От русского к советскому

Начнем с определения сути патриотизма в Толковом словаре В. Даля, запечатлевшем в себе, помимо обиходных бытовых слов, главные слова русского народа. Слово «патриотизм» — одно из таких. По В. Далю, патриотизм — любовь к Отчизне, Отечеству. Слово «отечество» толкуется как «родная земля, где кто-либо родился, вырос; корень, земля народа, к коему кто-либо по рождению, языку и вере принадлежит; государство, в отношении к подданным». Из этого толкования вытекает то, что влияет на нашу любовь к Родине: наше отношение к земле, своему народу и существующему государству. Понятно, что названное отношение не может быть неизменным, одинаковым во все времена — что в Древней Руси, что сейчас. Оно меняется с изменением прежде всего отношения государства к своим подданным. Так было и так есть с момента разделения общества на классы, то есть с момента появления классового государства.

Именно земельный вопрос и вопрос социального положения громадного большинства народа донельзя обостряется, как показывает история, когда государство пренебрегает интересами этого большинства и превращает землю — главное средство производства — в средство обогащения только лишь власть имущих. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить народное восстание под руководством Степана Разина и крестьянскую войну в царствование Екатерины II. Войну, получившую среди дворянства устрашающее его название пугачёвщины. Память о смелых выразителях чаяний униженных и оскорбленных властью всегда бережно хранилась в народе. Об этом свидетельствовал гениальный Пушкин в своих исторических заметках о Пугачёве. Вот что он писал об отношении к нему, уже плененному, простых людей: «Он был в оковах. Солдаты кормили его из своих рук и говорили детям, которые толпились около его кибитки: помните, дети, что вы видели Пугачёва».

Исчезает ли патриотизм, это одно из наиболее глубоких человеческих чувств, у борцов за народное дело, бросивших вызов власти, государству? Нет, не исчезает. Он обретает характер любви-протеста. Протеста против государственной власти, попирающей идеал социальной справедливости, веками вынашиваемый в народных низах.

Любовь к Отечеству у борющихся с властью неизменна, но она сопряжена с ненавистью к притеснителям. В поэтической некрасовской строке это выражено и пронзительно, и жестко: «То сердце не научится любить, которое устало ненавидеть». У Некрасова же найдем мы чувство страдающей любви к Родине:

Ту и убогая,

Ты и обильная,

Ты и забитая,

Ты и всесильная,

Матушка-Русь!...

Именно эту любовь — любовь-боль за Отечество выразил Ленин за два года до Октябрьской революции: «Нам больнее всего видеть и чувствовать, каким насилиям, гнету и издевательствам подвергают нашу прекрасную родину царские палачи, дворяне и капиталисты». То отклик души народного борца против власти на ужасы Первой мировой войны. Войны, в которую эта власть ввергла страну вопреки ее национальным интересам, интересам трудящегося большинства. Но выражение одной лишь боли и стенания вокруг народных страданий не освободят страну от униженного и тяжкого ее положения. Ленин был борец, революционер и знал это прекрасно. Поэтому он обращается к чувству достоинства, чести, национальной гордости русского человека: «Мы гордимся тем, что эти насилия вызывали отпор из нашей среды, из среды великороссов, что эта среда выдвинула Радищева, декабристов, революционеров-разночинцев 70-х годов, что великорусский рабочий класс создал в 1905 году могучую революционную партию масс, что великорусский мужик начал в то же время становиться демократом, начал свергать попа и помещика».

Приведенные цитаты заимствованы из ленинской статьи «О национальной гордости великороссов». Название статьи не случайно: Ленин, как никто другой из русских марксистов, сознавал, что русскому народу, рабочим и крестьянам прежде всего, предстоит сыграть ведущую и решающую роль в революционном изменении судьбы страны. Статья была представлена автором редакции газеты «Социал-демократ». Редакция воспротивилась было публиковать ее под таким названием — приличествует ли интернационалисту писать о национальном? Но Ленин настоял на своем. Два положения статьи явились ключевыми для государственной деятельности большевиков после взятия ими власти в Октябре 1917 года. Выделим их.

«Мы, — писал Ленин, — вовсе не сторонники непременно маленьких наций; мы, безусловно, при прочих равных условиях, за централизацию (выделено мной. — Ю.Б.) и против мещанского идеала федеративных отношений». Советское государство — государство рабоче-крестьянской власти было государством централизованным, чего требовала диктатура пролетариата. Иными словами, оно сохранило централизованную организацию власти, которая во все времена позволяла России обеспечивать ее государственную и территориальную целостность.

