МАРТОВСКИЙ ВЕЧЕР. Выхожу из редакции газеты «Правда» и привычно поворачиваю за угол, на улицу Марины Расковой. Спрашиваю у встречных: кто такая Марина Раскова, почему в её честь названа эта улица? И в ответ односложное: «Не знаю». Молодой человек, спешащий куда-то налегке в небрежно наброшенной куртке, откровенно усмехается моему огорчению: «А вы дойдите до угла, там есть табличка… и всё написано, если это так важно». И только немолодая приветливая женщина всем своим существом отзывается на мой «провокационный» вопрос: «Марина Раскова — легендарная лётчица. Погибла в тридцать лет на войне. Работала тут девчонкой на Бутырском химическом заводе — потому и улицу назвали её именем».

В самом деле, на рубеже тридцатых годов спешила по этой улице семнадцатилетняя русская красавица Марина Малинина, страшно гордясь тем, что она теперь взрослая, лаборантка на лакокрасочном производстве — кормит семью. Конечно, очень огорчило бы это безвременно умершего отца, преподавателя пения, мечтавшего видеть дочку певицей. «Какое счастье: у тебя голос! — говорил он. — Музыка открывает небеса!» Она уже занималась параллельно со школой в детской студии Московской консерватории. Но когда надо было выбирать профессию, выбрала химию.

О небесах она даже не помышляла.  Жизнь не баловала Марину. Детство её прошло в детских домах, где после революции пришлось потрудиться матери, учительнице французского языка, за честность, неравнодушие и педагогический талант постоянно назначаемой заведующей учебной и материально-хозяйственной частью. Работала она на совесть, никаких поблажек не давала и собственным детям. С малых лет коллектив стал для Марины подлинной семьёй. Потому, наверное, и выбрала завод, а не консерваторию.

Кому-то, особенно людям молодым, это покажется сегодня странным. Коллектив, коллективное сознание нынче не в чести. Агрессивная проповедь индивидуализма делает своё дело: заставляет многих безосновательно «надеяться на самого себя», уводит от важных профессиональных и нравственных проблем в узкий мирок собственных, зачастую ничтожных интересов, ну а что касается талантливых людей — обрекает их на заключение в башне из слоновой кости. Коллективное сознание расширяет горизонт, помогает человеку быстрее обрести форму, чтобы серьёзнее и продуктивнее работать, а кроме того, умножает силы. Не об этом ли так ярко и образно писал Маяковский: «Единица — вздор, единица — ноль, один — даже если очень важный — не подымет простое пятивершковое бревно, тем более дом пятиэтажный». Нынешние организаторы производства прекрасно осознают созидательную силу коллектива — отсюда их стремление объединить, сплотить своих работников. Но дальше слоганов «Мы — семья», «Мы — команда» дело не идёт: коллектив создают не декларации, а идеи. Но идеей частного успеха и обогащения какого-нибудь фирмача людей не увлечёшь, отсюда и слабость так называемой команды.

Удивительные примеры подлинного коллективизма показала Советская власть. И 30-е годы стали подлинным прорывом человека к коллективному сознанию. Люди работали, не жалея сил во имя созидания своей страны, во имя её будущего, в котором всякий видел себя не частным лицом, а частицей великого народа. Потому-то росли Днепрогэс и Магнитка, ЗИС и «Ростсельмаш», Московский метрополитен и Сталинградский тракторный. Так самоотверженно и самозабвенно не работают во имя собственного кошелька и желудка. Тот, кто много позже видел замечательный фильм Михаила Швейцера «Время, вперёд!» по роману Валентина Катаева, посвящённому строительству Магнитки, наверняка почувствовал неповторимый вкус и запах той великой эпохи. Но фильм — это фильм; искусство всегда в той или иной степени стилизация ушедшего времени. Образ прошлого лучше всего сохраняют мемуары, записки, документы.

Марина Раскова оставила нам свою безыскусную книгу «Записки штурмана» — свидетельство одной короткой, прекрасно прожитой жизни. В ней отразилась вся суть советского коллективизма и патриотизма, благодаря которому обыкновенные вроде бы люди становились героями. Просто и незатейливо рассказывает Марина о своей комсомольской юности, об увлечении художественной самодеятельностью, о раннем замужестве — с тех пор она стала Расковой, о рождении дочки. Какое-то время она не работает и даже начинает вновь учиться пению, но, оказывается, совершенно невозможно усидеть дома, когда вокруг кипит такая замечательная жизнь. Неожиданно ей предложили работу чертёжницы в Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жуковского. Чертить «всерьёз, а не понарошку» научили ещё в школе. И вот она уже на новом месте — в аэронавигационной лаборатории, не подозревая, что это определит весь её дальнейший жизненный путь, но чувствуя, что перед ней открываются новые горизонты. «В стране происходило огромное социалистическое строительство, — вспоминала она. — Вырастали новые заводы, шахты, электростанции. В строительство вовлекались массы народа, в том числе и женщины. Я видела, что для женщин нет никаких препятствий в любом деле…»

Да, именно возможность овладеть мужской профессией и тем самым доказать, что женщина ничуть не ниже мужчины, радовала и вдохновляла. И опять-таки сегодня это может показаться кому-то смешным. Но не стоит забывать, что в царской России женщина не могла даже на работу поступить без разрешения мужа. Советская власть обеспечила женщине то, в чём всемирно отказывалось ей тысячи лет, — уважение и доверие. Более того, она сделала ставку на женщину — ту самую, поэтическую, некрасовскую, которая «коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт». И не ошиблась в своём «идеализме»: тысячи самых обыкновенных женщин возмечтали о подвиге. А проще говоря, устремились на производство и в науку.

