«Еще один вопрос, который волнует всех людей… это единый госэкзамен. В принципе, в прошлое ушли споры по поводу того, нужен он или нет... Я пока не слышал ни от одного педагога, допустим, такой позиции: это вредная вещь, зря вы это все затеяли. Никто из педагогов мне об этом не говорил. Политики говорят. Но у политиков свой хлеб, им нужно зарабатывать политические очки, а вот педагоги не говорят». – Как вы догадались, читатель, это цитата из выступления президента Д.Медведева в Майкопе 18 августа 2011 г. Как и многие другие, это выступление президента вызывает чувство «глубокого неудовлетворения» и массу вопросов.

Например:
Из каких источников президент получает информацию и в какой стране живет? Ведь любимый им интернет, газеты, а отчасти даже телевидение полны дискуссиями на тему пользы и вреда ЕГЭ. Однако он уверен, что эти дискуссии ушли в прошлое!

Или другой вопрос: а с какими педагогами общается президент? Постоянно выступая в учительских аудиториях, берусь утверждать: подавляющее большинство гуманитариев и вообще ориентированных на творчество преподавателей являются противниками ЕГЭ. Скажу больше: официальные и близкие к власти социологические службы продолжают утверждать, что число таких противников в стране гораздо больше, чем сторонников.

Так, по данным Фонда «Общественное мнение», опубликованным 9 июня 2011 г., 50% опрошенных не одобряют введение в школах ЕГЭ. Противоположного мнения придерживаются только 20%.

Одно из двух: либо для президента специально собирают только сторонников его точки зрения, либо «суверенная демократия» в России дошла до того, что в присутствии начальства противники ЕГЭ молчат как рыба.

Как когда-то грустно шутил М.Жванецкий: «И вообще отзывы на нашу передачу пишем мы сами; поэтому не волнуйтесь – ваше мнение нам известно!»
К тому же совершенно непонятно, как политики могут набирать очки на критике того, что пользуется поддержкой в обществе? Тут одно из двух: либо ЕГЭ – это любимое детище не только власти, но и народа. И тогда жаждущие популярности политики должны его хвалить! Либо ЕГЭ крайне непопулярен. И тогда президент мог бы задуматься, почему он не слышал недовольства от педагогов?

Однако продолжу цитирование: «В этом году мы столкнулись с еще одним набором неприятных фактов: задания были размещены в социальных сетях в интернете, вместо целого ряда выпускников их тесты заполняли студенты. Но …я не считаю, что это порождение единого госэкзамена, это просто грубое нарушение установленного порядка и, простите, отсутствие культуры… Но для того чтобы заблокировать подобную возможность, я требую от министерства и от правительства в целом подготовить юридические и технологические решения, которые будут препятствовать таким нарушениям».

Господин президент! Вы же знаете: ЕГЭ восемь лет апробировался в экспериментальном порядке; вот уже три года он действует в штатном режиме; и чем больше вы его совершенствуете, тем больше скандалов

В прошлом году ваша комиссия по совершенствованию ЕГЭ уже приняла решение покончить со злоупотреблениями интернетом и мобильной связью. В итоге выпускники взяли на экзамен по два «мобильника»: один сдали при входе, а вторым воспользовались, причем в невиданном количестве. В день экзамена по математике примерно 165 тысяч выпускников вошли на специальные страницы в социальных сетях и, судя по всему, «сдули» готовые решения. После этого говорить об объективности результатов ЕГЭ – значит выставлять себя на посмешище!

Равно как и утверждать, будто бы мошенническое выполнение ЕГЭ студентами вместо школьников с самим ЕГЭ не связано. При прежней системе, когда дети сдавали экзамены в собственной школе, ничего подобного представить себе было просто невозможно: своих учеников учителя знают в лицо, и никому другому явиться на экзамен не приходило бы в голову.

Напомню, кстати, что связанные с ЕГЭ злоупотребления продолжились после его окончания при зачислении в вузы. Чего стоит история одного только Второго московского меда, где три четверти претендентов на студенческие места оказались «мертвыми душами»! Очевидно, в ходе так называемой третьей волны на их место предполагалось зачислить своих людей – скорее всего за взятки! Ничего подобного при прежней системе не было и быть не могло.

Между прочим, несмотря на громогласные заявления министра А.Фурсенко о том, что школьники, за которых ЕГЭ сдавали студенты, должны пересдавать экзамен лишь на следующий год, они благополучно окончили школу и даже поступили в престижные вузы. Оказалось, министр в очередной раз просто издал шум.

И насчет отсутствия культуры вы, господин президент, тоже не правы: это в России теперь такая культура – культура мошенничества, коррупции и достижения успеха любой ценой.

