Вот почему так ценны работы честных историков, посвященные данной теме. Например, за последние годы вышли интересные книги постоянных авторов «Правды» Юрия Емельянова и Владимира Суходеева. Большой читательский интерес вызвала публикация исследования Александра Огнёва. А на днях прислал свой новый труд еще один наш автор — военный историк Анатолий Сергиенко. Его книга «Пусть сильнее дует ветер истории!» имеет подзаголовок «Первые двенадцать дней из военной жизни И.В. Сталина». Поскольку вышла она в Белгороде, причем просто мизерным тиражом, а интерес представляет немалый, «Правда» начинает сегодня публикацию фрагментов из этой книги.

22 ИЮНЯ 1941 ГОДА. Спят советские люди в западных районах страны. А на востоке уже пробудился день. И никто не знает, что там, за границей, всё готово к нападению на спящую после трудового дня страну, нападению внезапному, коварному. Для вторжения готово всё. Покрылись утренней росой подвешенные к крыльям четырёх тысяч самолетов бомбы. Угрюмо смотрели в нашу сторону зияющими жерлами пятьдесят тысяч нацеленных орудий. Застыли перед броском три с половиной тысячи танков. Сто девяносто пехотных и моторизованных дивизий ждали сигнала, чтобы перейти нашу священную границу.

Последние секунды перед вероломством. Последние секунды мирной жизни. Последние секунды сна. Четыре часа по среднеевропейскому времени. Грань между миром и войной. Страшный удар обрушился на нашу страну. В городах и сёлах разорвались первые бомбы и снаряды. Кованый немецкий сапог ступил на землю нашей священной Родины. Так началась война.

Через 1 час 45 минут после вторжения германских войск на нашу территорию Секретарь ЦК ВКП(б), Председатель Совета Народных Комиссаров СССР И.В. Сталин, приехав в Кремль с ближней дачи, открыл дверь своего кабинета. С этой минуты начался военный период его партийной и государственной деятельности. Вместе с ним в кабинет вошли пять человек: его заместитель по Совнаркому СССР и нарком иностранных дел B.М. Молотов, нарком обороны Маршал Советского Союза C.К. Тимошенко, начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии Г.К. Жуков, начальник Главного политического управления Красной Армии Л.3. Мехлис и нарком внутренних дел Л.П. Берия. Именно с этими руководителями основных наркоматов Советского правительства И.В. Сталин начал разрабатывать первые основополагающие мероприятия по организации отпора агрессорам и переводу страны на военное положение.

Приведенные сведения зафиксированы в книгах (тетрадях) регистрации посетителей кремлевского кабинета И.В. Сталина (далее — журнал регистрации посетителей, ЖРП). Этот журнал начиная с 1924 года фиксировал буквально по минутам фамилии всех, кто и во сколько входил в кабинет вождя и выходил из него. Эти записи делали дежурные в приёмной И.В. Сталина, и, как видно по внешнему виду документа, каждый вершил эту процедуру по-своему.

Эти тетради 66 лет хранились в «Особой папке Политбюро» Центрального партийного архива (ныне — Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), а после развала СССР — в Архиве президента Российской Федерации (АП РФ).

Публикация уникальных архивных сведений началась в шестом номере журнала «Известия ЦК КПСС» в 1990 году (дано содержание записей только за период с 21 по 28 июня 1941 года). Затем публикацию продолжил журнал «Исторический архив» (№ 6 за 1994 год, № 2—6 за 1995 год, № 2—6 за 1996 год и № 1 за 1997 год). В № 4 за 1998 год этого же журнала опубликован «Именной алфавитный указатель» посетителей кабинета И.В. Сталина. В 2008 году издательством «Новый хронограф» журнал регистрации посетителей кремлевского кабинета И.В. Сталина был опубликован отдельной книгой под названием «На приеме у Сталина». В 2010 году это же издательство осуществило второе, переработанное и дополненное издание.

