В 30-х годах три советских кинематографиста С. Эйзенштейн, Г. Александров и Э. Тиссэ, знаменитые авторы «Броненосца «Потёмкин», по следам своего фильма отправились в США. Они поехали туда, чтобы наладить «на равных» творческие контакты с деятелями культуры страны и изучить достижения американского кино в технике производства звуковых картин. 

     «Когда  мы приехали в Голливуд, — рассказал  Григорий Александров, — нас встретили  с помпой. Среди тех, с кем нам  довелось встретиться и подружиться, был и знаменитый Чарли Чаплин. Он спросил нас:

     — Зачем вы сюда приехали?

     Мы  ответили, что хотим посмотреть, как делают в Америке звуковые картины.

     Чаплин  рассмеялся.

     — В Голливуде никто не делает фильмов, — сказал он.

     Мы  подумали, что плохо поняли по-английски, и переспросили:

     — А что же здесь делают?

     — Здесь при помощи фильмов всё  делают деньги, — ответил Чарли Чаплин. — А это совсем другое занятие. Если вы хотите посмотреть, как делают по-настоящему хорошие фильмы, то поезжайте в ту страну, где снимают такие картины, как «Броненосец «Потёмкин».

     В 1924 году режиссёр Сергей Эйзенштейн, сделавший картину «Стачка», завоевал авторитет способного кинематографиста. Он мечтал снять фильм о Первой Конной армии. Уже была написана добрая половина сценария будущей ленты, собрано большое количество документального материала, работа двигалась к завершающей стадии. Неожиданно Эйзенштейна и членов его съёмочной группы вызвал к себе в ЦИК СССР Михаил Иванович Калинин. Всероссийский староста, возглавлявший в те дни правительственную комиссию по проведению празднования двадцатилетия первой русской революции, обратился к ним с просьбой создать картину о событиях 1905 года.

     — Нам этот фильм очень нужен, —  сказал в заключение разговора М. Калинин. — Я верю в вас.

     От  М. Калинина Сергей Эйзенштейн направился к ответственному сотруднику ЦК партии Кириллу Ивановичу Шутко. Визит к нему имел веские основания. Шутко ведал в ЦК партии вопросами кино. Кроме того, его жена Нина Фердинандовна Агаджанова была талантливой сценаристкой. Она знала о революции не понаслышке. Именно ей Сергей Эйзенштейн и решил поручить написание сценария будущего фильма. 4 июня 1925 года юбилейная комиссия ЦИК СССР, рассмотрев на своём заседании вопрос о сценарии «Броненосца «Потёмкин», пришла к решению: «Признать предложенный сценарий Н. Агаджановой подготовленным».

     В начале июля сценарий был принят для постановки на Первой госкинофабрике. Срок выпуска картины на экран был обозначен на конец года. Однако вскоре всем стало очевидно: сценарий фильма, состоящий из четырёх разделов, столь объёмный, что воплотить его в жизнь не хватит не только полугода, но и целых двух лет. Надо было любой ценой спасать ленту. И тогда режиссёр принимает неожиданное и радикальное решение: он отказывается от съёмок всего сценария, а сосредоточивает своё внимание всего лишь на одном эпизоде — восстании матросов на броненосце «Потёмкин». Это был всего-навсего двухстраничный эпизод. Однако именно в этом небольшом эпизоде Сергей Эйзенштейн увидел весь свой будущий фильм. Увидел, что именно здесь наиболее сильно отразилась суть событий 1905 года. Засев на неделю в гостиничном номере, режиссёр в срочном порядке, «на ходу» написал новый сценарий.

