Партия как революционная структура
Происходящее сегодня в России – еще не революция. Нужно отдавать себе отчет в том, что революционная ситуация не происходит вдруг, она развивается закономерно и проходит определенные фазы, в том числе и по времени. Трудно ждать, что за две недели, если брать точку отсчета от митинга в Солнечногорске 9 января, ситуация дойдет до той точки кипения, которая была в России 1917 года.
Но то, что начало 2005 года на удивление похоже на события ровно столетней давности, ознаменовавшие начало Первой русской революции – не заметил только ленивый.
На сегодня протестными действиями охвачены уже десятки регионов страны.
Люди, еще вчера с опаской переходившие улицу по дороге в собес, сегодня перекрывают собой федеральные трассы, получают травмы и даже увечья, гибнут под колесами, как это было в Петербурге – но сотни и тысячи других таких же продолжают стоять стеной.
Люди, за годы губительных для страны и ее народа перемен с привычной покорностью наблюдавшие за расстрелом парламента; собственным обнищанием в период гайдаровских реформ; пережившие дичайший спад в экономике, и как следствие разорение целых поколений; наблюдавшие унижение Ельциным, профанацию выборов и безропотно лишившиеся всех социальных прав, завоеванных кровью и потом первых революций и первых пятилеток – вдруг эти самые люди тысячами стали выходить на улицы, лишившись льгот на проезд в общественном транспорте.
Была ли это последняя капля?
Если так, то капля – далеко не последняя, поскольку грядет повышение тарифов на ЖКХ, подорожание лекарств, рост инфляции и, в какой-то перспективе, новый экономический кризис, спровоцированный неумелым руководством правительства, наверно, самого некомпетентного после печально известного кабинета Гайдара. Но Гайдар и его министры хотя бы были талантливы в своем разрушительном порыве, а нынешние еще и абсолютно серые, бесцветные, как мыши-полевки.
Но подходить к грядущей Четвертой русской революции с мерками и стереотипами 100-летней давности – это непростительная ошибка, чреватая тяжелым поражением, подобным пережитому страной после 1905 года. Мы живем в постиндустриальную эпоху, закономерности и признаки которой еще только предстоит понять и описать. Но мы уже живем в новом времени, и нам нужны какие-то ориентиры.
Прежде всего, очень похоже, что будущий постиндустриальный мир будет эпохой перманентной революции (рот-фронт, Лев Давидович), поскольку стремительное вхождение в повседневную жизнь людей сложных технологий, раньше бывших уделом только «посвященных» в закрытых НИИ и специальных структурах, заставляет действительность меняться быстрей, чем успевает смениться общественно-экономическая формация и присущие ей общественные институты. Мелкий землевладелец, фермер по-нынешнему – это существо, целиком как будто застрявшее в доиндустриальном мире. Но фермер, отзванивающий в пункт приема зерна по мобильному телефону и заказывающий запчасти к трактору через Интернет – это уже несколько иное явление, пока не понятое. Партийный активист, распространяющий листовки на митинге – это знакомое нам лицо, будто сошедшее с висящей в Третьяковке картины «Арест пропагандиста». Но тот же активист, отправляющий прямо с митинга сообщение по каналу GPRS, которое через 5 минут уже доступно для чтения на центральном партийном ресурсе, причем доступно и негру преклонных годов, и другу степей калмыку – это вам не газета «Искра» в чемодане с двойным дном.
Нам придется привыкнуть к революции как к способу жить в этом мире. Технологические новшества реформируют нашу действительность куда быстрей, чем за ними поспевают общественные институты. Революция на транспорте, которая уже делает путешествие на другой конец планеты обычным делом для миллионов людей; революция в генной инженерии, меняющая пищевые стереотипы человечества; революция в энергетике, готовая изменить всю структуру сырьевых отраслей планеты – да мало ли чего принесет с собой прогресс в самом ближайшем будущем. И естественно, каждый раз в ответ на очередную технологическую перетряску должны будут меняться соответствующие ей общественные и государственные институты. Власть, основанная на доступе к «трубе», не сможет не измениться в ответ на изменения потребности в нефти, а власть, сидящая на распределении продуктов питания неизбежно потеряет инструмент воздействия на массы с обретением этими массами продовольственной независимости от государства. Поэтому, говоря о перманентной революции, мы должны иметь в виду нечто иное, нежели тот смысл, который вкладывал в это понятие товарищ Троцкий. Но готовность в любой момент коренным образом перетряхнуть всю систему общественного и государственного устройства станет основным фактором для самосохранения этого общества и этого государства. И если государство не сможет соответствовать этому требованию, обществу ничего не останется, как менять государство – или умирать вместе с ним.