Записи посетителей с 22 июня по 3 июля свидетельствуют, что в течение десяти дней (29 и 30 июня приема в кремлевском кабинете не было) у И.В. Сталина побывали все высшие партийные и государственные деятели. Преобладали среди них военные. Именно в эти дни были разработаны и приняты основные документы по переводу всей жизни страны на военный лад. Это: директива № 2 «Военным Советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО, ВМФ о внезапном нападении Германии и боевых задачах войск»; директива № 3 «Военным Советам Северо-Западного, Западного, Юго-Западного и Южного фронтов»; коллективно подготовленное Заявление Советского правительства о внезапном нападении фашистской Германии на Советский Союз; указы Президиума Верховного Совета СССР о мобилизации военнообязанных 1905—1918 годов рождения и о введении военного положения на территории ряда республик и областей; постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) о вводе в действие мобилизационного плана по производству боеприпасов, о мобилизационном народно-хозяйственном плане на третий квартал 1941 года; директива Совнаркома Союза ССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей. В эти же дни были созданы новые военные органы: Ставка Верховного Главнокомандования Вооруженных Сил СССР и Государственный Комитет Обороны.

Сегодня ЖРП является единственным беспристрастным архивным документом, по которому можно буквально до минуты восстановить организаторскую и руководящую роль И.В. Сталина в первый (22 июня) и последующие одиннадцать дней начавшейся войны.

Почему речь идет именно об этих днях? Да потому, что в эти временные рамки антисталинисты всех оттенков и мастей втиснули самую главную ложь об И.В. Сталине периода Великой Отечественной войны. Ее суть: получив сведения о нападении фашистской Германии на Советский Союз, И.В. Сталин растерялся, испугался ответственности, отказался выступить по радио с Заявлением Советского правительства, отошел от дел и уединился на даче в Кунцево.

Сколько же продолжался период прострации? Лжецы были бы рады довести его до месяца, а то и больше, но тут на пути их черного дела встает совершенно неопровержимый факт — выступление И.В. Сталина по радио 3 июля 1941 года. Его не скрыть, не обойти, не объехать, не вырубить топором. И он, этот факт, никак не вписывается в лживую версию. Человека, сжато, четко и емко сказавшего народу тяжелую правду, сформулировавшего всеобъемлющие задачи борьбы с агрессорами, ну никак нельзя назвать растерявшимся, бездеятельным, впавшим в прострацию. А вот с начала войны и до 3 июля, на фоне скудности конкретных документов о работе И.В. Сталина в эти тяжелые дни, можно громоздить

горы лжи, вплоть до беспробудного пьянства. Сочинил байку, вбросил ее в средства массовой информации для тиражирования — и сочиняй новую. Кто и как сможет ее опровергнуть?

В последнее время родилась еще одна версия относительно поведения И.В. Сталина в эти дни: в прострацию он не впадал, но болел и по этой причине несколько дней не появлялся в своем кремлевском кабинете. Эту версию исповедуют историки, которые пытаются опровергнуть ложь о прострации. Сколько же дней он болел, в какие дни по этой причине не появлялся в Кремле, верно ли это?

На все эти вопросы, связанные с поведением И.В. Сталина в первые дни Великой Отечественной войны, я и попробую ответить.

От кого пошла ложь о сталинской «недееспособности»

Версия, согласно которой руководитель партии и глава государства И.В. Сталин, узнав о нападении фашистской Германии на Советский Союз, был так поражен, что впал в прострацию, отказался выступить по радио, уединился на даче и отошел от решения партийно-государственных дел, не нова. Этой долгожительнице идет уже шестой десяток лет. Она прочно утвердилась в научных работах некоторых отечественных и зарубежных историков, периодически будируется средствами массовой информации, не обошли ее вниманием и некоторые авторы художественных произведений.

