Сегодня, когда на повестке дня стоят такие масштабные задачи, как воссоздание разрушенного промышленного потенциала, развитие производства на высокотехнологической основе, подъем уровня и качества жизни населения, жесткое пресечение коррупции и экономических преступлений (в первую очередь – в среде властных структур и крупного капитала), противодействие разрушительной деятельности геополитических противников России и их агентуры в лице НКО и «пятой колонны», когда идея проведения новой индустриализации фактически объявляется бесперспективной, когда спонсируемые ведущими мировыми державами НКО и «пятая колонна» готовят реализацию в России украинского сценария в форме «цветного переворота», когда фактически закрывают глаза на крупномасштабные аферы казнокрадов вроде чубайсовской приватизации (особенно на «залоговые аукционы»), на деятельность фонда «Сколково», «Роснано», бывших руководителей Министерства обороны и Министерства сельского хозяйства (даже несмотря на данные докладов Счётной палаты РФ), обращение к деятельности Л.П. Берии, сумевшего справиться с решением задач, связанных как с созданием ракетно-ядерного щита, восстановлением народного хозяйства в послевоенный период, так и с установлением всевластия закона, является, несомненно, актуальным.

Казалось бы, решение всех вышеперечисленных проблем является важнейшим условием выживание и развития нашей страны на самостоятельной основе, создания благоприятных условия для достойной жизни и творческого развития каждого человека. На первый взгляд, решение упомянутых задач должно быть в центре внимание всего общества. Однако ещё со времён «перестройки» в ответ на предложения реализации данных мер, буржуазные средства массовой информации моментально поднимали шумиху о «рецидиве тоталитаризма», об «ужасах Советского режима», которые якобы непременно настанут в случае смены курса. В этой связи одной из центральных мишеней контрреволюционной пропаганды были фигуры И.В. Сталина и Л.П. Берии. Впрочем, ещё со времен XX Съезда КПСС была предпринята попытка представить Лаврентия Павловича в качестве наиболее беспощадного руководителя Советских спецслужб. Ответственность за все провалы, перегибы, издержки возлагалась едва ли не на одного человека. Однако, после развала СССР данная тенденция активизировалась.

Дело не ограничивалось развязыванием информационной войны против одного из Советских государственных деятелей. Основное внимание контрреволюционной пропаганды было сфокусировано на попытке объявить плановую экономику СССР нежизнеспособной, а идею промышленного развития (равно как и социальной справедливости, борьбы с нарушением законов) – тупиковой. Разумеется, был подвергнут шельмованию вооружённый отряд Коммунистической партии. Так, с 1980-х годов в прессе наблюдался мощный накат на органы государственной безопасности СССР. Не стремясь разобраться в противоречиях, в сложностях, свойственных любому периоду времени, а также взвесить различные стороны их деятельности, абсолютно всех, кто занимался обеспечением внешней и внутренней безопасности нашей страны, объявляли «изуверами», «страшными людьми, воюющими против своего народа», «беспринципными карьеристами». Так, в программном документе «Демократического союза» 1988 года, возглавляемого небезызвестной В.И. Новодворской, было чёрным по белому написано о целесообразности создания вокруг КГБ обстановки «нравственной нетерпимости и общественного осуждения» (не отдельных лиц, а целого института!). Генерал-майор госбезопасности в отставке Олег Калугин в своём интервью Московскому телеканалу от 7 июля 1992 года договорился до того, что в условиях «демократии» не нужна данная структура вообще. В начале 1990-х годов на слуху были призывы ввести люстрации для сотрудников Советских спецслужб.

Словом, сторонники поглощения нашей страны международным капиталом в целях спасения собственной репутации и легитимации ущербного курса т.н. «реформ» ставят в качестве своей основной цели полностью демонизировать Советский период отечественной истории. Т.н. «демократы» пытались изобразить дело так, будто никаких достижений при Советской власти не наблюдалось, что создание мощной индустрии как залога успешного отстаивания геополитических позиций нашей страны, а также поддержание порядка и дисциплины якобы чреваты тяжелыми последствиями. Разумеется, Советская система государственного управления объявлялась античеловечной и преступной. Однако все эти подходы убивают веру народа в свою страну, в возможность совершить новый рывок, провоцируют раскол среди поколений, отстоявших независимость Отечества, сумевших вывести его на передовые рубежи в мире и т.д. В перспективе всё это может обернуться контрпродуктивными последствиями. Для их предотвращения сперва необходимо разоблачить основную часть всех вышеперечисленных мифов.

