Главный вопрос

— Валерий Фёдорович, эта беседа уже не первая в цикле "Лица партии", представляющем, наряду с другими коммунистами, руководителей КПРФ. И каждый раз так или иначе я задаю вопрос, который в данном случае можно считать главным или исходным: что побудило вас остаться коммунистом после разгрома КПСС и уничтожения Советского Союза?

— Наверное, в ответах есть общее. Боль за страну, за ее развал и унижение, за ликвидацию социальной справедливости вызвала страстное желание бороться против тех, кто всё это учинил.

Я работал в Саратовском производственном объединении "Корпус". Оно выпускало системы ориентации и навигации для космических кораблей и подводных лодок, для ракет — щита нашей Родины. То есть это высокотехнологичное, наукоемкое производство гироскопических приборов и устройств. Выпускали мы и такие уникальные приборы, как искусственное сердце и аппараты искусственного дыхания.

Но вершиной инженерно-технологического творчества стала для нас, конечно, работа по созданию системы автоматического управления для легендарного "Бурана". Когда, полностью выполнив сложнейшую программу космического полета, "Буран" приземлился на заданном аэродроме в назначенное расчетное время, мы ликовали.

— Кажется, американцы до сих пор не смогли сделать автоматический космический "челнок", равный нашему "Бурану"?

— Не смогли. И вот такое изумительное достижение советских людей горбачёвская "перестройка" и ельцинские "реформы" обрекли на погибель. Да и не только его На погибель, как очень скоро стало понятно, были обречены все наши достижения, всё, чем по праву мы гордились и чему не без оснований завидовали многие в мире.

Да, проблемы к тому времени накопились. Их надо было решать. Именно поэтому мы, молодые коммунисты, поначалу с радостью восприняли "перестройку". Но когда увидели, по какому пути пошел Горбачёв, мы встали в оппозицию.

— А когда лично у вас изменилось отношение к "перестройке"?

— Вскоре. Меньше двух лет было достаточно, чтобы, как говорится, раскусить. Тем более что наше производство тоже начало рушиться. Я к этому времени уже стал секретарем парткома объединения "Корпус", где было 12 тысяч работающих и больше тысячи коммунистов; затем на альтернативной основе меня избрали в городской Совет.

Заявление ГКЧП, скажу честно, я воспринял с радостью. Но дальше — разочарование. Полное. Никаких реальных шагов к наведению порядка и законности предпринято не было. И стало ясно, что впереди — большая, очень тяжелая и, наверное, длительная борьба.

— Неужели ни разу не возникло мысли перейти к "демократам"?

— Ни разу. Да какие это демократы Разрушители, которых использовали как таран, чтобы растащить потом общенародную собственность. Я видел их в городском Совете — просто крикуны, бестолковые, говорливые, невежественные. Так что у меня не было вопроса, с кем идти и за что.

— Кто же встал тогда рядом с вами?

— Я считаю, наиболее честные, убежденные, верные. Достаточно назвать хотя бы Ивана Михайловича Германа — ректора экономического института, в помещении которого вскоре после завершения Конституционного суда над КПСС мы проводили нашу областную партийную конференцию. Замечательный человек и выдающийся ученый, профессор, доктор экономических наук, он без колебаний восстановился в партии. Не боясь преследований, принял у себя областную конференцию коммунистов.

Впрочем, восстановление партии начинали с первичных отделений, таких, как отделение микрорайона СХИ, где находится и наш завод. На городской конференции меня избрали первым секретарем горкома, а на областной — доверили руководство обкомом. Вот так получилось. И отказываться было нельзя. Работа ждала серьезная, и браться за нее надо было немедленно.

— А спрашивают вас иногда: почему всё-таки вы избрали этот путь?

— Спрашивают. Дескать, почему это ты стал бороться, что тебя не устраивает? Ты же, мол, хороший организатор, занялся бы, как другие, куплей-продажей. Ну да, привез бы, к примеру, из Красноярска кедровые шишки, а из Саратова отправил туда картошку и морковку. Будучи депутатом городского Совета, приватизировал бы несколько особняков. Опять же так, как делали другие...

Нет, это не мой путь Когда я вижу, что мой завод, где работали 12 тысяч человек, а теперь осталось полторы тысячи,— разрушили, сельское хозяйство, науку, культуру, армию — разрушили, спортивные секции, где я занимался,— тоже разрушили, я не могу не встать на путь борьбы против тех, кто это сделал. Я знаю, кто это сделал, и буду с ними бороться, пока дышу, пока стучит мое сердце. До тех пор, пока мы не восстановим всё доброе и хорошее, что было в советское время, пока не восстановим справедливость в нашей стране.

