На это небольшое открытие меня натолкнуло опубликованное в «Новой газете» под странным заголовком «Остервенение и русский Бог» интервью писателя. Более того, при чтении его откровений невольно вспомнился запущенный в своё время Маяковским вопрос, который в сжатом виде звучал так: «А кто были ваши родители до октября 17 года?» Писатель, к тому же ещё и фронтовик, не только антисоветчик, что не новость, так как в 1993 года подписал известное «письмо 42-х» новоявленных демократов, призывавших Ельцина расстрелять Верховный Совет, не очень-то на самом деле любит и Россию. Он признался, что для него, цитирую, «в российской истории, увы, совершенно некого любить».

Потрясающее признание, не правда ли? Но продолжу цитирование: «Я могу  понять людей, любящих Черчилля, - именно по-человечески. В его личности есть пространство человеческого, которое как раз и позволяет как-то себя с ним, реальным, соотнести. Или де Голль, которого я тоже могу полюбить». Жаль, конечно, что три журналиста не поинтересовались, что же такого «человеческого» увидел Даниил Гранин (Герман) в генерале де Голле? Он действительно сделал много для освобождения Франции от фашистской оккупации, но в послевоенное время в качестве президента республики на внутриполитической арене проявил себя как последовательный противник коммунистов страны. Не это ли понравилось в нём Даниилу Герману (Гранину).

И что могло ему понравиться в Черчилле? Не зоологический ли антисоветизм, которым тот был буквально одержим. Он попридержал его в годы войны с фашистской Германией, в которой СССР был союзником, но после её окончания опять пустился во все тяжкие. 5 марта 1946 года, (не прошло и года после окончания войны!), выступая в Вестминстерском колледже в американском городе Фултоне, призвал к новому крестовому походу против СССР. И не столь важно, что на тот момент он уже не был премьер-министром Великобритании и находился в США не с официальным визитом, а как частное лицо, он в любом случае оставался влиятельным политиком, представителем части правящей в Великобритании буржуазной элиты.  Более того, сегодня мы знаем, что в те послевоенные годы в США уже разрабатывались планы войны против Советского Союза, в том числе и план «Дропшот», предусматривающий бомбардировку наших городов атомными бомбами. Иными словами, одна из них вполне могла упасть либо на голову, либо где-то рядом с писателем. Но в любом случае, мало бы ему не показалось.

И всё же, если для писателя Гранина «этот вот Черчилль» вполне приемлем, представляет «пространство человеческого», то остаётся только пожалеть «инженера человеческих душ», совершенно в них не разбирающегося.

В разговоре с журналистами писатель признаёт, что не любит Сталина, Петра Великого и… Ленина. За исключением Петра, все наши новоявленные демократы-либералы Сталина «не любят», некоторые скрепя зубами Ленина «признают», подчас демагогически, нежели искренне. Гранин/Герман пускается по поводу Ильича в объяснение: «Что до Ленина – в нём слишком много отталкивающих черт, и, прежде всего, безумная мстительность. Ведь почему он с такой силой вытаптывал в России любые ростки демократии? Кто мешал, в конце концов, после революции вместо прежней империи построить хоть сколько-то демократическое государство? Но Ленин люто ненавидел демократию, поскольку в Европе жил униженным, полунищим изгнанником: он любой ценой хотел избежать европейских принципов здесь. Я где-то могу даже понять, представить, какими глазами он смотрел на тот же  британский парламент… Но как можно этого страшно озлобленного человека любить – не постигаю».

В этой цитате «живого классика» присутствуют как набившие оскомину, так и вполне свежие «доводы». К числу первых относятся обвинения в «мстительности» Ленина. У Гранина/Германа «за нищенскую жизнь в эмиграции», кое-кто из демократов объясняет её желанием поквитаться за старшего брата, но всем такого рода обвинителям не хватает просто логики и даже где-то здравого смысла. Что же, все революционеры, каких знает история, как, например, Гарибальди, Мадзини и другие, боролись со своими противниками, руководствуясь только чувством мести? Глупость, конечно, несусветная. Что же касается до «демократии», как её понимает Герман/Гранин, то речь идёт о буржуазной её форме. Через год после рождения Владимира Ильича французский писатель Эмиль Золя опубликовал первый роман из серии  «Ругон-Маккаров», карьеры буржуазной семейки, процветание которой целиком основано на лицемерии и стяжательстве. Достаточно вспомнить эпизод с торжественной посадкой днём «Древа свободы», которое ночью поливают раствором медного купороса, чтобы оно побыстрее засохло.

Буржуазное общество держится на лицемерии, поскольку буржуазии необходимо убедить эксплуатируемых в том, что их стригут или даже сдирают с них три шкуры не ради процветания «элиты», а потому что это естественно и потому даже и «священно», а всё остальное – это утопия, поскольку нельзя устроить так, чтобы всем было хорошо. Кстати говоря, нечто подобное в России утверждали и при феодализме, что, мол, крестьяне нуждаются в «попечительстве» помещиков, и при капитализме, в котором роль «попечителя» взял на себя буржуа, или, как их называли в просвещённом обществе, «чумазые».

Российские революционеры, начиная с А.Н. Радищева, в эту сказочку никогда не верили. В конце 19 века Россия, по словам В.И. Ленина, выстрадала марксизм, который открыл перед народом перспективу преодоления гнёта помещиков и буржуазии, освобождения от эксплуатации и построения нового общества.

Сегодня движение по этому пути пока приостановилось, но нет сомнения в том, что оно обязательно продолжится. Слишком много сил у народа ушло на то, чтобы на него выйти, чтобы о нём забыть. Конечно, писатель Даниил Гранин/Герман может тешить себя разного рода иллюзиями, но они всё же рассеются, даже если он до этого и не доживёт.