Мировозренчески Михаил Кульгачев  человек сложный,  во многом все еще живущий во власти гулаговских стереотипов.  Ныне это дело привычное. И мы на этом особо не будем акцентировать внимание. Хотя сегодняшняя жизнь, казалось бы, должна давным-давно их разрушить.

Ты, художник, расскажи, как ты сегодня живешь-царствуешь вместе с народом. Востребован ли твой труд и дар сегодня? Как добываешь ты сегодня кусок хлеба себе и детям? Вот ведь вопрос вопросов. А то, что при Сталине было, это сегодня грудной ребенок стараниями нынешнего агитпропа знает.

Впрочем, своим интервью он сам себя же  и опровергает

Вот слова его о социальной востребованности в рыночное время скульптора.

«Смысл жизни и смысл времени

 — Для чего искусство людям? Как ты для себя отвечал и отвечаешь на этот вопрос? Вот при советской власти искусство было агитатором и пропагандистом. Теперь советской власти нет, и что?

— Ну а как без искусства жить? Даже первобытный человек, едва разогнулся — у него уже тяга к прекрасному. Мы, художники, апеллируем к душе человека. Стараемся своим искусством сделать человека добрее, чище, нравственнее.

А если такой задачи нет, то беда. Как ты назовешь Остапа Бендера с кружкой пива? Или фигуру красноармейца Сухова с бутылкой водки на спине? Он стоял возле бани на Партизанской. И недалеко школа. Дети постоянно общаются с этим объектом — что они из этого возьмут? Я бился, чтобы его убрали. Это не искусство, это гоп-арт. Ну давайте посадим еще тут же наркомана колющегося — а то ведь дети не знают. Если художественное произведение сделано плохо, оно работает со знаком минус. А если сделано хорошо, человеку хочется с ним общаться, беседовать, любоваться.

Чему может научить людей то, что стоит перед зданием краевого УВД? Мне заказали памятник погибшим сотрудникам милиции, я его придумал, спроектировал, но на стадии постамента мне сказали: «Хватит, деньги кончились!» Так один постамент и стоит. А там должна была быть еще статуя Георгия Победоносца. По нынешней ситуации после всяких евсюковых, может, полиция в целом и не заслужила, чтобы ей памятник ставить. Но те, кто погиб, они своей смертью, если что и было плохое, искупили. Да и других хоть чуть своей кровью отмыли. Оборотни разные ими и прикрываются — мол, у нас есть и герои. Но даже на этих мертвых сделали, как я понимаю, себе немного денег. Это унижает уже не только полицию, но и государство опускает ниже плинтуса. Я ведь не в первый раз рассказываю данную историю, и реакция — ноль.

Вообще, после Пушкина, за 20 прошедших лет, в городе не поставили ни одной достойной скульптур.

— А Цой? А памятник репрессированным?

— Цоя Саня Старыгин придумал. А мы с сыном Серегой сделали. (Памятник солисту группы «Кино» Виктору Цою теперь есть в Барнауле — на площадке перед корпусом педакадемии на проспекте Социалистический. Открытие памятника состоялось 20 ноября 2010 года). А репрессированным — это благодаря Анатолию Щетинину все случилось. Это же он договаривался с миллиардером Прохоровым. А ведь Александрийский столп в честь победы России над Наполеоном по приказу императора Александра поставили. Ну ладно — нет у нас сейчас идеологии. Но идеи-то должны быть! Памятником государство говорит людям, что было хорошо, а что плохо. А если взгляд на историю у нас меняется каждые пять лет, то какие в этом случае памятники...

— У тебя есть растерянность перед временем — заказов нет, что делать?

— Преподаю скульптуру в АГТУ на кафедре дизайна. Если не это, не знаю, как бы жил. Но все равно делал бы свое дело.

— Чем скульптор живет в тяжелые времена? Могильные памятники делает?

— Я не считаю это зазорным. Делаю. Не каждый заказ беру. Я люблю делать вещи уникальные. На Власихинском кладбище — памятник Апарину, боксеру Кузнецову. Делал бюст Христенко по просьбе губернатора».

Вот такая она невеселая жизнь-житуха у нынешних  скульпторов.

И в том, что это так — нет ничего удивительного.

Советское время, сколько бы не нарезало кругов над ним демократическое воронье,  несмотря на страшилки про ГУЛАГ, было куда гуманнее и совестливее нынешних пасмурных рыночных времен.  И напомним, это было время героев, и монументальная пропаганда, у истоков которой стоял великий Ленин, направлена была на воспевание героизма и подвижничества, а не стяжательства и делания денег и была нормой советской жизни. И этим людям страна, а не богатые дяди, ставили памятники и монументы. Памятники тем, кто овеял себя воинской славой, прославил себя героическим трудом. И тот, кто отдал жизнь во славу Родины, и тем, кто трудился, не покладая рук на ее величие и славу.

А кому ныне ставить памятники и монументы? Чубайсу, Гайдару, Мавроди?

Повторим горькое признание Михаила Кульгачева: «За двадцать лет не поставили в городе ни одного достойного памятника».

Власть что удосужилась монументальное возвести и кому?

Разве что только монумент погибшему в автокатастрофе Евдокимову. Хотя есть вопросы к тому — к каким зияющим высотам процветания вознесся при его правлении край? Ведь это вопрос?

А что касается остальных?

Памятник гению русской словесности, возведен прежде всего

благодаря подвижничеству поэта Сергея Сороки и прежде всего на пожертвования не одних только богатых благодетелей, но и на народные пожертвования.

Памятник политическим репрессиям, памятник непростой истории,  если быть непредвзятым, на деньги миллиардера-алигарха Прохорова (вот он, миллиардер Прохоров какой  сердобольный). Можно представить, подоплеку его чувственности? Можно!  Чьи деньги, та и музыка.

А Цою? Какое он отношение имеет к Барнаулу? И к краю. Разве что на гастролях был. Тоже сооружен на деньги богатенького дяди.

Вот и вся вам монументальная пропаганда рыночного времени.

Смею уверить вас, она не лучше и в соседних областях, скажем в Новосибирске, где один  памятник карикатурный брюхатому постовому чего стоит, а в Томске памятник Чехову, напоминающий те памятники у пивнушек, о которых выше с сарказмом написал Кульгачев.

Памятник Шукшину поставил московский скульптор Клычков.

Вот они, реалии сегодняшнего дня. И господа. И товарищи.

Но зато на демонтаж мы горазды. Наши «культурологи» ратующие за снос  памятнику Ленина на площади Октября почитали бы хоть это интервью. С его пусть и невольными, но просто убийственными  признаниями, не оставляющими камня на камне от доводов  певцов и трубадуров демонтажа и рыночного благоухания.