В единстве — залог силы

— Вы уже несколько лет возглавляете такое важнейшее направление деятельности КПРФ, как организационно-партийная и кадровая работа. И я не могу не вспомнить, в какой сложный, опасный, прямо-таки критический для партии момент выпало вам взяться за это дело. Вот вы только что говорили: в КПРФ пришли самые честные и верные. Однако минуло не так уж много времени, и партия пережила драматическую эпопею Х съезда. Как же это могло произойти? Почему некоторые честные обернулись вдруг нечестными, верные — неверными?

— Да, мы столкнулись с негативными процессами внутри партии. Уроки необходимо извлекать. Они актуальны и сегодня.

Власть и капитал не могут смириться с тем, что мы непреклонны в борьбе. Задачей номер один для них становится взрыв партии изнутри. Ведь если в ее рядах монолитное единство, она непобедима. А если единства нет, если в организации начинаются трещины, это самое страшное И на это направлены главные усилия наших противников.

— Методы их действий как-то можно классифицировать?

— Методы и технологии применяются разные. Тогда, в ситуации перед Х съездом, решено было использовать доверие руководства партии к верхушке региональных партийных отделений. В эту верхушку и начали внедряться с материальными семигинскими благами.

Кое-что, как вы помните, им удалось. Но хочу подчеркнуть: удалось потому, что были допущены нарушения нашего партийного Устава. А 14 отделений партии, в том числе и Саратовское, от семигинских вложений отказались, сохранив независимость. Это стало основой разоблачения и выдавливания из партии тех, кто по существу ее предал.

— Прошло уже с тех пор немало времени, а всё-таки не оставляет горечь воспоминаний, в каком неприглядном виде предстали тогда некоторые вроде бы авторитетные, заслуженные, уважаемые товарищи...

— К сожалению, человек бывает слаб. Есть семьи. Есть амбиции. Появляются определенные материальные притязания. Допустим, побывал в кресле депутата Госдумы, а потом приходится его покидать. Но не хочется, а тут говорят: к тебе несправедливы, давай вместе действовать, и ты в Думу вернёшься. Так ведь было то с одним, то с другим...

— Жизнь идет вперед, КПРФ не сломлена, она продолжает борьбу. Но продолжается и борьба против КПРФ, причём силы и средства тут задействованы огромные. Есть ли гарантия, чтобы дважды не наступить на одни и те же грабли?

— Думаю, не наступим. Мы сделали выводы и в своих инструкциях, и в соблюдении уставных требований, и в работе Президиума ЦК. Внимательнее стали смотреть, как идет распределение финансовых средств, а главное — искать источники этих средств, избегая происков следующих семигиных.

И мы эти источники нашли.

Несколько раз обращались к населению с призывом о помощи Компартии, разъясняя, что никто, кроме КПРФ, не выведет Россию из тупика. Призыв был услышан Ведь как это много значит — миллионы рублей в год от народа. По крохе, по 10, по 100 рублей, отрывая от мизерных пенсий и зарплаты, люди шлют на поддержку своей партии. Они говорят: боритесь, это вам на листовку, это вам на выборы, это на издание "Правды". И так идет системно уже четвертый год подряд. С каждым годом наращивается сумма.

— Можете какие-то цифры привести?

— Только за первое полугодие нынешнего года в региональные отделения поступило почти 12 миллионов рублей добровольных пожертвований граждан. Если сравнить с тем же периодом 2004 года, то пожертвования увеличились более чем вдвое.

— А как обстоит с партийными взносами?

— Тоже один из источников, позволивших нам развязаться с возможными семигиными.

За первое полугодие взносов нынче собрано около 30 миллионов. Сравним с 2004 годом за тот же срок — увеличение значительно больше, чем в два раза.

Это свидетельствует и о росте сознательности членов КПРФ, и о том, что растут ее ряды. За первые шесть месяцев этого года в партию вступили около 7 тысяч человек — опять-таки заметное увеличение.

— Тенденция роста определилась?

— Каждый год увеличивается прием в партию. Причем средний возраст принимаемых уменьшается. Всё больше приходят люди зрелые и молодые, особенно активны студенты.

Вообще, наряду с количественным ростом рядов обязательно надо видеть и качественную сторону. Сегодня у нас более 50 процентов членов партии — с высшим образованием Нет ни одной другой партии в России, где был бы такой высокий показатель. А ведь это — интеллект, это — будущее.

— Ошибаются "пророки", которые утверждают, что КПРФ скоро "физически вымрет"?

— Сильно ошибаются. Да по их предсказаниям мы уже лет пять назад как "устаревшая" партия должны были перестать существовать. А мы обновляемся, омолаживаемся, принимаем в свои ряды новые замечательные силы.

— Значит, партия востребована?