Анализ разворачивающихся в СССР процессов развития, постижения новых горизонтов, а также работы органов государственной власти (особенно советских спецслужб) будет предпринят через призму рассмотрения деятельности Лаврентия Павловича Берии. Нам предстоит по отдельности обратить внимание как на его усилия, направленные на укрепление экономического могущества Страны Советов, так и на его деятельность на посту главы НКВД СССР. В виду наличия огромного количества информации мы разобьем данную статью на три части.

Часть первая.

О курировании Л.П. Берией разработки атомного проекта в СССР (равно как и о его руководстве Оперативным бюро СНК СССР, в функции которого входили вопросы, связанные с работой промышленных предприятий и железнодорожного транспорта) общеизвестно. На наш взгляд, целесообразно рассмотреть особенности реализации основных крупномасштабных экономических проектов, способствовавших выходу СССР на передовые позиции в мире.

Прежде всего, речь пойдет о проекте по созданию ядерного оружия в СССР. В постсоветский период ряд буржуазных общественных деятелей, стремящихся принизить заслуги первого в мире государства трудящихся, договорились до того, что создание атомной бомбы якобы не является заслугой Советской власти. По их мнению, проект разработки ядерного вооружения якобы был украден у западного империализма и реализован по заранее разработанным схемам. С точки зрения антисоветчиков, данный факт свидетельствует о неэффективности советской социалистической экономики, её неспособности создавать новейшие виды производства.

На самом деле картина выглядела гораздо сложнее. Безусловно, информация о готовности британцев приступить к разработке создания атомной бомбы была получена и передана в Москву резидентом НКВД в Лондоне Анатолием Горским осенью 1941 года (хотя данное обстоятельство говорит как раз в пользу Советской власти в целом и Л.П. Берии в частности – наличие мощной эффективной разведывательной службы, способной выявлять намерения геополитических противников, оперативно реагировать на их планы в отношении нашей страны). В то же время Лаврентий Берия в своей записке И.В. Сталину и в Государственный комитет обороны СССР в марте 1942 года рекомендовал предпринять шаги, направленные на организацию процесса разработки атомного оружия. Так, им было предложено создать научно-консультативный орган при ГКО, в функции которого входила бы координация деятельности советских ученых и исследовательских институтов, работающих по проблеме энергии урана. Как видим, речь шла не о механическом копировании полученных из за рубежа планов, а об использовании их в качестве основы для рассмотрения вопроса о целесообразности и возможности создания атомной бомбы в Советском союзе, для последующей разработки собственного проекта.

Все вышеперечисленные вопросы решались не в узком кругу, а с помощью консультаций и совместной работы с научным сообществом. Так, соответствующая информация запрашивалась правительством у Академии наук, целесообразность проведения ядерных исследований обсуждалась с рядом ученых. Например, Лаборатория №2 И.В. Курчатова (находилась в подчинении Совета народных комиссаров СССР) формировала группу инженеров и физиков для работы над конструкцией бомбы. Также отметим, что Курчатов и Капица состояли в Специальном комитете по атомной бомбе, учрежденном Государственным комитетом обороны 20 августа 1945 года. В составе Первого главного управления при СНК СССР, курировавшего проектирование и строительство предприятий и исследовательских учреждений атомной промышленности, был учрежден Научно-технический совет. В него входили такие влиятельные деятели науки как Курчатов, Иоффе, Капица, Кикоин.