Этого не могли не оценить по достоинству государственники-патриоты из дворян, принявшие власть Советов (генералы и офицеры бывшей царской армии), большинство крестьян и рабочих, испытавших потребность в государственном порядке в условиях хаоса и анархии, порожденных буржуазно-либеральной политикой Временного правительства. Оценили, когда началась интервенция, а с нею и Гражданская война. Тогда даже мелкая буржуазия города и середняк в деревне, доселе враждебно относившиеся к Советской власти, убедились: только она, эта власть, только большевики являются силой, способной отстоять свободу и независимость России. Убедились, что вожди Белой армии готовы были сдать страну интервентам, Западу, только бы вернуть власть буржуазии и помещикам. Именно тогда, в 1919 году, Ленин констатировал: «Патриотизм теперь поворачивает в нашу сторону». Капиталистический Запад в случае победы интервенции и Белого движения готовил России положение сырьевой полуколонии с «демократическим» устройством власти.

Другое ключевое положение ленинской статьи можно назвать ее главным выводом, ставшим идеологическим кредо большевиков. «Интерес (не по-холопски понятой) национальной гордости великороссов, — писал Ленин, — совпадает с социалистическим интересом великорусских и всех иных пролетариев». История социалистического переустройства страны, построения великой Советской державы отвечала сохранившейся в народной памяти истории борьбы за землю и волю (социальную справедливость), за независимость Руси — России. Кто не видит связи социалистической истории страны со всей ее тысячелетней историей, тот не поймет, как возник советский патриотизм и почему он стал массовым явлением в годы Великой Отечественной войны. Не поймет, почему советский воин — татарин или казах, — оказавшийся во вражеском окружении, на предложение гитлеровцев сдаться кричал в ответ: «Русские не сдаются!»

Советский патриотизм — новое духовное состояние человека, свободного от унижения личного достоинства эксплуатацией его труда. Но в основании советского патриотизма лежал русский патриотизм — самоотверженная любовь к России как миру духовному, соборному — миру всех народов и народностей, связанных с русским народом единством исторической судьбы. Можно сказать, что русский патриотизм — патриотизм общенациональный, или, если выражаться языком марксизма, интер-национальный. Так сложилось естественно-исторически: территории Руси и вокруг нее были просторны, обширны — земли хватало всем; междоусобицы русских и приграничных с ними народов случались, но были редкими из-за земли; постоянная военная угроза извне, при малой населенности громадных территорий, обязывала многие народы перед вражеским нашествием объединяться вокруг русского народа, а русских — собирать единое войско (примеров тому — множество); Россия создавалась преимущественно на основе добровольного присоединения к русскому государству других народов, хотя бывало, опять же редко, что русские расширяли свои границы и мечом; русский народ никогда не был народом-господином, он веками исполнял военную службу по защите многонационального Отечества.

Никто лучше Пушкина не выразил общенационального смысла русской гордости:

Слух обо мне пройдет по всей

Руси великой,

И назовет меня всяк сущий

в ней язык,

И гордый внук славян, и финн,

и ныне дикий

Тунгуз, и друг степей калмык.

Сколько ни пытайтесь найти подобное выражение национальной гордости в мировой литературе, всё тщетно. Нет ничего в ней подобного, да и не могло быть. Российская империя принципиально отличалась от иных империй — испанской, английской, французской, германской: она не имела колоний. Русская нация была свободна от психологии национализма и шовинизма — психологии колонизаторов. Сама история подготовила ее к восприятию идей пролетарского интернационализма, солидарности трудящихся. Сталин, как и Ленин, отлично знал отечественную историю и понимал, что без ведущей роли русского народа — русских пролетариев и крестьян, русской интеллигенции — социализм в России немыслим. В сталинскую эпоху эта роль очевидна. Очевидна и востребованность русского патриотизма: страна готовилась к войне не на жизнь, а на смерть…

…Тяжкий удар по русскому патриотизму нанес Хрущёв. Его варварство в отношении народной памяти о Сталине не прошло бесследно для русского советского сознания: со Сталиным связаны его возрождение и подъем, вершиной которого стала Победа 1945 года. Здесь стоит вспомнить, что после смерти Ленина в сфере просвещения и культуры возобладала антирусская линия, проводившаяся Троцким, Бухариным, Покровским, Ярославским, др. До 1934 года в школах русская история рассматривалась как история насилия, невежества, варварской отсталости. В литературе и искусстве господствовали пролеткультовцы с их лозунгом «Пушкина долой с корабля современности!» Сталин прервал антирусскую линию, за что обвинен Троцким в национал-социализме.