— Это же очевидно Мы сегодня имеем депутатов-коммунистов в 79 субъектах Федерации, а в 70 из них созданы фракции и депутатские группы в законодательных собраниях. Мы представлены во всех органах местного самоуправления. И если бы не фальсификации и подтасовки, не нагло используемый административный ресурс, у нас было бы большинство и во многих региональных законодательных собраниях, и в Государственной думе.

— Увы, о демократии говорить не приходится...

— Какая там демократия Но мы ведь и не полагаемся только на парламентскую борьбу. Она всё больше, всё активнее подкрепляется борьбой внепарламентской. Ее не освоила ни одна партия, кроме КПРФ.

Сейчас развертывается массовый протест против сокращения числа поликлиник и больниц, сельских школ. Сошлюсь на опыт моего родного Саратовского отделения. Прошли митинги в Балакове и Вольске, в Ершове и Энгельсе. А в Саратове масса людей выступила в защиту поликлиники авиационного завода.

Вот уже в течение трех лет ни одного самолета на этом заводе не выпущено. Было 18 тысяч работающих — осталось тысяч 5—7, и те в основном сторожами стали. А поликлиника, которая обслуживает целый городской микрорайон — 37 тысяч граждан, продана в частные руки. И вот хозяин решил, что она ему не нужна: выгоднее устроить тут казино или торговую точку. Власть же ничего не предприняла, чтобы спасти поликлинику, остро необходимую тысячам людей.

— Поднялись люди?

— Очень активно С перекрытием дорог. Обратились за помощью к нашей партии.

Компартия сегодня, как никакая другая, откликается на народную боль. Люди видят и ценят это.

Впереди партийный съезд

— Валерий Фёдорович, в партии сейчас идет отчетно-выборная кампания, впереди — XIII съезд. Что характерно для нынешних собраний и конференций? Какие у вас впечатления?

— Я был на нескольких региональных конференциях.

Общее впечатление — деловитость, сплоченность, забота об улучшении дальнейшей работы.

— Выборные кадры обновляются?

— Параллельно с конференциями работает Кадровая комиссия при Президиуме ЦК.

Очень обстоятельно беседуем с первыми секретарями рескомов и обкомов. Особое внимание — перспективам роста молодых. Есть ли 20—25-летние в руководящем составе либо в кандидатах? Есть ли в бюро региональных комитетов товарищи в возрасте 30—35 лет?

Понимание важности омоложения кадров, забота о подготовке хорошего резерва на будущее, безусловно, есть, и это радует. Вот в Ростовском обкоме первым секретарем был Коломейцев Виктор Андреевич. Ему 55 лет, и, казалось бы, еще работать и работать. Но он пришел и сказал: считаю, что надо более молодого выдвигать, а я подставлю ему плечо и помогу. Так что обком теперь возглавил другой Коломейцев — Николай Васильевич, ранее работавший первым секретарем горкома.

Хороших молодых людей с перспективой немало. Надо только умело их растить. Об этом на конференциях обязательно возникает разговор.

— Обсуждается ведь и проект новой редакции Программы партии...

— Это исключительно важное дело, огромная работа Когда завершались отчетновыборные собрания в первичных отделениях, мы имели уже более трех увесистых томов предложений и поправок к опубликованному проекту. Они поступают и по почте, по Интернету; много интересного и заслуживающего серьезного внимания высказывается, конечно, на региональных партконференциях. Про - граммной комиссии предстоит потрудиться, как говорят, в поте лица.

Нет сомнений, что к съезду мы придём с хорошим кадровым потенциалом и с глубокой проработкой проекта новой редакции Программы. А это, как и многое другое, вызывает обеспокоенность у наших политических противников.

— Занервничали и засуетились они еще задолго до съезда

— А разве в преддверии памятного Х съезда не так же было? То же самое На этот раз вдобавок ко всему сильное раздражение власти вызвали два обстоятельства. Во-первых, мы обратились с исковым заявлением в Верховный суд по поводу фальсификации результатов голосования на парламентских выборах и подготовили иск по фальсификации во время выборов президентских. А во-вторых, Геннадий Андреевич Зюганов прекрасно выступил на заседании Госдумы, когда нам предложили голосовать за председателя правительства. Чётко и ясно в предельно ограниченное время наш лидер объяснил, почему мы не будем голосовать за Путина.

— И реакция на это не заставила себя долго ждать?

— Вопиющая демонстрация властного самодурства и марионеточной услужливости про режимных СМИ Как шавки, накинулись на Председателя ЦК КПРФ, пытаясь (в какой уже раз-) любым способом принизить его авторитет, внести разлад в ряды нашей партии. Подленько и мелко всё это выглядит.

Зюганов сегодня — настоящий лидер, Зюганов — глыба. Его знает весь мир. Он полон сил и энергии, физический и интеллектуальный его потенциал далеко не исчерпан. И самое основное, что хочется сказать всем этим шавкам: не вам и не Кремлю решать судьбу нашего руководителя. В своих делах и в своих кадрах партия всегда сама разбиралась. Так будет и впредь.