Ложь о недееспособности И.В. Сталина, ошеломившая народы Советского Союза и всего мира, впервые прозвучала в феврале 1956 года, через десять с лишним лет после окончания войны. И хотя февраль — месяц зимний, эта ложь стала сродни грому среди ясного неба. И это немудрено. Ведь по сути дела все годы войны и вплоть до 1956 года, а это пятнадцать лет, для каждого гражданина Страны Советов И.В. Сталин являлся непререкаемым авторитетом в деле организации борьбы советского народа с фашистскими захватчиками. Под его руководством мы трудными дорогами войны шли к Победе в 45-м. А тут оглушительная новость:

«Было бы неправильным не сказать о том, что после первых тяжелых неудач и поражений на фронтах Сталин считал, что наступил конец. В одной из своих бесед в эти дни он заявил:

— То, что создал Ленин, всё это мы безвозвратно растеряли.

После этого он долгое время фактически не руководил военными операциями и вообще не приступал к делам и вернулся к руководству только тогда, когда к нему пришли некоторые члены Политбюро и сказали, что нужно безотлагательно принимать такие-то меры для того, чтобы поправить положение дел на фронте».

Вот так: человек, который для абсолютного большинства граждан страны был идеалом руководителя, государственником, вождем, учителем и чуть ли не полубогом, в одно мгновение превратился в негодяя, бросившего 22 июня страну и народ на произвол судьбы.

Автором этой гнусной лжи стал Первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущёв. Произнёс он ее, как считают многие историки, в докладе на закрытом заседании ХХ съезда партии 25 февраля 1956 года «О культе личности и его последствиях».

Вот в какой обстановке решался этот вопрос. Ее обрисовал в своих воспоминаниях Л.М. Каганович: «XX съезд подошел к концу. Но вдруг устраивается перерыв. Члены Президиума созываются в задней комнате, предназначенной для отдыха. Хрущёв ставит вопрос о заслушивании на съезде его доклада о культе личности Сталина и его последствиях. Тут же была роздана всем напечатанная в типографии красная книжечка — проект текста доклада. Заседание проходило в ненормальных условиях — в тесноте, кто сидел, кто стоял. Трудно было за короткое время прочесть эту объемистую тетрадь и обдумать ее содержание, чтобы по нормам внутрипартийной демократии принять решение. И это за полчаса, ибо делегаты сидят в зале и ждут чего-то неизвестного для них, ведь порядок дня съезда был исчерпан... Кроме того, товарищи говорили, что мы просто не можем редактировать доклад и вносить нужные поправки, которые необходимы. Мы говорили, что даже беглое ознакомление показывает, что документ односторонен, ошибочен. Деятельность Сталина нельзя освещать только с этой стороны, необходимо более объективное освещение всех его положительных дел, чтобы трудящиеся поняли и давали отпор спекуляции врагов нашей партии и страны на этом.

Заседание затянулось, делегаты волновались, и поэтому без какого-либо голосования заседание завершилось и все пошли на съезд. Там было объявлено о дополнении к повестке дня: заслушать доклад Хрущёва о культе личности Сталина. После доклада никаких прений не было, и съезд закончил свою работу».

Всё здесь верно, кроме одного. Исчерпав повестку дня и приняв соответствующие решения, съезд завершил свою работу. Даже был избран новый состав ЦК. А вот доклад о «культе личности» прозвучал вне повестки...

Но вернемся к цитате Н.С. Хрущёва. В «одной из своих бесед в эти дни он заявил» — с кем? С самим Никитой Сергеевичем? Но его в эти дни в Москве не было. Да что там в эти дни! В кремлёвском кабинете И.В. Сталина он не был даже в первые месяцы войны. Вот сведения ЖРП: С.К. Тимошенко, как командующий Юго-Западным направлением, и Н.С. Хрущёв, как член Военного совета этого направления, были приняты И.В. Сталиным 19 декабря 1941 года в период с 16 часов 15 минут до 18 часов 10 минут. Через семь часов они вновь посетили его кабинет (с 02 часов 20 минут до 04 часов 20 минут), при этом С.К. Тимошенко ушел на пять минут раньше. Если Семён Константинович до этого бывал в кабинете И.В. Сталина неоднократно, особенно когда исполнял обязанности наркома обороны, то Н.С. Хрущёв встретился с вождем впервые во время войны, то есть через шесть месяцев после её начала.