Дело не ограничивалось ставкой на привлечение широкого круга ученых к участию в данном проекте. Их деятельность активно поддерживалась и поощрялась Советской властью как в экономическом, так и в социальном смысле. Так, И.В. Курчатов писал, что И.В. Сталин во время встречи с ними, прошедшей 25 января 1946 года, ставил вопрос о создании благоприятных условий для деятельности ученых, о необходимости позаботиться об улучшении их жизненных условий и о награждении за достигнутые успехи, в частности, за решение проблемы создания атомной бомбы. Курчатов вспоминал, как «Сталин сказал, что наши ученые очень скромны, и они иногда не замечают, что живут плохо». По его словам, «наше государство сильно пострадало, но всегда можно обеспечить, чтобы несколько тысяч человек жило ещё лучше, со своими дачами, чтобы человек мог отдохнуть, чтобы была машина». Так, в марте 1946 года было объявлено о существенном повышении зарплаты ученым. В том же году государственные расходы на науку возросли в три раза. Словом, речь шла о стимулировании деятельности научных работников. Таким образом, несмотря на послевоенную разруху, нехватку финансовых ресурсов, Советская власть всё же находила деньги, необходимые для реализации общенациональных проектов, в результате чего удалось в кратчайшие сроки вернуть нашу страну на довоенные показатели развития.

Как видим, в целях создания фактического нового вида оружия были задействованы Советские научные круги, их деятельность стимулировалась. Вопросы, связанные с развитием отраслей, носящих сложный и затратный характер, можно решать только таким способом. Данную позитивную практику следует принимать во внимание тем, кто в настоящее время наивно полагает, что даже при политике «затягивания поясов» и отказа от финансирования критически важных для страны государственных программ (при одновременном умышленном занижении доходной части бюджета), при попытке посадить науку и образование на «голодный паёк», при урезании её бюджетного финансирования (и это – в эпоху высоких технологий!), а также с помощью ставки на создание новых инновационных центров, в которых в возрастающих масштабах выполняют заказы иностранцев (при фактическом забвении существующих научных учреждений) якобы может быть решена задача проведения модернизации и создания инновационной экономики.

Роль Л.П. Берии сводилась не только к организации и к курированию деятельности научно-консультативных советов при правительственных структурах. Им также был создан специальный «Отдел С» в НКГБ, возглавляемый П.А. Судоплатовым и Л. Эйтингтоном. Задача данного отдела состояла в оценке поступавших разведывательных данных и информации о них. Так, Судоплатов в своих воспоминаниях отмечал, что они поддерживали «ежедневные рабочие контакты с академиками Курчатовым, Кикоиным и другими, а также с генералами Ванниковым и Завенягиным». По его словам, «все перечисленные товарищи были удовлетворены нашей информацией».

Не был обойден стороной вопрос, связанный с контролем за реализацией проекта. С одной стороны, крупномасштабные промышленные, инфраструктурные, оборонные проекты, связанные с созданием новых видов вооружений, производства и т.д., имеют стратегическое значение для страны. Вполне понятно, что они носят затратный характер. Следовательно, долгосрочная их реализация возможна лишь при активном государственном участии. С другой стороны, на примере событий, происходящих в постперестроечный период, все убедились, как по причине присвоения средств, выделяемых на реализацию государственных программ, срывается ряд инфраструктурных и социальных проектов. Дело не только в «распиле» бюджетных средств, но и в канцелярской волоките и т.д. Но означает ли это, что государство вообще должно отказаться от участия в экономическом развитии, прекратить финансирование ключевых промышленных и социально-значимых проектов? Нет! К чему приводит попытка отдать всё на откуп частному капиталу, ставка на «невидимую руку рынка» - видно на примере как нашей страны постсоветского периода, так и государств Восточной Европы. Вместе с тем, для недопущения развития событий, приводящих к замедлению реализации (а в перспективе и к срыву) значимых проектов, важно добиваться усиления контроля за выполнением решений, укрепления административной дисциплины. Недаром Берия уделял внимание данному вопросу. На наш взгляд, это также необходимо рассмотреть.

Разумеется, масштабы нецелевого использования государственных финансовых ресурсов при Советской власти были несопоставимы с тем, что мы имеем в период нынешней т.н. «демократии». Вместе с тем, к тому времени имелся опыт, когда буржуазная контрреволюция с помощью своих агентов на предприятиях и в учреждениях занималась экономическим саботажем политики Советского правительства, стремилась дезорганизовать работу народного хозяйства (подробно всё это было рассмотрено нами в статье «Саботаж и вредительство в народном хозяйстве СССР в 1920-1930-ые годы»). В этой связи Лаврентий Берия контролировал деятельность каждого ядерного предприятия и научного учреждения через своих представителей («уполномоченных Совета Народных Комиссаров»). Они информировали его о происходящем как на производстве, так и в институтах.