В послехрущёвское время ничего не изменилось: из партийной пропаганды исчезла русская тема…

Горбачёвская «перестройка» явилась логическим завершением хрущёвской антисталинской (читай — антирусской) кампании. Уже во времена Горбачёва русский народ был отодвинут от ведущей роли в советском обществе — национализм набирал силу в Прибалтике, на Украине, на Кавказе. При Ельцине, с разрушением социалистического производства, русские окончательно лишились ведущей роли в жизни страны. Русский патриотизм был подвергнут остракизму и шельмованию. С развалом СССР русский народ оказался самым большим разделенным народом мира, чего не случалось за всю его многовековую историю.

И классовая, и национальная

Все последние двадцать лет не прекращаются антисоветизм и скрытая в нем русофобия. Происходит целенаправленная дерусификация культуры России, ее истории. Русская классическая литература (а в ней наше национальное сознание, наша история) оказалась на положении бедной родственницы в школьном образовании — исключена из ряда базовых дисциплин в пресловутом образовательном стандарте Фурсенко. Часы преподавания русской литературы и русского языка сокращены дальше некуда. Бытовая русская речь англизируется, всё более напоминает блатной язык: «массовая культура» с ее апологией разврата, денег и насилия делает свое дело… Стоит ли далее живописать картину разрушения классической и народной русской культуры, подрыва ее вершины — советской культуры? Она у всех перед глазами. Лучше обратим наше внимание на экономический подрыв отечественной духовности — на приватизацию, то есть на превращение в частную (на деле — в олигархическую) собственность государственного производства. Как говорится, в одночасье русский народ, равно как и все народы России, лишился того благосостояния, которое имел при Советской власти. Образовались олигархические кланы — крупный капитал. Ему ни к чему русская, советская культура с ее нормами коллективистской морали. Впрочем, как ни к чему и главный ее творец и носитель — русский народ. Ставка сделана на «массовую культуру» — мещанскую культуру взбесившегося индивидуализма (Пугачёва вместо Пушкина). Это для обнищавших низов. Для верхов (самопровозглашенной элиты) вполне сгодился ирреальный постмодернизм вкупе с авангардным «масс-культом».

Но приватизация имела еще одно губительное последствие: она развалила трудовые производственные коллективы, в которых русские рабочие были ядром многонациональной общности. Исчезли коллективы во множестве своем — ослабла эта общность, и общность русских прежде всего. Увы, многие до сих пор видят зло, но не его причины. Видят то, что бросается в глаза и бьет по чувству национального достоинства: безработицу, усугубляемую для русских притоком мигрантов из стран СНГ (их рабочую силу за бесценок скупают «новые русские»); образование криминальных анклавов преимущественно выходцами с Кавказа (конечно же, не без содействия все тех же «новых русских»); повальное пьянство в русской деревне — от безысходности; высокую смертность среди русского населения…

Где тут место патриотизму в уязвленной душе русского человека?! Любить Россию абрамовичей и потаниных? Нет уж, увольте! А где она, другая Россия? Где хорошо жить честному русскому?.. Но свято место пусто не бывает. И в больной душе появились плевелы национализма: Россия — для русских! Всё оказывается простым и понятным: нерусские должны знать свое место.

Здесь вновь обратимся к Толковому словарю В. Даля. Читаем: «Национализм: шовинизм, узкий патриотизм, основанный на стремлении к исключительному господству собственного народа с унижением и даже истреблением всех остальных». Словарь В. Даля — бессмертный памятник русской культуры. В нем слова русского народа толкуются так, как это отложилось в его исторической памяти. В русской истории, сколь внимательно ни всматривайся во все ее страницы, великие и трагичные, не найдешь национализма. За всю историю России ни один народ не порабощен, ни один, даже самый малый, не исчез с лица земли. В то время как в Англии давно нет бриттов, во Франции — гасконцев, в Германии — пруссов. О США и говорить не стоит — трагедия индейских племен известна всему миру. Так отчего же в России проявился национализм? Не является ли он одним из следствий реставрации капитализма?