Вслед за Геббельсом

Откуда же эти сведения и подробности? Если сам Никита Сергеевич с И.В. Сталиным не встречался, в его кабинете в первые полгода войны не был, видеть и тем более слышать ничего не мог, то, значит, с чьих-то слов. Доподлинно известно, что еще в первые дни войны слух о прострации И.В. Сталина и о том, что он собирается бежать на восток, запустила геббельсовская пропаганда. Не оттуда ли растут ноги хрущёвской лжи?

Как бы там ни было, но ложные сведения относительно поведения И.В. Сталина в первые дни войны, словно выпущенный из бутылки джинн, были обнародованы в 1956 году.

Так называемое развенчание культа личности И.В. Сталина породило новую волну антисталинистов. Против него ополчились те, кому в тридцатые годы удалось, скрыв свои антинародные помыслы, уйти от возмездия. К ним присоединились дети тех, кто за антисоветскую деятельность и стремление восстановить в стране капиталистические отношения понес заслуженную кару. Лагерь антисталинистов пополнили изменники Родины, проявившиеся в годы Великой Отечественной войны и, сумев уйти от возмездия, осевшие за рубежом.

За пятидесятипятилетний период очернения имени и дел И.В. Сталина написана, как уже отмечалось, не одна сотня книг. Их авторы не обходят молчанием военный период деятельности вождя, в том числе и в первые дни войны. При этом те авторы, которые не скрывают своей ненависти к И.В. Сталину, берут за основу хрущёвскую ложь о недееспособности и отстраненности от государственных дел, вброшенную в сознание советских людей в феврале 1956 года.

Приправленная новыми умозаключениями, вымыслами и «документами», она кочует от автора к автору, из книги в книгу. Можно каким-то образом понять того или иного сочинителя антисталинского толка, который, повторяя и интерпретируя опусы Н.С. Хрущёва, не знал о наличии журнала регистрации лиц, принятых И.В. Сталиным в кремлёвском служебном кабинете. Если уж об этом сказал сам Н.С. Хрущёв, то кто и каким образом сможет опровергнуть этот факт? Сам И.В. Сталин? Но его нет, он уже ничего не скажет. В.М. Молотов или Л.М. Каганович, свергнутые с олимпа власти за почитание вождя? Но кто им даст слово и кто их будет слушать. Вот так в условиях отсутствия убедительных доказательств, опровергающих эту чудовищную ложь, она тиражировалась в книгах, учебниках для школ и вузов, журнальных и газетных статьях, дополнялась новыми «свидетельствами» и домыслами. Но как понять «пропагандиста» хрущёвской лжи, который знаком с содержанием журнала регистрации посетителей кремлёвского кабинета И.В. Сталина и вопреки этому продолжает ставить пластинку о прострации и отрешенности от государственных дел?

По ходу своего исследования на некоторых работах антисталинистов я остановлюсь подробнее, а пока здесь приведу цитату профессора, заслуженного деятеля науки А.В. Огнёва, который удачно собрал крупицы высказываний этих лжецов:

«Р. Медведев утратил последние признаки объективности. Он писал, что наша кадровая «армия была разбита и окружена в первые дни и недели войны из-за преступных просчетов Сталина, не сумевшего подготовить ни армию, ни страну к войне, из-за нелепых и глупых рассуждений Сталина в первый же день войны... В. Пикуль в «Барбароссе» утверждал, что в июле 1941 года «Сталин совсем растерялся, его воля была полностью парализована, он не думал теперь о государстве, а помышлял лишь о том, как бы ему удержаться на кремлёвском престоле».

