Распил и распыл

    Прямо у проходной — большая некогда Доска почета. На ней, как и полагается при капитализме, нет передовиков производства. Но сама конструкция осталась. А под ней — груды металлолома. Я даже и предположить не могла, что всё это уже срезано и подготовлено… на вывоз. Рабочие, дававшие комментарии, знают, кем подготовлено и даже куда всё это будет отправлено…

    — Мы так предполагаем, что металлические конструкции спиливают все подряд. Стены-то трещат — здания как бы не рухнули,— начали рабочие свой невеселый рассказ от самого порога проходной. 

    Сразу вспомнился август 1991 года: агромашевцы в первую очередь перестали пускать на завод коммунистов. Потом, после разрешения деятельности Компартии, коммунисты, те, кто перерегистрировался в партии, пытались найти с ними контакт. Но рабочие отказывались. Так продолжалось до тех пор, пока, как говорится, жареный петух не клюнул.

    Агромашевцев, можно сказать, он клюнул одними из первых в регионе. 

    Практически невозможно проследить ни логику, ни реальную цепочку развала социалистиче-ского предприятия — гиганта отечественного сельскохозяйственного машиностроения. Первую плавку, как говорят ветераны, на Курском заводе тракторных запчастей (КЗТЗ) произвели в далеком 1947 году. С 1954 года завод стал действовать как самостоятельное предприятие. И всё это время строился: возводились новые корпуса, осваивалась продукция… К концу 80-х наименований выпускаемой здесь продукции было даже не сотни — тысячи!

    Память короткая?

    Когда пришла “демократия”, бывший КЗТЗ — крупнейший в Министерстве сельскохозяйственного машиностроения — буквально разорвали на десятки, а теперь говорят, на сотни мелких-мелких ЗАО, АО, ООО и т.д. Сколько их было и исчезло за это время, никто не берется сосчитать.

    На базе бывших цехов появились (на бумаге) заводы! Ах, ах, как значимо звучит! Но у заводов тех нет ничего из того, что создавалось трудом рабочих. А на базе заводиков (тоже на бумаге) пригнездились те самые АО и ЗАО.

    На так называемом литейном заводе (раньше цех) ныне трудятся в основном женщины: собирают стержни по заказу Ташкентского тракторного завода.

    — Сегодня наполняем четвёртый вагон. Надо всего пять,— рассказывает рабочая Марина Дворникова.— Что будет потом, знаем. Биржа труда. А там нас таких, знаете, сколько?!

    Даже при наличии единственного за весь год более-менее значимого заказа (Ташкент заплатит 3 миллиона рублей) зарплата рабочих (опять же на бумаге) не дотягивает до 4,5 тысячи рублей. Но и этих денег не платят.

    Когда мы всё это обсуждали в курилке, один рабочий, не склонный к ностальгии, сказал: “А что мы имели при коммунистах?! Было всегда плохо”. Ему свои же и ответили: “Имели гарантированную работу и зарплату выше 300 рублей”. Но ответ его не устроил. Тогда товарищи по беде парировали: “Ты на свою зарплату в те годы искал, где бы машину купить, а теперь кусок хлеба ищешь. И дети дома голодные. Вот и вся разница”. “Оптимист” умолк.

    В начале 90-х обещаниям кардинальных перемен рабочие радовались: надоело работать в три смены, всё чаще и чаще для выполнения плана захватывали субботу (правда, всегда с двойной оплатой). План гнали с такой скоростью, что и мастера, и сам рабочий класс не поспевали. Заказов было много. Потребители у ворот завода даже ночевали, чтобы получить заказ…

    А было-то это всего лишь 17 лет назад. Многие из тех, с кем встретились в этот день в курилке (единственном месте с еще не разобранной крышей), помнят те времена. 

    Сегодня в литейном корпусе (язык не поворачивается назвать всё, что осталось, заводом) выбиты стекла, сквозь дыры в крыше виднеется холодное зимнее небо. Освещения в корпусе нет. В тот день шел снег с дождем. Проходы между оборудованием заполнены водой — от дождя. Рабочие, чтобы окончательно не замерзнуть, прямо в цехе разводят костры. Сюда же, на тепло, сбегаются голодные собаки, нашедшие на заводе пристанище…

    Ирина Епишева, проработавшая здесь 28 лет и тоже уже получившая уведомление об увольнении на 22 декабря, вспоминает времена, когда в этом же цехе шла борьба за высокую культуру производства, стены были побелены, оборудование покрашено, был даже аквариум, несмотря на то, что условия труда в цехе были вредными. Для рабочих была построена сауна, действовала комната отдыха, где на столах были самовары, из которых в обеденный перерыв пили чай…

    На глазах Ирины показались слезы: этого на ставшем ей родным заводе уже больше не будет.

    Марина Дворникова сама воспитывалась в семье, где было 15 детей. Когда выходила замуж, предполагала, что у нее тоже будет много ребятишек. Сегодня ей 39 лет. Она — мать шестерых детей. Вернее, было у нее столько. Служившего в армии сына привезли из Чечни грузом-200. На предприятии, куда она пришла со школьной скамьи, в помощь выделили, словно в душу наплевали, только 200 рублей. Новыми, демократическими. Сказали: больше нет.

    Для рабочих выход один — примыкать к КПРФ

    Станислав из собравшихся самый молодой, тоже из рабочей семьи. Детство, говорит, хорошее было: родители, рабочие этого же завода, много зарабатывали, ни в чем детям не отказывали. Куда только не ездили! У Стаса теперь двое своих детей. Он никуда не может их свозить, ничего показать. Зная о той советской жизни не понаслышке, он совершенно сознательно вступил в КПРФ. Ныне является на заводе агитатором.

    — Выхода не вижу никакого, как только примыкать к протестному движению,— рассказывает он.— Остальные партии только обещают, КПРФ реально действует. Выбор был. Но выбрал правильно: КПРФ.

    В бывшем заводском поселке, где он проживает, привлек в партию еще несколько таких же рабочих, создал первичку, сам ее возглавил. Теперь все вместе ходят на акции протеста КПРФ. Благо времени для этого хватает: предприятие и до мирового кризиса вот уже 17 лет в простое.

    Не так давно Сеймский райком КПРФ организовал у проходной “Агромаша” пикет в защиту рабочих. Коммунисты озвучили требования агромашевцев: 

    — погасить задолженность по зарплате;

    — восстановить прежние производственные мощности завода;

    — нет — безработице;

    — улучшить условия труда (на предприятии было два несчастных случая со смертельным исходом и с серьёзной травмой).

    Организаторы пикета приготовили резолюцию, стали собирать под ней подписи, чтобы потом направить руководству области.

    Жиденькой цепочкой рабочие шли в свои остывшие цехи. С опаской сторонкой обходили пикет. Коммунисты просили их поставить свою подпись под резолюцией. Рабочие в основном отказывались — опять же из-за боязни, что им не выплатят заработную плату. 

    Мало того, что зарплату им так и не выплатили, но теперь еще и сокращают. Положение стало только хуже.

    Так это или нет, со временем всё равно прокуратуре разбираться. Но сегодня рабочим нелегко. И их интересы никто, кроме КПРФ, не пытается защитить.