Твардовского еще во время финской войны — во фронтовой тетради с Карельского перешейка. Он записал 20 апреля 1940 года: «Вчера вечером или сегодня утром герой нашёлся, и я сейчас вижу, что только он мне и нужен, именно он. Вася Тёркин! Он подобен фольклорному образу. Он — дело проверенное». Позднее поэт не раз рассказывал своим читателям, которые заваливали его письмами:
«Василий Тёркин», повторяю, известен читателю, в первую очередь, армейскому, с 1942 года. Но «Вася Тёркин» был известен ещё с 1940 года — с периода финской кампании. В газете Ленинградского военного округа «На страже Родины» мы решили завести что-то вроде «уголка юмора». Это должен был быть весёлый удачливый боец, фигура условная, лубочная… От его имени писали многие сотрудники редакции...
Перед весной 1942 года я приехал в Москву и вдруг решил оживить «Василия Тёркина». Сразу было написано вступление о воде, еде, шутке и правде…
С того времени, как в печати появились главы первой части «Тёркина», он стал моей основной и главной работой на фронте».
Как воспринимали современники, особенно труженики войны, эту работу Твардовского, очень точно определил Константин Симонов, тогда также военный корреспондент: «Ещё не законченная книга становилась на наших глазах частью народного духа. Больше того — через читавших, а порой и знавших её наизусть ещё продолжавших воевать людей, она делалась как бы неотъемлемой частью самой войны».
Так создавался эпос о великой войне, о великом народе и его бойце-победителе. Твардовский очень хорошо понимал историческое значение этой работы. А в годы военного лихолетья она была насущно необходима народу, как и ему самому.
По свидетельству А. Фадеева, Сталин, не обнаружив «Тёркина» в списках произведений, выдвинутых на соискание Сталинской премии за 1944—1945 гг. в области литературы, лично вписал фамилию Твардовского, и в 1946 году за поэму «Василий Тёркин» ему была присуждена эта премия 1-й степени.
 

Место художника в строю

Именно на войне, в напряжённой работе над совершенствованием стиха, в борьбе за его ясность, истинность и потому — действенность, становился классическим неповторимый поэтический стиль Твардовского, суть которого в глубинном проникновении в душу лирического героя, в умении поставить себя на его место, пережить всё, что выпало на его долю. С особой выразительностью поэту удалось воплотить это в стихах, которые были сразу же признаны великими:

Из записной потёртой книжки
Две строчки о бойце-парнишке,
Что был в сороковом году
Убит в Финляндии на льду.

Лежало как-то неумело
По-детски маленькое тело.
Шинель ко льду мороз прижал,
Далёко шапка отлетела.

Казалось, мальчик не лежал,
А всё ещё бегом бежал,
Да лёд за полу придержал…

Среди большой войны жестокой,
С чего — ума не приложу, —
Мне жалко той судьбы далёкой,
Как будто мёртвый, одинокий,
Как будто это я лежу,
Примёрзший, маленький, убитый
На той войне незнаменитой,
Забытый, маленький, лежу.

Это стихотворение написано в 1943 году, и сколько же тяжелейших внутренних страданий «перемолола» окровавленная память поэта за годы, прошедшие с той войны «незнаменитой», чтобы выкристаллизоваться в ясные, чёткие, безупречные по нравственной позиции строки, кричащие: нет! Не бывает войн малых, незнаменитых, все они — жестокая правда, а молодая жизнь — бесценна!
С тех пор, как выписалось это стихотворение, перо Твардовского не вывело ни одного слова, которое не было бы пропитано острой, нестерпимой болью сердечной, его страданием.
Одно за другим появляются шедевры лирики поэта — «Война — жесточе нету слова…», «В поле, ручьями изрытом…», «Перед войной, как будто в знак беды…», наконец, цикл «Стихи из записной книжки».
А по поводу «Я убит подо Ржевом», что он считал «лучшими стихами о войне» вместе с «В тот день, когда окончилась война», Твардовский писал: «Стихи эти продиктованы мыслью и чувством, которые на протяжении всей войны и в послевоенные годы более всего заполняли душу. Навечное обязательство живых перед павшими за общее дело, невозможность забвения, неизбывное чувство как бы себя в них, а их в себе, — так приблизительно можно определить эту мысль и чувство».