М. Захарчук писал о «двухнедельной прострации вождя, когда он по существу выронил из рук власть». А. Уткин в своей книге «Вторая мировая война» написал, что Сталин «сразу после начала войны ушел ото всех на трое суток». Он нарисовал «феерическую» интригу Кремля: узнав о нападении немцев, «Сталин, посоветовавшись с Молотовым и Берией, решил отдать Германии «значительную часть Украины, Белоруссии и всю Прибалтику»...

Юровский беспардонно клеветал: «Началась война. Сталин сразу же скрывается». А в это время «наша армия начала сражаться... И тогда Сталин выходит из укрытия, начинает действовать сам и вместе с Жуковым, чтобы ускорить поражение».

С 1956 года и до конца своего правления Н.С. Хрущёв продолжал периодически бросать камни в сторону ушедшего из жизни И.В. Сталина. Правда, были и откаты. Несколько позже в ряде выступлений он заявлял, что партия не позволит отдать имя И.В. Сталина врагам коммунизма. Но было поздно.

Вершиной борьбы Н.С. Хрущёва с предшественником стало протащенное им решение о выносе тела прежнего вождя из Мавзолея. Случилось это 30 октября 1961 года. И уже ночью с 31 октября на 1 ноября тело И.В. Сталина тайно вынесли из Мавзолея и захоронили у Кремлёвской стены. Это действие стало апогеем антисталинской деятельности Н.С. Хрущёва. И прошло оно без малейшего противодействия со стороны делегатов XXII съезда КПСС. Оно и понятно: к этому времени горы лжи выросли настолько, что этот кощунственный акт приобрел своеобразную закономерность. Трудно себе не только представить, но и подумать, что подобная идея могла бы родиться в голове И.В. Сталина по отношению к своему предшественнику. Тело В.И. Ленина буквально в первые дни войны в строжайшей секретности было отправлено вглубь страны, в Тюмень, и позже его вернули в Мавзолей. Найдите в работах И.В. Сталина, его статьях или речах хоть одну фразу, хоть одно слово, характеризующие В.И. Ленина с отрицательной стороны. Не найдёте! Владимира Ильича он только пропагандировал и защищал.

Очень сомнительные «воспоминания»…

После того, как сам Н.С. Хрущёв получил по заслугам, он засел за воспоминания. Здесь уместно обратить внимание читателя на одну немаловажную деталь. Никита Сергеевич до такой степени впал в раж сочинительства антисталинских мифов, что его выступление о «культе личности» после завершения работы XX съезда долго не решались публиковать. Минула целая брежневская эпоха, сошли с короткой руководящей дистанции последователи Леонида Ильича Ю.А. Андропов и К.У. Черненко, и лишь при М.С. Горбачёве, да и то не сразу, хрущёвский наскок на И.В. Сталина удостоился публикации.

А теперь подсчитаем: от выступления в 1956 году «в закрытом режиме» и до первой его публикации в 1989 году минуло 33 года. О чем это говорит? О том, что при Л.И. Брежневе, Ю.А. Андропове и К.У. Черненко антисталинские инсинуации Н.С. Хрущёва были невостребованы. А вот М.С. Горбачёву пахнущее нафталином выступление Никиты Сергеевича понадобилось. Для чего? Для нового антисталинского похода. И он при «меченом» начался, но снаряды, запущенные в сторону И.В. Сталина, от долгого лежания на складах оказались менее мощными. За три десятилетия хрущёвские байки о военной деятельно-сти Верховного Главнокомандующего основательно потрепали воспоминания советских полководцев и военачальников, наркомов военной промышленности, всех тех, кто в годы войны вместе с Иосифом Виссарионовичем бок о бок трудился во имя Победы. И получился курьез: публикация хрущёвского выступления, скорее, ударила по нему самому, чем по И.В. Сталину. Ну как тут не вспомнить известного «классика»: «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда». Но это к слову. А мы, читатель, вернемся к Н.С. Хрущёву.