В то же время абсолютно неверно утверждать, будто бы Берия использовал данные методы для устрашения своих подчиненных. В реальности он не препятствовал работе учреждений, занимающихся реализацией атомного проекта. Американский историк Дэвид Холловэй в своей книге «Сталин и бомба», характеризуя методы руководства Лаврентия Павловича, писал следующее: «Берия не вмешивался в научные или технические решения. Его роль состояла в обеспечении проекта ресурсами – людьми, материалами, необходимой информацией – и в давлении на тех, кто руководил проектом, чтобы получить бомбу как можно скорее». Благодаря данным мерам удалось добиться предотвращения какого-либо срыва либо замедления осуществления проекта по созданию атомной бомбы. При отсутствии элементарного контроля за соблюдением законодательства, за процессом выполнения решений любая, пусть даже здравая, идея в области социально-экономической политики обречена на провал. Нынешние примеры нецелевого использования финансовых ресурсов в системе ГЛОНАСС, фондом «Сколково», корпорацией «Роснано», а также управляющими компаниями в ЖКХ (замешанных ещё и в монопольном тарифном сговоре, а нередко и в уклонении от уплаты налогов – т.е. в фактическом финансовом саботаже) являются подтверждением данного тезиса.

В то же время Советское руководство отдавало себе отчет в том, что для успешного решения задачи, связанной с созданием ракетно-ядерного щита, необходимо иметь атомную промышленность. Для достижения данной цели требовалось увеличение объемов добычи уранового сырья. Дневниковые записи Л.П. Берии от 30 сентября 1946 года свидетельствуют о том, что он ставил перед И.В. Сталиным вопрос об активизации добычи урана в Саксонии, также готовил решение по Болгарии. Вместе с тем, СССР столкнулся с весьма существенной проблемой в данном вопросе. Дело в том, что ещё в июне 1944 года США и Великобритания, стремясь установить контроль над мировыми запасами тория и урана, учредили Объединённый трест, имевшей цель препятствовать целому ряду стран (особенно СССР) приобретать урановое сырье для своих проектов. Данное обстоятельство диктовало необходимость поиска и освоения дополнительных источников сырья внутри нашей страны.

Вполне понятно, что вышеупомянутая задача ставила вопрос о необходимости строительства заводов по производству металлического урана. В результате принятых мер уже к осени 1946 года завод в Электростали давал для Лаборатории №2 примерно три тонны металлического урана в неделю. На территории данной Лаборатории было построено специальное здание для реактора. Параллельно с этим – сооружение первого промышленного реактора вблизи от индустриального центра Челябинска (речь идёт о секретном городе Челябинск-40). Также были выбраны площадки для газодиффузионного и электромагнитного комбинатов для обогащения урана (первый - на Среднем Урале около Невьянска, второй – на Северном Урале в Северной Туре). Речь идет о постройке таких комбинатов как Свердловск-44 и Свердловск-45.

Строительство всех вышеперечисленных объектов тянуло за собой развитие целого ряда других отраслей экономики, таких как прокладка дорог, расширение транспортной сети, строительство жилищной инфраструктуры и т.д. Осознавая данное обстоятельство, Л.П. Берия в послевоенный период уделял внимание восстановлению и ускоренному подъему всех отраслей народного хозяйства. Так, в своей дневниковой записке от 3 декабря 1946 года Лаврентий Павлович выделил следующие направления в области индустриальной политики: строительство завода в Череповце (речь шла о Череповецком металлургическом комбинате), завода синтетического каучука в Караганде, метрополитена в Ленинграде, Высотных зданий в Москве. В 1948 и 1949 гг.. им был поднят вопрос об ускорении развитии производства реактивных снарядов и реактивной авиации. Так, 15 октября 1949 года Берия ставит вопрос об ускорении работы по ТУ-4, который должен был быть доработан в качестве авиационного носителя атомных бомб.

Словом, Советская власть не оставляла в стороне такой важнейший вопрос как развитие индустрии, что являлось одним из ключевых условий реализации атомного проекта. Мощная индустриальная база, а также развитая наука фактически являлись основой создаваемого в СССР ракетно-ядерного щита. О том, чтобы сразу реализовать данный проект, отодвинув на второй план все остальные вопросы, речи даже не было. О какой разработке проекта создания атомной бомбы могла бы идти речь в случае деградации сферы науки и образования? О какой материально-технической основе данного проекта могла бы идти речь при простаивании целого ряда ключевых отраслей промышленности, невнимании к развитию инфраструктуры? Данный позитивный пример следует учитывать тем, кто в настоящее время полагает, будто бы возможен мгновенный прыжок в чудесный постиндустриальный мир без проведения новой индустриализации и без поддержки науки и образования. Наоборот, развитая индустрия как раз и является основой внедрения передовых технологий.