Чему учит путь к вершинам

— Давайте немного поговорим о вашем спортивном увлечении. Когда и почему альпинизм стал для вас такой страстью? Ведь Саратов вроде далеко от гор.

— Я студентом был, учился в политехническом институте. И вот во время каникул старшая сестра с подругой предложили отправиться дикарями на Кавказ. Там взяли палатку и впервые прошли номерной маршрут через перевал. Попали в чрезвычайную ситуацию: пастух разбился, упав со скалы, и мы ночью несли его на носилках к родным.

В общем, открывшаяся мне красота гор и связанные с ними чувства преодоления, борьбы, опасности произвели очень сильное впечатление. А вернувшись, я увидел объявление о наборе желающих в секцию альпинизма. Внутренний позыв у меня уже был, я уже понял: это — моё. Так всё и решилось.

— Могли бы объяснить, чем именно альпинизм из всех видов спорта привлекателен для Валерия Рашкина?

— Другими видами тоже занимался. Я кандидат в мастера спорта по гимнастике, у меня первый разряд по лыжам. А еще увлекался бальными танцами: участвовал в конкурсах бальных танцев в Севастополе, Симферополе...

Но альпинизм — это совершенно особенное, это такое чувство, что даже не передать. Здесь борются не человек с человеком, как в той же гимнастике, на лыжне или на ринге. Здесь ты борешься с природой, а она сурова и порой жестока. Дождь, снег, вьюга, холод, высота, камнепады, лавины — всё против тебя. Спрашивают: что такое альпинист? Ответ: это человек, который ищет, как бы получше перезимовать лето.

— Ищете летом зиму и приключений на свою голову?

— Действительно, с тех самых пор, как впервые пошел в горы, то есть со студенческой скамьи, я не ездил ни в дома отдыха, ни в санатории, ни в пансионаты. И сейчас не езжу, хотя, казалось бы, как депутат Госдумы имею возможность взять путевку. Нет, для меня это не отдых. Для меня самое желанное вот что: взять во время отпуска ребят — старшеклассников, студентов — и учить их ходить по горам. Стал тренером, инструктором, спасателем, команду прекрасную воспитал.

— Чему прежде всего учите своих воспитанников?

— Чувству локтя. Чувству дружбы, коллективизма и ответственности друг за друга. Собственно, этому учит и сам по себе альпинизм. Скажем, когда ты идешь первым, а товарищ с помощью веревки тебя страхует и в случае срыва должен задержать, то есть спасти тебя,— это же значит, что ты доверяешь товарищу самое дорогое, что у тебя есть,— свою жизнь.

— Словом, всё время — серьезнейшее испытание.

— Да, подчас, как говорится, на грани. Это испытание на способность к борьбе, к достижению цели. И такая закалка воспитывает характер. Она и на всей жизни потом отражается, когда надо твердо стоять и драться за свою правоту, когда надо подбирать надежных друзей и товарищей по духу, по вере, по убеждениям.

— Таких товарищей много у вас?

— Знаете, до сих пор идут ко мне письма из Эстонии, Латвии, Грузии, Азербайджана. Ведь Советский Союз соединял тогда спортсменов-альпинистов изо всех республик. И вот люди помнят С кем-то единожды провели вместе двадцать дней в горах, в одной группе, но для него это осталось на всю жизнь.

— За последние годы перемены в этом виде спорта произошли?

— К великому сожалению, рыночное время и на альпинизме сказалось не лучшим образом. Мы, например, не ходим сейчас на Тянь-Шань, потому что все лагеря используются там теперь под туризм в нынешнем понимании: шашлыки, водка, вино, дискотеки. Это ненормально В советское время на базах бесплатно давали рюкзак, палатки, всё снаряжение. Вот поэтому альпинизм и был массовым видом спорта, а ныне всю эту систему порушили.

Между тем многие ребята, что называется, из подворотни, попадая в нашу среду, в секцию альпинизма, становились совсем другими людьми. Раньше хулиганили, пили, курили, а теперь их просто не узнать. Глубоко порядочные во всех смыслах, имеют хорошие, крепкие семьи.

— А у вас какая семья?

— Свою жену я тоже встретил в горах. У Наташи второй разряд по альпинизму. А по профессии она психолог, работает в детском садике. Два сына у нас, один из которых в четыре года уже был с нами в горах, на перевалах.

Любящая и любимая жена, крепкая семья и этот вид спорта, который я в жизни нашел (спорт мужественных, сильных и верных-),— это мое большое личное счастье. Но без партии, без борьбы за счастье других, поверьте, нормально я себя чувствовать не могу.