Национализм много моложе патриотизма. Последний возник в глубокой древности, находится в ряду корневых чувств, «закрепленных веками и тысячелетиями обособленных отечеств» (Ленин). Национализм зародился в процессе образования наций в буржуазную эпоху — эпоху окончательной победы капитализма над феодализмом. Именно тогда буржуазия играла ведущую роль в национальном движении, цель которого — образование национального государства. Экономическая основа этого движения, по Ленину, состояла в том, «что для полной победы товарного производства необходимо завоевание внутреннего рынка буржуазией, необходимо государственное сплочение территорий с населением, говорящим на одном языке, при устранении всяких препятствий развитию этого языка и закреплению его в литературе». Выполняет ли эту миссию российский олигархический капитал? Вопрос риторический. Возникнув на разрушении социалистического товарного производства, он сугубо паразитарен: гонит нефть, газ, металл на Запад и сдает внутренний рынок иностранцам. Потому он свободен от забот о русском языке и его носителе — русском народе.

В многонациональной России — полубуржуазной и полуфеодальной — борьба за внутренний рынок шла не между нациями, а между господствующими классами (буржуазия и помещики) русской нации и других наций. Как точно определил Сталин еще в 1913 году, рынок стал основным вопросом молодой буржуазии: «Сбыть свои товары и выйти победителем в конкуренции с буржуазией иной национальности — такова ее цель. Отсюда ее желание — обеспечить себе «свой», «родной» рынок. Рынок — первая школа, где буржуазия учится национализму». Именно в борьбе за рынок она спекулирует патриотизмом, пряча за ним национализм — свое исключительное право владеть рынком, что выдается за исключительное право данной нации по сравнению с иными. Для этого буржуазия, говорил Сталин, «апеллирует к «родным низам» и начинает кричать об «отечестве», выдавая свое собственное дело за дело общенародное». И далее: «Она вербует себе армию из «соотечественников» в интересах «родины». И «низы» не всегда остаются безучастными к призывам, собираясь вокруг ее знамени».

Нечто подобное можно было наблюдать, когда планомерно разваливали СССР, на месте которого возникло мертворожденное СНГ. По этой же схеме шел «парад суверенитетов» в России. Здесь позволим себе небольшое отступление. Национальная буржуазия и, соответственно, буржуазный национализм играли прогрессивную роль в борьбе с феодализмом, а в новейшее время — в борьбе за освобождение от колониальной зависимости. Но в бывших советских республиках вышедшая из тени криминальная буржуазия исполняла сугубо реакционную роль — она использовала этнический национализм для ликвидации власти трудящихся. Сегодня буржуазный национализм обрел оскал фашизма в Литве, Латвии, Эстонии, Грузии, в западных областях Украины. А что же Россия — РФ?

Государственной политикой РФ все последние двадцать лет был и есть космополитизм, за которым кроется транснациональный глобализм, или глобализм по-американски. Неожиданного в этом ничего нет: российский олигархический капитал и созданный им режим власти (вкупе с бюрократией из партийно-советской номенклатуры) получили право на жизнь с санкции транснационального капитала. Они с ним неразрывно связаны. Отсюда и русофобия в форме антисоветизма. Не в интересах транснациональных монополий иметь в России государствообразующую нацию с социалистической историей, способную сплотить многоязычную страну на пути к социализму XXI века. Антисоветизм, антиленинизм, антисталинизм — всё это формы русофобии, ибо в исторической памяти, а стало быть, и в национальном сознании русского народа, и не только русского, сохранился высокий духовный смысл Советской власти и двух великих имен России — Ленина и Сталина. Да, этот смысл вытравляется, в особенности в сознании молодежи, бездуховной «масс-культурой», ежедневным телекиллерством. Но как показывают опросы десятков миллионов людей (телеконкурс «Имя Россия» — 2008 г., телепередача «Суд времени» — 2010 г.), искоренить его проповедникам либеральных ценностей никак не удается. Не удается потому, что для русского человека советская история — это его и классовая, и национальная история. В ней его народ — русский — поднялся на пик славы в исполнении своей государствообразующей и культуроформирующей роли.

Создание могучей Советской державы и советской цивилизации (мощного производства, науки, культуры) составляет национальную гордость русского человека. Этого никак не могут понять наши записные революционеры, что левее левых. Они видят только классовое содержание Октябрьской революции 1917 года и отказывают ей в национальном характере. Случайно ли Ленин первым назвал ее русской?