Таким образом, активная работа с широким кругом специалистов (с представителями технических и научных кругов), создание благоприятных условий для их творческой деятельности (в частности, с помощью значительного финансирования со стороны правительства), жесткий контроль за исполнением решений, а также одновременное параллельное внимание к ускоренному восстановлению и развитию всех остальных отраслей народного хозяйства, - всё это способствовало успешной реализации проекта по созданию ракетно-ядерного щита. Аналогичные методы (поддержка образования и науки, ставка на подъем существующих научных центров, проведение новой индустриализации, укрепление дисциплины, направленной на жесткое пресечение коррупции и казнокрадства чиновников, а также злоупотреблений монополистов – как государственных корпораций, так и частных олигархических империй) остаются актуальными и в настоящее время. По крайней мере, данные идеи во многом поддерживаются целым рядом политических партий, средств массовой информации разной идеологической направленности. Вместе с тем, не следует забывать, что создание атомного оружия (как и основной части инфраструктуры, которой пользуется наша страна вплоть до настоящего времени), приходится именно на социалистический период. Это также следует принимать во внимание, определяясь с наиболее оптимальным выбором пути развития нашей страны.

Историк Дэвид Холловей подчеркивал, «создание атомной промышленности стало замечательным подвигом, в особенности для страны, экономика которой была разрушена войной». По его словам, «это показывало, что в Советском союзе были ученые и инженеры, способные создать совершенно новую отрасль промышленности». Холловей отметил, что «командно-административная система оказалась способной мобилизовать ресурсы в огромном масштабе и направить их на первоочередной проект».

Все это - к вопросу о «неэффективности плановой социалистической экономики», якобы неспособной создавать новейшие виды продукции. Как видим, пример успешной и быстрой реализации атомного проекта в нашей стране полностью опровергает антисоветские домыслы. Более того, создание ракетно-ядерного щита стимулировало развитие всего остального народного хозяйства СССР. В результате наша страна за три года (1945 – 1948 гг..) сумела выйти на экономические показатели довоенного развития. А все проблемы, с которыми столкнулась наша экономика после смерти И.В. Сталина, были связаны отнюдь не с функционированием плановых социалистических отношений как таковых, а с их деформацией, с догматизацией подхода к решению проблем, ну и с волюнтаристскими экспериментами 1950-1960-х гг.. Обо всем этом речь пойдет в следующих статьях, а здесь отметим, что успех ряда стран, приступивших в конце XX столетия именно к усовершенствованию социалистической системы, к приданию ей более гибкого характера (а не к её упразднению), является подтверждением вышеупомянутого тезиса.

Разумеется, огромная заслуга в создании ракетно-ядерного щита принадлежит ученым и инженерам. Вместе с тем, заслуги Л.П. Берии как куратора данного проекта также не следует забывать. По крайней мере, после успешного испытания атомной бомбы на Семипалатинском полигоне, проведенном 29 августа 1949 года, Лаврентию Павловичу присудили Сталинскую премию I степени «за организацию дела производства атомной энергии и успешное завершение испытания атомного оружия» (премия была присуждена 29 октября 1949 года). В свою очередь, П.А. Судоплатов в своих мемуарах вспоминал, что два руководителя атомного проекта – Л.П. Берия и И.В. Курчатов, были удостоены звания «Почётного гражданина СССР» с формулировкой «за выдающиеся заслуги в укреплении могущества СССР».

На основании вышеизложенного материала мы можем утверждать о значительных заслугах Л.П. Берии перед СССР, о его существенном вкладе в укреплении безопасности нашей страны. Тем не менее, со времён XX Съезда КПСС основной упор делался на его деятельность на посту главы Лубянки. Впрочем, тщательный анализ данного вопроса позволяет утверждать о том, что в реальности всё выглядело сложнее. Но об этом пойдёт речь во второй части статьи.