Умер он, исполнив свой долг мемуариста, в 1971 году. Превратить его рукопись в книгу в Советском Союзе при Л.И. Брежневе оказалось сложнее, чем за границей. Что и было сделано. Читателю будет небезынтересно узнать, что незадолго до выхода мемуаров Н.С. Хрущёва в США в газете «Правда» было опубликовано следующее заявление: «Как видно из сообщений печати Соединенных Штатов Америки и некоторых других капиталистических стран, в настоящее время готовятся к публикации так называемые мемуары или воспоминания Н.С. Хрущёва. Это — фабрикация. Никаких мемуаров или материалов мемуарного характера я никогда никому не передавал — ни «Тайму», ни другим заграничным издательствам. Не передавал таких материалов я и советским издательствам. Поэтому я заявляю, что все это является фальшивкой. В такой лжи уже неоднократно уличалась продажная буржуазная печать. Н. Хрущёв».

Ну и мастак же на выдумки был Никита Сергеевич!

Что же касается издания мемуаров Н.С. Хрущёва в СССР, то впервые они были опубликованы в журнале «Вопросы истории», затем уже в виде книги в издательстве «Вагриус» в 1997 году под неприхотливым названием — «Воспоминания. Избранные фрагменты». Уже через год книга была переиздана издательством «Московские новости», теперь уже под названием «Воспоминания. Время. Люди. Власть».

Главную причину, усадившую Н.С. Хрущёва за воспоминания, в предисловии к книге 1997 года издания сформулировал его сын Сергей Никитич: «Никита Сергеевич взялся за мемуары, когда власти всерьез задались целью реанимировать Сталина. Их решение он считал безумным, губительным для страны и доступными ему средствами стремился воспрепятствовать этому, рассказать правду о Сталине и сталинизме».

На деле же получилось, что не правда об И.В. Сталине, а кривда о нем стала губительной для страны.

Задача явная — оклеветать

Уже первый факт, при котором упоминается имя И.В. Сталина в хрущёвских мемуарах в связи с начавшейся войной, никак правдивым назвать нельзя. Посудите сами, читатель. «Когда мы получили сведения, что немцы открыли огонь, из Москвы было дано указание не отвечать огнем. Это было странное указание, а объяснялось оно так: возможно, там какая-то диверсия местного командования немецких войск или какая-то провокация, а не выполнение директивы Гитлера (? — А.С.) Это говорит о том, что Сталин настолько боялся войны, что сдерживал наши войска, чтобы они не отвечали врагу огнем.. Когда мы сообщили Сталину, что враг уже бомбит Киев, Севастополь и Одессу, что не может быть и речи о локальной провокации немецких военных на каком-то участке, а это действительно начало войны, то только тогда было сказано: «Да, это война, и военным надо принять соответствующие меры».

Ну титан военной мысли!

Насчет указания «не отвечать огнем». В 7 часов 15 минут 22 июня из Москвы в округа ушла директива № 2. Вот первая фраза из ее приказной части: «Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу».

Что за недоумки эти С.К. Тимошенко, Г.М. Маленков и Г.К. Жуков! Нет бы написать конкретно, по-военному — немедленно открыть огонь! А они, понимаешь, придумали: всеми силами и средствами... обрушиться... уничтожить. Сразу видно, академий не кончали. А этот Сталин, ну просто простофиля! Пока не вдолбили ему в голову, что бомбы уже сыплются, он никак не мог поверить, что это настоящая война.

Свою ложь о том, что известие о нападении гитлеровской Германии на Советский Союз так потрясло вождя, что он оказался недееспособным и даже отказался выступить по радио, обнародованную в докладе «О культе личности», Н.С. Хрущёв повторил и в мемуарах, несколько усилив этот миф. Вот как выглядит это место в его воспоминаниях:

«Война началась. Но каких-нибудь заявлений Советского правительства или же лично Сталина пока что не было. Это производило нехорошее впечатление. Потом уже, днем, в то воскресенье выступил Молотов. Он объявил, что началась война, что Гитлер напал на Советский Союз. Говорить об этом выступлении сейчас вряд ли нужно, потому что всё это уже описано и все могут ознакомиться с событиями из газет того времени. То, что выступил Молотов, а не Сталин, — почему так получилось? Это тоже заставляло людей задумываться. Сейчас-то я знаю, почему Сталин тогда не выступил. Он был совершенно парализован в своих действиях и не собрался с мыслями. Потом уже, после войны, я узнал, что, когда началась война, Сталин был в Кремле. Это говорили мне Берия и Маленков.