Политик за фактами должен видеть явления. Проблема не в том, что десяток студентов сдают ЕГЭ за школьников. Проблема в том, что 55% российской молодежи при социологическом опросе признались, что ради успеха готовы преступить общепринятые моральные нормы, что называется все десять заповедей! По той же причине четверть выпускников не видят ничего зазорного в том, чтобы «сдуть» результат ЕГЭ с интернета.

Точно так же проблема не в том, что во Втором медицинском университете придумали мошенническую схему. Проблема в том, что еще в прошлом году Генеральная прокуратура выявила около двух тысяч нарушений при зачислении студентов в вузы по результатам ЕГЭ. В свою очередь МВД еще год назад утверждало, что с введением ЕГЭ в штатный режим коррупция в России увеличилась в полтора раза. Да и вообще за время активной борьбы с коррупцией в так называемом рейтинге коррупционных ожиданий Россия еще более переместилась вниз, заняв 154-е место! 

Большинство выпускников школ с юридической точки зрения – дети (т.е. лица до 18 лет). И никакая логика, кроме бюрократической, не позволяет понять, почему на экзамене требования к детям гораздо жестче, чем к выпускникам вузов, в т.ч. к будущим хирургам, ракетчикам или атомщикам.

Действительно, ответ вузовского выпускника на госэкзамене или его способность защитить диплом оценивается комиссией, которая включает его преподавателя, преподавателей с других факультетов или кафедр и председателя комиссии из другого вуза. В то же время «мученик ЕГЭ» сдает его непременно в другой школе, а его собственные учителя не подпускаются к ней на пушечный выстрел. Понятно, что стресс от ЕГЭ гораздо больше, чем от обычного экзамена. В экстремальных же случаях дело доходит до самоубийств. Хочу спросить министра А.Фурсенко и всех поддерживающих его членов правительства: за что вы так не любите детей?  

Не могу понять, почему современные образовательные власти упираются против того, чтобы по крайней мере экзамены по гуманитарным предметам выпускники школ сдавали в устной форме и таким же комиссиям, как студенты вузов: свой учитель, учителя из других школ, профессор вуза, представители родительских или других общественных организаций. До сих пор помню чувство праздника на устном экзамене по литературе.

Тогда ответ о поэзии Некрасова я начал с его знаменитых стихов:
«Вчерашний день, часу в шестом,    Ни звука из ее груди,
Зашел я на Сенную;    Лишь бич свистал, играя...
Там били женщину кнутом,    И Музе я сказал: «Гляди!
Крестьянку молодую.    Сестра твоя родная!»

Убежден: выучить в юности несколько десятков таких стихов несравненно важнее, чем уметь ответить на вопросы ЕГЭ, типа, как звали лошадь Вронского? Какого цвета были глаза у Татьяны Лариной? Какой художественный прием применил такой-то поэт в таких-то стихах?

Не случайно даже А.Фурсенко признал, что отрицательной стороной ЕГЭ является большая формализация образования, чем при прежней системе.  Но при этом утверждал, что пользы от ЕГЭ больше, чем вреда. Нет, господин министр! Никакое образование  не может быть хуже мертвого. ЕГЭ – это часть философии мертвого образования вместе с кассирско-бухгалтерской теорией образовательных услуг, подушевого финансирования, функциональной грамотности вместо фундаментальных знаний и безумных элитарных идей о том, что распределение способностей в детских головах прямо пропорционально распределению денег в кошельках родителей.  

«Необходим баланс в оценке того, что дает Единый госэкзамен, потому что мы с вами понимаем: это точно уж не догма, это лишь способ оценки знаний, и не более того. Это не цель, а именно средство, но важное средство». – Казалось бы, эврика! Наконец-то президент произнес то, чего от него ожидало образовательное сообщество. В свое время на первом заседании президентской комиссии по совершенствованию ЕГЭ примерно то же говорил и ваш покорный слуга. Не услышали.

Увы, другое высказывание президента, похоже, способно похоронить надежды на здравый смысл.
«…Я поручу организовать публичную дискуссию о путях дальнейшего развития системы Единого госэкзамена. Но это не означает, что мы собираемся свернуть с этой дороги».

Честное слово, не понимаю, о чем будет дискуссия, если заранее известно, что с ложного пути мы не собираемся сходить ни при каких обстоятельствах?
Господин президент, вы же помните, что в России всегда были две беды. А с недавнего времени появилась третья: когда первая беда указывает нам вторую. Похоже, эта беда пробралась и в вашу администрацию.

Большая просьба: если вы не хотите с помощью ЕГЭ – этого нового ругательства из трех букв – похоронить все ваши планы модернизации, как можно скорее увольте без выходного пособия советников, которые пытаются указывать дороги и нам, и вам. Честное слово, страна вздохнет с облегчением…