Мне понятна истерика аналитиков ФСБ, прогнозирующих в своих сводках студенческие волнения в Воронеже и ряде других регионов, присоединение к протесту пенсионеров других социальных и возрастных групп, появление наряду с классовой составляющей отчетливой национально-сепаратистской линии в протестных акциях и т.п. Кровавая история первых русских революций делает эти тревоги не просто понятными – находясь по другую сторону баррикад, вольно или невольно отдаешь себе отчет в той ответственности, которая ложится на партию, если она становится во главе протестующих масс.
Но для начала – а может ли быть иначе? Возможен ли иной исход событий, кроме революционного?
Если да, то почему власть не говорит, прежде всего, о собственной ответственности за созревшую под ее управлением революционную ситуацию? Почему правящая партия «Единая Россия» в лице своих региональных органов распространяет написанные как под копирку энциклики против КПРФ – мол, нехорошо подстрекать?
А пламени гореть – хорошо? Пламя может НЕ гореть?
Но ведь кто-то аккуратно разложил дрова, подсушил их, полил керосином и поднес спичку. Не была ли это партия власти?
Мир меняется. Меняется даже в такой стране, как наша, зачем-то после 70 лет опережающего развития начавшей копировать собственные неудачные образцы давно прошедшей эпохи.
Сегодня формы и способы управления страной вопиюще не соответствуют тем революционным новшествам, которые приходят в нашу жизнь. Страна уже сегодня охвачена вполне современными способами связи, а в цитадели правительства до сих пор из соображений секретности строжайше запрещено использование Интернета. Секретность! Но при этом можно абсолютно свободно проносить мобильные телефоны, смартфоны, «наладонники» и т.п. Не идиотизм? В правительственных зданиях категорически запрещено фотографировать. Секретность! Но мобильный телефон со встроенной камерой проносить можно. Не идиотизм? И эти люди пытаются управлять нами. Даже не отдавая себе отчета, что пока бумага, согласованная и многажды подписанная, дойдет до адресата, процесс, который этой бумагой регламентируется, может успеть неоднократно начаться и завершиться.
Нужен пример?
Чиновник администрации президента, в чьи служебные обязанности входит мониторинг протестных акций (видимо, для адекватного и оперативного реагирования) НЕ СУМЕЛ найти нужного ему анонса мероприятия в одном из регионов, и вынужден был обратиться по приватному телефону… к главному редактору официального сайта КПРФ с просьбой помочь ему разыскать нужный текст. И он, конечно же, получил его, но в это самое время интересовавшая его акция протеста успела завершиться, и непосредственно с нее уже был продиктован репортаж, и в момент разговора с ответственным работником репортаж этот как раз появился на первой странице КПРФ.ру.
Сегодня произошла революция средств связи. На любое расстояние, из любой точки можно передать практически любой объем информации в самой разнообразной форме: речь, текст, фото, видео. А система государственного управления в России сегодня скопирована с эпохи раннего накопления капитала, когда самым быстрым средством передвижения был паровоз, и только-только вводилось новшество, изобретенное Маркони.
Сегодня власть тупо пытается объяснить проблемы льготников после введения монетизации недостатками информирования населения и нерасторопностью финансовой системы, не доставившей пенсионерам вовремя денежных компенсаций. Власть врет, конечно. Размер компенсаций в несколько раз меньше того объема натуральных льгот, которые пенсионер мог получить раньше. Но предположим, что даже в чем-то она и говорит правду: не довели, не разъяснили. Но почему же столь жизненно важные для стабильности этой власти разъяснения так долго идут до регионов? Разве скорость электрона в системах правительственной связи другая, нежели в обычных проводах? Система электронных платежей позволяет производить выплаты также со скоростью, близкой к скорости света, но существующая бюрократическая система способна только к действиям в нарукавничках, к вечному перекладыванию бумажек и бумажечек.
Даже там, где власти жизненно необходимо, скорость ее реакции остается в пределах, достигнутых сто и больше лет назад.
