Наконец, однажды утром я увидела большие буквы, написанные краской из баллончика на белой стене нашей центральной улицы прямо напротив моего окна, «Соль Mix» с номером телефона. И вновь у меня не возникло никакого подозрения. Ну мало ли, какую соль могут продавать… Задуматься заставил молодой парнишка из соседнего дома, который, указывая на надпись, засмеялся: «Ну всё, торчкам сервис прямо на дом пришёл».

Надо сказать, что такие слова, как «торчок», «торчать», «ширево», «ширяться», «вмазать», «глючить», «кумарить» и т.п., мы уже волей-неволей освоили. Использованные шприцы, по пять-шесть опустошённых упаковок обезболивающих лекарств, валяющихся на детских площадках, наркоманы в подъездах, курительные смеси, умерший от передозировки школьник — всё это стало почти обыденностью нашей жизни.

Именно поэтому реплика парня меня насторожила, и я решила разобраться, что же такое написано на заборе перед моим окном. То, что я узнала, должно ужаснуть любого родителя, чьи дети ежедневно проходят мимо этой надписи. Ведь, думается, именно подросткам адресована эта самодельная реклама.

Из вполне легальных источников можно узнать, что «соль» или «соль для ванн» — это сленговое название психотропного вещества, синтетического аналога марихуаны, только в несколько раз сильнее. По-другому его ещё называют «легалка», «скорость», «свист», «дизайнерский наркотик». Своё название этот порошок получил из-за внешнего сходства с солями для ванн, однако по химическому составу ничего общего с ними не имеет. В Россию он был завезён несколько лет назад из Китая «для проведения опытов над животными». В нём содержатся мифидрон и многие другие опасные для жизни вещества. Зависимость возникает после первого же приёма.

«Ширнувшись», человек начинает видеть весь мир необычно цветным и прекрасным, ощущает себя богом, которому всё подвластно. Под действием галлюцинаций наркоман может наброситься с ножом или другим оружием на любого человека, даже на собственную мать. А в это время клетки его мозга стремительно усыхают и отмирают. Через 2—4 часа, когда действие «солей» начинает проходить, наступает параноидальный синдром, части тела дёргаются от судорог, мозг перестаёт контролировать движения тела. При передозировках, которые возникают пугающе часто, так как очень трудно высчитать дозу «соли», быстро развиваются острый психоз, отёк головного мозга, острая дыхательная и сердечно-сосудистая недостаточность, и через несколько часов наступает смерть.

Наркологи утверждают, что «солевые» наркоманы — самые тяжёлые. Подросток, начав употреблять «соли», уже за первые две недели резко худеет, одновременно у него опухают конечности и лицо, интеллектуально деградирует, причём деградация эта имеет необратимые последствия. Если такому человеку не удалось приобрести дозу, он впадает в тяжёлую депрессию, которая часто оканчивается суицидом, или попадает в психбольницу с диагнозом «шизофрения». Методик работы с «солевыми» наркоманами сегодня нет. Надежды на спасение нет. Поэтому главное — это не допустить даже единичной возможности подростку попробовать этот наркотик.

И вот я, вооружённая этими знаниями, решила обратиться к тем, кто, по моему наивному убеждению, и должен этой проблемой заниматься. Для начала позвонила на «горячую линию» Управления Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков Московской области. Здесь разговаривает с гражданами исключительно автоответчик. Я попросила его сделать что-то с надписью на нашем заборе. Ту же самую просьбу адресовала и по электронной почте этого же управления. В ответ была — тишина.

Тогда я решила побеспокоить нашу доблестную полицию. Спросила дежурного: не странно ли, что прямо напротив нашей горадминистрации, в двух шагах от их же полицейского отделения, кто-то рекламирует наркотики? Дежурный долго не мог понять, чего я от него хочу, явно был недоволен и предложил обратиться к нашему участковому. Наконец, ровно в половине второго ночи моя семья была разбужена телефонным звонком. Наш участковый предупредил меня, что прямо сейчас, посреди ночи, он собирается явиться ко мне в квартиру, чтобы снять показания. Спросонья я так и представила, что ко мне врываются полицейские, надевают наручники и требуют объяснения, зачем я читаю надписи на заборах. Пришлось от этого предложения отказаться и прийти самой в отделение. Молоденький участковый смотрел на меня неодобрительно и собственноручно написал «объяснительную», заставив расписаться. Что такое «Соль Mix», он не знал. Пришлось вкратце рассказать и попросить хотя бы закрасить рекламу. Зная наших правоохранителей, самой заняться малярным мастерством я не рискнула, боясь загреметь по какой-нибудь статье о порче чужого имущества. Полицейский, глядя на меня, как на окончательно свихнувшуюся, спросил: уж не предполагаю ли я, что он вот сейчас всё бросит и побежит закрашивать какую-то надпись на заборе?

Нет, я, конечно, не могла бы и надеяться на это.

Тем не менее прекрасно понимаю причины поведения и борцов с наркотиками, и полицейских. С продавцами «солей» бороться слишком сложно. Телефон, написанный на заборе, скорее всего, лишь посреднический и зарегистрирован на какую-нибудь пенсионерку из Урюпинска. Но даже если удастся купить контрольную дозу, то порошок может не числиться в списке запрещённых наркотических и психотропных веществ. Ведь из известных почти трёх сотен формул солей в этом списке значится лишь около трёх десятков. Формулы постоянно модифицируются, а внесение в запретный список — долгий заформализованный процесс.

Ну и каков результат моих усилий по борьбе с наркоманией в моём небольшом подмосковном городке? Прошёл уже почти месяц. А надпись, рекламирующая соли, — на том же месте. И наш мэр ежедневно проезжает мимо неё на машине, и все работники администрации могут её лицезреть из своих окон, и полицейские ходят мимо неё на работу и с работы. Однако всё-таки самое страшное то, что мимо неё каждую минуту проходят и дети этих самых полицейских и работников горадминистрации, и школьники, и подростки. Летние каникулы! Времени много! Заняться нечем! Возьмут да и позвонят по указанному телефону. Кто за это будет в ответе?