Что до наших записных патриотов, то чаще всего от них услышишь: «диктатура пролетариата, государство трудящихся — всё это от Маркса, от Запада». Октябрь 1917 года дал национальную форму народовластия — Советы. Она вызрела в русской сельской общине и была признана всеми народами России. А «русский революционный размах» (Ленин), благодаря которому страна прошла (пробежала!) путь от сохи до атомного реактора при двух войнах невиданной разрушительной силы — Гражданской и Великой Отечественной?! Такого не было в истории человечества. Чернышевский в свое время справедливо заметил: «Даже и тогда, когда прогресс одного народа совершается через заимствование у другого, он, тем не менее, совершается национально». Национально осуществлялась идея пролетарской диктатуры — в форме Советов. Национально свершилась индустриализация — через революционный размах трудовых коллективов, о чем на Западе и речи не могло быть.

Либералы-«модернизаторы», спешно разрабатывающие программу «десталинизации» России, никогда не простят русским пролетариям, русским крестьянам, русским интеллигентам, что они пошли за большевиками, Лениным и Сталиным, что, несмотря на жертвы и лишения (а какое из великих преобразований в мировой истории обходилось без них?), поверили социализму и увлекли к нему все народы нашего Отечества.

Жива историческая, национальная и классовая память русского народа. Она предостерегает его от наивного доверия трубадурам «общечеловеческих ценностей». Но она требует постоянной защиты. Иначе она ослабевает и сдает позиции под натиском антисоветчины, льющейся, как из прорванной канализационной трубы, из теле- и радиоэфира. Историческую память поджидают новые испытания, в ряду которых не последнее место занимает испытание национализмом.

Два фронта

Русский национализм (не будем опасаться назвать его) не имел места в отечественной истории, о чем уже говорилось. Было бы непростительным преувеличением утверждать, что ныне он получил широкое хождение в российском обществе. Под русский национализм пытаются подогнать события в Кондопоге, на Манежной площади в Москве, но это не так. Он там дал о себе знать, обозначился, но не являлся главной причиной названных событий. Она же заключалась в отчуждении государственной власти от рядовых граждан — простых людей, в полном пренебрежении властью их забот, нужд и интересов. Конечно же, факты унижения национального достоинства русских были, и очевидные, но они явились лишь последней каплей, переполнившей чашу терпения по поводу бездействия власти, бросившей людей на произвол судьбы. Накопившийся социальный гнев выразился в русском протесте, никак не в русском национализме. Однако националистический клич «Россия — для русских!» прозвучал, и нельзя сказать, что он ни у кого не нашел отклика. Нашел, в первую очередь — у подростков и молодых. Но далеко не у всех из них.

Идейных националистов, исповедующих «идею крови», весьма мало. Однако именно они рекламируются в либеральных СМИ, дабы внушить обществу миф об угрозе «русского фашизма». Делается это для того, чтобы размыть в сознании людей давно усвоенную объективную истину: именно буржуазный Запад — родина фашизма. Таким образом пытаются обелить Запад, представить его оплотом гуманизма, демократии и прав человека. Россия же представляется страной тоталитаризма, таящей в себе угрозу миру.

Примечательно, что идейный национализм находится у нас отнюдь не в подполье. Он открыто пропагандирует себя. В 2010 году вышел в свет первый номер журнала «Вопросы национализма». В нем излагаются основы «теории» этнического (так и сказано) русского национализма, в соответствии с которой постулируется: «русскость определяется по крови»; «русским людям всегда был неосознанно, инстинктивно присущ расовый образ мыслей»; «Россия либо будет русским национальным государством, либо ее не будет вообще». Речь идет также об антирусской сути большевизма и Советской власти и утверждается, что СССР «не был государством русских, ни, тем более, государством для русских».