     «Железная пятёрка» С. Эйзенштейна — Г. Александров, М. Штраух, М. Гоморов, А. Левшин, А. Антонов  приступили к организации съёмок. Оператором фильма должен был стать  Эдуард Тиссэ, с которым режиссёр работал на картине «Стачка». Но заполучить его не удалось: дирекция кинофабрики распределила его в группу режиссёра Гроновского. Снимать картину о 1905 годе поручили одному из лучших кинооператоров фабрики Александру Левицкому. Он тотчас же выехал с аппаратурой в Ленинград. Однако в городе на Неве ему явно не повезло. Серое небо, нескончаемые дожди, густой туман поломали все планы. Работа застопорилась. Картина оказалась под угрозой срыва. По убеждению С. Эйзенштейна и его коллег, спасти её могло лишь одно: если киногруппа переберётся в южные края, где стояла тёплая, солнечная погода. Не теряя ни единого часа, кинематографисты свернули своё оборудование и, минуя Москву, направились в Одессу. Вскоре жители южного города стали свидетелями необычных съёмок, запечатлевших события двадцатилетней давности. В фильме они получили название «Расстрел на Одесской лестнице». Солдаты стреляют в народ, в панике бегут люди, падают убитые, подпрыгивая на ступеньках, катится вниз коляска с ребёнком…

     Увы, все эти съёмки Сергей Эйзенштейн вёл …полулегально. Ни высокому начальству, ни автору сценария Н. Агаджановой-Шутко не было известно о происшедших изменениях. Чтобы утрясти возникшие проблемы, Григория Александрова отправили на переговоры в Москву. С большим трудом ему удалось попасть на приём к Михаилу Ивановичу Калинину. Он так горячо и убеждённо доказывал председателю ЦИК СССР преимущество нового сценария, что тот, в конце концов, вынужден был согласиться и дать «добро» на продолжение работы. Понимая безвыходность ситуации, не стала раздувать конфликт и жена высокого партийца. Удалось решить и другую проблему: директор Первой госкинофабрики Капчинский согласился откомандировать в группу Эйзенштейна вместо Левицкого Эдуарда Тиссэ, у которого с режиссёром сложились близкие, товарищеские отношения. Кажется, к киногруппе пришла полоса везения. Но, как известно, в жизни бывают не только светлые полосы, но их нередко сменяют и тёмные…

     Предстояло  снять сцены, соответствующие исторической правде: разгневанные матросы корабля  хватают офицеров и бросают их за борт. Стояла осень, было уже довольно прохладно, исполнители роли офицеров наотрез отказались купаться в ледяной воде. Пришлось А. Левшину и Г. Александрову падать в воду за всех. Последнему, исполнявшему роль офицера Гиляровского, выпала участь нырять не только за Гиляровского, но и за вахтенного. Доказывать справедливость утверждения, что искусство требует жертв, пришлось и Эйзенштейну. И ему достались кинематографические синяки. Когда исполнитель роли судового священника отказался падать с лестницы, режиссёру ничего не оставалось, как выступить в качестве его дублёра. Эйзенштейна загримировали под персонажа картины, и он вынужден был несколько раз пересчитать ребрами ступени лестницы…

     И вот наступил день съёмки. Несколько  камер было установлено на вершинах Балаклавских гор. Флот ушёл за горизонт, чтобы в условленный момент развёрнутым строем войти в кадр. Эйзенштейн был в приподнятом настроении. Дожидаясь начала съёмки, он охотно общался с многочисленными гостями, пришедшими посмотреть на необычное зрелище. Одна из дам поинтересовалась у него: «Скажите, каким образом будет дана команда для общего залпа?»

     — А вот так, — сказал режиссёр. — Махну белым флажком, и они  выстрелят.

     И он тут же продемонстрировал, как  это должно произойти.