Я убит подо Ржевом,
В безыменном болоте,
В пятой роте, на левом,
При жестоком налёте…

Подсчитайте, живые,
Сколько сроку назад
Был на фронте впервые
Назван вдруг Сталинград…

Строфа за строфой прожигают тебя, когда сегодня читаешь эти стихи, и можно только склониться в нижайшем поклоне перед величием души поэта, достигшего столь высокого понимания народного подвига.

В понимании неизбежности страшных жертв, в бескорыстии и самопожертвовании — великое благородство тех, кто до конца исполнил свой долг перед Родиной «ради жизни на земле». Надо было быть человеком великой любви и преданности своей Родине, чтобы так высоко и пронзительно написать об этом:

О, товарищи верные,
Лишь тогда б на войне
Ваше счастье безмерное
Вы постигли вполне.

В нём, том счастье, бесспорная
Наша кровная часть,
Наша, смертью оборванная,
Вера, ненависть, страсть.

Наше всё! Не слукавили
Мы в суровой борьбе,
Всё отдав, не оставили
Ничего при себе…

Жить, не оставляя «ничего при себе», — это та, унаследованная ещё от деда Гордея, позиция, которая с годами только укоренялась в нём и стала основной в жизненном кредо писателя и человека А.Т. Твардовского.
 

По праву памяти

По окончании войны он — крупная общественно-политическая фигура великой державы-победительницы, увенчанный высшими наградами государства поэт и общественный деятель, нравственный авторитет его огромен. Он дважды — в период 1950—1954 гг. и в 1958—1970 гг. — был главным редактором «Нового мира», ведущего литературного журнала. Дважды сменял на этом посту К.М. Симонова, также фронтовика, и потому небезынтересно его мнение. А он в своих воспоминаниях о Твардовском писал так:
«…Ставя в литературе выше всего её правдивость, Твардовский распространял это правило и на правдивость суждений о литературе, он был требователен и бескомпромиссен, оценивая то или иное произведение. Искреннее и твёрдое убеждение в своей правоте и чувство ответственности стояло за каждым написанным им в письме или отзыве словом. О такую определённость иногда можно было и ушибиться, но её нельзя было не уважать. Эта черта, свойственная Твардовскому как деятелю литературы, дорогого стоила: она свидетельствовала о силе и целостности его личности».
Да, в мировоззрении Твардовского были противоречия, которые замечались внимательными и взыскательными его современниками. Но при всем при том эти же взыскательные подчеркивали, что он был плоть от плоти своего времени в его лучших чертах. Тот же характер!
Вдохновенный поэт, отдавший все творческие силы, чтобы воспеть величие бесконечно любимой им Родины и душу своего народа, Александр Твардовский оставил нам в наследство шесть прекрасных поэм, в которых по мере взросления как художник и гражданин стремился осмыслить во всей полноте высокую и трагическую историю своей многострадальной Родины. Многообразие подходов и мастерство позволили поэту показать и высоту свершений, и глубину народного горя. «Страна Муравия», «Дом у дороги», бессмертный «Василий Тёркин» и «За далью — даль», удостоенная в 1961 году Ленинской премии, поэма «По праву памяти», увидевшая свет в 1987 году, и «Памяти матери». И сатирический «Тёркин на том свете». И сказы. И стихи, стихи... Всё это — бесценное наше духовное наследство.
Он оставил нам не только изумительные открытия своего таланта и мастерства. Он оставил незатихающую совесть крестьянского сына, который почитал её основой основ праведной жизни:

В тот день, когда окончилась война
И все стволы палили в счёт салюта,
В тот час на торжестве была одна
Особая для наших душ минута.

В конце пути, в далёкой стороне,
Под гром пальбы прощались мы впервые
Со всеми, что погибли на войне,
Как с мёртвыми прощаются живые…

К вам, павшие в той битве мировой
За наше счастье на земле суровой,
К вам, наравне с живыми, голос свой
Я обращаю в каждой песне новой…

Он заслуженно был лауреатом Ленинской, трех Сталинских премий, затем еще одной Государственной премии, заслуженно удостоен высшей государственной награды — ордена Ленина. Но с годами всё прочнее закрепляется за ним и звание, которое в нашей литературе имеют немногие,— великий русский народный поэт.

Галина ОРЕХАНОВА.