Именно откровенный антисоветизм и антикоммунизм идейного русского этнического национализма является, по нашему убеждению, причиной его легализации властью. Для мыслящего русского человека, русского по культуре прежде всего, нет нужды в доказательстве реакционной абсурдности приведенных выше националистических постулатов. Они не воспринимаемы даже теми, кто по заблуждению считает себя националистом, о чем еще скажем. Но сколько в современной России разучившихся мыслить и не наученных мыслить, не усвоивших основ русской культуры и не приобщаемых к ней? Немало. С реализацией реформы образования по Фурсенко, если ее не остановить, будет еще больше. То, что составляет сегодня удел политических маргиналов, завтра может превратиться в раковую опухоль национализма. Зайдите в Интернет, и вы обнаружите там публикации типа «Нация с точки зрения биологической». Пусть единичные, но вызовы этнического национализма у нас появились. У нас — это в стране, победившей фашизм… Надо видеть опасность в ее зародыше.

Национализм опасен для любой страны, для страны многонациональной он опаснее многократно. Когда его вирус проникает в государствообразующий народ — жди общенациональной беды. Случись это с русским народом — жди распада России. Вместо дружбы народов будет война народов — война национализмов. Согласись с тем, что б`ольшая часть целого (русский народ) есть само целое, то есть Россия, и целое исчезнет. Национализм русский, татарский, башкирский, еврейский и другой — любой хуже. Хорошего, правильного, непорочного, неэтнического и просвещенного, этического национализма не существует. Это опасное заблуждение, что «свой» национализм лучше, чем «чужой». Что «свой» мы, так сказать, удержим от жестокости — от разделения на «наших» и «не наших» по «чистоте крови». Увы, в капкан этого заблуждения попадают люди весьма образованные, просвещенные и даже с известными именами.

Национализм — испытанное орудие буржуазии, которое она использует по принципу «разделяй и властвуй». Не важно, по каким мотивам — благородным (защитить национальное достоинство своего народа) или нет — человек назвал себя националистом. Не важно, с какими оговорками он это сделал (скажем: любить свою нацию при уважении к иным национальностям). Важно, что он встал на путь национализма. На путь, по которому он пойдет не сам, верный своим мотивам и оговоркам, а его поведут. Первое, что от него потребуют, — забыть о классовых противоречиях, о социальном неравенстве и помнить: мы — одна нация, у нас единый национальный дух. Главный лозунг националистов «Нация — превыше всего!» За ним кроется идея якобы возможного и необходимого социального партнерства, национального единства буржуа и пролетария. Национализм размежёвывает рабочих по национальностям, что случилось в конце зловещей перестройки и позже на Украине, в Прибалтике, Грузии, Армении и Азербайджане.

Немало говорится и пишется сегодня о слабости и раздробленности российского рабочего класса. Он еще вещь в себе, но не для себя. Одна из причин того — утрата пролетариями России классовой солидарности, интернационализма с разрушением социалистического производства. Но где нет интернационализма, там непременно вьёт свои гнезда национализм — свято место пусто не бывает. Национализмом, межнациональной враждой капитал глушит классовую солидарность рабочих в борьбе за свои права. Олигархический капитал, подобно гигантскому пылесосу, всасывает миллионы мигрантов из ближнего зарубежья, чтобы заполонить ими рынок труда России. Их скупленная за бесценок рабочая сила стала главной причиной межнационального противостояния. Националисты объявляют его виновниками мигрантов, оставляя в тени капитал, что, конечно же, на руку последнему: разделяй и властвуй!

Национализм, дай ему волю, нацелен на решение той же задачи, что и либерал-космополитизм, как это ни покажется парадоксальным. И тот и другой устремлены на подрыв и уничтожение оберегаемого в народе советского патриотизма. Более того, русский этнический национализм — принципиальный противник патриотизма. В упомянутом журнале «Вопросы национализма» сообщается, что еще в середине 90-х в националистических кругах прошла капитальная дискуссия «Национализм против патриотизма». «Размежевание прошло, и оно необратимо» — таков главный вывод русских националистов «по крови». Размежевание произошло по вопросу отношения к государству. «Основной и непреложный для националиста тезис: «Нация первична, государство вторично»; для патриота — наоборот», — пишет один из авторов «Вопросов национализма».

Как схожи идейные националисты и либерал-космополиты в их отношении к государству! Разница лишь в том, что либералы ставят личность впереди — она первична. Историей давно доказано: нация становится нацией и получает развитие с образованием национального государства. С его разрушением она гибнет. Отношение истинного патриота к государству есть его отношение к судьбе народа, нации. Если государство таково, что угнетает народ, нацию, ведет к их вымиранию — духовному и физическому, то истинный патриотизм состоит в том, чтобы бороться за изменение государственного устройства. Это патриотизм борьбы за спасение Отечества, деятельной любви к Родине.