     И надо же было тому случиться: матрос с  эскадры заметил в подзорную трубу условный сигнал и дал команду «Залп!» Над горизонтом появилось облачко дыма, а через секунду послышался грохот разрыва снаряда. Бесценный кадр, на который так рассчитывал режиссёр, из-за нелепой случайности пропал. Эйзенштейн был в отчаянии. Положение безвыходное, повторить залп невозможно: очень дорого. Режиссёр поручил своим помошникам доснять «хвосты», а сам, захватив с собой 4500 метров отснятой плёнки, в подавленном состоянии уехал в Москву. Уехал, чтобы монтировать фильм…

     Можно сказать, что с фильма «Броненосец «Потёмкин» в России появился цветной кинематограф. Произошло это так. Во время монтажа ленты ассистенту режиссёра Григорию Александрову пришла в голову необычная мысль: раскрасить на плёнке корабельный флаг, который моряки поднимают в финале картины, в красный цвет. Кадр за кадром он стал раскрашивать полотнище красными чернилами. Он решил, что фильм от этого станет более выразительным. Но Эйзенштейн считал иначе. Увидев, чем занимается член его съёмочной группы, он страшно рассердился. «Зачем ты уродуешь картину? — в гневе кри-чал он. — Ты всё испортишь. Коту под хвост пойдёт вся наша работа!» В отчаянии он хлопнул дверью монтажной и ушёл.

     Когда стали смотреть ленту на экране и  на чёрно-белом фоне вдруг появился яркий красный флаг, для всех это было неожиданным потрясением. Все приняли это техническое новшество с восторгом. И только тогда Сергей Эйзенштейн примирительно произнёс: «Ну чёрт с тобой. Пусть будет так».

     Картина «Броненосец «Потёмкин» была показана 24 декабря 1925 года на торжественном заседании, посвящённом 20-летию Первой русской революции. Просмотр фильма проходил в Большом театре — впервые за всю историю этого помещения здесь демонстрировалось кино. Сергей Эйзенштейн, находившийся во время просмотра в зрительном зале, так волновался, что не смог усидеть на одном месте.

     Картина московской кинофабрики начала своё триумфальное шествие по стране. Однако зрительская судьба ленты в других странах мира оказалась не столь  безоблачной. В Германии буржуазная цензура встретила фильм в штыки. Прокат его был немедленно запрещён. Решение это вызвало целую бурю протеста прогрессивной общественности. Вопрос о демонстрации картины два раза переносился в рейхстаг. Несколько месяцев шла борьба. И наконец, во избежание общественного скандала, правительство вынуждено было всё-таки разрешить демонстрацию картины. Но она была выпущена на экран с большими купюрами.

     Была  показана картина и в США. И  здесь американская цензура, пытаясь  обезвредить фильм, внесла в него существенные «поправки». Но и в изрезанном, изуродованном виде он возбуждал умы и сердца людей. Американская киноакадемия признала его лучшим зарубежным фильмом 1926 года. Когда создатели бунтарской ленты приехали в командировку в США, куклуксклановцы потребовали изгнать Сергея Эйзенштейна из страны, так как «автор «Броненосца «Потёмкин» опаснее, чем дивизия красноармейцев».

     В феврале 1933 года в индонезийском  порту Сурабайя вспыхнуло восстание. Матросы голландского крейсера «Де  Цевенс Провинциен», подобно потёмкинцам, захватили корабль и направились на помощь восставшим. Настигнутые в море авиацией, моряки вынуждены были сдаться. Как выяснилось потом, последним толчком к восстанию послужил просмотр фильма «Броненосец «Потёмкин». А ещё через три года картина оказала своё революционное воздействие на моряков Испании. Они побросали своих офицеров за борт за то, что те хотели примкнуть к фашистам.

     В большинстве стран мира публичный  показ картины был запрещён. Во Франции это запрещение было снято  лишь в 1953 году. В Японии — в 1959-м. Кинозрители Португалии смогли увидеть фильм только в 1975 году.

     Значительным  событием в жизни «Потёмкина»  стал 1958 год. В рамках Всемирной выставки в Брюсселе бельгийская синематека провела опрос, чтобы установить «лучший фильм всех времён и народов». В нём приняли участие выдающиеся критики и киноведы из 26 стран мира. Первое место занял фильм Сергея Эйзенштейна «Броненосец «Потёмкин», получивший 110 голосов из 117.