Берия рассказал следующее: когда началась война, у Сталина собрались члены Политбюро. Не знаю, все или только определенная группа, которая чаще всего собиралась у Сталина. Сталин морально был совершенно подавлен и сделал такое заявление: «Началась война, она развивается катастрофически. Ленин оставил нам пролетарское Советское государство, а мы его про...» Буквально так и выразился. «Я, — говорит, — отказываюсь от руководства», — и ушел. Ушел, сел в машину и уехал на «ближнюю» дачу.

«Мы, рассказывал Берия, остались. Что же делать дальше? После того как Сталин так себя показал, прошло какое-то время, посовещались мы с Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым (хотя был ли там Ворошилов, не знаю, потому что в то время он находился в опале у Сталина из-за провала операции против Финляндии). Посовещались и решили поехать к Сталину, чтобы вернуть его к деятельности, использовать его имя и способности для организации обороны страны.

Когда мы приехали к нему на дачу, то я (рассказывает Берия) по его лицу увидел, что Сталин очень испугался. Полагаю, что Сталин подумал, не приехали ли мы арестовывать его за то, что он отказался от своей роли и ничего не предпринимает для организации отпора немецкому нашествию. Тут мы стали его убеждать, что у нас огромная страна, что мы имеем возможность организоваться, мобилизовать промышленность и людей, призвать их к борьбе, одним словом, сделать всё, чтобы поднять народ против Гитлера. Сталин тут вроде бы немного пришел в себя. Распределили мы, кто за что возьмется по организации обороны, военной промышленности и прочего».

Я не сомневаюсь, — продолжает Хрущёв, — что вышесказанное — правда. Конечно, у меня не было возможности спросить Сталина, было ли это именно так. Но у меня не имелось никаких поводов и не верить этому, потому что я видел Сталина как раз перед началом войны. А тут, собственно говоря, лишь продолжение. Он находился в состоянии шока».

Оказывается, «доказательством» отрешенности И.В. Сталина от дел в первые дни войны стал его отказ от выступления по радио с Заявлением Советского правительства о нападении фашистской Германии на Советский Союз. То, что выступил с этим Заявлением В.М. Молотов, а не И.В. Сталин, это верно, против этого очевидного факта, как говорится, не попрешь. А вот по каким причинам это произошло, так это очередная ложь Н.С. Хрущёва — «был совершенно парализован в своих действиях и не собрался с мыслями».

Как ложью является и то, что И.В. Сталин, оказывается, в таком раздерганном состоянии находился и «перед началом войны», а это, как свидетельствует ЖРП, 16 июня. Именно в этот день Н.С. Хрущёв последний раз виделся и разговаривал с И.В. Сталиным. Может быть, он нервничал в связи с тем, что руководство Германии не отреагировало на заявление ТАСС от 14 июня? А может быть, он получил тайное послание от самого Гитлера с предупреждением о предстоящем нападении?

Особо хочу обратить внимание читателя на хрущёвскую фразу: «Я не сомневаюсь, что вышесказанное — правда». Иезуитский прием: в рассказе Л.П. Берии Никита Сергеевич не сомневается, а тот, кто этому не верит, пусть спросит... А спрашивать-то не у кого. Ведь Лаврентия Павловича сам Н.С. Хрущёв и уничтожил. Верх цинизма!