Итак, национализм исключает патриотизм. Но и либерал-космополитизм исключает патриотизм. Противоположные крайности сближаются. Сближение может происходить по принципу «цель оправдывает средства». Пример тому — альянс национал-большевика Лимонова с либералами Каспаровым и Немцовым. Но, как правило, крайности сходятся на антисоветизме и… русофобии (да!). Националисты «по крови» создают придуманный ими отталкивающий образ русского народа — своеобразный вид русофобии. Либерал-космополиты делают то же самое, только на свой лад.

Но есть социальная среда, в которой одновременно существует тенденция патриотизма и тенденция склонности к национализму. Это мелкобуржуазная среда (мелкие частные предприниматели). Ленин неоднократно обращал внимание на предрасположенность мелких хозяев (так он называл представителей мелкой буржуазии) к постоянным колебаниям, к перемене политических позиций, что определяется их неустойчивым социальным положением. Сегодня мелкий бизнесмен — собственник, а завтра, в случае кризиса, — он уже пролетарий. Это промежуточное положение между крупным капиталом и пролетариатом толкает мелкое частное предпринимательство на поиски так называемого третьего пути. Так сказать, не капитализм и не социализм, а нечто среднее, «особый путь».

Иллюзией такого «особого пути» может стать национализм, поскольку мелкий бизнесмен из русских чаще других на рынке вступает в конфликты, нередко кровавые, с представителями иных национальностей. Именно за «националистические шатания» (Ленин), националистические настроения, настроения антикавказские (скажем так, как есть в жизни) хватается ЛДПР Жириновского. И предлагает «простое» решение национального вопроса, отнюдь не как вопроса социального, классового, каковым он прежде всего является, а как вопроса сугубо национального: на рынке должны быть только русские!

Но мелкобуржуазная среда — это еще и среда, в которой предрасположенность к патриотизму является естественной. Мелкий частный собственник, в отличие от крупного капитала, не связан с внешним рынком. Он зависим только от состояния отечественной экономики. В современной России в мелком бизнесе, далеко не по своей воле, оказались многие работники вчерашнего социалистического производства. В большинстве своем — это советские люди по духу. У многих из них бизнес семейный, без эксплуатации чужого труда. Их настрой левопатриотический. Мелкобуржуазная среда сдвинется в сторону того, чье влияние на нее окажется преобладающим: либо в сторону власти либерал-космополитов, либо в сторону национал-либералов, рядящихся в кафтан патриотизма, либо в сторону коммунистов. Борьба за мелкособственническую среду, о чем постоянно напоминал коммунистам Ленин, есть борьба за непролетарскую массу трудящихся, подчеркнем последнее слово.

А что же средний бизнес? Есть ли в нём представители левопатриотических настроений? Есть, но это одиночки, исключение из правил. В целом средний капитал имеет стремление стать крупным и потому поддерживает власть.

В политике, как говорил Ленин, группировка идет по социальным группам, то есть по классам, отнюдь не по нациям. На текущий момент, в канун думских выборов, эта группировка произошла. Формируются два фронта: так называемый народный фронт Путина — фронт крупного капитала с подведомственной ему (олигархам) бюрократией и народно-патриотический фронт во главе с КПРФ — фронт пролетариев умственного и физического труда и непролетарской массы трудящихся. Для каждого, кто считает себя патриотом, наступает момент истины: на чьей он стороне?

Борьба между фронтами — между трудом и капиталом — будет бескомпромиссной. Борьба и классовая, и национально-освободительная — за освобождение всех наций нашей Родины от порабощения их космополитическим капиталом (российским и иностранным). А это значит, что предстоит непримиримая духовная борьба против разрушения национальной культуры, осквернения исторический памяти народа России. Люди разных национальностей, начиная с великороссов, верующие и атеисты, все, образующие великую армию Труда, смогут одержать победу над чужеродными силами, объединенными в олигархически-чиновничьей коалиции, если осознают — Отечество в опасности! — и будут преисполнены решимости идти до конца. Если будет монолитной ведущая сила народно-патриотического фронта — КПРФ. Если партия коммунистов России сумеет организовать всенародное движение за национализацию олигархической собственности. Тогда будет предотвращена угроза распада России на олигархические уделы, давно уже существующие на паях с иностранным капиталом. Тогда перестанет быть товаром основа патриотизма — наша земля.