Молодая аэронавигационная наука быстро развивалась. Целью нового поколения штурманов стал «слепой полёт» по заранее рассчитанному курсу без всяких земных ориентиров. Вот чем жила лаборатория, в которой оказалась Марина. Начальником её был опытный штурман, участник Гражданской войны, чапаевец Александр Васильевич Беляков, тот самый, который через пять лет вместе с Чкаловым и Байдуковым совершит перелёт через Северный полюс в Америку. Он заметил смышлёную чертёжницу и спустя некоторое время доверил ей не только вычерчивать схемы навигационных приборов, но и вместе с техниками устанавливать их на бортах. Так Марина Раскова впервые оказалась в кабине самолёта.

Не стоит пересказывать интереснейшую книгу «Записки штурмана» — она доступна в Интернете. Как говорят её комментаторы, за свои 30 лет Марина Раскова сделала столько, сколько другой не совершит и за 100. Вот главные вехи этого большого пути. Окончила Институт инженеров гражданского воздушного флота и стала штурманом. Окончила школу лётчиков при Центральном аэроклубе. Продолжала работу в Академии имени Н.Е. Жуковского — в должности инструктора штурманского состава. В 1937 году как штурман участвовала в установлении мирового авиационного рекорда дальности полёта; в 1938-м — в установлении двух мировых рекордов дальности на гидросамолётах. А 24—25 сентября 1938 года на самолёте АНТ-37, несущем на своих крыльях гордое имя «Родина», в качестве штурмана вместе с командиром экипажа Валентиной Гризодубовой и вторым пилотом Полиной Осипенко совершила беспосадочный перелёт протяжённостью 6450 километров (по прямой — 5910 километров). При вынужденной посадке по приказу командира, спасавшего её жизнь, выпрыгнула в тайгу с парашютом и вышла к приземлившемуся самолёту только на десятые сутки.

Вот так Героями Советского Союза становились обыкновенные девочки, лаборантки и чертёжницы. Найдите-ка сейчас такую лаборантку!

О том, как Марина с револьвером, компасом и двумя плитками шоколада по-штурмански пробивалась к самолёту, совершившему вынужденную посадку в заболоченной тайге, лучше всего прочитать в её книге. Но о мужестве и упорстве героини гораздо больше говорит «штатный» эпизод её обычной жизни. Зимой в нелётную погоду инструктор, у которого она проходила лётную практику в Центральном аэроклубе, перегонял самолёт в ангар по снежной целине аэродрома — вместо колёс у него были лыжи. Инструктор не взял Марину в кабину, а предложил сопровождать самолёт бегом, держась за плоскость, но потом смилостивился: «Становись на лыжу». Она уцепилась обеими руками за подкосы, и лётчик погнал машину. Он рулил очень своеобразно — то оторвётся от земли, то опять сядет. Ветер хлестал Марине в лицо, дыхание захватывало. Инструктору просто захотелось испытать девчонку. Когда он наконец подрулил к ангару и вылез из кабины, то увидел, что вместо щёк у неё два белых кругляша — отморожены. Он тут же бросился оттирать их снегом: «Молодчина, будет из тебя лётчик!»

Что же удивительного, что Марина не растерялась, встретившись в тайге с медведем. Сильный характер. Но разве такой характер не следствие здоровья — морального и физического, разве не зависит он от общественного климата? Здоровым и сильным было новое советское поколение, недаром его называли поколением победителей. Оно и выстояло в Великой Отечественной войне.

С первых дней войны сотни девушек, занимавшихся в аэроклубах, устремились в военкоматы. В самое напряжённое время, когда враг рвался к Москве, по инициативе Марины Расковой были сформированы три женских авиаполка — она лично договорилась об этом со Сталиным. Лётчицы 586-го истребительного полка защищали от врага промышленные объекты Саратова и Воронежа, мосты и переправы через Дон, Днепр, Днестр, участвовали в боях за Сталинград. Командиром 587-го бомбардировочного полка стала сама Раскова — полк уничтожал противника на Кубани и Курской дуге, на Смоленском и Брянском направлениях. А 588-й (впоследствии 46-й) полк ночных бомбардировщиков участвовал в наступательных сражениях на Северном Кавказе, Тереке и Кубани, в освобождении Новороссийска, Крыма, Белоруссии, Польши. Все три полка воевали до самой победы. Десятки лётчиц стали Героями Советского Союза. Многие из них летали потом и в мирном небе, испытывали новые самолёты, водили гражданские воздушные корабли.

Марина Раскова не дожила до Победы — 4 января 1943 года её самолёт потерпел аварию близ Саратова при перелёте к линии фронта. Виновны ли в том сложные метеорологические условия? Невольно вспоминается рассказ её боевой соратницы Ирины Дрягиной: в июне того же года она вылетела опять-таки из Саратова на боевом самолёте, построенном на средства студентов и педагогов коллектива Саратовского сельскохозяйственного института. Бывшую студентку этого вуза, а теперь отважную лётчицу провожал весь город. На глазах у всех самолёт вдруг начал падать с высоты 70—80 метров. Ирине чудом удалось высмотреть в лесу заброшенную спортплощадку и посадить машину. Комиссия по расследованию аварии выяснила: чья-то подлая рука бросила песок в бензобак. По той же причине погиб самолёт, пилотируемый Героем Советского Союза Константином Давыдовым. Лётчику спастись не удалось. Что произошло с самолётом Расковой, так и осталось невыясненным — ясно было одно: майор Раскова не вернулась с боевого задания.

Она могла бы стать оперной певицей и красиво прожить до глубокой старости. У неё были для этого все возможности. Но время властно позвало её, и она отозвалась на этот зов. Свою короткую неповторимую жизнь Марина Раскова отдала Родине.