А ссылаться на Л.П. Берию Н.С. Хрущёву было просто необходимо, так как его самого в эти дни, как я уже об этом писал, в Москве не было. Вполне понятно, что публикацию ЖРП он не застал, но трудно, очень трудно предположить, чтобы Никита Сергеевич не знал о его существовании. Бывая много раз в кремлёвском кабинете И.В. Сталина, он не мог не заметить, что каждый раз его фамилия заносится в этот журнал. Зная об этом, надо полагать, он мог сделать запрос в архив. Если сделал и, вопреки фактам, нагромоздил горы лжи, то тем хуже для первого лица в партии и государстве. Если это так, то, вполне возможно, был расчет, что этот документ вряд ли когда-либо выйдет на волю из недр архива.

Журнал регистрации посетителей кремлёвского кабинета свидетельствует

И еще одно «доказательство», которое Н.С. Хрущёв подаёт опять же якобы со слов Л.П. Берии: мол, заявив членам Политбюро в первый день войны, что отказывается от руководства, И.В. Сталин сел в машину и уехал на «ближнюю» дачу. Подчеркиваю: этот факт Н.С. Хрущёв относит именно к первому дню войны. В связи с этим настало время ознакомить читателя с содержанием записей в ЖРП кремлёвского кабинета И.В. Сталина за 22 июня.

Как видим, в этот день И.В. Сталин работал в Кремле с 5 часов 45 минут до 16 часов 45 минут, приняв за 11 часов 29 посетителей (некоторые входили по нескольку раз). Это были, как свидетельствует журнал, высшие партийные, государственные и военные деятели, с которыми вождь обсуждал сложившееся положение и принимал неотложные меры по мобилизации всех человеческих и материальных ресурсов страны для борьбы с вторгшимся врагом. Каждому он давал конкретное задание, связанное с их занимаемыми должностями. На основе документов и воспоминаний тех, кто в этот день побывал в кремлёвском кабинете И.В. Сталина, можно обозначить основные мероприятия, проведенные под его руководством в первые часы начавшейся войны.

С членами Политбюро И.В. Сталин обсудил текст Заявления Советского правительства в связи с агрессией фашистской Германии, подписал ряд постановлений и принял ряд первоочередных решений: две директивы войскам приграничных округов, поправил и утвердил подготовленный ГШ проект Указа Президиума Верховного Совета СССР об образовании Ставки Верховного Главнокомандования, указы о проведении мобилизации военнообязанных и о введении военного положения на территории европейской части страны. После ухода военных (наркома обороны и начальника Генерального штаба) он два часа работал с руководителями Коминтерна Г.М. Димитровым и Д.З. Мануильским. Судя по всему, они обсуждали тактику действий коммунистических и рабочих партий в связи с нападением Германии на Советский Союз.

И что же получается? Выполнив такой объем работы, приняв первые необходимые меры по отражению агрессии, подготовив вместе с другими членами Политбюро ЦК Заявление Советского правительства, И.В. Сталин заявил, что отказывается от руководства страной, сел в машину и уехал на дачу? Конечно же, уехал, но не хлопнув дверью, а для того, чтобы немного отдохнуть после 11 часов работы и, оставшись один, продолжить обдумывать дальнейшие меры и действия по укреплению обороны. Да и отъезд на дачу был не столь продолжительным, ибо уже в ночь на 23 июня он вновь работал, продолжая руководить страной. Об этом красноречиво говорят записи в ЖРП за 23 июня 1941 года.

Итак, сегодня журнал регистрации посетителей свидетельствует: очевидцем работы И.В. Сталина и его окружения в первые дни войны Н.С. Хрущёв не был, а посему он не мог наблюдать и его поведения. Сфабрикованное им измышление о шоке И.В. Сталина и его прострации в первые дни войны и «факты», доказывающие такое его состояние, являются не чем иным, как сознательной клеветой. Значит, тому, кто захочет в будущем сослаться на хрущёвские «доказательства», хочу напомнить распространенное в годы войны предупреждение: «Осторожно! Заминировано!»

Почему первый человек в партии, сменивший своего предшественника на этом, в то время высшем, посту, затеял против него всё это вселенское очернение? Причин много.