Конечно, можно подождать, пока эта власть эволюционирует до чего-нибудь приемлемого, но пока будем ждать, развалятся государство и общество. То есть эта власть обречена на революционную смену просто в силу своих собственных качеств.
Партия, которая родилась революционной и сама породила революцию, сегодня стара, как тот телефон, в который революционный матрос вызывал Смольный. На смену ей заторопились новые, молодые и по сроку жизни, и по возрасту адептов партии и организации партийного типа. И казалось, что молодой напор и юная жертвенность лимоновцев, АКМ-овцев и анпиловцев вскоре уложат КПРФ на архивную полку.
Но вот наступила революционная ситуация, ровно половина регионов страны огромной включилась в борьбу, а через неделю-другую в штопор войдут уже все края и области – и выяснилось, что нет других партий. И есть такая партия!
Оказалось, что 10-20-30-100 человек, готовых отдать свободу и даже жизнь, не могут заменить собой партию как механизм и организм. А без механизма и организма протестное движение уже давно бы захлебнулось, распавшись на очаги неорганизованного недовольства. Власть просто бы «не заметила» этих вспышек протеста, удушила в информационном вакууме, который за 10 лет научилась создавать на пространстве от Балтийского до Охотского морей.
Структура КПРФ, которую называли «замшелой» и косной, тупой и аморфной, и вообще как только не называли, оказалась вполне современной даже для 21 века. И даже более современной, чем противостоящие ей силы.
На местах оказались и орговики, и агитационные материалы, и местная партийная печать, и средства связи. Все это было слабенькое, собранное на медные гроши, но оно работало и давало результат.
Нельзя сказать, что соответствие партии сложившейся революционной ситуации было полным и вполне достаточным. Именно центральный аппарат партии в самые первые дни оказался не готов к полноценной работе с собственными партийными региональными структурами в режиме разворачивающейся повсеместно борьбы. В какой-то момент организационные мероприятия были абсолютно неадекватными тем ожиданиям, которые предъявляли массы. Партийные социологи прозевали разворачивание событий. На раннем этапе роль организующей структуры даже взяли на себя информационные ресурсы партии. Был момент, когда протестующие массы людей оказались более радикальны, чем тот мессидж, который шел в регионы из центра
Все это так.
Но уже на второй неделе событий вся партийная работа вошла в штатный режим, если вообще может быть штатным режим массовых протестных акций. Выяснилось, что, пережив тяжелые удары, связанные с поражением на парламентских выборах и расколом на Х съезде, сокращением материально-технической базы, своего рода идеологической переоценкой ценностей, КПРФ сохранила главное – партию как организационную структуру, партию как информационную структуру и партию как образ будущего. В итоге она смогла исполнить и роль партии как революционной структуры.
Что это за роль?
Партия как революционная структура должна:
- четко оценивать степень революционного настроя масс, до какого предела люди готовы идти в своем революционном порыве и на каком этапе революционный потенциал будет исчерпан;
- проанализировав требования, которые выдвигают люди, ясно и понятно сформулировать это в виде программных установок и суметь направить людей таким образом, чтобы достичь желаемого результата;
- обладать организационной структурой, способной к скоординированным действиям на всем пространстве страны;
- располагать средствами массовой информации, позволяющими оперативно доводить установки центральных органов на места и получать обратно достоверную информацию о положении в регионах, причем делать это в формах, доступных широким массам населения;
- иметь актив, позволяющий осуществлять решения партии на местах, реально оценивать наличествующие ресурсы и контролировать исполнение поставленных задач;
- располагать таким кадровым резервом, который бы позволил партии в нужный момент перейти к осуществлению реальной власти таким образом, чтобы сам момент перехода не оказался разрушителен для народного хозяйства и государственных институтов.
Да, единственная партия, которая обладает всеми этими качествами – это КПРФ. Также ясно, что ни одним из вышеуказанных качеств партия не обладает в достаточной степени. Значит, развить эти качества до необходимого уровня партия должна будет, уже включившись в революционный процесс.
Дальше есть два сценария – получится или не получится.
И нужно отдавать себе отчет в том, что второй сценарий будет означать не просто конец партии, но и конец нашей страны как субъекта мировой истории.
Вывод простой - мы просто обязаны быть оптимистами…
Анатолий Баранов,
гл.редактор ИА "КПРФ-news"
Материалы по теме:
